Девчонка в самом деле пришла с утра. Макс и не ждал. Думал, испугается, он вчера был привычно резким. Обычно всяких нежных девочек после такого, словно ветром сдувает.
Но эта, похоже, сумасшедшая. Пришла, надо же. Стоит, упрямо подняв подбородок. В глазах вызов.
Макс со вздохом осмотрел ее и почувствовал, что опять заводится. Как вчера. Блядь.
Нахера согласился?
Ну пошла бы девка к другому мастеру, ну набила бы себе это дерьмо на всю спину…
Макс вспомнил нелепую картинку с замками, розами и драконами, что она ему показывала и поморщился.
Да уж, бездна вкуса… Впрочем, как и у любого неопытного человека.
Мог бы отпустить…
Не мог.
Никак не мог.
Чем-то зацепила его девчонка. Непонятно, ведь, чем.
Может, своими глазами, с ореховой зеленцой, может, нелепой прической с растрепанным пучком, может, упрямством своим.
Ведь боялась, он видел, что боялась, а настаивала.
Пришла, вся такая чистенькая, хорошенькая, сама невинность, мать ее.
Глазки такие удивленные, широко распахнутые.
На него смотрела, как на монстра какого-то.
Словно набросится сейчас и покусает.
Ну, так-то, она от истины недалеко ушла.
Покусать ее очень хотелось.
Очень много у нее мест было, привлекательных для кусания.
Макс усилием воли заставил себя не зацикливаться на губах, шейке и прочих дико кусабельных частях тела девчонки и с умным видом посмотрел в предъявленный паспорт.
Рина Сомова. Двадцать один. Неделю назад исполнилось. Ну да, ну да… Большая уже девочка, ага.
– Рина, значит?
– Мама любила актрису одну, Рину Зеленую, – Рина с вызовом задрала подбородок, став дико похожей на готовящегося к серьезной атаке котенка. Умилительно.
Макс усмехнулся и кивнул на кушетку:
– Раздевайся там. Ложись на живот.
И отвернулся, чтоб не смущать.
Успеет еще, насмотрится.
Когда повернулся, девчонка уже лежала на кресле, оголившись до пояса.
Макс подошел, сел в кресло.
Легко провел пальцами по золотистой нежной коже.
Кайф. Боже, какой кайф. Чистое удовольствие.
Рина слегка дрогнула под его пальцами. Чуть слышно выдохнула.
Макс прищурился, оглядывая фронт работ. Он уже знал, что бить будет. Идея возникла еще вчера, после ухода этой маленькой, такой упрямой девочки.
Не удержался, огладил тонкие лопатки, беспомощно дрогнувшие под его широкими ладонями. Как крылышки ангела.
– Ты первый раз это делаешь? Ты же знаешь, что будет больно? – голос предательски хрипнул.
– Да, – тихо выдохнула девочка, непроизвольно чуть напрягаясь.
– Расслабься, – он опять огладил тонкую спину, делая легкий успокаивающий массаж, – если будешь напрягаться, будет больнее…
– Да, хорошо, – опять так же тихо проговорила Рина.
Макс нагнулся к ее ушку, еле перебарывая дикое желание ухватить прозрачную мочку зубами, сдавить, так, чтоб девчонка выгнулась и застонала, и предупредил:
– Только уговор: пока работа не доделана – не смотреть. Обещаешь?
– Да, – в третий раз, еще тише, практически шепотом, ответила Рина.
Макс позволил себе еще разок провести ладонями от тонкой шеи девочки до ямочек ниже поясницы, и приказал себе абстрагироваться.
Сосредоточиться на работе.
Хотя уже понимал, что сил ему на это потребуется больше, чем обычно.
Гораздо больше.
От первого удара иглы девчонка дрогнула так, словно не татуху делала, а сексом первый раз занималась.
Это сравнение завело опять, вышвырнуло за грань профессионализма в водоворот похоти.
В голове прямо сразу представилось, как он берет ее в первый раз, как она смотрит на него испуганно и доверчиво, как стонет, прикусив пухлую сочную губку, как напрягается от боли. Неминуемой боли. И как он ей, точно так же, как и сейчас, говорит о том, что надо расслабиться. Или будет больнее.