С восходом солнца все три танка взвода Ивана Родина, рыкнув дизелями, заползли в свежеотрытые окопы.
К позициям взвода торопливо шел капитан Бражкин.
– Взвод, становись! – подал команду Родин.
Экипажи заняли свои места, выстроившись в шеренгу перед своими машинами. Люди порядком измучились, поспать поочередно удалось не более часа.
Родин доложил и пошел сопровождать командира. Ротный осмотрел окопы и, в принципе, остался доволен, ограничившись лишь небольшими замечаниями по маскировке. Начальник, обходящийся без замечаний, лишает подчиненных очень важного – чувства боевой настороженности. А без него солдату нельзя, как и без вечного чувства голода.
Бражкин знал, чего сейчас, после ночных земляных работ, ждут от него командиры взводов, да и весь подуставший личный состав роты: надо ли оборудовать запасные позиции? Понимали, дашь слабинку, махнешь на авось, понадеешься, что пронесет, так сразу же, по закону жестокой войны, враг обрушится и размажет тебя, как кусок масла на раскаленной сковородке.
– К 18 часам оборудовать по две запасные позиции на танк, – сказал Бражкин (все как один посмотрели на мозоли на ладонях) и продолжил: – Круговую оборону никто не отменял. Вопросы есть?
– Есть вопрос! – Родин, как в школе, поднял руку. – Тут речушка в ста метрах отсюда. Разрешите, экипажи поочередно освежатся, то есть помоются?
– Разрешаю, поочередно, и чтоб охрана была! – произнес ротный и пошел к опорному пункту второго взвода.
– За мной, ребята! – весело крикнул Иван.
Настроение поднялось – за работой упрели, как кони на пашне, несмотря на холодную ночь, пот катился градом. Поскидывали гимнастерки, оставшись в нательных рубахах, гурьбой пошли за командиром.
– Ребята, меня подождите! – встрепенулся Деревянко. – Я только полотенце и мыло возьму.
– Хорошее дело! – отозвался Руслик. – А то мы уже и забыли, когда последний раз получали.
Саня развязал рюкзак, достал оттуда вафельное полотенце и брусок темно-серого мыла, полученные от старшины учебной части, и бросился догонять экипаж.
На берегу Иван первым разделся донага и с уханьем бросился в реку, за ним с криками и охами окунулись Кирилл и Руслан. Ледяная осенняя вода обожгла, пробрала до костей, дыхание перехватило. И минуты не прошло, все вылетели на берег. Иван схватил рубаху и растер до красноты тело. Кирилл и Руслан разогрелись приседаниями.
– А ты чего? – спросил Иван у Деревянко. – Сачкуешь?
Саня тем временем скинул куртку, оставшись в рубахе, закатал штаны и, зайдя по щиколотку в воду, ограничился плесканием и умыванием.
– Холодно, застужусь, – намыливая лицо, пояснил он. – Да и плавать я не умею.
– А я тебя сейчас научу, – прогудел Сидорский. – Скидывай комбез – и в воду!
Видно, что не шутил, – с серьезным лицом направился к Сане. Тот шустро выскочил на берег, поднял с земли кусок мыла и кинул Кириллу:
– Лови!
Сидорский машинально поймал.
А Саня со смехом добавил:
– Шею намыль себе!
Сидорский обомлел от такого нахальства.
– Ах ты, салажонок, да я тебя сейчас всего намылю!
И широким шагом попер на Саню с явными намерениями окунуть его в речку. Кирилл ухватил было Деревянко за грудки, но тот, вдруг откинув голову, резко припечатал лбом сержантский нос и тут же с силой толкнул обидчика в грудь. Сидорский оступился и рухнул голым задом на куст бодяка. Колючки впились, он дико заорал, подпрыгнул, будто под ним рванул взрывпакет. Все засмеялись, момент отмщения был упущен. Кирилл, ругаясь, принялся вытаскивать колючки, а командир мрачно заметил:
– Еще не воевал, а у нас из-за тебя уже первые потери. Посмотрим, что будет на вождении.