Никогда в доме Араконов не бывало такого! Конечно, Адан Аракон был не просто удивлен – он был в шоке. Чтобы средь бела дня, да такое творить…
Полицейский произвол!
– Позвольте, сеньор Вальдес!
Серхио развел руками.
– Тан Аракон, тем не менее это правда. Тан Эудженио Рико Валеранса мертв уже два года.
– Но этого не может быть!
– А вы пригласите своего гостя, – предложил Серхио. – Вот и поговорим…
Тан Адан задумался, но ненадолго. Добил его Хорхе Луис Мондиго.
– А ты пригласи его, пригласи, зятек. Посмотрим, кого ты моей внучке в мужья-то прочишь?
– Пожалуй… – Тан Аракон подумал несколько секунд и коснулся колокольчика. В дверь заглянул лакей. – Нико, пригласи ко мне супругу, старшую дочь и тана Валеранса.
Слуга поклонился и исчез за дверью.
Серхио довольно улыбнулся.
Кто молодец? Он молодец…
Подумайте сами, вот живете вы, неплохо живете, тут является к вам в дом какой-то посторонний человек и начинает говорить гадости про одного из членов вашей семьи. Ваша реакция?
Да гнать его метлой поганой! Потом еще сор вымести и метлу выкинуть!
А если следователь является в компании кого-то из родных?
Старших, серьезных, авторитетных? Прислушаетесь?
А тут и выбора нет, придется слушать. Так что Серхио расспросил Тони о ситуации в семье, навел справки – и телефонировал старому Мондиго.
Хорхе Луис прилетел, словно на крыльях.
Он и так-то был на дочку и зятя сильно обижен. А уж тут… Такая возникла возможность отыграться! Серхио ему и изложил, как на духу, все обстоятельства. Вот так и так, есть подозрения, что будущий муж вашей внучки – мошенник и негодяй.
Не хотите следствию помочь? То есть семье, конечно… дальше меня информация не пойдет, но знать-то надо!
Хорхе Луис и ломаться не стал. Быстренько проглядел документы – и сорвался с места. Серхио за ним едва успевал.
– Поехали, поехали…
Такой случай родню носом потыкать!
Очень сильно Хорхе Луис был обижен за Романа, очень сына жалел. А тому еще предстояло до-олго на каторге мучиться. И косвенно виноватыми старик считал Араконов.
Он им сына доверил! Пусть и незаконного!
А они – что?
Правильно!
Это они виноваты в том, что несчастный пошел грабить! Только они!
Лассара?
А вот ее старик из своих мыслей исключил. Некроманты, они… понимаете, народ сложный. Они тебе и жизнь испохабят, и посмертие. Лучше не связываться.
Так что про Лассара старый Мондиго предпочел забыть. А вот на дочку очень обижен был. Не оправдала она доверия.
Вопрос, почему дочка должна была возиться с его отпрыском, который за всю жизнь ума не нажил, вообще не поднимался. Она же дочь! Она должна в принципе! А тут такой конфуз получился… теперь Хорхе Мондиго клал деньги на счет сына, чтобы сделать его существование на каторге хоть чуточку более сносным.
Зато его жена была счастлива. Если Хорхе Луис был обижен, то у его супруги Розалия мигом стала любимой доченькой. Явись Серхио к ней, и не вышло бы ничего. Сеньора Мондиго даже приблизиться к дочке и зятю не позволила бы. Но Серхио знал, кого и о чем просить.
Приехали они к Араконам и потребовали Эудженио. А теперь ждали.
Серхио – спокойно, Хорхе Луис – злорадно, Адан – с немалой тревогой. Дочь все-таки…
Но первой явилась Розалия.
– Папа?
– День добрый, дочка, – с подковыркой пропел старый Мондиго. – Или не слишком добрый.
– Папа, что случилось? – Розалия почувствовала беду, но откуда? Как?
– А вот ты сейчас все и узнаешь. И не обрадуешься, – почти ласково пропел Хорхе Луис. – Сейчас, минуточку…
Альба была очаровательна. Дженио – чуточку взволнован. Но держались молодые люди вполне ровно и спокойно.
– Отец?
– Тан Адан? Сеньоры?
Адан Аракон молча показал на кресла в кабинете.
– Присаживайтесь. Нам предстоит долгий разговор.
Все послушались. И слово взял Хорхе Луис.
– Скажите, тан Валеранса, откуда вы родом?
– Из Селанды.
– А служили где?
– На границе. Есть там такой пункт Варраэро.
– Послужили неплохо, наверное?
– К чему эти вопросы, сеньор? – Эудженио поднял бровь, демонстрируя свое неудовольствие. Он, конечно, потерпит невежу-полицейского, но недолго.
– К тому, что тана Эудженио Рико Валеранса два года назад похоронили. Именно там, на границе. И могилку честь по чести справили.
Ошалели все, кроме Серхио. Сеньор Вальдес мило улыбался. И наблюдал.
За Валерансой.
Только он увидел гнев, мелькнувший на секунду в голубых глазах. И понял – все верно! Но… удастся ли узнать, кто этот человек? Жить под чужим именем у нас тоже считается преступлением, и его можно забрать, арестовать… но доказательств-то пока нет… А если Араконы заступятся, то их и получить не удастся. Замнут дело.
Эудженио опомнился первым. И развел руками.
– Простите, сеньор, я не понимаю, о чем вы.
– Вот об этом, – Мондиго достал из кармана листок бумаги, который получил телеграфом Серхио. – Тан Эудженио Рико Валеранса, дата рождения, место рождения, рост пять футов и четыре дюйма, волосы светлые, глаза карие… не совпадает?
Не совпадало.
А вот имя, дата и место рождения совпадали полностью. Так могло быть только в одном случае. Неприятном. Противозаконном и подсудном.
– Вы, тан, свои документики не покажете?
– Меня в чем-то обвиняют?! – возмутился Эудженио. – Тан Адан!
– В подделке документов? – демонстративно задумался Хорхе Луис. – Это нет, полагаю, что документы подлинные. А вот в том, что вы живете по чужим документам – несомненно. И вот еще…
Второй листок бумаги появился на свет.
– Это рапорт полковника Пуэго. О том, как нашли тело его подчиненного. Раздетого. Без денег. Без документов. Опознали его по шраму на груди… у вас, тан, шрам есть?
Шрама не было. О чем прекрасно знала Альба, задохнулась, поднесла руку ко рту. Глаза у девушки стали огромными…
Эудженио побледнел.
– Если в этом доме меня называют лжецом… что ж! Я ухожу!
– Дженио! – взмолилась Альба. – Папа!!! Мама!!!
Но в кои-то веки мольбы были бессмысленны. Хорхе Луис погрозил ритане пальцем.
– А ты помолчи, соплячка. Будет она тут еще выкрикивать! Ты хоть знаешь, с кем ты связалась?
И потянул из кармана третий лист бумаги.
Вот этого нервы Дженио уже не выдержали. Парень подскочил, словно в зад укушенный.
– Довольно! Я ухожу!
– Может, лучше в участок проедете?
Серхио так мило улыбнулся, что у Дженио окончательно отказали нервы. А в руке блеснуло лезвие ножа.
– Назад! Порежу, твари!
Альба, притянутая к нему за руку, только ахнула.
– Дженио!
– Молчать, б…!
– Молодой человек, положите ножик и не усугубляйте свое положение, – вмешался Мондиго.
Ритана Розалия молча сползла в обморок. Слишком сильным оказалось потрясение для ее измученных нервов. Тан Адан невольно подхватил ее – и оказался обездвижен. То ли дочери помогать, то ли супруге, так и не поймешь сразу.
Серхио двинулся вперед.
– Не делай глупостей, парень. Ты сейчас нарвешься…
Эудженио ответил площадной бранью. Он уверенно продвигался к двери кабинета. Шаг, второй… Альба, которую с силой толкнули в спину, влетела внутрь – и попала прямиком в объятия Серхио. Где и забилась в истерике, намертво блокировав следователя. Хорхе Луис бросился к двери, но замок уже щелкнул.
– Задержите!!! – закричал старик, кидаясь к окну… Куда там!
И не догонишь!
Дженио вскочил в мобиль, который стоял у крыльца, на нем же снес ворота – и исчез из особняка Араконов, оставив его жильцов в хаосе и сумятице.
Альба билась в истерике.
Останавливать ее было попросту некому – тан Адан занимался ританой Розалией, сестра пока еще не спускалась вниз, а слуги под предводительством Серхио Вальдеса помчались в погоню.
Серхио подозревал, что никого не догонит, но вдруг?
Хорхе Луис огляделся по сторонам – и влепил внучке две пощечины.
С правой, потом с левой.
– Ой…
Альба заткнулась и с размаха села в кресло. Куда и слезы делись?
– А ну, прекрати! – рявкнул старик. – Отвечай, дурища! Спала с ним?
В таком состоянии врать Альба просто не могла.
– Д-да…
– Ребенка понесла?
– Н-нет… к-кажется…
– Идиотка, – припечатал Хорхе Луис. – И б… как тебя мать такую воспитала? Одно слово, что ритана! Тебе не говорили, что себя до свадьбы блюсти надо?
Альба всхлипывала.
Говорили?
Конечно! И говорили, и объясняли, но ведь кто ж тут умный? Правильно, Альба умная… она сама все отлично знает! А родители… а что это старичье понимает?
– Сводим тебя к повитухе, – принял решение Хорхе Луис. – Пусть проверит. Мало ли что?
Альба затравленно кивнула. Раньше она бы заспорила. А сейчас вот, как-то тяжеловато оказалось это для нее. Навалилось, придавило…
– Х-хорошо.
– То-то. Думай в следующий раз тем, что между ушей, а не тем, что между ног! Мало ли что ритана! Это тебя умнее не делает и проходимцев не отваживает. Поняла?
Альба кивнула еще раз.
– Иди к себе в комнату, и пока отец не разрешит, чтобы не выходила. Поняла?
– Д-да.
– И сестре не вздумай нервы трепать. Выдеру.
Альба кивнула еще раз.
Она и не собиралась. Слишком все было плохо. Слишком ужасно…
Сеньор Фарра колдовал на кухне. Кто сказал, что это не магия? Еще какая! Когда человек вдохновенно творит, вкладывая себя в каждое движение, и полностью отдается любимому делу!
Коричные кексы получались… волшебными! Они распространяли невероятный в своей насыщенности запах, они поблескивали крупинками коричневого сахара, они соблазняли потеками белой глазури и подмигивали изюминками, выступающими из сдобного теста.
Анита вовсю помогала мастеру.
– Какая жалость, подозреваю, есть ваши кексы сегодня никто не будет…
– Почему же?
– Ритану повезли в лечебницу, тан поехал с ней, Альба заперлась у себя и ревет в голос, сеньор Мондиго уехал…
– Зато ритана Паулина покушает с удовольствием. И ритана Антония. Анита, ты не хочешь к ней сегодня прогуляться, угостить девушку кексиками?
Анита подумала – и кивнула.
– С удовольствием, сеньор Фарра. С удовольствием! Такие шедевры не должны пропадать!
– А вот это и правильно! Держи кексик за сообразительность, – и сеньор Фарра шутливо поклонился своей помощнице.
Дженио остановил мобиль у давно присмотренного переулка.
Удачно остановил, так, что тот перегородил проезд намертво. Заклинил мордой между домами. Теперь пока не вытащат, не пройдут внутрь. А ему надолго и не надо.
И побежал вперед.
Демоны, все ведь так хорошо складывалось! Вот чего, чего не хватало этим тварям?!
Альба послушно легла под него, семейка была не против, еще бы немного, и он официально стал бы тан Аракон! И никто, никто никогда не докопался бы до истины! И копать не стали бы!
Вот что надо было этому уроду?!
Кто он… ах да! Дед Альбы!
Явился, полицейского с собой прихватил, легавого, ищейку демонову! Чтоб его те самые твари когтями подрали, хоть вдоль, хоть поперек.
Чуть-чуть ему не хватило! Потом было бы поздно устраивать скандал, но это потом. А сейчас…
Гррррр!
Дженио, не сбавляя темпа, скрипнул зубами. Но переживания совершенно не помешали ему отодвинуть в сторону мусорный бак и рывком отвалить тяжелый щит.
Вот так!
Пахнуло морем и сыростью.
Прибрежный город, знаете ли…
Древняя система канализации, которая давненько уже превратилась во второй город. Неофициальный, но вполне обитаемый.
Дженио не знал все вдоль и поперек, но пройти из одного места в другое, пожалуй, смог бы. Пути отхода он изучал всегда. Мало ли – убегать придется?
Вот и пришлось.
Вот и получилось… хорошо!
Подземный ход принял афериста в свои объятия. Дженио ухватил щит за ручку, с другой стороны пододвинул к отверстию, отсекая лучики света.
Вот так…
А бак?
Бак придвинут местные обитатели. Кажется, Дженио кого-то видел по дороге. Или нищего, или что-то… мелькнул кто-то перед глазами.
Да и пес с ними!
Сами разберутся! А ему надо налево и еще раз налево… хорошо, в кармане есть спички.
Дженио опустился на колени, протянул руку, пошарил, нещадно пачкая пальцы, и взял из ниши у самого пола небольшой факел. Сам приготовил.
Так-то, надежда отдельно, а страховка быть должна! И Дженио решительно зашагал вперед. Ах, как жалко! Но из Римата придется уехать… чуть позднее. Сейчас его будут искать, так что он отлежится, подождет, пока осядет муть – и вперед. Дурочек и дураков на его век хватит!
Антония лежала пластом.
Вот уже третий день она сползала с кровати только по трем очень важным делам.
Дойти до уборной, выпить чашку чая и покормить кота. Кушать не хотелось. Ничего не хотелось.
Милости Эль Муэрте так просто не проходят, и во всем теле была жуткая слабость. Эрнесто Риалон жутко ругался, ругался и Рейнальдо, но – куда деваться? Ради мести за маму Тони позволила бы и ухо себе отрезать. А уж такие мелочи…
Она точно знала, почему это происходит.
Люди отдают богам свои силы. Это логично и правильно. А вот что происходит, когда человек получает частичку божественной силы?
Правильно. Ничего хорошего. Тяжело человеку, плохо ему, больно… это же – богиня! Тони и не рассчитывала переварить или как-то приспособить к себе божественную силу. Скорее, это было сродни ощущению… вот ты ходишь себе, нормально и спокойно, а потом на тебя вдруг бревно взвалили.
Тяжело, муторно, неудобно… но свыкнуться-то можно!
Вот и она свыкнется!
Постепенно чужая сила уляжется внутри Тони и не станет ее тревожить. И все будет хорошо.
Но пока…
Первый день Эрнесто ей даже до уборной дойти помогал. И кота кормил. Тони даже руки не могла поднять.
И ведь не больно!
Но слабость – жуткая…
Тони не смогла даже пойти на похороны сеньоры Луисы. Сил не было вообще.
Эрнесто поклялся, что все сделает, как положено. И Тони не сомневалась – сделает. Пусть пока так. А она еще придет на могилку, когда сможет встать на ноги. И поплачет, и извинится, если было за что… но пока она даже головы иногда от подушки оторвать не могла.
Сеньор Пенья заезжал в гости, посмотрел на Антонию и решительно перенес все встречи на неделю. Сказал – подождут. Еще и больше ценить станут!
К радости Тони, кто не почтил ее своим присутствием, так это Освальдо Карраско. Уехал к деду. И подольше бы он там оставался!
А это кто?
Внизу хлопнула дверь…
Тони прислушалась.
– Кто там?
Эрнесто Риалон так и не уезжал. Разве что ненадолго. На работу, взять отгул. К сыну в госпиталь. За продуктами. И все, остальное время он был в магазине. Не навязывая Тони свое общество, проводя большую часть времени внизу и что-то увлеченно обсуждая с Игнасио… Тони даже приревновала призрака. Вот о чем можно так долго говорить?
Еще и смеются над чем-то!
А она тут лежит и лежит… пока призрак и некромант ищут общие интересы! Обидно! И кто там все-таки пришел?
Когда в дверь вошла Анита…
Нет, не так.
Сначала в дверь вошел поднос, источающий такие запахи, что к Тони мгновенно вернулся аппетит. Кексы!
С корицей!
Была у девушки слабость к этой пряности. Она и мармелад предпочитала с корицей, и кофе, и кексы, да! Особенно такие, с изюмом, в белой глазури, и чтобы берешь – и откусываешь, а там внутри еще и орешки…
Сеньор Фарра отлично знал о ее слабости и кексы готовил охотно.
– Анита! – обрадовалась Тони.
– Ритана, а мне сказали, вы приболели?
– Просквозило, наверное, – отмахнулась Тони. – Кексики!
Эрнесто довольно улыбнулся.
На кухне еще половина корзины оставалась, и он уже три штуки утащил, и Тони явно оживает, вот, глаза заблестели, на постели села, улыбается…
– Я вам сейчас чаек на травах заварю – любую хворь снимет! – захлопотала Анита. – Вы ж, ритана, себя не бережете, а и так худенькая, аж светитесь…
– Спасибо, – Тони смущенно принимала заботу служанки.
– И вовсе не за что… ритана, а у нас сегодня такое дома было! Тако-ое!
– Что именно?
Особых новостей Тони не ожидала, но пусть уж расскажут. Ей не страшно, а Аните приятно посплетничать.
– Оказалось, этот Валеранса-то как есть жулик!
– ЧТО?! – Тони села еще прямее. И кексов не понадобилось.
– А то ж! Является сегодня в дом старый Мондиго, ну и с порога к зятю. Так, мол, и так, ты кого девочкам в мужья нашел, ты кого в приличный дом тащишь…
Анита рассказывала со вкусом. Правда, в ее изложении Хорхе Луис стал главным героем.
Тони слушала.
Эрнесто тоже не удержался.
И даже призрак, хотя и не вылезал из-под кровати, внимательно прислушивался к разговору.
Анита блаженствовала и витийствовала. А под шумок подсовывала «бедной девочке» кекс за кексом.
– …и сбежал! Сеньор Вальдес за ним гонялся-гонялся, так все ж попусту!
– А что дома творится?
– Что там может твориться? Ритану Розалию в больнице оставили, сказали, на три-четыре дня. Старый Мондиго уехал, сказал, мол, не собирается он в этом бардаке участвовать. Альба Инес в истерике билась, ей лекарство вкололи, спит теперь. Паулина Мария у себя в комнате. Она пока еще слишком слаба, чтобы ходить и во всем этом участвовать.
Тони кивнула.
– Я завтра приду к кузинам. Сегодня уже поздно, а завтра я их навещу. С утра обязательно.
– Уж пожалуйста, ритана. Им сейчас тяжело, особенно Пауле.
– Пауле? Не Альбе?
– Да, ритана. Альба – та игрушку потеряла, вот и все. А Паула и болеет, и переживает, и за мать волнуется…
Тони кивнула. И Анита начала собираться домой с чувством выполненного долга. Женщина была собой очень довольна. Антония Лассара – девочка хорошая, умненькая, нечего ей тут…
Страдать по всяким подонкам?
Вот еще не хватало!
Когда за Анитой закрылась дверь, Тони посмотрела на Эрнесто.
– Ты меня отвезешь к ним завтра? Пожалуйста…
– Конечно, детка, – Эрнесто погладил девушку по густым черным волосам. – Обещаю.
– Прости. Я знаю, работа…
Эрнесто фыркнул.
– Работа не забор, стояла и стоять будет.
– И массовое это убийство…
– Не бери в голову. Ты нам уже помогла, теперь мы знаем, куда идти и где копать, – Эрнесто присел на край кровати, взял девушку за руку. – Все будет хорошо. Я тебе обещаю. Выловим мы эту нечисть, никуда они не денутся.
– Он… он страшный, – поежилась Тони.
Эрнесто воспользовался случаем и приобнял малышку за плечи. Притянул поближе к себе, чувствуя, как от запаха ее волос кружится голова. Как в юности…
Словно и не было позади всех этих лет. И ничего не было. Ни брака, ни боли, ни холода, ни разочарований. Только Тони…
– Я сумею тебя защитить. Клянусь.
Тони доверчиво прижалась к некроманту.
– Верю. Мне хорошо рядом с тобой. И спокойно.
– Как с отцом или дядюшкой? – грустно пошутил Эрнесто.
– У меня никогда не было ни отца, ни дядюшки, – серьезно ответила Тони. – Поэтому я не знаю. Но я рада, что ты рядом.
Хорошо, что некроманты не летают. Но у Эрнесто были все шансы взлететь от счастья. Впрочем, возраст имеет и свои преимущества. Некромант справился с собой и покосился за окно, в сгущающиеся сумерки.
– Тони, давай-ка я помогу тебе. Дойдем до ванной комнаты, потом расчешу тебе волосы и ляжешь спать.
– А колыбельную и сказку на ночь? – позволила себе покапризничать девушка.
– Теплые носки и стакан горячего молока с медом.
– Это жестоко!
– Но придется. Боюсь, тебе может стать плохо от всех кексов…
Тони с удивлением поглядела на блюдо.
Это она столько съела?! М-да…
Восемь штук – это много или мало? Да кто ж знает… если не стошнит – будет в самый раз. Девушка протянула руку Эрнесто и попробовала приподняться с кровати. Получилось уже намного лучше. И забегая вперед – ее не стошнило.
Рейнальдо обзывал себя дураком.
Недоумком, у которого и мозгов-то нет, одна эктоплазма.
Но… по улицам летел упрямо. Туда, где, может, был и вовсе не нужен.
Туда, где светился окошками особняк Араконов.
Не защищенный от призраков, кстати говоря. Даже сигнализации – и той не стояло.
А вот и окно. Рейнальдо видел Паулину. Девушка сидела в кровати с книгой. Рядом на столике – кувшин с чем-то полезным, волосы заплетены в косу, простая ночная рубашка только подчеркивает высокую грудь…
Рейнальдо поймал себя на неподобающих призраку мыслях, но сделать ничего не успел.
Паулина очень медленно, очень спокойно отложила книжку. А потом повернулась, уткнулась в подушку и разревелась. Так, чтобы ее никто не слышал. Не видел.
Не помешал…
Впрочем, последнюю мысль Рейнальдо уже додумал потом. Когда прошел через стену и тихонько кашлянул рядом с девушкой.
– Простите, Паулина…
– А?!
Девушка вскинулась, готовая загрызть любого, кто помешает ей всласть предаваться горю. Потом увидела Рейнальдо… и побелела, словно простыня.
– Ты…
– Я…
Как так получается?
Живая и мертвый, сто с лишним лет – и восемнадцать, мужчина, который видел всю грязь и изнанку жизни – и девушка, которая росла, словно тепличный цветок.
И все же, все же…
Хватило секунды, в которую их глаза встретились. И Рейнальдо понял – он пропал.
Любовь – это глупости? Конечно, глупости… как он мог любить, если Паулина еще не родилась на свет? Если ее еще не было? Разве он мог полюбить кого-то другого?
Не мог…
А Паулина? Она просто смотрела и впитывала в себя каждую черточку этого мужчины. Своего мужчины… он умер давным-давно? Тогда еще ее дед не родился?
Что ж. У каждого есть свои недостатки. Ей совершенно не интересна история. Ей нужно, чтобы этот человек был рядом. И он – пришел.
– Игнасио…
И столько было в этом имени, что призрак не выдержал. Опустился рядом с ней на кровать… то есть завис над ней так, словно сидел.
– Я… прости, что не приходил раньше.
– Это уже неважно. Ты пришел – и это замечательно.
– Я знаю, я не должен был портить тебе жизнь. Но и удержаться я не мог. Не плачь, мой ангел. Не надо… я не выдержу твоих слез.
– Игнасио… я не буду, – Паулина храбро вытерла слезы чем попало. Попало – наволочкой от подушки. – Ты побудешь со мной?
– До утра. Обещаю.
– А потом? – расстроилась Паула.
– Потом мне надо будет уйти. Я не свободен, у меня есть обязательства.
– Перед кем?
Рейнальдо развел руками.
– Прости…
– Я могу тебе чем-то помочь?
Призрак покачал головой.
– Вряд ли. Расскажи мне о себе, пожалуйста? Я так долго не решался прийти… и так хотел тебя видеть! И совсем ничего о тебе не знаю. Что тебе нравится, что интересно, о чем ты думаешь, когда глядишь в окно…
Паулина храбро улыбнулась.
– А ты мне расскажешь о себе?
– Я расскажу тебе о том, чем я занимался в прошлой жизни. Хорошо?
– И ты не уйдешь до рассвета?
– Обещаю.
Девушка посмотрела в глаза призрака.
Любовь?
Оказывается, она бывает и такая. А вам, господа поэты, должно быть попросту стыдно. Вы совершенно не умеете о ней правильно говорить. Вот.
– Обычно я смотрю в окно, когда не хочу учить уроки…
Освальдо в ужасе смотрел на деда.
Творец милостивый… но как?! КАК?!
Лежащее на кровати… нечто никак не могло быть его дедом. Вот никак…
Его дед был крепким мужчиной, при взгляде на которого так и хотелось сказать – старый дуб еще сто лет простоит, не согнется. Широкие плечи, грива седых волос, орлиный проницательный взор.
А сейчас?
То, что лежало на кровати, выглядело… жутко! Кошмарно оно выглядело, чудовищно…
Скелет?
Да. Только живой. Пока еще живой. Ненадолго. Жуткие человеческие мощи, обтянутые серой дряблой кожей, на которой высыпали старческие пятна и открылись глубокие свищи. Глаза запали так, что их и видно-то не было в глазницах, зубы выпали за несколько дней, волосы… под тремя-четырьмя седыми волосинками бесстыдно поблескивал голый череп. Но самым страшным было даже не это разрушение.
Страшным был слабый, умоляющий голос.
– Нет… не надо… пожалуйста… я не хотел…
– Что с ним?! – в ужасе повернулся к сиделке Освальдо.
– Бредит, – разъяснила женщина. – И так постоянно, не умолкая…
– И только эти слова? О чем его бред?
– Больше ни о чем. Умоляет простить, кается, клянется в чем-то… вот и все, пожалуй.
– Подождите за дверью, – распорядился Освальдо.
Сиделка послушно поклонилась и вышла вон. И правильно, Вальд был решительно не в том настроении, чтобы пререкаться. Он наклонился над дедом и вгляделся в его ауру.
М-да…
Почти полностью разрушена.
Силы утекают, даже жизненных сил почти не осталось, не то что магии… словно плотину прорвало и хлынул поток. И все…
Не остановить.
Можно ли подлатать?
Нет, вряд ли. Не в этом случае. У Освальдо просто сил не хватит. Это как с плотиной… если ее смыло, то силами одного человека не восстановишь. И все же, все же…
Вальд попробовал.
Да, глупо, наверное…
Но… разве он мог поступить иначе? Он положил руки на виски деда и медленно, осторожно, по капле, принялся вливать в него свою силу.
Черные глаза распахнулись.
– Вальд…
– Да, деда. Это я…
Никогда он не называл так старого Карраско. Не мог просто… А сейчас вот сорвалось.
Из глаза старого некроманта выкатилась слезинка.
– Внук…. Прости.
Вот теперь Освальдо испугался по-настоящему.
– ДЕД?!
– Я подвел тебя. Ла Муэрте… она лишила нас благословения. Меня… не тебя. Пока не тебя, но может. Не оступись…
– Как? За что?! – искренне опешил Освальдо.
– Сарита. Богиня недовольна…
– Хм, – удивился Освальдо. – Но…
– Рита жива. И если найдешь – не убивай. Меня видишь… помни…
На большее у старого некроманта сил не хватило. Можно вливать воду горстями, но разве наполнишь этим реку?
Нереально…
– Дед…
Поздно.
Непоправимо поздно.
Голова старого Карраско откинулась назад, глаза закатились. И Освальдо отлично понял, что происходит.
Агония.
И все же, все же…
– ДОКТОРА!!!
Хорошо еще сиделка стояла за дверью.
Влетела, захлопотала, влетел доктор, Освальдо просто выставили вон… только вот все было безнадежно. Ровно через два часа приговор уже не подлежал обжалованию.
Смерть.
Ла Муэрте приняла в объятия душу своего верного слуги.
Серхио вытянулся перед начальством.
Не то чтобы очень хотелось… можно и не тянуться. К чему?
Полковник сам сеньор, некогда с рядовых начинал, всю службу прошел на своих двоих, не кланялся никому, высоких покровителей не приобрел, вот и генералом не стал. Куда умом можно, он дорос, а задницы лизать – противно.
Зато работалось с ним просто чудесно.
Спокойно, уютно… ладно! И орал полковник Лопес так, что окна тряслись, и ругался, и письменным прибором мог швырнуть… и все ему прощали.
Потому что времени уж ночь, а Пабло Матео Лопес еще на работе. И домой не торопится.
И фонды выбивает для своих.
И никому их обижать не позволяет.
Принцип у него такой, это мои люди. Сам бью, другим не даю. А кто попробует…
Давненько уже никто и не пытался. Не то что пробовать – даже думать. Жить всем хотелось. Понятно, на полковника и орали, и давили, и много еще чего. И король возмущался. И что? До своих людей полковник все эти игры доносить не позволял. Работает специалист?
Вот и пусть работает!
Говорит он, что ему нужно столько-то времени? Вот и ладно! Время дадим. Главное, чтобы результат был, а результат Серхио обеспечит.
– Докладывай, – предложил полковник. – Слушаю.
Серхио потер висок.
Докладывать было сложно.
– В ходе оперативно-розыскных мероприятий…
– Короче.
– Про измененных я вам уже рассказал, – пожал плечами Серхио. – Сейчас мы прочесываем город, уже с упором на канализацию. Организованы посты и патрули, Риалон ежедневно снимает показания с «глаз тьмы», но пока безрезультатно…
– А второй?
– Карраско? Поехал к деду.
– Он бы еще к бабушке пошел. С пирожками!
Серхио невольно фыркнул. Под настроение полковник Лопес был той еще язвой. А ведь и повод был.
Вот на что спорим – насиловали полковника ежедневно. И орали, и грозили, и ругались, и вообще, у нас же кто во всем виноват? Правильно, полиция! А что не надо пса впроголодь держать, это ни до кого не доходит!
И на цепи тоже бы… того же.
А то здесь не тронь, там не ходи, тут не сиди… это вообще придворная подстилка! Неприкосновенная! Вот и получается демоны знают что!
Случается беда, а бороться сложно. Потому как возможностей мало, а ограничений много.
– Дед у него тоже некромант, говорят, может что-то знать об этих тварях…
– Может быть… так какие пока мероприятия?
– Мы перекрыли столицу. Выскользнуть незамеченным просто нереально. Пройти в Римат – тоже.
Полковник кивнул.
Это было вполне возможно. И именно благодаря самому Римату. Самому его расположению, постройке, планировке…
Выйти из города можно было через десяток ворот – но и только. Перекрыть их тоже было вполне реально.
Побережье?
И его тоже можно было перекрыть. Город-то стоит на обрыве… да и рыбаки в стороне не остались. Мышь не проскочит.
Слабым местом Римата была канализация.
Вот ее перекрыть и прочесать не представлялось возможным. Просто планов этих мест ни у кого не было. Составляли, конечно, но в том-то и дело, что эти ходы обожали контрабандисты, пираты, нищие, ворье, разбойники… один лаз заделаешь – десять новых появится. А то и двадцать…
И картами эти гады ни с кем не делились, понятно.
О чем-то полиция знала, о чем-то нет. А иногда и соваться туда не особенно-то хотелось. Равновесие, знаете ли. На то и щука в реке, чтобы карась не дремал, а рыбак не голодал. Выловишь так-то иную рыбку – и клади зубы на полку.
Так что и договариваться случалось, и всякое разное… Серхио об этом знал. Но помалкивал и переделывать мир не рвался. Чай, ему не семнадцать лет.
Что ж, теперь все крысы оказались в силке. Осталось постепенно, сужая круг поисков, разбираться с этим вопросом. Рано или поздно они выловят всех.
Главное – чтобы больше никто не пострадал.
Дамиан притаился в канализации.
Внутренности грыз лютый голод.
Хотелось ЖРАТЬ!!!
Рвать кого-то зубами, когтями, впиваться, высасывая жизнь и самою душу, хотелось…
Но – пока еще разум контролировал тело. Пока еще чувство голода не заглушало сигналы об опасности.
Пока он еще чувствовал разлитую в воздухе столицы магию.
Пока еще…
Он понимал, что скоро голод опять погонит его на улицы. Или… или можно попробовать побродить по тоннелям. Вдруг ему кто-то да попадется?
Конечно, мужчины – это решительно не то. Но насытить его на какое-то время сойдет любая кровь. Любая…
Возможно, это будет неплохим вариантом. А на улицы он выберется чуточку позднее?
Дамиан встал и пошел.
Куда?
Куда глаза глядят. Без особого направления, без каких-либо размышлений.
Прямо?
Прямо… потом направо, потом налево… бояться ему было нечего, а наружу выйти… да в любом месте! А что это там пахнет?
Мужчина принюхался тем, что заменяло ему нос.
Пахло человеком. И чем-то съедобным… вроде жареного мяса… пойти туда? Да, пожалуй…
Шаг, другой – и перед ним открывается небольшая пещерка. А у костра сидит человек и что-то ест.
Дамиан прыгнул вперед быстрее, чем сам сообразил, что происходит…
Был бы Эудженио раззявой, тут бы ему и конец пришел. Но мужчина был предусмотрителен. Он – в подземелье. Неосторожные тут долго не живут, так, минут десять.
Поэтому на входе в пещеру была установлена ловушка. Небольшая такая… сеть называется.
Дамиан не заметил, но сигналку потревожил.
И когда он появился в коридоре, Дженио просто шевельнул рукой. И визитера накрыла сеть. Крепкая и прочная.
Дженио достал из-за пояса нож.
Стрелять не хотелось, проще прирезать этого… это…
А что, собственно, он поймал?
Это на расстоянии было не видно. А когда рядом…
Лицо?
Больше всего это похоже на морду угря. Человекоподобное, но и только. Руки и ноги, туловище и голова. Но все покрыто зеленоватой чешуей, грубой даже на вид, плотной такой…
И пальцы с когтями, и руки, которые рвут сеть…
Брюхо словно бы вздуто и там что-то шевелится. Живое? Непонятно, но проверять не хочется. Даже палкой туда потыкать – и то неохота.
– А ну, прекрати! – невольно рявкнул Дженио.
Дамиан замер на миг.
– Пусти!
– Чтобы ты меня сожрал? Перебьешься!
Дамиан скрипнул зубами. Получилось очень выразительно.
– Не буду. Обещаю…
– Нашел дурака – тебе верить!
Но мужчины оказались в патовой ситуации. С одной стороны, сеть Дамиан рано или поздно дорвет. И сцепится с Дженио. С другой стороны, пока он ее рвет, у Дженио есть хороший шанс прирезать или пристрелить противника.
Умирать мужчинам не хотелось. Кто-то должен был уступить. И Дженио сделал шаг вперед, демонстративно убирая нож.
– Давай ты пока прекратишь рвать сеть. Видишь? Я далеко и тебя не трону…
– Вижу, – согласился Дамиан. И поразился звучанию своего голоса.
Отвык. Как давно он от этого отвык… с собратьями можно было общаться чуточку иначе, а с людьми…
Когда он последний раз с кем-то разговаривал? Он и не помнил уже…
– Кто ты такой вообще?
– Тан Дамиан Сесар Дальмехо. – Имя странно прозвучало в канализации. – А ты?
– Тан Эудженио Рико Валеранса, – представился привычным именем Дженио. И вообще, чего с этой тварью откровенничать?
– И что же привело благородного тана в канализацию?
– Могу задать тебе тот же вопрос.
– Можешь. Но я спросил первым.
Даже голод отступил перед любопытством. Дженио подумал пару минут, понял, что проще ответить, и пожал плечами.
– Происки судьбы.
– А-а… – раздвинулась в ухмылке страшноватая безгубая пасть, обнажая полный набор острейших клыков. – И меня тогда… тоже.
Переглядки продолжились. И на этот раз сдался Дамиан.
– Мне пришлось бежать. Иначе убили бы.
– А меня хотят посадить в тюрьму. Подделка документов, жизнь под чужим именем…
И снова молчание.
Потом Дженио шагнул вперед.
– Надеюсь, ты меня не сожрешь.
– Полагаю, мы сможем быть друг другу полезны, – согласился Дамиан. – Поговорим?
– Давай попробуем.
За кинжалом, который резал веревки, Дамиан следил достаточно настороженно. Но вреда ему причинять никто не собирался, и спустя десять минут мужчины заняли места у костра. Дамиан подвинулся чуточку поближе.
– Шкура сохнет, но огонь мне нравится.
– Как с тобой вообще такое произошло? Ты ж не у папы-мамы такой родился?
Дальмехо подумал, что Хозяин с него шкуру сдерет. А потом махнул рукой…
И так ведь сдерет, так какая разница? За один проступок, за два… отвечать все одно придется. Вот и нечего тут ломаться, как девушка перед гусаром!
– Родился я как раз нормальным. У нас в семье даже слабый магический дар был… не у меня. Я как раз бездарь.
– Сильно доставалось? – понимающе уточнил Дженио.
Дамиан фыркнул.
– Не доставалось. Меня просто не видели. В упор не замечали, словно и нет меня.
– Понятно. Это плохо…
– Поэтому, когда ко мне пришли и предложили получить силу… ладно-ладно! Попробовать ее пробудить!
– Конечно, ты согласился, – кивнул Дженио.
– А ты бы отказался?
– Да вперед бы визга побежал!
Дамиан печально кивнул.
– Вот и я… побежал.
– И… это там сделали?
Мужчина поежился, но отвечать не стал. Да и как тут ответишь? Как расскажешь?
О чудовищном чреве, в которое ты заходишь?
О боли, которая пронизывает каждую клеточку твоего тела…
О черноте, которая заполняет разум, и ты кричишь в пустоте, не зная, жив ты или умер…
О… о том, как ты выходишь наружу, но больше внешнего вида тебя шокирует другое. Другое сознание, живущее внутри тебя.
Рассудочное, холодное, злобное – и вечно голодное.
Угорь.
– Вот, – Дамиан молча отодвинул лохмотья с живота.
Голова угря приветственно мотнулась.
– Можно? – протянул руку Дженио.
Дальмехо вздохнул. И кивнул.
Угорь оказался холодным и противным на ощупь. Но чувствовался вполне живым. И – частью человеческого тела.
– Жуть жуткая!
– Я это понял слишком поздно, – кивнул Дальмехо. – А потом… надо было повиноваться. Надо было – и я делал.
– А почему сбежал? Я ведь правильно понимаю, ты такой не один?
Дураком Дженио не был.
– Потому… тебе имя Дальмехо ни о чем не говорит?
Дженио напряг память.
– Не особо. Должно?
– У нас маленький род. И достаточно старый, да… я получил известие, что умер отец. И старший брат.
– И что?
– Я – наследник.
– В таком виде? – поднял брови Дженио. – Или там что-то еще было?
Дамиан кивнул.
Было, как не быть.
Когда ты лишен магии, а твой старший брат – нет. Когда ты – отродье в собственной семье, а он любимчик. Когда всё, понимаете, ВСЁ достается ему, а на твою долю приходятся лишь объедки…
И – ОНА!
Пепита Марибель Маркес.
Их семья жила рядом, Дамиан дружил с девочкой, видел, как она становится прекрасной девушкой, и не просто видел…
Он полюбил.
И… стоит ли удивляться, что Пепита понравилась его старшему брату? И что брат получил ее? Вот тогда и… рассказывать об этом Дамиану решительно не хотелось, и он ограничился пожатием плеч.
– Причина была. Но я не смог добраться до дома.
– Почему?
– Потому что… – Зеленоватые когти сверкнули в свете костра. – Оказалось, что мне нужна пища. Если хозяин меня не поддерживает, то нужна. И это… я не хотел, чтобы была в опасности моя мать. Чтобы… нет, не хочу. Лучше уж здесь. Здесь меня не разыщут – сразу.
– Но рано или поздно найдут, – качнул головой Дженио.
– Рано или поздно мы все умрем, – отмахнулся Дальмехо. – А ты? Ты вообще тан?
Дженио фыркнул в ответ.
– Наполовину.
– На отцовскую? – понятливо уточнил Дальмехо.
– На нее… мамашка всю жизнь вкалывала. Папаше плевать было. Когда я вырос, я его нашел.
– Ему было больно? – такие вещи Дальмехо принимал всей душой.
– Жаль, что не так долго, как хотелось бы. Всего за три дня сдох…
– Маловато.
– Сердце слабое оказалось. Но я старался.
– Наследил?
– Увы, – кивнул Дженио. – Легавые пошли по следу, пришлось менять имя и жизнь. Тут одного кретина подстрелили на границе, мне продали его бумаги. Так и живу.
– И как тебя на самом деле зовут?
– Дженио. Эудженио Альберто Рохес. Сеньор, конечно, никакой не тан.
– Будем знакомы, сеньор Рохес, – печально оскалился Дальмехо.
– И я рад знакомству, – вполне серьезно ответил Дженио.
Еще минуту назад беспросветное, сейчас будущее предоставляло ему новые возможности. Интересные возможности. И глупцом надо быть, чтобы ими не пользоваться.
Дальмехо помолчал, протягивая когтистые руки к огню. А потом задал вполне логичный вопрос:
– Что будем делать и чем сможем помочь друг другу?
Дженио потер лоб.
– Давай думать. Из столицы надо выбираться, но перекрыто все качественно. Тебя ищут?
– Меня.
– Тебе обязательно баб резать?
Дальмехо поморщился.
– Не резать… это питание.
– Питание?
– Да. Если я насыщаюсь, я становлюсь сильнее, быстрее, я…
Эудженио прищурился.
– А это может пойти нам на пользу?
Мужчины задумались. Это не значило, что Дженио потерял бдительность. Или что Дальмехо не сожрет его в будущем. Или вообще хоть какое-то доверие…
Но то, что они могли пригодиться друг другу?
Однозначно!
Уютная комната.
Та самая.
И камин, и тот же человек в плаще, который сидит в кресле.
А вот стоит перед ним уже вовсе даже другой подчиненный. Кланяется почтительно, низко кланяется, пол капюшоном подметает. И страхом от него тоже пахнет на всю комнату.
Ярким, удушливым, отчетливым, так и хочется покатать на языке, посмаковать, насладиться каждым его оттенком, каждой гранью…
Мужчине нравится, когда его боятся.
– Докладывай.
– Господин, Дальмехо точно в столице.
– Я это уже знаю.
– Именно он устроил бойню у озера…
– Так… он начинает срываться.
– Господин, прошло уже много времени…
– Я не задавал вопрос, – хлестнули слова. – Я задаю его теперь. Что ты сделал, чтобы вернуть беглеца?
– Мой господин, я договорился в полиции. Почти на самом верху. Если Дальмехо захватят – его передадут мне.
– Вот даже как?
– Купленный мной человек обещал. Или он устроит Дальмехо побег, или найдет другой способ отдать нам беглеца…
– Что ж, неплохо… посмотрим, как оно будет. Сам ты предпринимаешь что-либо для поисков?
– Да, мой господин. Я выпустил несколько ищеек в воду рядом со столицей. Если Дальмехо захочет уйти морем, его обнаружат и доложат мне. Если он захочет уйти по суше… вряд ли он проживет на суше достаточно долго.
– Смотря чем он будет питаться.
– Тогда за ним останется вполне отчетливый след, который мы сможем проследить. Кровавый след.
– Посмотрим, посмотрим. Иди и действуй. Я хочу, чтобы эту тварь привезли ко мне живым. Ты понял?
Подчиненный почтительно поклонился.
При этом движении плащ распахнулся, мелькнуло нечто, похожее на панцирь краба. И кажется – или нет? Руки у него чем-то похожи на клешни, с изуродованными, сросшимися пальцами…
Выглядит откровенно жутковато.
Измененные…