Там, далеко, за порогом дома - читать онлайн

Анджей Беловранин

ТАМ, ДАЛЕКО, ЗА ПОРОГОМ ДОМА

роман

ПРЕЛЮДИЯ СРЕДИ ЗВЕЗД

1.

Дверь эйр-лока пришла в движение, и воздух с шипом ворвался в шлюзовую камеру, выравнивая давление на шаттле и боевом крейсере «Катрин VII». Четыре гвардейца встали по стойке смирно, одинаковые, словно статуи, отлитые в одной и той же форме. Но принц знал, что под непроницаемыми, зеркально-черными забралами шлемов – живые лица солдат, выражающие сейчас заинтересованность, трепет, а то и страх. Слишком много слухов – и правдоподобных, и совершенно безумных – ходит про принца Нота Мэйдена. И сам Нот был прекрасно осведомлен обо всех этих слухах, ведь многие из них появились не без его деятельного участия.

Принц прошел мимо стражей, и черный – под цвет волос – голо-плащ за его спиной взметнулся, словно движимый внезапным порывом ветра. Лицо его не было скрыто ни маской, ни капюшоном – лишь монокль поливизора на левом глазу интриговал темным провалом нанообъектива (про этот монокль говорили, что с его помощью принц может видеть в любом спектре и в любой среде, даже в иррациональных пространствах). Правый глаз принца раскрывал тайну цвета его зрачков – карий.

У выхода из шлюза принца встречал лейтенант службы внутренней охраны крейсера; на стальном бейдже его униформы была гравировка: «Лт. Унт Дорон».

– Добро пожаловать на «Катрин VII», сэр, – обратился он к принцу. – Все системы корабля приведены в полную готовность; команда находится в ожидании ваших приказов.

Принц чуть склонил голову к правому плечу; в объективе его монокля произошли стремительные трансформации: нанороботы изменяли его структуру. И Унт ощутил странное волнение – ему показалось, что принц заглядывает ему прямо в душу.

– Капитан? – ровным голосом спросил Нот Мэйден, и этот голос показался присутствующим куда более мелодичным, чем можно было предположить; лейтенант тут же вспомнил, что про принца говорят, будто он мастер Игры в Песни.

– Капитан Рейсс ждет вас на мостике, сэр, – отрапортовал Дорон.

– Прекрасно. Ведите.

Они вышли из шлюза: лейтенант, следом за ним принц; замыкали шествие четыре гвардейца, шагая в ногу, словно единый, великолепно отлаженный механизм.

Они вошли в просторный лифт, и через несколько секунд оказались на Первой Палубе – в самом сердце боевого крейсера.

– Здесь по коридору, потом налево, – предупредил лейтенант. «Зачем я сказал это? Ведь все равно мы идем вместе, я ему все покажу…» – пронеслось у него в голове; Унт Дорон волновался намного сильнее, чем следовало бы, и сам не мог понять причины этого волнения.

Они прошли по коридору, а потом повернули налево. При их приближении отъехала в сторону широкая стена: сканеры входной двери опознали Дорона, а лейтенант обладал должным уровнем авторизации для доступа на мостик.

– Добро пожаловать, принц Ложи! – капитан крейсера кивнул головой. Дин Рейсс, благодаря своему статусу, имел право носить бороду – и охотно пользовался этим правом: густая черная поросль, обрамлявшая низ его лица, придавала ему сходство с отчаянным флибустьером. Ироничное воображение Нота шутливо пририсовало на плече капитана огромного цветастого попугая, а на голове – потрепанную треуголку; но принц не стал воплощать свою фантазию в голограмму: сегодня он был Жестоким и Целеустремленным принцем Ложи Равновесия, агентом Службы Исполнения Приговоров, тайным и явным представителем Сената, высоким и владетельным Нотом Мэйденом.

– Здравствуйте, капитан, – приветствовал «корсара» принц, и голо-плащ за его спиной всплеснул, отчеркивая его первые слова. – Сегодня нам предстоит послужить на благо Федерации. Работа опасная, но легкая, а главное – быстрая. Я планирую закончить все за двенадцать часов. После этого вы и большинство ваших людей получите недельный отпуск – и неплохие премиальные, чтобы не скучать в течение этой долгой недели. Но только в том случае, если все пройдет так, как я запланировал… – принц сделал многозначительную паузу.

– А если что-то пойдет не так? – Дин Рейсс догадался, что принц ждет от него этого вопроса.

– На случай нашей неудачи Сенат уже вынес решение о посмертном награждении всего экипажа «Катрин VII» – и меня заодно – орденом «За отчаянное мужество».

– И в том, и в другом случае – прекрасная перспектива для бойца Звездного Флота, сэр, – улыбнулся капитан. – Ваши инструкции?

– Подготовьтесь к гиперпрыжку в систему Ван Зейн.

– Мы летим на Ван Зейн Прайм?! – Дин Рейсс ждал от принца чего угодно… но только не подобной глупости!

– Да, капитан. Сегодня нас ожидает встреча с ересиархом Энергий.

– Но… ваше высочество! Всем известно, что атака на Ван Зейн Прайм – это самоубийство! В прошлый раз ересиарх Лотам уничтожил своим таинственным энергетическим полем эскадру из семи крейсеров – прежде, чем они успели активировать оружейные системы!

– Именно поэтому – как вы уже догадались, – многозначительно заметил Нот, – у меня есть кое-какой сюрприз для Повелителя Энергий.

Принц протянул руку; в черной кентаровой перчатке лежал портативный блок монокристаллического информационного носителя.

– Здесь записаны параметры перенастройки силовых экранов для боевого крейсера. Немедленно передайте их оружейникам «Катрин VII» – пусть займутся делом, пока навигаторы готовятся к гиперпрыжку.

Дин Рейсс с поклоном принял инфо-блок и передал его своему адъютанту – тот сразу же отправился в оружейный отсек. Затем капитан отдал по интеркому необходимые распоряжения о подготовке гиперпрыжка.

– Ваши приказания исполнены, принц. Желаете отдохнуть до конца перелета на Ван Зейн?

– Не надо стесняться своего любопытства, капитан – это не самый страшный порок, – на лице Нота появилась легкая улыбка. – Я же вижу, что вы очень хотите спросить…

– Благодарю вас, принц, – Дин Рейсс осмелился улыбнуться в ответ. – Не скрою, мне хотелось бы знать ваш план – чтобы, в случае необходимости, оказаться вам полезным.

Принц сделал четыре шага, оперся о блестящую трубку перил, ограждавших капитанскую платформу, и устремил взор в просторный зал мостика, где за своими пультами сидели несколько десятков операторов. Его голо-плащ пришел в движение; все, кто был поблизости, услышали иллюзорное шуршание дорогой ткани.

– Ученые Службы Исполнения Приговоров долго исследовали феномен энергетического поля ересиарха Лотама. И им удалось выяснить, что природа этого поля в некотором роде… органическая. Лотам каким-то образом то ли пленил, то ли заключил договор о сотрудничестве с довольно занятными существами, которые представляют собой пока малоизученные структуры из сложно взаимодействующих чистых энергий. Им дали название DJ-437 по Звездному каталогу биосубстанций. Но можно называть их проще – джинны. Тем более что эти существа действительно чем-то похожи на мифологических демонов.

Принц резко повернулся на пятках, голо-плащ его описал красивый полукруг и реалистично запутался в перилах платформы.

– Так вот: джинны легко могут справиться с любым энергетическим или традиционным оружием; теоретически они могут даже поглотить энергию взрыва термоядерной бомбы. Для них не представляет проблем и преодоление какого бы то ни было защитного поля. Но все же эти существа не всемогущи! Большую часть времени, экономя силы, они находятся в стазисе – некоем «состоянии покоя» – не имея возможности ни двигаться, ни как-либо воздействовать на окружающий мир. Но в любой момент, по собственному желанию, они могут начать трансформироваться в ту или иную форму для взаимодействия с любым типом энергии. Те параметры силовых экранов, что устанавливают сейчас оружейники «Катрин VII» – это вариация энергетического поля, преодоление которого потребует от джиннов наиболее долгой трансформации. У нас будет около получаса, прежде чем прислужники Лотама смогут напасть на нас. За это время вы сумеете доставить меня в его цитадель – и я улажу все разногласия между ересиархом и Федерацией.

– Не могли бы вы уточнить, сэр, – обратился Дин к принцу, почувствовав, что тот закончил свою речь, – если на доставку вашего высочества на Ван Зейн Прайм мы затратим как раз полчаса, не возникнет ли… каких-либо препятствий для возвращения «Катрин VII» из системы Ван Зейна?

– Я понимаю вашу обеспокоенность, капитан, – в голосе Нота Мейдена звучало уважение. – И ценю вашу заботу о своих людях и о собственности Федерации. Но исчезновение ересиарха, по моим данным, автоматически разорвет договор между ним и джиннами, и те, оказавшись на свободе, не причинят ни крейсеру, ни его команде никакого вреда, ведь, по сути, этим существам совершенно безразлична судьба того или иного объекта материального мира. С другой стороны, в случае, если я потерплю неудачу – или отдам вам соответствующий приказ – вы должны будете немедленно покинуть систему Ван Зейна. Поэтому гипердвигатель корабля, естественно, должен быть готов к прыжку в любой момент.

– Я уверен: ваше высочество не забыли о том, что на уход корабля в гиперпростанство после активации двигателя требуется около пяти минут, – в очередной раз поклонился Дин Рейсс.

– Не беспокойтесь, капитан, вы успеете. Я об этом позабочусь.

– Последний вопрос, сэр.

– Я в нетерпении.

– Почему для столь ответственной операции Ложа Равновесия решила использовать всего один корабль – даже такой прекрасный, как «Катрин VII», когда весь Звездный Флот с радостью поучаствовал бы в низвержении ересиарха Энергий?

– Это не боевая и даже не десантная миссия, капитан. Скорее я назвал бы ее диверсионной. Ложа не видит необходимости рисковать большим числом кораблей, чем один – ибо в случае неудачи джинны легко уничтожат хоть весь Звездный Флот целиком. Причем им потребовалось бы для этого лишь несколько минут. А так на кону окажутся лишь жизни экипажа прекрасной «Катрин»; причем, еще вероятнее, что этот список сократится до одной жизни. Моей.

– Мы не бросим вас на растерзание проклятой нечисти, ваше высочество! – в энтузиастическом порыве воскликнул Унт Дорон. Принц с легким удивлением воззрился на лейтенанта службы внутренней охраны крейсера; нанообъектив поливизора вновь пронзил его душу насквозь.

– Бросите, если таков будет мой приказ.

Нот повернулся к капитану:

– А теперь проводите меня в каюту, где я мог бы отдохнуть, и пришлите за мной – ровно за десять минут до выхода из гиперпростанства. И не забудьте подготовить для меня десантный катер с перенастроенными силовыми экранами.

– Какие-нибудь особые пожелания, сэр?

– Да, пожалуй. Пусть меня разбудит лейтенант Дорон. Общение с этим человеком доставляет мне истинное удовольствие.

2.

Принц внимательно оглядел аскетически убранную каюту и, не оборачиваясь, кивнул головой:

– Можете быть свободны, лейтенант.

Унт закрыл дверь, и принц остался один. У него было примерно восемь часов для отдыха, медитации и размышлений.

Он выключил голо-плащ, вынул из глаза монокль, снял китель и перчатки. Одежда небрежно упала на стол, и Нот несколько секунд любовался, как переливается ткань: от черного к глубокому, сияющему зеленому. Все облачение принца было сделано из кентара; помимо красоты, у этого материала было еще несколько весьма ценных достоинств: он прекрасно мог защитить своего хозяина от холода и жары, неплохо – от токсинов и радиации, сносно – от физического воздействия; а при определенной доле везения, благодаря рассеивающему эффекту, – и от залпа из бластера.

Чтобы немного размяться, принц сделал пятьдесят отжиманий (один из имплантатов в его теле контролировал пульс и дыхание), потом полностью разделся и принял душ. Это расслабило его ум.

Принц активировал голосовой модуль управления каютой.

– Легкую музыку, – попросил он, и комната наполнилась звуками: скрипка солировала под аккомпанемент тихих электронных переливов. – Добавить виолончель, – его приказ был исполнен, и музыка стала более задумчивой.

Тогда Нот Мэйден голосом включил зеркало. В идеальной поверхности отразилось тело атлетически сложенного высокого мужчины – но зеркало не выявляло сотен имплантированных в него миниатюрных приборов, инструментов и оптиматоров, которые делали его одним из самых опасных и могущественных киборгов изученной Вселенной.

Нелегко превратить обычного человека в Жестокого и Целеустремленного принца Ложи Равновесия. Сначала обучающие вирусы изменили структуру его клеток, сделав его более быстрым и сильным и менее восприимчивым к любым видам агрессий. Потом долгие тренинги подготовили его тело к чрезмерным нагрузкам. И, наконец, 54 операции позволили вживить в его тело все, что могло понадобиться принцу Ложи Равновесия для работы в Службе Исполнения Приговоров…

Принц сел на пол напротив себя-зеркального, сложил ноги в удобную для медитации позу и сплел пальцы в мудру философского успокоения. Мысли его тут же пришли в полный порядок, и он без опасений отпустил их на свободу.

Нот Мэйден лучше многих понимал, как хрупка жизнь – наверное, именно потому, что его собственную жизнь оборвать было очень и очень трудно. Поэтому же он особенно явственно ощущал неизбежность смерти. И это последнее чувство заставляло его ценить жизнь больше всего на свете – больше силы и власти, больше красоты и больше любых творений человеческого (и нечеловеческого) разума и духа. Именно поэтому ради жизни он готов был не только умереть сам – но и нести смерть другим.

И именно поэтому особенно мерзким казалась принцу философия ересиарха Лотама. Ради своей религии Повелитель Энергий не собирался считаться с жизнью. Все существа, населяющие Вселенную, рассматривались им единственно как инструменты на пути к безграничной власти над неорганическим миром – миром бездушных раскаленных и потухших солнц, гравитационных вальсов галактик и безбрежной пустоты, пронизанной волей ее хозяина.

Лотам был единственным оставшимся в живых продуктом проекта «Гений». Генетики Империи, планируя ускорить наступление очередного научного прорыва, затеяли опасную игру с человеческой природой. Они построили секретную лабораторию на планете Ван Зейн Прайм и создали в ней два десятка «образцов» – людей с необычным способом восприятия мира, способных легко устанавливать парадоксальные связи между явлениями и находить самые невообразимые ассоциации.

К счастью, на поверку «образцы» большей частью оказались эклектичными безумцами, неспособными адекватно оценивать действительность. Все они подлежали уничтожению. Но в двух случаях имперским евгеникам удалось получить то, чего они желали. Первую «удачу» – девочку по имени Кина – пришлось умертвить в возрасте двенадцати лет. Она была очень общительна и любила вести долгие разговоры с наблюдавшими за нею учеными. В результате три ведущих специалиста проекта «Гений» покончили с собой, впав в депрессию, а еще восемь стали безнадежными шизофрениками со сложной структурой личностей-заменителей. Разговаривая с ними, Кина, помимо своего желания, делала примерно то же, что хороший хакер делает с электронными системами защиты: она «взламывала» их разумы, легко подбирая к ним нужные ключи. Ее смущали внутренние противоречия и скрытые страхи людей, а также спрятанное глубоко на дне сознания ощущение вины. Кина «читала» все это в их умах так же просто, как любой из нас читает книгу – и пугалась этого, ведь подобные «изыски» человеческой натуры были для нее непостижимы. И она извлекала подсознание своих жертв на поверхность, чтобы разобраться. Из одиннадцати людей, подвергшихся ее воздействию, ни один не смог вынести ее «исследований» в области психики. В конце концов, поняв, в чем дело, ученые отравили Кину, страшась утратить рассудок.

Даже сейчас, во время мыслительной медитации, Нот Мэйден взволновался. Жестокость генетических экспериментов – и проводивших их людей – вызывала у него омерзение; возможно, потому что сам он был способен на не меньшую жестокость – чтобы не допускать подобного впредь.

Вскоре после провала проекта «Гений» Империя пала, а вознесшаяся на ее руинах Федерация немедленно и строжайше запретила все исследования в области евгеники; но причиной этого запрета были отнюдь не только невинные шалости малышки Кины…

Лотам оказался именно тем «образцом», которого так ждали генетики! Молодой уникум своим появлением оправдывал название проекта. Он способен был совершить переворот в науке – и совершил его.

В двадцать один год он создал первый во вселенной Искусственный Разум. Но, вместо того чтобы заставить его служить на благо человечеству, Лотам соединил его со своим! Парадоксальная алогичность мышления «образца» и абсолютная логичность Искусственного Интеллекта – фантастический симбиоз, явивший миру ересиарха Энергий.

В поисках пути к господству над законами мироздания Лотам заключил союз с «джиннами» (как ему это удалось, до сих пор оставалось загадкой), а с их помощью легко поработил планету, на которой когда-то был сотворен. Так система Ван Зейна получила прозвище «Черная дыра» – любой корабль, входивший в нее, бесследно исчезал.

Но Федерации все же удалось запустить на Ван Зейн Прайм несколько жучков-шпионов – замаскированные под метеориты, они падали на поверхность планеты Лотама.

Выяснилось, что сумасшедший гений убил далеко не всех ее обитателей: большинство жителей подверглись сложной операции на мозге, и в результате стали слугами-зомби провозвестника новой веры – веры в божественную сущность нового мессии.

Тогда же узнали и то, что Лотам вообще мало интересуется людьми: его занимали только законы гравитации, управляющие Вселенной. И ересиарх работал над тем, чтобы поставить их себе на службу…

Потом была печально известная атака на Ван Зейн Прайм, когда семь могучих крейсеров Федерации были уничтожены меньше чем через минуту после выхода из гиперпространства. А затем – долгое исследование энергетического феномена Лотама.

И, наконец, были еще ненависть и отвращение, и инстинктивный ужас, которые испытывали все граждане Федерации – стоило им вспомнить о чудовищном порождении их собственных алчных умов…

«Безграничное стремление к власти (над людьми или над природой, не важно) – самый страшный из людских пороков, – думал принц, уже находясь на пороге перехода к созерцательной медитации. – И ограничение этого стремления – естественная функция общности людей; для этого и существует Федерация. Для этого и существует должность Исполнителя Приговоров в Ложе Равновесия…»

Через три часа принц прекратил медитацию, заказал и съел суп из каллерианских моллюсков, запив их довольно средненьким белым вином (лучшего на «Катрин VII» не было), и лег спать. Он видел во сне метагалактику и симпатичную девушку из рекламы косметического салона на Легате IV; девушка собирала крупные красные ягоды, растущие у самой земли на зеленой поляне, и улыбалась ему…

Еще через четыре с половиной часа его разбудило взволнованное обращение из интеркома.

3.

Унт Дорон несколько минут стоял у двери каюты, не решаясь войти, и эта нерешительность столь явно отражалась на его простом и открытом лице, что это было уже даже непристойно для офицера службы внутренней охраны.

Почему принц обратил на него такое внимание? Чего хочет от него этот непостижимый человек-загадка? Его просьба – знак доверия, странное наказание или какая-то неведомая проверка? И – как теперь обратиться к нему?..

Наконец лейтенант нажал кнопку интеркома:

– Ваше высочество, капитан ждет вас на мостике!

Через две секунды раздался знакомый мелодичный голос:

– Прекрасно, лейтенант. Но пусть он подождет еще немного. Войдите в каюту.

Дверь исчезла в стене, и Унт подчинился.

Нот Мэйден одевался; он выглядел свежим и отдохнувшим, и Дорона взяло сомнение, что это он разбудил принца: быть может, тот совсем не спал, ожидая его прихода? Но зачем? К чему все это представление?..

Принц надел китель, вставил в глаз монокль, натянул перчатки. Повернулся к лейтенанту. Объектив поливизора вновь впился в Унта, и на лице принца тотчас же появилась ободряющая улыбка.

– Ваше высочество! – вдруг произнесли губы Дорона. «Что я делаю?!.» – Будет ли мне позволено задать вам вопрос?

– Браво, лейтенант! – улыбка принца стала шире; казалось, он искренне обрадовался словам Унта. – Считайте, что вы уже задали его. И получили положительный ответ.

«Положительный ответ?.. Что бы это значило?..» – недоумевал Дорон.

– Да: мое внимание к вам действительно неслучайно. И для вас это, бесспорно, хорошая новость… То, что я скажу сейчас, вам, несомненно, покажется неожиданным. Но мой анализатор сделал вывод, с которым я полностью согласен, – Унт замер, боясь шелохнуться; улыбка не сходила с лица Нота Мэйдена. – Вы обладаете потрясающей интуицией. В девяносто девяти случаях из ста вы точно знаете, как нужно поступить – и почти никогда не ошибаетесь. Причем происходит это подчас помимо вашей воли. К сожалению, вы не всегда отдаете должное своим предчувствиям – а зря!

– Но… как такое возможно?! Разве есть способ определить… уровень интуиции? – поразился Унт.

– Да. По особому энергетическому рисунку в одном из спектров. Ученые еще не нашли разумного объяснения этому феномену – но уже научились пользоваться им. По-видимому, это как-то связано со свойствами четвертого – временного – измерения.

С этими словами принц включил голо-плащ и вышел из каюты. Дорону оставалось лишь последовать за ним.

Они вошли в лифт, и Унт уже думал, что на этом их разговор закончится, но принц неожиданно обратился к своему спутнику:

– Вполне возможно, что Ложе Равновесия понадобится агент на этом корабле. Вы подходите мне наилучшим образом. Возьмите это, – принц протянул Дорону простое кольцо белого металла.

– Тяжелое… – поразился Унт, взяв его в руку.

– Наденьте и носите не снимая. Кольцо само определит необходимую силу сдавливания, так что можете надеть его на любой палец и не бояться потерять.

– Спасибо. Красивое…

Принц в очередной раз улыбнулся дипломатическому дару Унта:

– Это не украшение. Кольцо – мандат и одновременно носитель информации. Предъявив его капитану и поместив в инфо-сканер для проверки подлинности, вы сможете получить полномочия агента Ложи. В этом случае «Катрин VII» перейдет в полное ваше распоряжение.

– Но зачем?

– Просто сделайте это, если почувствуете, что капитан поступает неправильно! Помните: ваша интуиция практически никогда не даст вам ошибиться.

Лифт остановился; открылись двери; они вышли и направились в сторону мостика; осталось все несколько шагов и несколько секунд: принц отлично высчитал время для этого разговора – ни больше, ни меньше.

– Добро пожаловать в Ложу Равновесия, лейтенант! – голо-плащ привычно отчеркнул слова Нота. – И верьте в свою удачу!

Они свернули налево, и отъехавшая в сторону стена впустила их на капитанский мостик.

4.

– А, принц? – капитан Рейсс на мгновение оторвал взгляд от мониторов и бросил взгляд на вошедших; но через мгновение опомнился и поклонился, – простите, ваше высочество…

– Извинения приняты, – нейтральным тоном ответил Нот. – Судя по вашей сосредоточенности, мы приближаемся.

– Да, через несколько минут «Катрин» выйдет из гиперпространства.

– В таком случае, самое время обсудить детали…

Принц подождал, пока капитан отдаст последние команды; Дин Рейсс приготовился слушать.

– Цитадель Лотама находится в северном полушарии, на западном побережье самого крупного континента Ван Зейн Прайм. Обнаружить ее по тепловому и радиоактивному излучению не составит труда – на планете нет больше ни одного места, где работала бы хоть одна электростанция. Вы займете позицию на геостационарной орбите прямо над цитаделью, после чего я десантируюсь на планету. Вы будете находиться на постоянной связи со мной. В случае, если связь прервется – действуйте по ситуации. По моим данным, джинны смогут атаковать вас не раньше чем через тридцать две минуты после выхода из гиперпространства. Но я приказываю вам активировать двигатели ровно на двадцать пятой минуте (если, конечно, к тому времени проблема с ересиархом еще не будет улажена). В этом случае вы успеете покинуть систему и спасти крейсер. Это все.

– Все ваши приказания будут исполнены, ваше высочество, – Рейсс кивнул головой.

Принц кивнул в ответ и вышел из помещения мостика. Унт сопровождал его до десантного отсека.

Нот не без труда поместился в узкое пространство одноместной автономной капсулы. При этом голо-плащ картинно «мешал» принцу, не позволяя ему удобно устроиться. Лейтенант с интересом наблюдал, как Нот деловито справлялся с иллюзорной тканью, и в голову ему пришла крамольная мысль: а что, если этот сверхопасный, безгранично таинственный и во всех смыслах непостижимый над-человек… просто разыгрывает веселую шутку? Но Унт тут же отмел эту мысль как совершенно недостойную.

– Удачи, лейтенант! – попрощался Нот Мэйден.

– Вам тоже, сэр, – склонил голову Дорон, а про себя отметил, что капитан не удостоился от принца такой чести как прощание.

Захлопнулся фонарь капсулы; кран тут же спустил ее на уровень ниже – в стартовую камеру десантной катапульты; насосы с шипением принялись откачивать из камеры воздух.

Нот установил связь с мостиком.

– Как там у вас дела, Рейсс? – спросил он, одну за другой активируя системы катера.

– Полторы минуты до выхода из гиперпространства. По последним прикидкам, мы вынырнем не более чем в пятистах километрах от намеченной точки орбиты. Значит, нам понадобится минут семь-восемь, чтобы доставить вас к месту высадки.

– Прекрасно. Не забывайте информировать меня о любых изменениях ситуации…

Оставалось лишь ждать. Принц не любил такие моменты – последние секунды перед схваткой. Раньше он нередко пытался занять их медитацией… но, по правде говоря, ему не удавалось расслабиться, когда каждая клеточка тела уже ощущала напряжение следующей минуты! Вновь Нот подумал, что нет пределов самосовершенствованию…

Как всегда, это произошло неожиданно: перед глазами пробежала вызывающая тошноту рябь, и весь мир словно попал в полосу атмосферных помех. И, как всегда, через мгновение все кончилось. Принц включил таймер на наручном компьютере.

– Мы вышли из гиперпространства! – раздался голос капитана.

– До точки десантирования четыреста тридцать километров… – сообщил один из операторов. – Расчетное время прибытия – семь с половиной минут.

– Активировать миноритарные двигатели, – приказал капитан. Крейсер ощутил легкую перегрузку, которую мгновенно скомпенсировал корабельный гравитатор.

«И вновь ожидание…» – печально подумал принц; но ожидание длилось всего несколько секунд:

– Зафиксирована атака на силовые поля! – воскликнул оператор оружейников. – Энергетический всплеск неустановленной формы на носовых отражателях… Еще одна атака, по левому борту… – в голосе говорящего чувствовалось неприкрытое волнение; но корабль шел ровно – похоже, экраны прекрасно справлялись с нагрузкой. – Сорок семь атак по всей поверхности полей! – оператор сорвался на крик.

– Спокойнее, Гутнис, – перебил его капитан. – Нет никаких оснований для паники: вы же видите, что эти нападения не приносят нам никакого ущерба.

– Простите, сэр, – уже нормальным голосом ответил оператор.

После этого в эфире установилась тишина, только время от времени бесстрастный голос оператора машинного отсека сообщал:

– Три минуты до прибытия… Две… Полторы…

Принц вдруг вспомнил двух забавных киарских медвежат. Пару лет назад он видел, как они играли на залитой синим солнечным светом поляне Киара и потешно поводили длинными носами, прежде чем перекувырнуться через голову. Потом один из них развалился на траве и заснул, а другой что-то выкапывал из земли. На Киаре пришлось убить семерых человек и двух разумных негуманоидов. И еще там была симпатичная горничная в отеле, с такими веснушками…

– На позиции, – сообщил оператор.

– Все готово, ваше высочество! – удостоверил капитан.

– Вы обнаружили цитадель на поверхности планеты?

– Да, и уже нацелили на нее десантную катапульту.

– Тогда выстреливайте меня…

– Да хранит вас Великий Разум!

Капсула находилась в вакууме стартовой камеры; она беззвучно отсоединилась от кронштейнов, так же беззвучно открылась заслонка катапульты – и принца вжало в кресло перегрузкой!

Через несколько секунд Нот смог взглянуть на таймер: девять с половиной минут с момента выхода из гиперпространства. Время есть!

Капсула вошла в атмосферу; началась жуткая тряска; принцу оставалось лишь ждать, пока болтанка прекратится, чтобы принять управление.

Вдруг его внимание привлекли показания приборов: что-то настойчиво долбилось в правый защитный экран катера. Нот повернул голову: сквозь фонарь кабины отчетливо видна была синяя молния, преследовавшая капсулу; время от времени она становилась похожей то на атакующую дикую кошку, то на жуткий глаз без века с узким поперечным зрачком.

Таймер: одиннадцать минут. Катер перестал трястись и теперь просто падал с неимоверной скоростью на поверхность планеты.

Нот включил тормозные двигатели, падение тут же замедлилось, и вскоре капсула остановилась чуть ниже полосы редких кучевых облаков. Принц активировал штурвал и теперь уже по собственной воле направил катер в пике…

На цитадель Лотама опускался вечер. Основание огромной пирамиды зиккурата, в котором когда-то располагался Первый историографический музей Ван Зейн Прайм, уже находилось в тени. Принц знал, что ересиарх не случайно выбрал для своего жилища здание именно такой формы: это как-то помогало ему управляться со своими нематериальными слугами.

Единственный вход в зиккурат был ровно в середине восточной грани пирамиды, к нему-то принц и направил капсулу. Заложив крутой вираж, он выровнял катер так, чтобы тот шел прямо на наглухо закрытые бронзовые ворота. Два лоботомированных стражника Лотама, стоявшие по сторонам от входа, тупо смотрели, как к ним приближается смерть.

Нот немного притормозил движение катера и, не тратя времени даром, «постучался» в ворота выстрелом из носового орудия. Спаренная турель выплюнула два смертоносных сгустка плазмы, и преграда на пути катера испарилась вместе с охранявшими ее зомби. Принц еще больше замедлил ход и филигранно, ни одним бортом не задев стенок входа, «состыковался» с цитаделью ересиарха Энергий.

Четырнадцать с половиной минут. Принц нажал несколько кнопок на маленьком приборчике у себя на поясе: теперь его окружало то же силовое поле, что защитило и крейсер, и катер от атак джиннов. Потом включил под катером гравитационную подушку, заглушил двигатели и, открыв фонарь кабины, одним движением легко выскочил из нее.

Покои Лотама находились на самой вершине зиккурата. Принц легко отыскал внутри лестницу и побежал наверх.

Пару раз на его пути попадались слуги – «последователи» конфессии ересиарха, одетые в одинаковые короткие юбки и серые футболки. Но, похоже, Лотам не ожидал вторжения в святая святых своего майората, поэтому никакой охраны на этот случай предусмотрено не было. Принц просто отталкивал зомби в сторону и продолжал движение – а те даже не смотрели на него, занятые каждый только своим делом.

Восемнадцать минут.

– Как вы, ваше высочество? – невидимый глазу коммуникатор был вживлен прямо внутри уха принца Ложи Равновесия, и он прекрасно расслышал обращение Дина Рейсса.

– Все отлично, капитан, – беззвучно произнес Нот; передатчик, встроенный в его гортань и язык, легко считал эти слова и переправил на «Катрин VII» в виде текстового сообщения. – Опережаем график.

– Рад это слышать, сэр, а то моих людей уж очень волнует это затянувшееся затишье…

Вдруг на пути принца выросла давешняя голубая молния. В мгновение ока она превратилась в мускулистого обнаженного мужчину с треугольной головой и рогами, только полупрозрачного, как мыльный пузырь; затем в исполненного очей безногого паука; сверкающий метеоритный поток интерьерного масштаба; вращающуюся с бешеной скоростью спираль ДНК… Но ни один из этих обликов так и не устроил «джинна», и в конце концов он стал просто пушистым котенком с длинными усами, с кончиков которых слетали сапфировые искры. Котенок висел в воздухе, сложив задние лапы по-турецки и скрестив передние на груди. В его пронзительно синих глазах без белков невозможно было ничего прочитать, но грозное выражение мордочки внушало серьезные опасения относительно его добрых намерений.

На секунду принц опешил, не зная, что делать: джинн не нападал, но полностью загородил проход; прикинув, что к чему, Нот просто побежал дальше вверх по лестнице. Джинна отбросило силовым полем, как теннисный мячик. Взмахнув лапами, он улетел прямо в стену, и принцу даже показалось, что он услышал какой-то мяукающий возглас, который вполне мог быть сообщением о синхронизации энергетического поля джинна с аурой матери принца, произошедшей без согласия последней.

Проскочив еще пару площадок, Нот оказался в просторном зале без окон, освещенном несколькими причудливыми лампами. Это был самый верх пирамиды, поэтому четыре стены, смыкаясь в одной точке, не оставляли в этом помещении места для потолка.

Ересиарх Лотам, мужчина на вид лет сорока (признаться, столько ему и было на самом деле) был одет в светло-оранжевые брюки и белую футболку с надписью «Ван Зейн Тайгерс» и логотипом футбольной команды Ван Зейн Прайм – летящим в прыжке тигром.

– Значит, вам удалось-таки нейтрализовать моих клевретов? – без всякого удивления спросил он. Посреди лба ересиарха располагался горизонтальный шрам, по бокам и сзади скрытый волосами – он остался после вживления Искусственного Разума в мозг ересиарха. – Принц Нот Мэйден, я полагаю?

Нот быстро взглянул на таймер: двадцать минут.

– Ересиарх Энергий собственной персоной, – констатировал принц, и в руку его прыгнул внушительного вида бластер: агент Службы Исполнения Приговоров собирался претворить в жизнь волю Сената… но не сейчас – немного позже.

Мерцающий наконечник излучателя его оружия смотрел прямо в лицо Лотама, но тот даже бровью не повел.

– Отвечайте на мои вопросы быстро, и, быть может, останетесь в живых, – скороговоркой приказал принц. – Как вы сумели поработить энергетических монстров?

– Как? – Лотам развел руками. – Боюсь, вам не понять. Я никого не порабощал. Я убедил их в своей правоте – так же, как и тех людей, что теперь верно мне служат. Если вы позволите, я смогу убедить и вас…

– Благодарю, но мое тело перенесло уже достаточно хирургических вмешательств, чтобы добавить к ним еще и лоботомию.

– Вы ошибаетесь, думая, что у моих последователей нет выбора! Я вовсе не редуцировал их мозг, напротив, я добавил им несколько самых необходимых нейронных связей – и они легко увидели свет истины. Так же, как видят его мои энергетические союзники.

– В чем же истина?

– В революции, конечно же! – улыбнулся Лотам, принц обратил внимание, что ересиарх разговаривает с ним, как с неразумным ребенком, нарочно подбирая слова, чтобы быть понятным и не обидеть. – Вместо того чтобы изменять Вселенную, подстраиваясь под ее законы – как делает это ваша безнадежная Федерация, – нужно изменить сами законы, и тогда Вселенная будет подстраиваться под меня! А если вам хватит ума признать мою правоту, то и под вас тоже. Я уже обнаружил главный физический закон мироздания, через несколько лет я смогу сформулировать его и выразить численно; а затем, лет через пятьдесят – совершить прорыв!

Двадцать две минуты. «Ваше высочество! Через три минуты я активирую двигатели» – «Хорошо, капитан. Но будьте готовы отменить переход: ересиарх уже в моих руках».

– Но ведь это, скорее всего, погрузит нашу Вселенную в коллапс или вовсе уничтожит ее.

– Какая разница? Ведь на ее месте появится нечто гораздо более совершенное…

– С философией закончили – если вы хотите сохранить жизнь, – отрезал принц, и голо-плащ взметнулся за его плечами, подтверждая его правоту. – Есть ли способ обезвредить джиннов, оставив при этом жизнь вам?

– Да, но это не так просто… – улыбнулся Лотам. – Придется убедить их в том, что я отказался от своих планов!

– Сделайте это в течение минуты, причем так, чтобы я поверил вам. А я пока – на случай вашей неудачи – зачитаю вам текст смертного приговора.

Лотам с улыбкой покачал головой – как добрый учитель, не устающий биться над глупым учеником:

– Хорошо, я выполню вашу просьбу. Вот только решит ли это нашу проблему? – Лотам подошел к небольшому пьедесталу в центре зала и стал проводить какие-то манипуляции с пультом его управления. Принц был совершенно уверен, что, даже если это нечто окажется пультом активации автоматических систем защиты – он успеет своевременно прореагировать. Поэтому просто привычно читал наизусть:

– В соответствии с постановлением Сената, с прискорбием заявляю вам, мистер Лотам, что вы признаны виновным по следующим обвинениям: в геноциде на планете Ван Зейн Прайм, в самовольном захвате власти, в массовых убийствах людей и других разумных существ… – Лотам спокойно колдовал со своим пьедесталом, иногда кивая – соглашаясь со словами Нота. «Гипердвигатели активированы!» – «Будьте готовы в любой момент прервать процедуру перехода. В крайнем случае ждите моего сигнала в зоне эвакуации, после выхода из гиперпространства». Передавая неслышное Лотаму сообщение, принц вынужден был сделать паузу, но теперь продолжил оглашать приговор, – в космическом пиратстве, в издевательстве над природой человека…

– Простите, ваше высочество, – прервал Нота ересиарх. – Я закончил, – Лотам нажал последнюю кнопку, и на пьедестале возникла сияющая и искрящаяся голубая сфера из чистой энергии.

– Что это?

– Это единственный способ устранить мою власть над джиннами и при этом оставить меня в живых!

– Иногда я снисхожу до того, чтобы повторить свой вопрос. Но не больше одного раза. Что это?

– Это врата в иное измерение. Исчезнув из этой Вселенной, я потеряю власть над своими союзниками. Но моя жизнь, как вы и просили, сохранится.

– Боюсь, этот способ не подходит нам обоим, – отрезал Нот Мэйден; как всегда, всплеск голо-плаща не позволил сомневаться в твердости решения принца Ложи Равновесия. – Вы должны остаться моим пленником. Придумайте что-нибудь другое…

Но в этот миг Лотам просто прикоснулся рукой к сфере – и мгновенно исчез!

«Три с половиной минуты до перехода, ваше высочество!» – голос Рейсса выдавал хорошо скрытое волнение.

Мозг принца лихорадочно работал – для принятия решения оставались считанные секунды. «Портал в другое измерение – наверное, измененная технология гиперперехода… Лотам обезврежен – но вдруг он сможет вернуться?.. А если это обман, и ересиарх просто телепортировался в другую точку этой вселенной? Тогда мы все еще в опасности; нет выбора – надо следовать за ним…»

– Капитан, – на этот раз Нот обратился к Рейсу вслух, не скрывая своих слов. – Отступайте согласно намеченному плану. Лотам бежал, используя одно из своих противоестественных устройств. Возможно, угроза нейтрализована, но я должен все проверить. Я следую за ересиархом через оставленную им пространственную брешь. Удачи вам и вашему экипажу!

Принц спрятал бластер в кобуру, подошел к сфере и протянул к ней руку в кентаровой перчатке. Стоило ему коснуться сверкающей поверхности, как тело его пронзило странное ощущение нематериальности, словно он обратился в ничто, но сохранил все свои чувства…

В тот же миг принц Нот Мэйден исчез.

ИНТЕРЛЮДИЯ ПЕРВАЯ

Дорогая японская машина с непроницаемыми для взгляда извне окнами, прохрустев новенькими шинами по осколкам бетона и битым стеклам, остановилась. С тихим щелчком открылась дверь, и мужчина в длинном черном пальто и стрижкой клерка выбрался наружу.

Отделившись от группы людей в комбинезонах, к нему подошел другой мужчина, в таком же черном пальто и с такой же стрижкой, только чернокожий.

– Агент Смит Джонс? – сосредоточенно спросил новоприбывший.

– Агент Джон Смит? – с той же интонацией спросил встречающий.

Они пожали друг другу руки в дорогих черных кожаных перчатках.

– Как все было? – спросил агент Смит.

– Пойдемте, я покажу, – ответил чернокожий Джонс.

Они прошли мимо группы людей в белых комбинезонах, которые ползали по земле с кучей разнообразных приборов в руках. Наконец Джонс остановился в небольшом тупичке, посреди которого был круглый выжженный след – словно кто-то жег тут огромный костер.

– Началось все здесь. Инертный энергетический заряд появился в 14:27 и оставался стабильным около двенадцати минут. В 14:29 – первый гость. Вышел отсюда и пошел – следуйте за мной…

Агенты прошли около пятидесяти метров по вонючим трущобам, петляя вокруг мусорных куч. Наконец они подошли ко второму следу – в точности такому же, как и первый.

– Здесь первый гость остановился, – продолжил агент Джонс, – и произвел какие-то действия с прибором, который имел с собой. Вскоре после этого, в 14:30, появился второй инертный заряд – и первый гость исчез.

Агент Джон Смит хмыкнул. Агент Смит Джонс внимательно посмотрел на него и кивнул.

– Ровно в 14:31 второй заряд исчез, а из первого заряда вышел гость номер два. Он был намного активнее первого, бегал повсюду вокруг, словно что-то искал. Вскоре после этого, в 14.32, появился третий заряд, вот тут, неподалеку, – агент Джонс вновь повел агента Смита за собой. – Этот заряд не был похож на первые два, такой фиолетово-черный и вытянутый – а те были белые и блестящие, шарообразной формы. Наконец, в 14.39, гость номер два обнаружил третий заряд. Потом вошел внутрь него и тоже исчез. Одновременно с этим исчезли и оба остававшихся заряда – первый и третий. Сразу.

– Значит, второй заряд просуществовал всего две минуты, – отметил агент Смит. Агент Джонс многозначительно покивал головой:

– Вот именно.

Они пошли назад к машине.

– Описание внешности гостей? – спросил Смит.

– Приложено к отчету.

– Вкратце.

– Первый – в оранжевых брюках и белой футболке с зеленой надписью, на лбу приметный шрам. Второй – в черном плаще.

Дальше шли молча. Подойдя к машине, Смит отворил дверь и сел за руль. Несколько секунд агенты молча смотрели друг на друга.

– Вы что-нибудь понимаете, агент Джонс? – спросил Смит.

– Ответ отрицательный, агент Смит, – ответил Джонс.

Смит удовлетворенно кивнул:

– Продолжайте работать.

Они пожали друг другу руки в дорогих черных кожаных перчатках, и Смит захлопнул дверцу машины.

ПРЕЛЮДИЯ ПОД РАДУГОЙ

1.

Ласковое солнышко заглядывало во все окна дворца сразу, ничуть не беспокоясь о том, что Первая королевская прачка Стируня развесила на его лучах мокрое белье. Цветы раскрыли свои бутоны и наперебой хвастались друг перед другом свежими утренними ароматами. В синем небе щебетали веселые птахи: воробьи, стрижи и ласточки.

– Как спалось, госпожа Сорока? – не обращая внимания на эту суету, важно спрашивал старый ворон Клювон, сидя на ветке еще более старого дуба в придворцовом парке.

– Прекрасно, кум, – стрекотала в ответ Сорока. – Вчера выменяла у золовки две серебряные ложки – на моток старой проволоки, представьте себе!

– Неплохо, неплохо, – одобрительно покивал головой Клювон. – Если мне не изменяет память, то была золотая проволока, которую вы выменяли в прошлую пятницу у королевского кота Мурчалы на подвеску с рубином?

– Золотая? – удивленно всплеснула крыльями Сорока. – Кто вам сказал, что она была золотая? Подумаешь, моток дурацкой проволоки!

– Ну, про то вам виднее, кума, – глубокомысленно заметил Клювон. – Ибо я той проволоки в глаза не видел, однако не далее как неделю назад вы изволили рассказывать, что грошовую платиновую подвеску с дурацким рубином выменяли на прекрасную золотую проволоку… А не слышали ли вы, что творится нынче во дворце? – продолжил он светскую беседу.

Сорока, немного расстроенная тем, что из ее крыльев нежданно-негаданно уплыло настоящее сокровище, не обратила внимания на вопрос ворона. Но когда тот повторил его чуть погромче, все же ответила:

– «Что-что»! Что может быть во дворце? Конечно, король Растяпиус ХХIV, как всегда, не в духе.

– А что такое?

– Потерял скипетр, никак не может отыскать! Сидит, печальный такой, на троне, и вздыхает. А королева едва удерживается от слез, – у Сороки, как известно, в одно ухо влетает – в другое вылетает. Вот и сейчас она, начав рассказывать принесенные на хвосте сплетни, начисто позабыла о своем горе-несчастье. – Стражники носятся по всему дворцу – ищут, заглядывая в каждый сундук и в каждый горшок, но никак не найдут. А капитан Саблявзуб вышагивает посреди этой суматохи, командует и выдает своим солдатам затрещины – всем по очереди, – чтобы лучше старались.

– А что же принц Творимир?

– Принц еще не вернулся с утренней прогулки за ландышами. А то бы он, конечно, давно уже нашел скипетр короля Растяпиуса – ведь тот лежит прямехонько на королевском троне, позади несчастного Растяпиуса, завернутый, между прочим, в его же собственную королевскую горностаевую мантию!

– Ну, в таком случае, совсем скоро в королевстве вновь воцарятся мир и покой, – уверенно заявил Клювон.

– Это почему же, кум? – удивилась Сорока.

– Да потому что, глядите, вон принц уж возвращается со своей прогулки! – глубокомысленно заметил ворон.

И точно: по тропинке придворцового парка, рассеянно поглядывая по сторонам, шел не очень высокий стройный юноша – принц Творимир. На нем была белая блуза с широкими просторными рукавами, синие штаны и легкий голубой плащ, застегнутый у горла пряжкой в виде плачущей розы, а также высокие черные ботфорты. У пояса принца висела грозная шпага, а его длинные каштановые волосы удерживались легким серебряным обручем. В руке Творимир держал букетик из трех благоухающих ландышей – и вел уже ставший привычным за это лето разговор:

– Я знаю, что сейчас вам немного одиноко – это такое странное чувство, оказаться без корней, – говорил он, не сводя с цветов внимательных зеленых глаз.

– Откуда ты знаешь? – спрашивал средний ландыш.

– Вы ведь видели меня раньше: я каждое утро срываю три ландыша на Березовом холме. И разговариваю с ними – все они рассказывают одно и то же о том, что чувствуют.

– Наверное, нам все-таки не стоило соглашаться, – испуганно вставлял слово самый маленький ландыш.

– Не бойся, малыш. Страшно будет, только пока я не поставлю вас в воду. А потом – вот увидите – сразу станет страшно весело. Все будут любоваться вами, вдыхать ваш аромат.

– Но ведь к завтрашнему утру мы умрем? – продолжает беспокоиться маленький ландыш.

– Да, это так. Но ваш век все равно не слишком долог. Зато вы порадуете других и порадуетесь сами! В этом мире всегда так – чтобы что-то получить, надо что-то отдать.

– Мы знаем, принц. Мы сами выбрали свою судьбу – и не о чем жалеть! – заговорил самый большой из трех ландышей. – Вы ведь помните, что мы у себя на поляне под Березовым холмом каждый вечер кидаем жребий – все хотят попасть в букет к принцу, и те, кто сейчас остался там, на поляне, завидуют нам. А теперь – давайте веселиться, у нас не так много времени!

– Принц Творимир, ваше высочество! – раздался вдруг взволнованный голос. Принц остановился. По парковой дорожке, немного задыхаясь, к нему бежала прачка Стируня. – Ваше высочество, подождите! Ваш батюшка, король Растяпиус, опять потерял свой скипетр (прости, Господи!).

– Хорошо, я помогу ему тотчас же, как освобожусь, – улыбнулся принц. – Но сначала я должен сдержать обещание, данное этим милым цветам. Пойдем со мной, Стируня, вместе поставим букет в воду!

И они быстрым шагом направились к дворцу. Стируня тут же принялась напевать свою любимую прачкину песню:

Чтобы выстирать пеленки —

Надо вынуть из них ребенка,

Тра-ля-ля!

А иначе стирка станет

Банькой в бельевой лохани,

Тру-ля-ля!

Ландыши веселились, пытаясь подпевать, и распространяли вокруг себя густой душистый аромат. И даже принц улыбался.

Полоскание простынок —

Праздник для невоспитанных свинок,

Тра-ля-ля!

Свинка о чистую простынку

Любит почесать свою спинку,

Тру-ля-ля!

2.

В просторном Первом зале дворца принца дожидалась раскрашенная красками всех цветов радуги ваза, важная и пузатая. Она считала, что ведет свой род от древних греческих амфор, а также каждому встречному рассказывала по секрету, что внутри ее собственного пра-пра-прадедушки жил даже сам философ Диоген.

В вазу принц загодя налил воды, и теперь оставалось лишь поставить в нее ландыши. Но вначале специально приготовленным серебряным ножом на серебряном подносе он отрезал цветам кончики стебельков, чтобы тем удобнее было пить. А уже потом опустил их в воду. Ландыши сразу взбодрились, и проходящие мимо придворные не могли удержаться от похвал: «Какие прекрасные ландыши! – говорили они. – Так чудесно пахнут и радуют глаз!» А одна фрейлина даже прослезилась: «Какие великолепные и какие несчастные малыши…»

– Это и правда очень здорово! – воскликнул самый маленький ландыш. Ему понравилось красоваться в важной вазе и радовать проходящих мимо придворных и стражников. – Теперь я понимаю, почему многие цветы так завидуют нам! Люди должны поставить в вазы все ландыши на свете – каждому понравилось бы это, если бы он только разок попробовал!

– Может быть, – мягко возразил принц. – Но только пусть они решают сами за себя. Кто-то готов пожертвовать жизнью ради счастья других, кто-то – нет. Первых нужно уважать за их выбор, вторых – нельзя винить за их, – и Творимир, сопровождаемый чудесным весенним ароматом, направился следом за Стируней в глубь дворца.

– Здравствуй, папа! – приветствовал короля принц, входя в тронный зал. – Ты звал меня?

– Да, – горестно вздохнул бедный король Растяпиус ХХIV. Он сидел на самом краешке трона, такой расстроенный и растерянный, как будто был не королем в собственном дворце, посреди собственного королевства, а нищим музыкантом, забредшим сюда в поисках куска хлеба. И корона на его прекрасной, покрытой шелковистыми каштановыми волосами голове, несмотря на все свои жемчуга и самоцветы, смотрелась на удивление безрадостно. – Представляешь, снова куда-то запропастился этот дурацкий скипетр! А как раз сегодня утром я собирался принять посла от короля Медовика XIV!

– Бедный юноша! – всплеснула руками королева. – Он приехал вчера ночью, такой печальный, что даже не замечал собственной усталости и уснул прямо на ходу, не договорив и первой фразы! Слуги подхватили его, чтобы он не упал, и донесли до кровати…

– Что же он успел сказать? – взволновался принц.

– Только то, что он герольд и посол от короля Медовика, и еще что случилось большое несчастье – а потом уснул, бедняжечка… – королева всплакнула и утерла глаза носовым платком.

– И представляешь, какая беда! – воскликнул король. – Теперь он уже проснулся, позавтракал, а я не могу принять его, потому что куда-то опять пропал мой золотой скипетр.

– Это действительно ужасно, – согласился принц, и король с королевой тут же закивали головами (при этом королеве пришлось поддержать корону на королевской голове, чтобы та не упала: Растяпиусу сейчас недосуг было заниматься такими мелочами). – Но почему бы тебе не принять посла просто в короне и горностаевой мантии? Вид у тебя при этом будет достаточно величественный, а если кто-нибудь спросит про скипетр… можно будет сказать, что его просто отдали в починку!

– Врать нехорошо, мой мальчик! – глубокомысленно заявил король. – Но делать нечего. Не можем же мы томить бедного посла до бесконечности! Придется последовать твоему совету хотя бы отчасти. – Тут он величественно встал с трона, поправил корону на гордой голове, чтобы она сидела, как влитая, и воскликнул, – подать мою королевскую горностаевую мантию!

Подскочившие в ту же секунду слуги подняли с трона лежавшую на нем мантию (именно она мешала Растяпиусу сидеть, из-за чего он и казался таким растерянным), развернули ее, и… вот чудеса! – из ее складок на мраморные плиты пола с гулким звоном выкатился королевский золотой скипетр.

На лицах всех присутствующих тут же зацвели улыбки:

– Смотри, сынок! – воскликнул король. – Это очередное подтверждение древней истины: если бесконечно печалиться об одних своих несчастьях, то ничего, кроме горя, не наживешь – но стоит задуматься и позаботиться о ком-нибудь другом, кому, может быть, еще хуже, чем тебе – и твои проблемы решатся сами собой, в одночасье!

Принц подхватил скипетр с пола и подал его отцу; Растяпиус же величаво уселся на трон и приказал:

– Мы готовы принять посла. Просите!

Суровые стражники тут же отворили просторные двери главного входа в тронный зал, и церемониймейстер, трижды стукнув в пол своим церемониальным посохом, возгласил:

– Граф Эклер Стремительный, барон Рахатной реки и ее Лукумных берегов, герольд, полномочный посол и племянник короля Вкуснландии Медовика XIV!

В двери тут же вбежал юноша, которому едва можно было дать пятнадцать лет, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами; в правой руке он держал роскошную шляпу с оранжевым пером, а на боку у него висела изящная шпага. Видно было, что граф Эклер ужасно спешит – но все же он взял себя в руки и от входа в тронный зал почти до самого трона короля Растяпиуса (а это сто больших шагов, или сто тридцать семь с половиной маленьких) шел степенно, чтобы не уронить в грязь своего высокого статуса.

Остановившись на почтительном расстоянии, он куртуазно поклонился, при этом умудряясь так галантно махать шляпой с пером, что даже королева благосклонно покивала (а уж она-то знала толк в правилах этикета!).

– Мы рады приветствовать вас, граф Эклер, в нашем дворце, – величественно, но доброжелательно произнес король Растяпиус XXIV. – Что привело вас к нашему двору в этот прекрасный летний день?

– Ах, ваше величество! – горестно воскликнул граф, не в силах сдержать чувств. – Хотелось бы и мне считать этот день прекрасным, но, боюсь, новости, что я принес, заставят померкнуть все его краски…

– Говори же скорей, о бедный юноша! – не удержавшись, подбодрила его королева. Герольд благодарно посмотрел на нее и продолжил:

– У моего дяди, короля Медовика XIV Добрейшего, случилось несчастье! – произнеся эти слова, граф едва удержался от рыданий. – Его любимая дочь, моя милая кузина Вишенка была похищена злой ведьмой Горчиццей, и теперь томится в ее логове посреди Перечного болота…

Несколько секунд все молчали, пораженные сообщением герольда.

– Но почему же король Медовик не бросил на помощь Вишенке свои войска – знаменитых галетных щитоносцев, храбрых пращников драже и неудержимую леденцовую кавалерию?!

– О, он сразу же предпринял поход! – развеял сомнения Растяпиуса граф Эклер. – Но беда в том, что Перечное болото со всех сторон окружают Скулосводящие скалы – а их не может пересечь ни один житель Вкуснландии… И войскам пришлось отступить. Именно поэтому и я не смог помочь моей бедной кузине, хотя одним из первых бросился ей на выручку: стоило мне только ступить на отроги этих проклятых скал – как у меня немедленно свело скулы от жуткой кислятины, так что я не смог сделать дальше ни шагу! И сегодня уже целая неделя, как Вишенка томится в плену у Горчиццы, которая, наверное, за всю жизнь не угостила ни одно живое существо чем-нибудь вкусненьким… Конечно же, король Медовик XIV обещает любому, кто спасет его дочь, ее руку (правда, при условии, что сама спасенная пожелает отдать этому же человеку свое сердце), ну и Хворостовые луга в придачу.

– Я немедленно отправляюсь на помощь принцессе Вишенке, – твердо сказал принц Творимир.

– Не позволю! – возмутилась королева. – Только после завтрака.

– Молодец, сынок! – улыбнулся король.

Принц тут же отправился в дворцовую кухню и наскоро перекусил прямо среди огромных котлов и необъятных кастрюль на гигантских плитах, после чего попрощался с отцом и матерью, отказался от предложения капитана Саблявзуба взять себе в помощь двух-трех самых отважных и отчаянных рубак-стражников и зашел сказать спасибо своим гостям-ландышам (те вовсю веселили придворных, распевая задорные песенки и благоухая своим ароматом так, что некоторые изысканные фрейлины даже падали в обморок от наслаждения).

Потом принц пришел в конюшню и быстро оседлал свою любимую гнедую лошадь Смешинку.

– Мы отправляемся на прогулку?! – радостно заржала она, увидев Творимира.

– К сожалению, нет, – мрачно ответил принц. – Едем выручать из беды принцессу Вишенку, дочь короля Медовика.

– Ну, наверное, нам предстоит много веселых приключений! – обрадовалась Смешинка.

– Хотел бы и я так думать, – задумчиво пробормотал принц, наполняя чересседельные сумки всякой немудрящей всячиной, которая могла понадобиться в таком походе, – вроде томика стихов, маленькой фигурки фарфоровой балерины и двенадцати разноцветных мелков.

3.

Солнышко только-только успело предупредить Стируню, что пора перевешивать белье с его лучей на веревку (так как иначе ровно в полдень все оно просто попадает вниз, ведь в полдень солнце стоит над самой головой, и лучи его упираются прямо в землю, как флагштоки), а принц Творимир уже выезжал из ворот дворца.

Весь день он скакал в сторону Вкуснландии – так быстро, как только могла Смешинка, а вечером остановился уже на самой границе. Принц разжег костер на опушке леса, поужинал творожными лепешками и заснул. Ночью, пока Смешинка то дремала, то тихонько паслась в сторонке, он видел тревожный сон…

Ему снилось, что бедная принцесса сидит одна-одинешенька в темном чулане, и только месяц протягивает ей свой тоненький лучик сквозь узенькую щелочку. А в это время коварная Горчицца в соседней комнате варит в своем ведьминском котле какое-то злобное зелье…

Принц проснулся рано от пронзившей его утренней прохлады, быстро раздул угли костра, бережно сохранившие тепло, поджарил себе на завтрак два кукурузных початка и вскоре уже снова был в пути.

Стражники, охранявшие границу Вкуснландии, обрадовались такому гостю – все жители страны ужасно горевали из-за похищения принцессы – и тут же объяснили ему, как быстрее всего достичь Скулосводящих скал, или, как их еще называли, Оскоминных гор. Так что уже к вечеру Творимир подъехал к этому наводящему тоску месту.

Скалы были всего лишь чуть-чуть выше деревьев окружавшего их леса и больше всего напоминали гнилые обломанные зубы. От одного взгляда на них становилось так кисло на душе, что хотелось съесть карамельку и убраться отсюда подобру-поздорову…

Но принц уверенно поехал вперед, к ближайшему перевалу. Когда до него оставалось сто шагов, он спешился, чтобы лошади было легче идти. Когда оставалось всего шагов тридцать, Творимир уже всерьез боялся того, что его лицо навсегда останется жутко перекошенным, потому что ему никогда не удастся избавиться от отвратительного вкуса, которым наполнилось все вокруг.

Всего в десяти шагах от перевала он уже готов был развернуться и бежать назад без оглядки… но как раз в этот момент неожиданно весело заржала Смешинка!

– Ты чшево? – спросил у нее принц, непроизвольно жмуря один глаз.

– Да вот подумала: можно ли конягу с такой кислой миной на морде, как у меня, все еще называть Смешинкой? – улыбнулась верная лошадь всеми своими зубами сразу.

Принц тоже не смог удержаться от смеха, они легко перевалили через перевал и стремглав бросились вниз, к Перечным болотам.

– Тьфу, – сплюнула Смешинка, как только скалы остались позади. – Вот уж и правда оскомина, никак от этого привкуса не избавиться…

– Меня вот беспокоит, как мы будем выбираться отсюда вместе с Вишенкой, – озабоченно пробормотал принц, – она же жительница Вкуснландии и не сможет так легко, как мы, перебраться через эти скалы.

– Но ведь как-то же ведьма ее сюда перетащила? – глубокомысленно заметила лошадь. – Значит, она знает особое средство…

– Будем надеяться, – вздохнул принц, и они ступили на топкую поверхность Перечного болота.

Творимир все еще вел Смешинку в поводу. С каждым шагом у них все больше и больше свербело в носу, к тому же ужасно слезились глаза.

– Зажмурься, Смешинка, – попросил принц. – Лучше будет, если я один буду смотреть, а тебя поведу вслепую: у тебя ведь такие огромные чувствительные глаза…

Смешинка согласилась. Творимир пытался зажимать себе и лошади лицо носовыми платками, но, несмотря на это, вскоре все равно оба стали безудержно чихать. Особенно тяжело приходилось Смешинке – у лошадей такой большой нос, что чихание дается им с огромным трудом. Хорошо хоть, болото оказалось неглубоким и не таким уж топким, и к тому же совсем небольшим, так что вскоре путники вышли к большому грязному дому, выстроенному из почерневших бревен. Дом был окружен старым, завалившимся на бок забором, на кольях которого тут и там торчали вперемежку дырявые горшки и белые черепа животных и птиц – от огромного бычьего с толстыми рогами до маленьких ласточкиных.

Творимир хорошенько прочихался, выхватил шпагу и бросился внутрь ведьминого жилища.

Первые несколько мгновений он ничего не мог различить в сумраке, наполнявшем это темное логово, но зато сразу услышал мерзкий скрипучий голос:

– Эт-то што ашшо на моем болоте за невидаль?! Никак, пробрался-таки один принцессин избавитель, самый упорный, да самый глупый? Сгодится мине на ужин! А ну, слуги верные, хват-тайте-ка его, да кидайте в котел.

Принц тряхнул головой и наконец-то разглядел, как из разных углов на него набросились три ведьминых прислужника: уродливый гном с кочергой, василиск, больше всего похожий на огнедышащего петуха, и кикимора, зеленая, костлявая, с ядовитыми когтями.

Творимир легко увернулся от кочерги и встал как раз между василиском и кикиморой, подождал, пока те наберутся храбрости, чтоб напасть – и в самый последний момент отпрыгнул в сторону! Кикимора в мгновение ока сгорела в пепел, а петух весь позеленел от яда и так скукожился, словно превратился в маленькую костяную игрушку.

Гном, оставшийся в одиночестве против грозного принца, тут же бросил свою кочергу и хотел уже было юркнуть под лавку, да только Творимир схватил его за бороду, поднял и подвесил за шкирку на торчащий из стены крюк.

– Вот ты как с моими слугами обращаешься?! – завопила ведьма, стоявшая тут же в углу. Она была в черном платье, старая, горбатая, с длинным и тонким носом, на конце которого болталась огромная волосатая бородавка… брр! – что за страшилище.

Своими свинячьими глазками она злобно смотрела на принца и вдруг бросила в него щепотку какой-то пакости, что достала из своего рукава.

Творимир тут ощутил во рту жуткую горечь… но на сегодня ему уж было не привыкать!

– Побереги эти фокусы для вкуснландцев! – сплюнул принц. – И быстрее говори, где принцесса Вишенка, а не то засуну тебя в твой же котел! – и приставил острие шпаги к ее носу.

– А вот не засунешь! – взвизгнула Горчицца. Она перепугалась и вся как-то осунулась (видимо, ни одно из ее гнусных заклятий не могло больше подействовать на принца) – но от страха только еще больше злилась.

– Засуну, не сомневайся, – Творимир угрожающе приблизился к ней. – Где принцесса?

– Не скажу, не засунешь! – твердила свое ведьма.

– Засуну!

– Нет, не засунешь!!!

Тут принц не выдержал, бросил шпагу в ножны, схватил Горчиццу двумя руками и посадил в кипящий котел!

Ведьма вся сначала пожелтела, потом побелела, начала медленно тонуть… а потом вдруг – бабах! – и вылетела из котла прямо в печную трубу над ним.

Принц помотал головой, засунул ее в печь и посмотрел наверх – труба как труба, и непонятно, куда подевалась ведьма?..

– Эй ты, злюка с бородой! – принц подошел к висящему на крюке гному. – Если поможешь мне, обещаю тебя отпустить на все четыре стороны: только поклянешься, что не будешь больше никому пакостить.

– Помогу, помогу, – тут же запричитал гном, – как не помочь?

– Где принцесса Вишенка, знаешь?

– Знаю, как мне не знать? Она в чулане, среди других мышей…

– Каких мышей?!. – удивился принц. – Что это ты тут плетешь?!

– Плету, как не плести, – печально вздохнул гном, – да только это так и есть: ведьма Горчицца всех девушек, которых похищала, превращала в мышей.

– А зачем?

– Скажу зачем, как не сказать? Чтоб они собирали для нее разные травки на болоте – самой ей больно в длинном носу перчило… Днем мышки травки собирают, на ночь Горчицца их в чулане запирает. Сейчас уж почти ночь, так они давно там!

Принц тут же бросился к низенькой двери, за которой действительно оказался чулан, и оттуда выбежали восемь мышек, и последняя из них, самая несчастная, была в маленькой короне – конечно же, это была принцесса Вишенка.

– А ну отвечай, как их назад превратить?! – накинулся на гнома Творимир.

– Отвечу, как не ответить, – завел свое гном. – Сушеный мышиный горошек надо съесть, его тут полно понавешено: вон, например, на той веревке!

Принц тут же отыскал сушеную травку среди паутины и всякой другой мерзости, что была вывешена у ведьмы на просушку, и дал попробовать одной из мышек – оп! – и мышка превратилась в красивую девушку!

– Спасибо тебе, милый юноша, – покраснела она, – что всех нас спас! Мы давно знали, что мышиный горошек может нас расколдовать, но только не могли до него дотянуться!

– Хорошо, тогда надо быстрее дать его всем остальным, – обрадовался принц.

– Нет, не надо… – грустно возразила девушка. – Погоди пока расколдовывать остальных – сначала надо узнать секрет того, как нам перебраться назад через Оскоминные горы.

– И точно! – воскликнул Творимир. – Ну, гном, помоги-ка в последний раз: расскажи, как ведьма этих девушек смогла через горы перевести?

– Расскажу, как не рассказать? – заметил гном. – У нее, у поганки, есть волшебная нюхательная соль. Кто той соли понюхает, тот потом целый день никакой кислоты чувствовать не будет. Да только всю эту соль она всегда при себе носит, в маленькой табакерке, чтоб никто от нее сбежать не смог! Так что теперь та табакерка – вместе с самой Горчиццей – тю-тю!

– Как это – тю-тю? – удивился принц. – А ну, объясни.

– Объясню, как не объяснить, – терпеливо ответил гном. – Она сегодня варила особое зелье, почтовое: хотела своему брату, великану Гррррымзу, посылочку переправить. Почки там жабьи, глаза рыбьи сушеные, крылья нетопырей с чесноком, ну и другого что по вкусу… Кинула бы все это в котел – и оно бы прямо на стол к Гррррымзу и попало. А так как ведьма варево свое не доварила, то запустило ее почтовым зельем – один дьявол знает, куда! Может, на луну, а может, и в Тридесятое Королевство, до которого, как известно, не доехать, не дойти, не доплыть, не долететь, а только на хромой козе добраться, ежели задом наперед сесть…

– Вот так-так! Что ж теперь делать… – задумался принц.

– Я знаю, что делать, – запищала вдруг маленькая серая мышка с короной из скорлупы ореха-фундука на голове. Она подобралась поближе к принцу и залезла на скамеечку, чтобы тот мог ее расслышать.

– Вы принцесса Вишенка? – спросил принц.

– Да, это я. А ты кто? – пропищала мышка.

Творимир галантно поклонился и ответил:

– Я принц Творимир, наследник короля Растяпиуса XXIV. Располагайте мной, как вам будет угодно, ваше высочество!

– Я придумала, что нам сделать, – повторила Вишенка. – Всех других девушек ты расколдуешь, и они останутся здесь, ждать нашего возвращения и охранять гнома. Кстати, гном, тебя как-нибудь зовут, или так и кличут – просто гном?

– Зовут, как не звать? – застенчиво пробормотал в бороду гном – ведьма никогда не интересовалась его именем. – Черноуголь я, уж четвертый век как.

– Ну так вот, гном Черноуголь и семь девушек останутся тут, нас поджидать, а мы с тобой, принц Творимир, отправимся вслед за колдуньей в Тридесятое Королевство и отберем у нее волшебную нюхательную соль. А как вернемся – тут всех и спасем!

– Вы хорошо придумали, принцесса Вишенка, да только как могу я так рисковать? А вдруг с вами что-нибудь случится? Я, конечно, не пожалею жизни, защищая вас, но если там – незнамо где? – нас поджидают враги, и врагов окажется слишком много? И вы достанетесь им на растерзание?!

– Поэтому я и решила, чтоб не быть тебе, принц Творимир, обузой, пока назад в девушку не превращаться! – радостно пропищала мышка и даже обернулась от восторга вокруг себя. – Мы возьмем с собой сушеного мышиного горошка на всякий случай – чтобы, если что, я всегда могла самой собой стать. Но до поры до времени буду сидеть у тебя за пазухой, тихо, как мышка. А это будет легко, потому что я и есть мышка! И толку от меня будет больше, если что-то выведать понадобится, и вреда никакого!

– Вы все прекрасно придумали, принцесса Вишенка! – радостно воскликнул принц. – Но все же я не могу согласиться с вами: вы слишком дороги своему отцу и всей Вкуснландии, чтобы пускаться в такое опасное приключение.

– Я потому и дорога всей Вкуснландии, что она дорога мне! – немного рассердилась мышка-принцесса. – И я отвечаю за своих подданных – этих несчастных пленниц – и перед их родителями, и должна сделать все, чтобы они вернулись домой живыми и здоровыми!

– Ну что ж, милая принцесса Вишенка, – восхитился принц самоотверженности коронованной мышки, – будь по-вашему!

Так они и сделали: для начала расколдовали всех пленных девушек, кроме принцессы, потом Творимир вышел наружу, чтобы поговорить со Смешинкой. Он рассказал ей все, что произошло в логове ведьмы, и попросил ее отправиться к обоим королям по очереди – сначала к Медовику, а потом к Растяпиусу – и поведать им радостную весть: совсем скоро их дети вернутся домой! Лошадь согласилась, только решила подождать до утра – отдохнуть перед дальней дорогой…

Потом Творимир снял с крюка Черноугля, предварительно взяв с него слово больше не безобразничать. («Слово-то? Даю, как не дать?..» – виновато бормотал гном.)

Наконец, как они и договаривались, принц посадил Вишенку к себе за пазуху, перекинул через плечо чересседельные сумки с едой и всякой всячиной, спрятал, надежно завернув в тряпицу, в карман штанов сушеный мышиный горошек – и плюхнулся в кипящий котел!

Он вдруг весь мигом пожелтел, потом побелел, начал медленно тонуть, и – трах-бабах! – вылетел в трубу!

ИНТЕРЛЮДИЯ ВТОРАЯ

Тусклая желтая лампа без абажура свисала на длинном проводе с высокого потолка. Мрачные зеленые стены были уставлены стеллажами с пухлыми папками. Следователь Сергей Иванов сидел за столом и уверенно строчил шариковой ручкой на пожелтевших от времени страницах толстенной амбарной книги.

Дверь в кабинет бесшумно отворилась, и без стука вошел следователь Иван Сергеев.

– А, это ты, Ваня? – поднял голову Сергей Иванов и облегченно откинулся на спинку стула. Синяя шариковая ручка выпала из натруженных пальцев, и он с наслаждением и хрустом разминал их.

– Да, Серег, это я. Ну, как дела? – Иван Сергеев подошел к креслу в углу и плюхнулся на него. – Слышал, опять тебе подбросили какую-то паранормальщину?

– Да не говори, достали совсем с этими отчетами… – следователь Иванов махнул рукой на амбарную книгу.

– Чё там было-то? – развязно спросил следователь Сергеев.

– Какая-то муть, как всегда, – скривился следователь Иванов. – На 2-й Советской, в доме № 3, в коммуналке 48, вдруг, по показаниям свидетельницы… – он заглянул в амбарную книгу, полистал ее, – по показаниям свидетельницы Хрукомчук, «вдруг, откуда ни возьмись, появилась старая уродливая бабка с длинным носом с бородавкой и навела на меня и мою соседку Звенькину порчу, так что у нас скисло молоко и протухли яйца в холодильнике, сегодняшние».

– Шекспир! – рассмеялся следователь Сергеев. – Узнаю руку мастера! – Следователь Иванов, криво усмехнувшись, бросил на него быстрый взгляд и покивал головой.

– Ты слушай дальше! – продолжал следователь Иванов. – «Потом бабка прокралася в унитазную и там сгинула. После чего, так же откуда ни возьмись, в нашей квартире появился симпатичный…» – следователь Иванов запнулся, переворачивая страницу, – так, ага, «…симпатичный молодой человек в синих штанах и белой рубашке, с саблей!..»

– И с усами, как у Буденного! – захохотал следователь Сергеев.

– Ни фига! «Совсем молодой и безусенький! Он вежливо поздоровался со мной и с соседкой Звенькиной, посетовал на наше молоко и яйца, и, поклонившись в пояс, вдруг в центре кухни появился шар сияющий, в котором исчез!»

– Чистый роман, – резюмировал следователь Сергеев.

– Любовно-авантюрный! – поддержал резюме следователь Иванов. – Жизненная драма с элементами параноидального бреда. Мне в этой галиматье до будущего года разбираться…

– Алкаши живут?

– Да нет, в том-то и дело… – оба одновременно закурили. – Бабки эти – Хрукомчук и Звенькина – тупые, конечно, но на учете нигде не состоят, да и вообще, им такое в жизни не придумать. А главное – в центре кухни выжженный круг, где приборы показывают черт знает что. А в «унитазной», и еще в коридоре – где это «откуда ни возьмись» было – действительно в момент тухнут яйца и киснет молоко! Мы восемь экспериментов проводили с этим молоком. Свежайшее, только из магазина, наливаешь в кружку на лестнице, пробуешь – нормальное. Стоит войти в квартиру – сворачивается и воняет! Мы даже очертили точный круг аномальной зоны в коридоре. Диаметр 76 сантиметров…

– Да, подбросил тебе полковник к Новому году подарочек… Теперь замордуют наездами – что, да когда… – посочувствовал коллеге следователь Сергеев.

– Мне одних отчетов сто пятьдесят штук переписывать! – скривился следователь Иванов. Помолчал немного и добавил, – да насочиняю что-нибудь про израильскую разведку…

– Ну а что там реально-то было? Ты хоть что-нибудь понимаешь? – спросил следователь Сергеев.

– Ни боже мой, – выдохнул дым следователь Иванов.

– Что ж, удачи! Работай… – следователь Иван Сергеев многозначительно покивал головой, затушил в пепельнице сигарету, пожал руку следователю Сергею Иванову и бесшумно покинул кабинет.

Следователь Сергей Иванов вновь взял в руку шариковую ручку и склонился над амбарной книгой.

ПРЕЛЮДИЯ В СВЕТЕ ДНЯ

1.

Ветер устал трепать штандарты на копьях, и те повисли в бессилии; простор, казалось, не имел пределов. Границы вселенной затерялись в сумерках.

– Дыхание мира, Рониен, – произнес архимаг Илукар – так, чтобы его мог слышать один только принц, что стоял рядом. – Древнее зла, древнее добра, древнее самой древности. Чувствуешь? Рядом с ним воинство тьмы не кажется столь уж неодолимым.

– Да, магистр. Этот ветер… Хорошо, что ты уговорил меня подняться так рано.

– Это еще не все. Ты только что почувствовал, как не вечно зло. Но надо сделать следующий шаг. Посмотри вон туда, на холмы Утайте, – принц проследил за рукой архимага. Холодная и темная в предрассветной мгле, гряда навевала тоску; отчаяние. По сравнению с этой извечной мощью, безразличной ко всему, их борьба казалась бессмысленной. «Ваши победы преходящи, а усилия тщетны», – говорили холмы.

– Не понимаю.

– Имей терпение.

Минуты текли медленно, как густой мед. Каждый звук – всхрап лошади, глухое звяканье сбруи – разносился далеко вокруг в полнейшем безветрии. Всадники-телохранители поодаль, то и дело ежась от холода, неуверенно перешептывались в ожидании принца и архимага. Но эти двое застыли в неподвижности на краю обрыва, под которым раскинулась Гиайская долина – долина, где через несколько часов стольким жизням суждено будет оборваться.

Вдруг на вершине двух самых высоких холмов словно занялся пожар – первый луч солнца озарил гряду Утайте. Улыбка одновременно тронула лица двух старых друзей: учителя и его ученика.

– Теперь ты видишь.

– Вижу, магистр.

Принц молчал еще несколько секунд, любуясь на рождение дня; дня, который не поддавался отчаянию, раз за разом вырываясь из бездны, хотя и знал, что ему суждено вновь рухнуть в нее. Он отер лицо ладонью, омытой солнечным светом, и тоска оставила его сердце; искры зари танцевали на дне его серых глаз.

Вдруг громким и ясным голосом принц позвал одного из своих генералов:

– Герцог Орейн!

Всадник, услышав зов, выслал коня и приблизился к двум вершителям человеческих судеб.

– Да, сир!

– Стройте войска. Мы принимаем бой.

Герцог Орейн, гордый и стройный, развернул коня и пустил его с места в карьер, знаком руки позвав следом за собой своих оруженосцев.

Туман отступал все дальше, открывая взору новые и новые фарлонги долины Гиайс. Наконец стал виден ее противоположный край: пожелтевшие осенние травы, серые вкрапления скал – и перерезающая их угольно-черная полоса.

– Войска некроманта приближаются, – напомнил Илукар.

Рониен коротко кивнул и направился к группе ожидающих их всадников. Он вскочил на своего коня и отдал приказ наместнику Седьмого Высокого Дома:

– Тибуд! Выводи сюда свои катапульты; баллисты – на следующую террасу, вон там, уровнем ниже.

– Да, сир! – воскликнул толстяк на мохнатом тяжеловозе – ни одна другая просто не выдержала бы этого рыцаря в его тяжелых доспехах.

Ангат – игреневый конь принца – радостно взмахнул белой, белее снега, гривой и заржал, предчувствуя скачку, когда Рониен дал ему шенкеля. Встречный ветер играл длинными темными волосами принца, расплескивая их по летящему за его плечами зеленому плащу.

Через пять минут они были в лагере, уже просыпавшемся, как большой веселый великан, и все вокруг было заполнено звуками утренней суеты: ржали кони, звенело железо, тут и там слышались выкрики, приказы и смех.

Стройный юноша с тонкой русой косичкой с правой стороны лица принял повод из рук принца.

– Надень на Ангата его боевой доспех, Рик, – приказал он своему оруженосцу. Рик склонил голову и повел коня к коновязи.

2.

Сам архимаг помогал принцу облачаться для битвы. Поверх нижней льняной рубахи – тонкая кольчуга из мельчайших стальных колец, способная защитить от стрелы или копья; на кольчугу – шитый золотыми нитями зеленый кафтан, подпоясанный тяжелым кожаным ремнем, затем плотная стеганка и, наконец, – надежные толстые латы, пригнанные так точно, что почти не сковывали движений.

И пока затягивались ремешки наручей и поножей, Рониен в который раз обсуждал с Илукаром то, что тревожило его.

– Так ты уверен, что некромант не воспользуется атакующими заклинаниями?

– Да, я уверен – насколько может быть уверен верховный маг Аниара. Я и мои братья превосходим врага и его приспешников в знании сил воды и воздуха и ни в чем не уступаем им в магии земли и огня. Первым напасть он не решится, зная то же, что сейчас сказал тебе я: его помыслы будут лишь о том, как защититься от смертоносного града или огненных ос. Но если мы обрушим на него свою мощь и сомнем хранящие его войско оболочки – вот тогда враг может ударить…

– А как насчет темных заклятий смерти?

– Черная магия некроманта – лишь извращенный элемент магии земли; а стихия земли – самая медленная из всех четырех стихий. Она не годится для скоротечной битвы. Враг может наслать чуму и язвы, как это было во всех западных провинциях, может высосать дух и храбрость из воинов моровым поветрием – но на это ему потребуются недели и месяцы! И то только в том случае, если я буду бездействовать… Нет, принц, сегодня ты можешь не опасаться магических атак некроманта.

– Ну что ж, тем лучше, – и в голосе Рониена появилась уверенность человека, принявшего окончательное решение. – Тогда пусть исход боя решится силой оружия – и только! Ни ты, ни твои братья не должны использовать магию иначе как для защиты, лечения или поддержания боевого духа воинов. Во всяком случае, до моего следующего приказа. Мечи, топоры и копья приведут нас к победе! А шепот знающих губ и ритмичный стук посохов оставим для праздника в ее честь: нам понадобится твое мастерство для фейерверков и веселых иллюзий.

Илукар улыбнулся в густую белую бороду:

– Хорошо, мой принц!

«Сегодня все решится, – подумал он. – Теперь я наконец ясно вижу это. Если ты и станешь королем, то не в день своей коронации, а сегодня: в день своей величайшей победы или самого сокрушительного поражения…»

Когда они вышли из шатра, и принц в тяжелых доспехах садился на коня, к нему приблизились его военачальники.

– Войска строятся, сир! – сказал герцог Орейн, и слова его прозвучали странно громко во внезапно затихшем лагере: он был уже почти пуст, лишь несколько запоздавших воинов спешно готовились к битве.

– Все так, как я приказывал?

Герцог кивнул:

– Две линии пехоты, легкая конница на флангах – и тяжелая кавалерия позади в центре.

– Принять удар, заставить противника увязнуть, потом окружить и – сломить лавиной тяжелых конников, – принц с сомнением покачал головой. – Самый простой и самый испытанный способ разгромить врага.

– И самый надежный! – уверенно добавил герцог.

– Так-то оно так, но что-то я не помню, чтоб в старые времена королевским гвардейцам приходилось противостоять армии зомби…

– Катапульты и баллисты на своих местах, – перебил принца наместник Тибуд.

– Прекрасно! – Рониен обрадовался этой новости. Никто не заметил, как расстроило это архимага: «Как все-таки он еще молод, раз полагается на эти игрушки…» – подумал Илукар.

– Позовите мне капитана Маурика, – приказал принц одному из адъютантов. – И еще одно. Разведчики вернулись?

– Конечно, сир, – тихо прозвучал голос, и всем пришлось повернуться, чтобы увидеть говорившего – Лиинтаа, как всегда, нашел такое место, чтобы оказаться за спиной у каждого. Он говорил небрежно, чуть растягивая слова, и это выдавало его принадлежность к жителям западных предгорий. – Как и предсказывал магистр Илукар: тысячи оживших мертвецов. Идут быстро и ровно, глаза пусты так же, как их души, а мертвые руки сжимают мечи, топоры и копья… Вокруг этого полчища – сотни волков, и на каждом – по три-четыре фрайта. Маленькие бестии совершенно ошалели в предчувствии схватки и даже дерутся друг с другом. Несколько волков погнались за моими разведчиками.

– Как я понимаю, с их стороны это было ошибкой.

– Непростительной, сир… – поклонился Лиинтаа.

– Твои егеря готовы?

– В любой момент по первому вашему приказу.

– Ты и твои люди – мой единственный резерв. Вы вступите в бой, если другой надежды уже не будет, – улыбка озарила суровое лицо принца; это было так неожиданно. – Или если нам улыбнется удача и нужно будет изловить эту жалкую крысу – Ниграша!

Все, кто стоял рядом с принцем, вздрогнули при упоминании имени врага. «Ниграш… Ниграш…» – слышался эхом злобный шепот, и каждому захотелось оглянуться… Но уже через мгновение наваждение спало, и люди поняли, что не магия некроманта была его причиной, а их собственный страх. Все последние годы не смели они произнести вслух это слово, единственное слово из всех существующих в мире, боясь привлечь к себе внимание зла. Но вот морок исчез, и давящее предчувствие страданий и гибели ушло! Люди поняли, что теперь, когда они повернулись лицом к своему страху, бояться больше нечего.

Так передал им Рониен то, что сам впервые почувствовал в тот день, увидев первый луч рассвета.

– Орейн, как только пехота ввяжется в бой, ваша легкая конница должна начать окружение. Не стремитесь зайти им в тыл – главное держите фланги, сдавливайте их с двух сторон, не давайте растекаться. У вас – левое крыло?

– Да, сир. На правом – мой племянник Деон, я передам ему ваш приказ.

Герцог Орейн отправился исполнять приказания принца; Лиинтаа исчез… наверное, пошел к своим егерям.

– Тибуд! – обратился принц к наместнику. – Возвращайся на свои позиции и не жди больше никаких приказов. Как только первый враг окажется ближе четырех фарлонгов – запускай свои камни!

– У меня припасено кое-что получше камней! – усмехнулся наместник.

– Не сомневаюсь, Тибуд. Удачи тебе!

Тот удалился с поклоном.

– И тебе удачи, мой мальчик, – попрощался Илукар.

– Уже?.. – голос принца выдал волнение; он знал, что ему придется расстаться со своим советником и советчиком, и не боялся сам принимать решения, но все же… остаться совсем без помощи и рассчитывать только на себя, когда от каждого твоего слова может зависеть больше, чем жизнь…

– Мои братья уже сложили круг из камней, курительницы возожжены, и пентаграммы начертаны. Если я почувствую воздействие черных заклятий, то дам тебе знак, – Илукар склонил голову и неспешно направился к холму, на котором маги разбили свой лагерь.

Оруженосец принца вскочил на коня: в более легких доспехах, чем его синьор, он готов будет оказать помощь в битве.

– За мной, Рик! – Рониен направил Ангата рысью в сторону строящегося клина тяжелых конников и скоро стал во главе их.

Усатый пехотинец с длинным мечом, глаз которого не было видно из-под шлема, обратился к принцу:

– Вы звали меня, сир?

– Капитан Маурик, – на сей раз Рониен не улыбнулся – так велико было волнение. – Сегодня вам выпала самая тяжелая работа.

– Как всегда, мой принц! – усмехнулся капитан, и его тяжелый панцирь глухо стукнулся о щит. – Тяжелую работу получает пехота.

– Вы стоите во второй линии?

– Все сделано в точности так, как обговаривалось на совете, сир. Две линии, и я в центре второй: если что, ваш гонец легко найдет меня рядом со знаменосцем. По сигналу трубы мы откроем проход.

– Выстоят ли твои люди?

– Столько, сколько понадобится, сир. Таких отчаянных рубак, как в этом походе, я еще никогда не встречал. Ни одному из моих парней и в голову не придет праздновать труса – а это самое главное, вы уж поверьте. Простоим хоть до следующей зари.

– Вам не придется ждать так долго. Орейн должен будет разогнать волков и фрайтов, потом сдавить зомби в кучу – и тогда ударю я. Не думаю, что это займет больше, чем полчаса.

– Полчаса? – хмыкнул Маурик. – Боюсь, мы не успеем даже разогреться. Вряд ли вторая линия вообще вступит в дело!

– Хотел бы я согласиться с вами, капитан… Но на этот раз нам противостоит не простой враг. Ни напугать и обратить в бегство, ни даже вымотать его не удастся, ведь зомби не знают усталости.

– Не беспокойтесь, сир. Что касается моих парней – они не подведут вас.

Принц махнул рукой, и капитан ушел.

Все, что можно было сделать, было сделано. Оставалось ждать.

С поднятым забралом Рониен въехал на небольшое возвышение. Воинство тьмы приближалось, окруженное облаком пыли, поднятой шагами бесчисленных ног. Беспощадные, бесстрастные и бесконечно послушные своему господину мертвецы. Они пройдут по всем городам свободного мира, не оставив позади ничего живого. Если их не остановить.

Чтобы вдохнуть подобие жизни в своих слуг, некроманту нужно проводить долгий и сложный ритуал; но каждый такой ритуал может поднять сразу несколько тысяч мертвецов. Гниющие трупы селян и солдат, убитых в последние несколько месяцев, выкопанные из могил трухлявые скелеты, утопленники со дна морей и рек, мумии из древних курганов – они будут идти и убивать, подчиняясь безмолвной воле своего хозяина, пока не уничтожится связь злого духа с когда-то жившим телом. Безмозглые, сильные, но медлительные и неуклюжие, стройматериал будущей победы некроманта.

Но есть в армии Ниграша и более опасные враги: несчастные, умерщвленные прямо во время черного ритуала. Эти слуги некроманта получают всю мощь зомби и не имеют их слабостей: нечеловечески сильные, бесстрашные, нечувствительные к боли, они наделены разумом, ловки и подвижны. Черный легион, гвардия Ниграша – гроза и ужас всех свободных земель.

Есть две возможности уничтожить зомби. Первый и самый надежный – прикосновение Света. Заклятие экзорцизма или аура благой земли изгонят злого духа и оставят на мертвой плоти свою печать – после этого никакая магия не сможет вновь «оживить» ее.

Но есть и второй способ: разорвать связь злого духа с телом, в которое он входит. Если от восставшего мертвеца отделить руку или голову – связь ослабеет, если разрубить его пополам – исчезнет. Конечно, некромант сможет потом оживить каждую из этих частей в отдельности, но чем меньше останется от когда-то живого тела, тем слабее будет слуга…

3.

Принц уже мог различить отдельные неповоротливые фигуры в общей черноте надвигающейся волны тьмы.

Драные кольчуги, копья с полуистлевшими древками, огромные ржавые топоры и безглазые черепа под дырявыми шлемами.

«Вот сейчас», – подумал принц, и в тот же миг первое ядро размером с голову буйвола рухнуло в толпу мертвецов, прокатилось по земле несколько фатомов, разметав в прах шестерых скелетов. После этого снаряды посыпались один за одним: огромные булыжники, мелкая шрапнель, кожаные бурдюки, наполненные зажигательной смесью, копья баллист, что пригвождали к земле двух-трех мертвецов разом.

Бездушных слуг некроманта раздирало на куски, они горели, но ничто не могло задержать движение орды, и на смену уничтоженным сотням без страха вставали тысячи.

Рониен поймал себя на том, что рука его непроизвольно сжимается, словно удерживая тугой лук, и в очередной раз проклял в мыслях черное искусство некроманта: стрелы практически не могли повредить его слугам.

А потом, ни на миг не ускоряя и не замедляя свой шаг, как бесстрастно надвигающаяся тень ночи, прилив тьмы врезался в стройные ряды пехоты – и разбился о них. Тяжкий нестройный гул поступи черного воинства взорвался криками, звоном и треском.

Двуручный меч, палаш, секира на длинном древке, сбалансированный топор, тяжелая булава – все, чем можно крушить и разрубать на части – в руках видавших виды солдат. Неуклюжие, мешающие друг другу зомби падали, как колосья под острой косой. Но они совершенно бесстрашны, им не жаль собственных отрубленных рук и снесенных голов – и вот то одного, то другого гвардейца достает случайное копье или жадная костлявая рука. И мешается строй, а в свалке мертвецы почти неуязвимы: в бою живых людей исход решал бы вытащенный из-за голенища нож, но тут он бесполезен.

Израненные, изломанные, погребенные под грудой мертвых и дважды мертвых тел, пехотинцы выходят из боя – кто лишился чувств, кто убит, кто притворился убитым.

И стоящие за ними не могли сдержать трепет, и дрогнули, и отступили.

– Первая линия пехоты влилась во вторую, сир! Они не смогли сдержать натиск! – еще издали кричал принцу гонец от Маурика.

– Вижу, – спокойно – не время выказывать волнение – отвечал Рониен. – Пусть первая линия встанет позади второй и перегруппируется.

«Это даст им возможность прийти в себя и устыдиться собственного страха, – подумал принц. – Держаться, пехота должна держаться – в этом наше спасение. Орейн и Деон уже окружают врага, им надо еще немного времени…»

4.

Два крыла легкой конницы ринулись в бой одновременно – как только двуручная секира в руках портного по имени Грут рассекла пополам первого зомби в рукопашном бою. Кавалеристы, вооруженные легкими изогнутыми мечами, без труда сгоняли зомби в кучу, «подрезая» слишком выступающие углы вражеского воинства.

Им пытались помешать оседлавшие волков фрайты. Эти мерзкие создания живут в болотистых южных лесах, и Ниграш заключил с ними союз, пообещав сколько угодно еды и ковкого железа. Каждый фрайт ростом едва ли достигает взрослому человеку до середины бедра – но эти твари очень подвижны и злы, у них острые зубы и когти, в которых они любят сжимать короткие зазубренные копья и кривые отравленные кинжалы.

Как только волк приближался к коннику, фрайты перепрыгивали на лошадь и вскарабкивались по спине всадника, чтобы перерезать или перекусить ему горло. Прекрасная тактика для борьбы с одинокими путниками и небольшими группами, охраняющими караваны… но совершенно бесполезная против конной лавины! Шедшие в бой бок к боку лошади не страшились запаха волка – и злобные черные звери с горящими, как уголья, глазами разметывались в прах их копытами, а верткие мечи всадников не оставляли шанса тем, кому удавалось увернуться от копыт. И еще до того, как отступила первая линия гвардейцев, фрайты были разбиты и рассеяны по долине.

А зомби шли вперед, не обращая внимания ни на что и ни на кого, все так же не замедляя и не ускоряя шага… Капитан Маурик не стал ждать, пока эта гнетущая своей размеренностью волна смоет его людей с лица земли – он отбросил в сторону свой тяжелый щит, взял свой меч в обе руки и первым бросился на врага. Солдаты слышали его клич и, воодушевленные, последовали за своим командиром, вторя ему:

– За Рониена! За победу! За Аниар!..

Принц, стоя на своем возвышении, слышал их слова; и то, что его имя в такой час стало рядом с именем его родины, как когда-то имя его отца Гедара, не вызвало в нем гордости, как случилось бы раньше. Он почувствовал, что этот клич – высшая магия – связал его с его землей сильнее, чем связывали кровные узы престолонаследия, и теперь горе и радость его страны и его людей – это горе и радость его тела и его духа.

– За Аниар… – прошептал принц.

– Вы что-то приказали, сир? – спросил его Рик – он ждал его слов, как всегда, чуть позади по правую руку; и Рониен понял, что действительно отдал приказ.

– Да, Рик. Гонца к Маурику – пусть открывает проход. Время пришло.

Не глядя на паренька лет четырнадцати, бегущего со всех ног в сторону качающегося знамени посреди пехотных линий, принц съехал с возвышения и встал во главе своего войска.

– Приготовьтесь, мои всадники! – воскликнул он. – Благородные воины Аниара, владетельные эрлы и таны великой земли! Мы идем в бой за заслуженной нами победой – и она уже близко, вот здесь! – тут принц выхватил из ножен прямой обоюдоострый меч, уставил его в небо, и солнце заиграло на самом кончике клинка. – Вот здесь – на острие наших мечей! Осталось лишь дотянуться до нее! Вперед!

– За победу!.. – слышал он, как в бреду. – За Аниар! – принц опустил забрало и пришпорил коня. – За Рониена!

«Да, – подумал он. – Теперь это действительно мое имя».

Маурик не обманул: даже в горячке боя он услышал приказ – и передал его по цепочке. И проход был открыт: пехотинцы отбегали в сторону, открывая дорогу тяжелой коннице.

Рыцари шли вперед тупым клином, сначала медленно, но постепенно набирая ход, и любой враг, увидев перед собой приближение неизбежной смерти, дрогнул бы и отступил – но не этот…

Все быстрее и быстрее неслись закованные в броню кони, и Рониен на самом острие клина первым взмахнул мечом: сзади – через низ – и вперед – разрубив от плеча до пояса огромного, закованного в помятые латы ожившего мертвеца.

Тяжелые копыта, покрытые шипами латы коней – это было главное оружие, на которое рассчитывал принц. Конная лавина прорезала армию зомби насквозь, как раскаленный нож режет масло – и вышла с другой стороны.

Окруженные со всех сторон (впереди пехота Маурика, на флангах – легкая конница Орейна и Деона, позади – тяжелая конница самого принца, которая уже разворачивалась для следующего прорыва), да еще и разделенные надвое, не-мертвые враги из грозной силы мгновенно превратились в то, чем были до черного ритуала некроманта. Гниющее мясо и старые кости – всего лишь чучела для воинов, которым нужно попрактиковаться во владении оружием.

Даже острый ум повелителя мертвых не мог изобрести ничего, чтобы изменить положение – ни чтобы напасть во все стороны сразу, ни чтобы прорвать оборону в одном, самом слабом месте, у армии Ниграша уже не было сил.

Рониен видел на дальнем конце долины еще одну жуткую тень – Черный легион, гвардия некроманта. Наверняка сам Ниграш – именно там, в окружении своих верных телохранителей. Он не решится бросить их в бой, ведь тогда не останется никого, кто встал бы на его защиту…

Рониен пристально смотрел вдаль, раздумывая над тем, как добраться до некроманта, потеряв как можно меньше людей… и сначала подумал, что уставшие от напряжения глаза подводят его.

Но нет – это действительно собирался в одно сумрачное облако дым от курительниц внутри черного круга. Постепенно облако обретало форму… и вот уже призрачный дракон длиною в фарлонг, изрыгая жалящий пепел, несется прямо на принца и его армию…

Но с неба камнем падает гигантская огненная птица – и черный червь пришпилен к земле острыми когтями пламенного феникса. Отрывая друг от друга куски иллюзорной плоти, дерутся два давних врага, две мистические фурии, и вот уже дракон слабеет под ударами изогнутого клюва.

– Прекрасно, Илукар, я знал, что на тебя и твоих братьев можно положиться… – бормочет принц.

– Все готово для второго прорыва, сир! – с радостными словами приблизился к Рониену его оруженосец.

– Сто всадников ко мне! – приказал принц. – Остальные – заканчивайте с этим гнилым сбродом. А ты, Рик – немедленно найди мне Лиинтаа!

– Это будет несложно, сир, – рассмеялся оруженосец. – Вон там, в стороне – видите, как колышутся травы? Я различаю там всплески серых плащей. По-моему, егеря собираются нанести неожиданный удар по гвардии Ниграша.

– Вовремя, – улыбнулся Рониен. – Ну что ж, тогда ты просто пойдешь вместе со мной. Отвлечем некроманта от главного удара. Нападем сейчас – и он не успеет уйти. Лиинтаа не даст ему скрыться.

Меньше чем через минуту принц во главе сотни лучших своих тяжелых рыцарей скакал в сторону неприятельского лагеря.

– По-моему, это весь Черный легион! – изумился Рик. – Их не меньше полутора тысяч!

«Значит Ниграш очень не хочет, чтобы ему помешали, – думал Рониен, и мысли его текли ровно, несмотря на дикую скачку. – Либо опять готовит какую-то магическую пакость, либо просто бежит со всех ног, бросив свою армию задержать нас, сколько будет возможно. Но серые плащи егерей намного опередили мою сотню и уже зашли во фланг не-мертвым гвардейцам. О них-то он и не подозревает. Лиинтаа не даст ему уйти».

Линия врагов приближалась, и принц вновь занес меч, готовый разрубить пополам ближайшего зомби: сзади – через низ – и вперед!.. Но меч даже не задел латника с тяжелым двуручным мечом. Тот рухнул на землю сам, недвижимый и по-настоящему мертвый, вместе со всей остальной армией оживших трупов.

– Победа! Некромант мертв, и все его слуги тут же пали! – воскликнул Рик. – Ура Лиинтаа!

– Будем надеяться, что ты прав… – пробормотал принц. – Вперед, вон черный круг Ниграша. Кстати, по-моему, я вижу там егерей…

Следопыт сидел на одном из камней черного круга и отчищал от крови кинжал.

– Откуда это? – с надеждой спросил принц.

– У некроманта было несколько живых слуг и магов-подмастерьев. Они очень не хотели сдаваться в плен, – предводитель лесовиков, как всегда, был спокоен и чуть растягивал слова.

– Ниграш?

– К сожалению, его уже не было в лагере, когда мы здесь оказались. Но он не мог бежать: мои люди никого бы не пропустили. Даже под пологом невидимости ему не скрыться от острых глаз егерей.

– Вряд ли он бежал: тогда его слуги продолжали бы бой. Скорее всего, он все-таки мертв, – заключил принц.

– Я бы согласился с вами, сир, но одно обстоятельство… Пойдемте, – и Лиинтаа, засунув в кожаные ножны очищенный от крови кинжал, поднялся с черного камня…

5.

Илукар внимательно смотрел на черно-фиолетовый эллипс, больше всего напоминавший живой драгоценный камень.

– Вне всякого сомнения, это магический коридор. Скорее всего, он ведет в невидимый мир, а может быть – еще дальше… Один из моих братьев, Диокар, лучше разбирается в таких вещах. Надо позвать его.

– Что ж, позови, – принц был расстроен. Победа, которую он уже держал в своих руках, вдруг ускользнула. Но только как и куда?

Рониен и Илукар стояли внутри шатра Ниграша, и принц с отвращением перебирал вещи и магические приспособления некроманта, пытаясь найти в них какой-то ключ.

Вскоре молодой маг с черной бородой, прикрывавшей шею, вошел в шатер.

– Клянусь единственным глазом Витана! – тут же воскликнул он. – Магический коридор, и испепелите меня на месте, если я когда-либо видел подобный!

– Что же в нем странного? – спросил принц.

– Даже вам, хотя вы не видите много того, что вижу я, должно быть понятно! – восхищался Диокар. – Посмотрите на цвет, на его глубину… Глубина цвета магического коридора – вернейший показатель глубины самого коридора. Такого глубоко я не видел никогда! Как только Ниграш решился открыть его?

– Куда он ведет, и что все это значит?

– Мне потребуется время… – ответил Диокар, и время было ему дано.

В следующий раз они встретились все втроем тем же вечером, в шатре принца.

Войска праздновали победу, повсюду царили веселье и смех, и лишь принц Рониен, да несколько магов были странно мрачны. Казалось, разгром Ниграша и освобождение Аниара от тени не принесли им желанного облегчения.

– Я узнал многое, и все это очень странно, сир, – говорил Диокар. – Как мне удалось понять, Ниграш вовсе не собирался бежать в другой мир при помощи своего коридора. Скорее всего, он лишь хотел отступить в свой черный замок Ниггхед, под защиту проклятых стен. Но что-то, что выше его – и моего – понимания, создало коридор намного более глубокий, чем он рассчитывал. Покидая этот мир, Ниграш понимал, что отступает значительно дальше, чем хотел – но у него уже не было времени на сомнения. Мое знание магических коридоров, законов их открытия и закрытия, а также сосуществования различных миров говорит мне, что появление этого странного портала – часть более сложного процесса, стоящего – пока, во всяком случае – вне нашего понимания. Лишь одно насчет этого коридора я сумел выяснить точно: он до сих пор не закрыт единственно потому… что вы, сир, все еще не вошли в него.

– Я должен последовать за Ниграшем? – сурово вопросил принц; он внутренне уже был готов к этому и ничуть не страшился – один раз ему удалось победить некроманта, удастся и в следующий.

– Во всяком случае, попытаться. Войдя в коридор, вы попадете в Мир Дверей. Это не настоящий мир, он служит лишь для перехода из одного мира в другой. Конечно, там тоже живут люди, но у них нет главного – нет основы, чтобы дать их существованию смысл. И вот там-то… там, насколько стало мне известно, произойдет странная путаница. Вы отправитесь в другой мир – такой же, как наш, но при этом совершенно на наш не похожий. А вот что ожидает вас после – загадка, разгадать которую мне не по силам. Свершения и битвы во имя добра (ибо добро и зло существуют во всех мирах)? Или скорая бесславная смерть? Быть может, вам придется схватиться в единоборстве с Ниграшем – или вам будет суждено прожить долгую спокойную жизнь в тихом и уютном уголке?.. Вполне возможно, вам уже никогда не удастся вернуться назад в Аниар…

– Я могу взять с собой кого-нибудь еще?

– Вряд ли, – покачал головой Диокар. – Лучше будет, если вы отправитесь в одиночку и пешим. Любое живое существо, что последует за вами, рискует навсегда заблудиться в коридорах между мирами. Но вы можете взять с собой доспехи и оружие – хотя тяжелых доспехов я вам брать не советую. К тому же, насколько я знаю, практически во всех мирах одинаково ценятся золото и драгоценные камни.

– А ты что скажешь, старый друг? – Рониен посмотрел на Илукара.

– Отправляйся, мой мальчик. И как можно скорее, – мягко сказал архимаг.

Несколько кратких мгновений принц медлил, а затем…

– Что ж, я последую вашему совету! – Рониен резко поднялся, давая этим понять, что разговор окончен. – Мне надо подготовиться к походу.

6.

Прежде чем войти в магический коридор, принц, облаченный в шитый золотом зеленый кафтан поверх легкой кольчуги и открытый шлем, с длинным мечом на поясе и с сияющими глазами, собрал всех своих соратников и говорил с ними. Здесь были герцог Орейн с его племянником Деоном, наместник Тибуд, архимаг Илукар и его брат в искусстве Диокар, молодой рыцарь по имени Рик, снискавший себе славу во время боя в Гиайской долине, усатый герой – капитан Маурик, и Лиинтаа, егерь из покрытых лесами западных предгорий.

– Я ухожу, так и не пройдя обряда коронации, – говорил принц. – Я обещал возложить на свою голову королевскую корону только после окончательной победы над Ниграшем, и сдержу свое слово. Но все вы называли меня «сир», и королем я был и остаюсь в ваших сердцах и в вашей присяге. Вместо меня герцог Орейн остается регентом, и пусть первым советником при нем, как и при мне, будет архимаг Илукар. Ждите моего возвращения, ибо я обещаю, что вернусь.

А после принц Рониен повернулся ко всем, кто смотрел на него, спиной, и вошел в сердце черно-фиолетового живого драгоценного камня. И исчез из этого мира.

ИНТЕРЛЮДИЯ ТРЕТЬЯ

Синие костюмы как нельзя лучше маскировали секретных работников Ли Чжунь Сяна и Сян Чжунь Ли в толпе. Толпа же вокруг них – все как один в одинаковых синих робах – спешила по своим делам, а секретные работники спокойно разговаривали у края улицы, палочками доставая лапшу из бумажных пакетов и с наслаждением поедая ее.

– Как идет работа с делом «Сумрачный дракон, атакующий беспечную малиновку»? – спросил Ли Чжунь Сян, вылавливая из лапши маленький кусочек мяса.

– Все очень плохо, уважаемый Ли Чжунь, – ответил Сян Чжунь Ли. – Ничего не понятно. Я боюсь, как бы кое-кого в партии не возмутил мой отчет…

– Говорят, ты пытался воспользоваться помощью целителей и монахов? – недоверчиво спросил секретный работник Ли Чжунь Сян.

Его коллега молча поедал лапшу.

– И даже обращался к гадателям по Книге Перемен? – вновь спросил секретный работник Ли Чжунь Сян, еще более недоверчиво – чтобы Сян Чжунь Ли легко смог откреститься от этого вздорного предположения, но…

– Да, обращался! – с неожиданным раздражением выпалил секретный работник Сян Чжунь Ли. – А что мне оставалось?!

– Ты не кричи, Ли, я же тебя не обвиняю! – примирительно замахал палочками Ли Чжунь Сян. – Ты просто расскажи, как было дело.

– Хорошо, слушай. Может, замолвишь за меня словечко где надо, – тут же остыл секретный работник Сян Чжунь Ли. – Дело было так. В огороде тетушки Мэо из Юнь-Вэя вдруг появилась черная-фиолетовая жемчужина в человека ростом, из которой вышел мужчина, с кожей серой, как полотно, и обтягивающей лицо так, что проступал череп. Он был одет в богатые старинные доспехи, на голове у него была корона со множеством драгоценных камней. Он метнул в тетушку Мэо такой взгляд, что у нее парализовало левую руку на целых два дня. Медики потом проверяли – все подтвердилось… Затем он вытянул вперед костлявый палец – и с забора замертво упала ворона! Эту ворону нашли и препарировали: сердечный приступ… экскременты пекинеса!..

– Дальше, пожалуйста, – попросил секретный работник Ли Чжунь Сян.

Сян Чжунь Ли немного успокоился и продолжил:

– Потом, тетушка Мэо говорит, этот злой колдун создал из воздуха вторую черную жемчужину на огороде дядюшки Хэо. Вошел в нее – и исчез! Дядюшка Хэо тоже видел и жемчужину, и колдуна, и описывает их точно так же. После этого жемчужина с огорода дядюшки Хэо исчезла, но из первой жемчужины вышел «молодой воин»! Он был опоясан мечом, и в шлеме, а его зеленые одежды были расшиты золотом. Воин что-то спросил у тетушки Мэо на непонятном языке, она думает, что на английском или русском, а потом на него налетел рой черной саранчи – и он исчез!

– Все так и было? – поинтересовался секретный работник Ли Чжунь Сян.

– Вряд ли, – заключил секретный работник Сян Чжунь Ли. – Потому что дядюшка Хэо рассказывает, что это был вовсе не рой черной саранчи, а вулканический пепел, энергия ша, то есть наведенное проклятие. Кстати, на том месте, где исчез молодой воин, завяли все цветы тетушки Мэо… А потом и первая жемчужина исчезла.

– Да, история неприятная, – задумчиво произнес секретный работник Ли Чжунь Сян. – А что говорили тебе целители и монахи?

– Они говорили, что это были демон и преследующий его бог. Вот только демон сумел сбежать, а бога перехватила злая сила другого демона, и он попал в плен… Не знаю, как смогу передать такой отчет партии!

– Остается надеяться, что тебе не придется, – улыбнулся секретный работник Ли Чжунь Сян.

– Да, я постараюсь спустить все это на тормозах… Сейчас наверху на такие вещи смотрят не так строго, как раньше. Все равно они понимают в этом не больше, чем американцы в супе из черепахи! Энергия ша, боги, демоны…

– А что ты сам об этом думаешь?

– Я ничего об этом не думаю! – в сердцах воскликнул секретный работник Сян Чжунь Ли. – Я больше не могу уже об этом думать! Я полностью сломал себе всю голову на этом деле, и ничего не могу придумать!..

– Мой тебе совет, – глубокомысленно проговорил секретный агент Ли Чжунь Сян. – Забудь про эту божественно-демонскую дребедень. Свали все на японцев и их новейшие разработки. Испытания, галлюциногены, бактериологическая война… Придумай что-нибудь!

– Спасибо тебе за совет, уважаемый старший секретный работник Ли Чжунь Сян, – поклонился секретный работник Сян Чжунь Ли.

– Кстати, а что удалось выяснить при помощи гадания на И-Цзин? – задумчиво закусил губу секретный работник Ли Чжунь Сян.

– Книга Перемен говорит одно, – ответил секретный работник Сян Чжунь Ли. – Она говорит, что это только начало…

И они молча доели свою лапшу.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Комната с косыми стенами, сходящимися вверху в одной точке, могла быть только верхним (или единственным) залом внутри пирамиды. Рониен понимал, что в этом новом мире, куда перенесла его таинственная магия, его знания и представления мало чего стоят, но не мог отделаться от липкого ощущения опасности: слишком уж этот зал был похож на камеру для жертвоприношений внутри храма Могрога. Не хватало только узких выходов наружу по четырем сторонам света, жертвенного алтаря – и толпы фанатиков, приверженцев Могрога – бога Солнечной Крови.

Не столько реально опасаясь нападения, сколько просто для придания себе уверенности принц обнажил меч.

Комната была наполнена странными предметами: пикающими ящиками, витыми трубками, мигающими огнями на мерцающих панелях – даже примерно разгадать назначение которых Рониен не мог. С равным успехом она могла быть и простой спальней, и храмом, и хижиной сумасшедшего алхимика, и чем-то таким, чему вообще не было названия в языке Аниара… Вскоре принц обнаружил единственный выход из удивительного помещения – витая лестница в полу вела вниз.

Рониен осторожно направился к ней, ступая неслышно, на пружинящих ногах – и в этот момент снизу раздались шаги. Пара двуногих (или одно четвероногое) существа приближались, а через несколько секунд принц увидел первых обитателей этого мира.

Двое крепких мужчин в коротких юбках и странных туниках до пояса. В руках они держали увесистые металлические дубинки, очень тяжелые на вид, с необычными для оружия навершиями. Принцу на миг даже показалось, что это совсем не оружие, а какие-то инструменты, и он уже хотел поприветствовать незнакомцев… но, посмотрев в их глаза, Рониен сразу узнал знакомое отсутствие взгляда – зомби, правда, сохранившие способность дышать.