Юлий стал секретарем верховного жреца Юпитера и супругом одной из самых завидных невест. 16-ти летний юноша, для непосвященных, казался счастливчиком, баловнем судьбы, но, на самом деле, это было не так. Юлий был глубоко несчастен. Ничто не могло заполнить пустоту в сердце, образовавшуюся после расставания с Коссуцией. Кроткая, терпеливая Корнелия все понимала и не упрекала мужа в холодности.
Никто не видел слез Юлия и не знал, как он вечерами, когда храм пустел, жарко молился Юпитеру, прижимаясь горячей головой к холодному мрамору статуи.
– Помоги мне великий бог, не оставляй меня, – шептал юноша.
83 год стал для Юлия и Корнелии роковым. Большое горе обрушилось на молодых супругов, убили Цинну. Официальная версия говорила о его ссоре с военными, которые, будучи не согласны с политикой консула, организовали мятеж. На самом же деле, Цинна стал жертвой безжалостных наемников, скрывшихся среди солдат. Прежде чем умереть, Цинна выдержал героический бой. Когда тело правителя Рима доставили домой, то все ужаснулись увиденному: Цинна был буквально изрублен на куски злоумышленниками. Народная молва говорила, что организовал эту бойню Сулла, который, в последнее время, сделался могущественным, как никогда.
Аврелия и Корнелия были безутешны. Юлий хоть и не испытывал симпатии к Цинне, но и его взволновала это смерть. И не только потому, что Цинна был теперь родственником Юлия. Цезарь понимал, что жестокое убийство – первая смерть из череды ожидаемых смертей.
– Я знала, что эти люди однажды убьют моего отца. – плакала Корнелия. – Почему, почему отец не послушал меня? Я так просила его, чтобы он бросил сенат, бросил Рим и уехал бы куда—нибудь подольше. Мы купили бы дом в горах и были бы все так счастливы.
– Мы еще будем счастливы, – сказал Юлий жене, – верь мне, милая. У нас все будет хорошо.
Сулла объявил себя диктатором. Еще несколько влиятельных сенаторов погибли от рук неизвестных преступников. Имя организатора убийств вслух не произносилось, но все знали, что за покушениями стоит Сулла. Сулла победил. 120 лет свободный Рим не знал диктата, время консульского правления завершилось, начиналось время крови.
На следующий день, как Сулла провозгласил себя диктатором, когда Юлий вернулся домой из храма, его уже ждал раб с письмом. Сулла приглашал Юлия к себе в гости. Не ожидая ничего доброго от проявления внимания этого властителя, молодой человек всю ночь составлял завещание.
– Я еду к нашему знакомцу, всеподлейшему Сулле, – сказал Юлий утром жене. – Хорошего от этого свидания не жду. Поэтому, если не вернусь, открой этим ключом шкафчик в моем кабинете. – Юлий протянул Корнелии небольшой ключик. – Там увидишь свиток. Это завещание, ты станешь наследницей всего моего имущества.
– Не надо, не ходи, – прошептала молодая женщина, прижимаясь к груди Юлия.
– Я не могу не идти, хотя бы ради того, чтобы защитить тебя.
– Сулла – страшный человек. Он сватался ко мне, я очень его испугалась, долго плакала. Но, к счастью, мой отец отклонил этот брак. Я уже тогда почувствовала, что у Суллы злое сердце и подлая душа.
– Да, Сулла это Аполлон с душой сатира.
– Сулла убил моего отца и всех его друзей. Я не переживу, если он еще убьет и тебя.
– Неужели я так дорог тебе? – с нежностью и печалью спросил Юлий.
– Дороже жизни, мой свет! – с жаром воскликнула Корнелия.
– У нас все будет хорошо, теперь я просто уверен, что мы будем счастливы, – решительно проговорил Юлий.
Носилки доставили Юлия в роскошный дворец Суллы. Диктатор очень любезно принял молодого человека, помог ему расположиться на удобном ложе, приказал рабам подать угощение.
– Прежде всего, – начал Сулла, – я пригласил тебя, чтобы извиниться за мое недостойное поведение в твоем доме. Я позволил себе тогда дерзко и грубо говорить с тобой, но у меня есть оправдание, я был зол на Цинну. Долгие годы мы были с ним друзьями, а потом он предал меня и стал поддерживать моих врагов. Сама мысль о том, что сын благородного Гая Юлия Цезаря берет в жены дочь этого изменника, взяточника и прохвоста Цинны, была мне невыносима. Признаюсь, что я тогда погорячился. Но теперь Цинны нет, и все наши распри с ним забыты, а ты, хоть и стал его зятем, по-прежнему мне очень симпатичен. Итак, ты не сердишься на меня, мой мальчик?
– Сердиться на тебя, диктатор? – изумился Юлий. – Могу ли я?
Сулла сделал вид, что удовлетворен ответом Юлия.
– Ну вот и прекрасно, – улыбнулся он. – А теперь поговорим о деле, ради которого я пригласил тебя в свой дом.
Юлий насторожился, словно зверь, следящий за охотником.
– Я рад, что сын моего друга, еще будучи в столь юном возрасте, уже добился так многого в жизни, – сказал Сулла. – Ты стал приближенным самого верховного жреца Юпитера и женился на первой невесте в Риме. И твой успех доказывает, что ты – любимец богов. И боги и дальше будут покровительствовать тебе, конечно, если ты не разочаруешь их. А молодости, увы, свойственно ошибаться. Невольно, из мальчишеского упрямства, по неопытности, ты совершишь какой-нибудь промах, который отвратит от тебя сердца смертных и бессмертных. Как тебе известно, и те, и другие, не любят глупцов и неудачников.
– Я не понимаю тебя, диктатор, – сказал Юлий, пытаясь прочесть по самодовольному хитрому лицу властителя, его тайные мысли.
– Я хочу стать твоим покровителем, дружок, – мягко проговорил Сулла. – В память о твоем уважаемом отце, моем первом и единственном друге, я хочу позаботиться о его сыне. Ты благороден, умен, красив и достоин самой высокой доли. Сейчас ты стал помощником верховного жреца Юпитера, но, очень скоро, с моей помощью, ты сам займешь место высшего служителя бога богов, а там и до понтифика максимус, главы всех жрецов, рукой подать.
Юлий был растерян.
– Твое внимание и забота, диктатор, не скрою, очень приятны и лестны для меня, – проговорил озадаченный Юлий, – но я хотел бы все же узнать, чего ты в ответ на твое покровительство ожидаешь от меня?
– Маленький хитрец, – притворно засмеялся Сулла, – ты еще более умен, чем я думал. Но это и к лучшему, значит, с тобой можно говорить прямо. Да, паренек, за свою помощь я ожидаю от тебя одной малости. Для тебя это будет сущим пустяком.
Сердце в груди Юлия болезненно сжалось, с такой же милой фальшивой улыбкой и почти теми же словами разлучала его Аврелия с Коссуцией.
– И что же это за пустяк? – мрачно спросил Юлий.
– Твоя жена. – сказал Сулла. – Разведись с Корнелией. Вот цена твоего высокого жребия.
– Почему ты так хочешь, чтобы я оставил Корнелию?
– Я уже говорил тебе, потому что она дочь изрядного мерзавца. Такой брак только компрометирует тебя. Будущему верховному жрецу Юпитера не нужна жена, чей отец снискал столь дурную репутацию.
– Ты лжешь, Сулла, – сказал Юлий. – Мне известно о твоих притязаниях на Корнелию, а, правильнее, – на ее богатства. Цинна выгнал тебя, а теперь я хозяин и защитник Корнелиии и всему ее имуществу. Я, благородный Гай Юлий Цезарь, заявляю, что ты не получишь ни мою жену, ни единой монеты из ее приданого!
Сулла был взбешен, но усилием воли он сдержал себя и попытался изобразить хладнокровие.
– Я понимаю, что подлец Цинна представил мою любовь к его дочери, как мое желание лишь прибрать приданое Корнелии, – проговорил Сулла, мило улыбаясь губами и гневно сверкая глазами, – но это не так. Я действительно любил и продолжаю любить несравненную Корнелию. Я надеялся, что после замужества она подурнеет, но нет, эта нимфа за три года, проведенных в твоем доме, еще больше расцвела и стала еще более соблазнительна и прекрасна. Мне не нужно ее приданое и все ее богатства, оставь их себе. Отдай мне Корнелию.
– Никогда! – воскликнул Юлий. – Скорее я поступлю наоборот, отдам тебе все свои богатства и богатства жены, чем брошу Корнелию.
Сулла больше не пытался выглядеть любезным.
– Я куплю у тебя Корнелию, – крикнул он, – называй свою цену!
– Нет, Корнелия – моя жена и никто, даже сам Юпитер, не сможет ее у меня отнять!
– Я озолочу тебя, я стану твоим другом и покровителем, ты будешь моим советником! Ты получишь любую жену! Я сам стану твоим сватом! Ни один патриций не откажет тебе, если за твоей спиной будет стоять сам диктатор! Чего же ты хочешь еще? Говори же, дерзкий мальчишка!
– Я ничего не хочу, кроме того, как владеть Корнелией, моей женой!
– Берегись, щенок! Я уничтожу тебя! Я убью всю твою семью, включая твоих рабов.
– Если ты посмеешь причинить зло моим домочадцам или мне, я всем расскажу о твоей гнусной страсти к моей жене! Народ и сенат тебе этой низости не простят!
Не успел Юлий и понять замысел Суллы, как диктатор схватил фруктовый нож, лежавший возле вазы с плодами, и полоснул себя по руке, алая кровь в миг заляпала причудливыми пятнами белоснежную тогу властителя.
– Охрана! – завизжал диким голосом Сулла, он швырнул нож Юлию.
Молодой человек попятился, но было уже поздно. В зал вбежали стражники.
– Этот человек пытался меня убить! – закричал Сулла. – Видите этот нож? На нем моя кровь. Уведите его. В самое ближайшее время этот предатель предстанет перед судом.
Юлия бросили в страшную Мамертинскую тюрьму, славившуюся особо жестокими палачами и невыносимыми условиями содержания. Гая Юлия Цезаря поместили в сырую холодную камеру с крошечным окошечком под самым потолком. Вместо постели в углу валялась охапка гнилой вонючей соломы, возле которой стоял кувшин с протухшей водой и лежал зачерствевший покрытый плесенью кусок хлеба.
– Приятного аппетита, господинчик, – засмеялся тюремщик. – Благодари диктатора, эта камера смертников, тебе не придется долго ждать. Отсюда тебя отведут прямо на казнь.
Массивная вековая дверь с ужасающим скрипом и лязгом захлопнулась.