Прошла неделя с тех пор, как Даня застукал меня в парке в компрометирующей компании. Он исчез. Он не отвечал на мои звонки, сообщения и на полную включил режим игнора. Однажды я даже психанула и приехала к нему домой, с трудом отыскав нужную пятиэтажку среди россыпи точно таких же пятиэтажек. Не будучи уверенной, что правильно вычислила подъезд и квартиру, из которой я когда-то и всего лишь раз выходила, причем в жутком похмелье, я попробовала позвонить в дверь. Мне никто не открыл. То ли я ошиблась, то ли Дани просто не было дома.
Я мучилась. Мне было бесконечно обидно, что так нехорошо все вышло, я невольно причинила ему страдания. И мне не хватало его. Я очень скучала по его улыбке, по его шуточкам, по его крепким шаловливым рукам на моей попе. Мне хотелось все ему рассказать и объяснить. Или хотя бы извиниться. Я даже, придумав какие-то нелепые отмазки, отменила пару наших встреч с Антоном – настроения не было совершенно.
Когда произошла та незапланированная оказия в парке, Антон ничего странного не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Он просто спросил, с кем это я поздоровалась. Я ответила, что это мой старый знакомый по университету, и на этом вопрос был исчерпан. Возможно, Антон просто был слишком увлечен общением с Настей и не придал значения. Это меня спасло. Но может и не это. Уже не важно…
Какое-то время я через силу еще пыталась поддерживать режим «все в порядке», и мы немного погуляли. Но когда сил на актерство не осталось, я, сославшись на разболевшуюся голову, попросила Антона отвезти нас с дочерью домой. «Разболелась голова» – универсальная отговорка! Респект автору.
Весь вечер я проревела в подушку. В буквальном смысле в подушку – чтобы не услышала Настя из своей комнаты. И голова у меня от этого действительно разболелась.
Конечно, Даня не виноват, и его реакция объяснима. Во всем была виновата я, и только я. Наверное, нужно было ему изначально все рассказать, а не доводить до стадии, когда уже становится больно. Да, вполне вероятно, что на этом наше общение прекратилось бы, не прими Даня моих обстоятельств. Но точно всем было бы легче. И было бы честнее. Но что сделано, то сделано – фарш обратно не провернуть.
Когда я уже почти смирилась с потерей, Даня неожиданно прислал смску: «Если что, твой ебарь женат. Удачи!». В исходном сообщении на конце было «Жри!». Я успела это прочитать. Но Даня, видимо, не успев этого понять, сообщение отредактировал, изменив формулировку на более мягкую.
Тогда я поняла, что все еще небезразлична ему.
В ответ я завалила его сообщениями, что мне это известно, что у нас очень странные отношения, что отношения с Антоном не помешают нашим и все такое, чем, сама не замечая, закапывала себя еще больше. В ответ, как и прежде, было лишь беспощадное молчание. Даня снова пропал.
Через несколько дней позвонил Антон и сказал, что нам необходимо встретиться. По голосу я поняла, что он чем-то встревожен и у него ко мне что-то серьезное. Дальше бегать от него явно не стоило, и мы договорились встретиться у меня в половине девятого вечера. Я решила, что Антон недоволен моим динамо-режимом, который смотрелся особенно странно после того, как я приняла от него деньги.
Но все обернулось куда более драматично.
Антон приехал в оговоренное время. Он был довольно взволнован, чего я раньше за ним не наблюдала. Я вообще одно время сомневалась, что у него есть нервы и эмоции. Иногда казалось, что его вообще ничто не способно выбить из равновесия. Когда он прошел в освещенную прихожую, я заметила ссадину у него на носу. Затем пригляделась и поняла, что еще и левая скула немного припухла. Я сразу поняла, что случалось, но на всякий случай, притворившись дурочкой, спросила:
– Что случилось? Где это тебя так?
Я потянулась рукой к его ушибленной щеке, чтобы погладить, но Антон твердым и одновременно нежным движением отстранил мою ладонь от своего лица:
– Это я у тебя хочу спросить, что случилось.
Мы сели на кухне, я налила нам чая, и Антон мне все рассказал.
– В общем, сижу я сегодня офисе, – начал он, – работаю, никого не трогаю. Тут звонит секретарша и говорит, что ко мне пришел какой-то молодой человек. Имя мне ни о чем не говорит, встреч у меня не запланировано, я никого не жду. Таня сообщает, что он по личному вопросу, что у него для меня какая-то важная информация, и что разговор в моих же интересах. Думаю, ладно, пусть заходит. Может по бизнесу кто продать какую-то информацию хочет или еще что… Влетает, значит, какой-то тип и с ходу начинает истерить. Дескать, ты его девушка, с ним спишь, вы пара и все в этом духе. А мне стоит отвалить, потому что ты меня используешь и вообще со мной просто ради денег. Я пытаюсь объяснить, что характер наших отношений немного иной, несколько более сложный, чем ему представляется, и встречаешься ты со мной гораздо дольше, чем с ним. Но он не унимается. Начинает давить на то, что я не мужик, если, узнав, что моя женщина трахается с другим, ее не брошу. К себе он тот же самый критерий «мужика» почему-то не применяет, ну да ладно… В общем, я ему объясняю, что ты не моя женщина, что у меня жена есть, и что если ты с кем-то встречаешься, то это твое личное дело. Меня это не касается. В верности ты мне не клялась.
– Пипец… – вставила я свои виновато-сочувствующие пять копеек.
– Слушай дальше. Товарищ в ступоре. Понимания – ноль. В какой-то момент он, видимо, осознает, что на ревность меня не развести, и факт его существования – еще не повод мне с тобой распрощаться. Тогда он переходит к угрозам. Типа он все про меня знает, знает, где я живу, знает семью… Откуда, кстати? ФСБшник что ли какой? Не похож вроде…
– Хуже, айтишник, – понурив взгляд, созналась я.
– Ааа… тогда понятно. Так вот… все про тебя, говорит, знаю, и, если с Кристиной не прекратишь общаться, донесу жене, разрушу семью, испорчу бизнес и вообще… ходи теперь, типа, и оборачивайся. Нет, мне в жизни много кто угрожал, но чтоб какой-то прыщавый пацан… Угрожалка еще не выросла, а все туда же… И вот я тебя хочу спросить, Кристин, – а какого хера?
Я все еще сидела, опустив глаза, и медленно водила пальцем по краю блюдца. Как маленькая нашкодившая девчонка, которую отчитывает взрослый дядя. За дело отчитывает, поделом. Мне особо нечего было сказать в свое оправдание, поэтому я только и прошептала:
– Прости, Антон. Я знаю, что я коза. Но я не хотела, чтобы так все вышло.
– Не хотела она… – раздраженно выдавил Антон. – Ты же знаешь, ты – свободный человек, я ни разу не предъявлял к тебе никаких требований, ни в чем тебя не ограничивал, не устанавливал запретов. Хочешь с кем-то переспать – ради бога. Никаких претензий. Но почему ты не можешь делать это так, чтобы твои потрахушки не затрагивали других? Не умеешь держать дружков в узде – не заводи! Вот скажи, мне-то это все зачем? У меня нет ни малейшего желания общаться с твоими неуравновешенными кавалерами. Еще и драться с ними, выяснять что-то… У меня полно работы и своих дел. Хочешь гулять – гуляй, но огради меня, пожалуйста, от последствий. Кстати, мне стоит ждать еще таких буйных гостей? Много их там у тебя?
– Больше никого, – я посмотрела Антону в глаза, чтобы он поверил, – видимо, уже вообще никого… Вряд ли Данила захочет снова меня видеть.
– Вот тут ты ошибаешься, – Антон отрицающе покачал указательным пальцем, – конечно, захочет. Судя по тому, как он за тебя боролся, в этом нет ни малейших сомнений. Ты так просто не отвертишься. Обида обидой, но ради тех, на кого насрать, так отчаянно на амбразуру не кидаются. Он ведь даже не знал, кто я, что я, на что способен… и стоит ли вообще пытаться мне угрожать. Не знал, но все равно пошел разбираться, рискуя получить люлей. И даже когда получил, все равно смирением там и не пахло.
– Ты его побил? – сморщив лицо, будто досталось мне самой, тихо спросила я.
– Нет, конечно. Я не дерусь с детьми. Охрана его аккуратно выпроводила. Ну… дали ему пару тумаков под дых, чтоб успокоился, не больше. Ничего с ним страшного не случилось.
– Прости, это мой косяк, – виновато пробормотала я, а затем, немного выдержав паузу, спросила: – то есть ты считаешь, что он все еще хочет со мной… общаться?
– Разумеется, – утвердительно кивнул Антон. – Он просто так не отступит. Мне показалось, он не из той породы, что легко сдаются. Жди. Скоро он точно нарисуется. Только, пожалуйста, постарайся не втягивать меня. Объясни, что я не враг и не конкурент. Не имеет смысла меряться со мной приборами – у меня все равно длиннее. И толще. Конечно, если будет совсем какая-нибудь жесть, звони, я всегда помогу и в обиду тебя не дам. Но если все будет более-менее в рамках приличий, то попробуй как-нибудь сама разрулить, желательно полюбовно. Ладно?
– То есть между нами все по-прежнему? – удивилась я.
– Между нами? Конечно. А с какой стати нам что-то менять? – Антон подлил себе в чашку еще кипятка. – У нас все замечательно. Не вижу причин от этого отказываться. Если ты хочешь все прекратить, я пойму. Без проблем. Но это будет полностью твой выбор. Ты хочешь прекратить?
Я медленно встала со стула, подошла к Антону и, склонившись над ним, принялась обильно покрывать его поцелуями. Он немного холодно, но отвечал. Руки он в ход не пускал, и я быстро поняла, что мы еще не договорили. Тогда я, прошептав ему на ухо «спасибо», вернулась обратно на свое место.
– А ты не будешь против, если я с Данилой тоже буду видеться? Если мне, конечно, удастся его вернуть. Он вообще-то хороший парень. Местами даже невероятный. Просто вы познакомились при дурацких обстоятельствах… Едва ли ты смог это в нем разглядеть.
– Ну почему же? – Антон, поглаживая живот, облокотился на спинку стула. – Он действительно симпатичный, высокий, слащавый – все как девочки любят. В такого трудно не влюбиться. Наверное… Еще и дерзкий. Я тебя прекрасно понимаю. И да, ничего против я не имею. Это твоя жизнь и только тебе решать, как ей распоряжаться. Кстати, если ты правда хочешь его вернуть, переходи в атаку – напиши, что больше не хочешь его видеть.
– Зачем, Антон? Я же хочу…
– Уверяю тебя, он тут же прискачет. Сейчас он на коне, сейчас он жертва и поэтому диктует правила. А ты – виноватая мразь, которая должна перед ним на коленях ползать. Переверни ситуацию. Скинь его с его пьедестала, и увидишь, что будет. Хочешь, напиши прямо сейчас, пока я здесь. Если что, подстрахую.
– Давай, – сразу же согласилась я, не имея собственных идей получше.
Я сходила в прихожую за телефоном, который привычно для наших с Антоном встреч оставила в сумке на беззвучном режиме. Мне действительно было бы спокойней и проще поговорить с Даней в присутствии Антона и под его чутким присмотром. Вернувшись на кухню, я набрала текст: «То, что ты сделал – отвратительно. Не ожидала от тебя такой мерзости. Не звони мне больше, не хочу тебя больше видеть» и показала Антону.
– Нормально так?
– Нормально… отлично, – одобрительно улыбнулся Антон, – только грустный смайлик добавь в конце. Ты на него не зла – ты разочарована. И отправляй.
Звонок раздался меньше чем через минуту. Это был первый раз, когда Даня сам мне позвонил с момента разлада. Получается, Антон оказался прав. Я вопросительно на него посмотрела.
– Не бери! Чего ты на меня смотришь? Ты же не хочешь выяснять отношения по телефону? Надо – пусть приезжает!
Я послушно отложила телефон в сторону. Даня оказался упорным малым – через совсем чуть-чуть у меня накопилось уже с десяток пропущенных. Потом посыпались сообщения. Мы читали их с Антоном вместе, и он постоянно останавливал меня от попыток ответить. Он говорил, что я уже сделала свой ход, и жалкие смски в ответ меня не должны устраивать. Этого недостаточно.
– Ну все, вот сейчас он у тебя на крючке, – в какой-то момент заключил мой мудрый советник. – Заметила, как изменился тон?
– Ну да, есть немного…
– До него постепенно доходит, что теперь подвис он, и в заднице теперь – он. Осталось самое главное – не отходить от этой стратегии. Запомни: ты диктуешь правила, ты говоришь, что и как будет. Ты не права, но он не прав больше! С этого момента ты хозяйка положения, и отныне это его забота искать компромисс. Смотри, не прогнись раньше времени.
– Я поняла, – я определенно видела, что тактика Антона проносит результат, правда, пока не до конца понимала, какой именно.
Сообщения постепенно затихли – видимо, Даня осознал, что отвечать ему я не собираюсь. Антон строго настрого запретил мне выключать телефон или блокировать контакт. Также он велел продолжать читать входящие сразу, как можно быстрее. Это служило доказательством, что я все еще заинтересована. Это было последней соломинкой, которую я оставляла, провоцируя тем самым Даню на более решительные действия.
– Сегодня ложись спать пораньше, и выключи весь свет, – сказал Антон, по-видимому, собираясь уже уходить. – И да, лучше разомкнуть дверной звонок.
– Думаешь, заявится?
– К гадалке не ходи… Я думаю, он уже вызвал такси. Так что держись. А я поехал, мне уже пора. Я попрошу сейчас своих ребят подъехать, подежурить у подъезда на всякий случай. Если будет сильно в дверь долбиться или еще что-нибудь неадекватное выкинет, просто помигай светом на кухне – они поймут. Ну или мне звони. Но мой тебе совет – дверь сегодня не открывай. На горячую голову разговаривать бессмысленно и даже контрпродуктивно. У него и так сегодня был стресс. Пусть успокоится, осознает всю глубину ямы, в которую сам себя загнал, а уж потом и поговоришь с ним. Будет покладистей.
– Блин, Антуан, что б я без тебя делала? – ласково промурлыкала я, присев к нему на колени. – Откуда ты вообще все это знаешь? Ты будто читаешь человека, с которым совершенно не знаком…
– Крис, я коммерс. Я обязан уметь читать даже мастодонтов бизнеса, опытных и хитрых жуликов и барыг. Это моя профессиональная обязанность. А тут какой-то пубертатный рок-н-рольщик на пике эмоций. Это как семечки щелкать. Ну, если ты все поняла, я пойду, наверное… Созвонимся как-нибудь на днях, поужинаем…
– Уже уходишь? – нежно протянула я. – Не пущу. Может, останешься сегодня? Мне было бы спокойней у тебя под бочком.
– Не могу, дорогая, мне нужно домой. И у меня нет никакого желания провоцировать парня еще больше своим присутствием, если он заявится. А он заявится! Это не моя война, и ты должна все уладить сама. По возможности без пострадавших.
– Хорошо, – согласилась я, – вот видишь, я всегда тебя слушаюсь. Но все-таки давай я хотя бы тебе приятное сделаю на посошок? Как ты любишь… а? Ты не представляешь, как много ты для меня сегодня сделал, и как для меня важна твоя поддержка.
Антон сдался. Я медленно опустилась на колени, расстегнула ширинку на его брюках и извлекла из нее свое сокровище. Сокровище было явно не в настроении. Что, к счастью, легко поправимо. Это дело я люблю и неплохо умею. Более того, я прекрасно знаю, что любит именно Антон. По правде сказать, ничего мудреного – его предпочтения весьма банальны и схожи с предпочтениями большинства мужчин. Да и сам по себе пенис – достаточно примитивный девайс, чтобы для его счастья требовались какие-то особо затейливые выкрутасы и извороты. Не то, что для вагины. Эх, завидую мужикам…
Ночь прошла спокойно. Как и советовал Антон, я отключила дверной звонок и легла спать пораньше, предусмотрительно заткнувшись берушами. Я так вымоталась из-за всех этих нервных событий, что отключилась почти сразу. Наутро я не обнаружила никаких пропущенных, никаких сообщений и с облегчением пошла в душ. Я немного переживала, не перегнули ли мы вчера палку, и не обернулись ли мои игры в обиженку против меня. Заварив себе кофе, я вышла на балкон немного насладиться теплым утренним солнышком. И тут я заметила, что под окнами меня ждал сюрприз – надпись на асфальте «Ты – моя!», обведенная в сердечко. Что называется, вместо тысячи слов… Никаких подписей и имен не было, но я прекрасно поняла, кому сие художество предназначалось. Уж больно все совпадало по контексту, да и стиль Данин… Выходит, он вчера все-таки приезжал, а значит, я ему все еще нужна, и Антон был прав. При этом Дане хватило мозгов не устраивать дебош, и, к счастью, все обошлось без неприятных эксцессов.
Немного поразмыслив, я решила продолжать гнуть свою линию. Я сфоткала ночное послание на телефон и отправила его Дане обратно, сопроводив сухим комментарием «НЕТ!». К моему удивлению, никакой реакции не последовало, что, признаться, немного меня напрягло. Тем не менее, я собралась и поехала на работу.
Примерно в обед от Дани пришло смс: «Кристи, прости меня. Я идиот! Не хочу, чтобы все заканчивалось. Я не могу тебя потерять. Давай увидимся, поговорим. Если после этого ты не захочешь меня больше видеть, то не увидишь! Обещаю! Дай шанс!».
Я была готова немедленно согласиться. Но ценой неимоверных усилий воли удержалась, чтобы все не испортить. Я сразу набрала Антону, чтобы посоветоваться. Он очень не любил, когда я ему звоню, тем более в разгар рабочего дня. Но тут вопрос был экстренный. Когда я прочитала ему Данино сообщение отчаяния, он после кажущейся бесконечностью паузы вынес свой вердикт:
– Да, пожалуй, теперь пора. Стадия смирения налицо, и теперь ты можешь делать с ним все, что пожелаешь. Он примет любые твои условия. Только не соглашайся сразу, выжди час-другой, а потом сухо напиши время и место встречи. Поняла? Только время и место. И не вступай ни в какие диалоги.
– Все поняла, спасибо, Антош, больше не отвлекаю, – радостно воскликнула я, внутренне торжествуя полученному разрешению и предвкушая долгожданную встречу с Даней.
План, что делать, возник примерно моментально. Оставалось продумать нюансы и подобрать нужные слова. Я решила не пороть горячку и дать себе ночь на раздумья. Тем более, что вечером у Насти отчетный концерт, и я обещала, что ничто не заставит меня его пропустить. Выждав примерно час, как и советовал Антон, я написала Дане ответное сообщение: «Наше место. 19.00. Завтра». Подождав еще немного и окончательно все взвесив, я написала Антону тоже: