Так можно: не выгореть, помогая другим - читать онлайн

Когда мы помогаем, мы чувствуем себя нужными и ценными. А когда получаем благодарность – испытываем прилив сил, чтобы жить и помогать дальше. Именно так работают человеческие отношения.

Желание помогать – базовая ценность, которая нас объединяет. Зато частные сопутствующие причины бывают разными. Например, три человека, которые помогают бездомным, могут иметь разные мотивы. Одному жаль этого человека, а другой просто не хочет, чтобы тот находился у него в подъезде, потому что он его опасается и знает теплое место, куда можно посоветовать перейти. Третий же решит помочь бездомному, потому что знает, что его девушке важно видеть в нем сострадательность, а ему очень хочется ей нравиться. Мотивы разные, а результат один – оказанная помощь.

На то, поможем мы или нет и кому именно, влияет очень много факторов: установки, ценности, благосостояние, самочувствие в настоящий момент, способность к сопереживанию и многое другое. Нет и закономерностей, которые позволяют предположить, кому из нуждающихся захочет помочь тот или иной человек. Если бы такие связи обнаружили, то фандрайзинг (сбор средств) в социальных проектах стал бы гораздо более простым делом.

Давайте рассмотрим основные виды помощи и исследуем установки, которые побуждают нас помогать разным категориям людей.

Почему мы помогаем близким

Самая интуитивно понятная история – помощь близким людям. С точки зрения эволюции помощь сородичам – залог того, что наши гены не исчезнут, а будут передаваться дальше. Привязанность и чувства, которые формируются у нас по отношению к значимым взрослым, велят нам помогать им. Чаще всего установки, связанные с помощью семье, звучат в наших головах довольно категорично:

● в семье необходимо помогать друг другу, что бы ни случилось;

● если родственник в беде – сделай все, что в твоих силах, чтобы помочь;

● неважно, какие у нас отношения, я обязан помогать семье.

Эволюционные механизмы и высокая социальная значимость семьи приводят к тому, что чаще всего мы все-таки предложим помощь, если у кого-то из нашей семьи возникнут сложности. Даже если мы не горим желанием включаться.

Если заболел кто-то из близких, то многие из нас не раздумывая перекроят свой рабочий график, отменят встречи с друзьями и найдут время проведать родного человека. Если остро встанет вопрос финансов, то мы возьмемся за дополнительную работу или расстанемся с чем-то ценным, потому что здоровье близкого важнее всего. В таких ситуациях мы зачастую не думаем и не взвешиваем наши ресурсы, а просто начинаем действовать. Наше желание помочь очень сильное, мы делаем все, что в наших силах, и даже немного больше. В такие моменты собственная жизнь отступает на второй план, мы будем полностью сосредоточены на нашем близком.

Обычно, помогая семье, мы знаем, что с большой вероятностью и нам помогут в трудный момент, – это называется «взаимный альтруизм». Но иногда бывает так, что, получив помощь, мы начинаем чувствовать себя обязанными помочь в следующий раз. В сложных отношениях это может доводиться до максимума: «Я столько в тебя вложила, а ты не хочешь мне помочь!»

В семьях, где отношения напряженные, натянутые, старая травма или обида может перевесить базовое человеческое желание помощи. Чем слабее эмоциональная связь с человеком, тем с большей вероятностью включатся рефлексия и сомнение в необходимости спешить на помощь.

Почему мы помогаем знакомым

Зачем нам помогать людям, которые мало влияют на нашу жизнь: коллегам, знакомым, школьным друзьям и так далее? Зачем нужно вкладывать время и ресурсы в благополучие других? В отличие от родных, знакомым мы уже не бросаемся помогать со всех ног. Сначала мы задаемся вопросом: чем я сейчас могу помочь и что у меня для этого есть: какие ресурсы, силы, время? Если ресурсов будет достаточно, то помощь возможна.

В одном исследовании[4] выяснили, что для собственного выживания наиболее перспективным является принцип «ты – мне, я – тебе», то есть принцип взаимности или взаимного альтруизма, о котором мы говорили выше. Взаимный альтруизм или похожие стратегии поддержания сотрудничества являются наиболее мощной мотивацией человека в небольших и стабильных группах. Экспериментальные данные однозначно показывают, что испытуемые сотрудничают со своими визави тем охотнее, чем более вероятны будущие взаимодействия с этими же людьми.

Мы с большей вероятностью сделаем что-то хорошее для человека, если знаем, что он тоже склонен помогать другим. Например, если мы что-то знаем о жизни человека, слышали о нем как о хорошем и добром, то, скорее всего, посочувствуем и поможем ему в беде. А еще мы более склонны помогать, если знаем или предполагаем, что другие члены нашей группы тоже поступили бы или поступят так же. И наоборот, если мы перестаем ожидать помощи в ответ (например, знаем человека как неблагонадежного и эгоистичного), то и наша готовность помочь снижается.

Наши возможности сочувствовать ограничены нашими установками. Рассмотрим пример. С детства родители твердят ребенку о том, что мужчина должен быть опорой для семьи, а если он не зарабатывает, значит, просто ленится и уходит от ответственности. Когда такой мальчик вырастет и станет социальным работником, ему будет сложно сопереживать мужчинам, которые придут к нему за помощью и у которых будут проблемы с работой. Внутри него будет звучать: ты сам виноват, потому что плохо постарался, иди и работай. С такими установками сопереживать клиенту очень сложно, и у него как у специалиста должны быть инструменты для работы со своими чувствами. Установок относительно того, кому надо помогать, а кто «сам виноват», очень много. Мы все с ними живем, и они, хотим мы того или нет, влияют на нас, когда мы видим, что кто-то просит о помощи.

Конечно, сложности с сопереживанием могут возникать и с близкими. Например, ваш партнер надолго остается без работы и найти новую не может. Даже приступить к поиску ему тяжело. Хотелось бы думать, что раз это близкий вам человек, то и сопереживание включится автоматически. Но если внутри вас живет представление о мужчинах как в предыдущем примере (он должен быть опорой, а иначе попросту слабак), то и сопереживать будет непросто. На месте сочувствия возникнут безразличие и даже раздражение. Правда, в случае с неблизкими знакомыми наше сочувствие и желание помочь более избирательны, и мы больше ориентируемся на свои ресурсы, чем в ситуации с близкими людьми.

Тут мне важно сделать уточнение: я не говорю о том, в каких случаях должно или не должно проявляться сочувствие. Нет таких правил. Я, наоборот, хочу подчеркнуть, что многообразие ситуаций, характер, личный опыт, культурные особенности будут влиять на то, испытаете ли вы сочувствие и желание помочь в конкретный момент или нет. И если нет – это не плохо и не неправильно, у этого есть свои причины. И то, как вы будете поступать в ситуации, когда хочется, чтобы сочувствие было, но его нет, – тоже ваш выбор. Порой наши установки, наоборот, не дают нам отказывать в помощи, и это, в свою очередь, приводит к выгоранию. Зная, что помогать хорошо, мы упускаем момент, когда еще можно оценить свои ресурсы, и впоследствии оказываемся без сил.

Почему мы помогаем незнакомцам

Если со знакомыми людьми еще более-менее понятно, то что мотивирует нас помогать незнакомцам?

Обычно цепляет то, с чем мы уже сталкивались в своей жизни. Например, если ваша семья столкнулась с репрессиями (даже до вашего появления на свет), то вы можете очень резко реагировать на политическую несправедливость. Если вы оказывались в ситуации насилия, с большей долей вероятности вы будете поддерживать проекты, защищающие и поддерживающие в схожей ситуации других людей. Нам понятнее то, что мы испытали на себе (или то, что пережили самые близкие люди). А сторонимся мы того, что находится за гранью нашего опыта.

Может получиться так, что беда чужого нам человека и он сам будут раздражать или даже злить нас. Ни о каком сочувствии здесь не может быть речи. Если у нас не получается поставить себя на место другого человека, то сопереживание вряд ли сработает.

Все это можно проследить, когда, например, человек выбирает фонд, которому он хочет помочь. Кому-то ближе помощь детям, кто-то захочет заботиться о животных или пожилых людях. Другие же будут равнодушны к этим сферам, и им сложно будет понять, как вообще можно хотеть помогать в такой ситуации. С таким феноменом часто встречается «Ночлежка», благотворительная организация, которая помогает бездомным. У многих людей есть предрассудки и установки, связанные с бездомностью, которые мешают испытывать эмпатию к людям, столкнувшимся с такой проблемой. В данном случае организация делает большую работу, чтобы люди лучше понимали феномен бездомности и имели возможность сопереживать и сочувствовать.

Поделюсь с вами тем, как изменилось за последние пять лет мое собственное отношение к бездомным людям. Я переживала разные этапы в своем отношении к бездомным. До начала работы с некоммерческими организациями я ничего не знала об этой сфере жизни и, когда встречала бездомных людей, испытывала смесь опасения, пренебрежения и даже отвращения. Это было связано с тем, как выглядели эти люди. Бездомные мужчины, которые просили милостыню на улицах, раздражали меня. В моей голове была довольно жесткая установка: «Если ты мужчина и у тебя есть руки и ноги, то ты всегда можешь найти работу, а не попрошайничать на улице. Если не нашел – значит, сам виноват, твои проблемы». С этим я жила довольно долго. Потом я познакомилась с деятельностью «Ночлежки». И из моего лексикона ушло слово «бомж» (по мнению работников организации, еще с советских времен это слово имеет ярко негативную окраску, стигматизирует, ставит клеймо на человеке в трудном положении), я поняла, что очень разные люди по разным причинам оказываются на улице. Параллельно мои установки насчет мужчин тоже менялись. И в какой-то момент я осознала, что отношусь к бездомным на улице нейтрально. А со временем я даже стала сопереживать им и за зиму несколько раз покупала еду для группы людей, которая толпилась у вокзала, а другому человеку возле метро дала памятку «Ночлежки».

В обычной жизни механизмы сострадания и помощи работают без особых сбоев. Мы помогаем и поддерживаем близких, иногда включаемся в ситуации более далеких для нас людей: коллег, приятелей. Обычная жизнь, если она течет своим чередом без потрясений, не требует от нас серьезных ресурсов на то, чтобы помогать другим. Все это бытовые задачи для нашего сострадания.

Необязательно мы сострадаем только людям со схожим опытом. Некоторые люди, например, никогда не сталкивались с насилием, но их все равно беспокоит эта тема, и они помогают жертвам насилия. Что же движет такими людьми? Все то же чувство сострадания, эмпатия, умение ставить себя на место другого, а еще окружение и воспитание. Достаточно вспомнить историю Чулпан Хаматовой о том, как она пришла в благотворительность, хотя прежде с онкологией и гематологией никогда не сталкивалась: «Вся моя история в благотворительности началась со встречи с врачами. Я увидела необыкновенных людей, чутких врачей с неокаменевшими сердцами, и поняла, что им нужна помощь. Если есть такие светлячки на этой планете, которые борются за жизнь детей, то оставлять их одних в этой борьбе я не имею права. Увидела, как работают волонтеры, эти люди с большими, добрыми сердцами. Меня поразила их самоотверженность. И конечно, я познакомилась с детьми. Для меня отдельное счастье приходить к ним, играть, болтать… Нашей первой акцией стал благотворительный концерт “Подари жизнь”, состоявшийся в День защиты детей 1 июня 2005 года в театре “Современник”. Этот концерт объединил артистов, волонтеров, благотворителей. А потом начались акция за акцией. Стало понятно, что нужно создавать фонд, как-то систематизировать помощь»[5].

В тот момент, когда мы делаем помощь своей работой, ситуация сильно меняется. Помимо бытового сопереживания близким, у нас появляются рабочие задачи, в которые входит помощь другим людям. И эти люди просят помощи не раз в год, а все время, пять дней в неделю, а то и больше. Эти люди разные, с разным опытом, более или менее приятные нам лично. И всем им мы должны помогать, хотим мы того или нет. Вот тут-то и начинаются сложности. Если при этом у нас нет знаний о том, как помогать другим без ущерба себе, то нас будет ждать выгорание. И чем больше мы знаем о себе, о том, на что и почему мы реагируем, где мы не можем пройти, не оказав помощь, а где, наоборот, остаемся бесчувственными, – тем больше мы защищены от выгорания.

Что такое эмпатия

Однажды в дороге попутчик, узнав о моей профессии психолога, предложил мне угадать, что он чувствует прямо сейчас. Когда я сказала, что не могу этого знать, а могу лишь предположить, он был очень удивлен и даже, пожалуй, недоволен. «Где же ваша эмпатия? Полная профнепригодность!»

Сотрудники, уставшие и измученные нагрузкой, требуют от своего работодателя эмпатии, а точнее, чтобы он сам понял тяжесть их положения и облегчил им жизнь. В этом примере, как и в первом, эмпатию приравнивают к чтению мыслей. С одной стороны, и правда хорошо, если руководитель сам все понимает. С другой стороны, эффективнее донести свои сложности до начальства и предложить те изменения, которые вам подойдут. И тогда эмпатия руководителя будет выражаться в готовности принять эти изменения или предложить альтернативу.

Как вы поняли, я пытаюсь показать, что понятие эмпатии прочно вошло в наш словарный запас. Мы говорим друг другу: «будь эмпатичнее», «да ты настоящий эмпат». Эмпатии требуют от коллег, родителей, волонтеров – от всех подряд. Но чаще всего, когда говорят об эмпатии в бытовом контексте, подразумевают сопереживание или сочувствие, то есть умение поставить себя на место другого и ощутить то, что вы чувствовали бы на месте этого человека в такой же ситуации (вы никогда не сможете испытать чужие чувства – только представить, как вы бы отреагировали).

Мы же будем говорить об эмпатии как о профессиональной компетенции. Ее нужно развивать всем, кто занимается помогающей деятельностью. А чтобы ее развивать, для начала нужно понять, как она устроена и почему не всегда включается как по волшебству.

Механизм эмпатии строится на трех составляющих, рассмотрим каждую из них.

● Сопереживание[6].

Это то самое состояние, о котором мы говорили выше. Мы как бы присоединяемся к чувствам другого, в какой-то мере ставя себя на его место, – это естественный процесс. У помогающих специалистов он работает так же, как у других людей.

Пример: нам жаль женщину, которая осталась одна с ребенком и без средств к существованию, мы злимся на то, что с ней произошло такое. Нам очень горько, что ее ребенка могут с большой вероятностью забрать и он будет жить в детском доме. Социальный работник, как и любой сторонний человек, если он не выгорел, будет сопереживать в такой ситуации.

● Осознавание собственных чувств, концентрация на моменте.

Мы чувствуем то, что происходит с нами, когда другой человек говорит о своих ощущениях, то есть мы остаемся в себе, не присоединяемся полностью к чувствам другого. Наши реакции на его рассказ тоже важны и нужны для работы. С собственным отношением к ситуации или к человеку нам бывает непросто: «ко мне пришли за помощью, а я злюсь – нехорошо как-то». Но если мы продолжаем работать в помогающей сфере, мы не должны сливаться с чужими переживаниями: если так происходит, то это быстро становится невыносимым.

Продолжим предыдущий пример. У нас могут возникнуть чувства беспомощности и злости, когда мы увидим, что женщина и сама не против, чтобы ребенка забрали, потому что с ним на руках ей сложно строить личную жизнь. И это уже не будет присоединением к чувствам клиентки, это наш собственный эмоциональный отклик на ее ситуацию. В данном случае нам важно его осознавать, потому что этот отклик придает ситуации объем, мы начинаем глубже понимать случай и, возможно, способы помощи.

● Понимание психики, поведения людей, социальной ситуации, другие профессиональные знания.

Работая со сторонним человеком, мы не забываем о наших профессиональных задачах, о том, какие факторы могут влиять на возникновение проблемы у подопечного. У нас рождаются профессиональные гипотезы относительно того, какая именно помощь требуется в той или иной ситуации. Таким образом, в понятие эмпатии входят не только чувства, но и мыслительные процессы.

Вернемся к примеру. Чтобы помочь женщине, нужно хорошо понимать, в каком состоянии она находится, действительно ли не может ухаживать за ребенком или просто напугана, растеряна и ей нужна поддержка. Мы должны понимать, какие цели в помощи этой подопечной реалистичны, а какие нет. Мы не сможем найти ей партнера, который будет заботиться о ней и ребенке, но можем предоставить временное жилье, помочь с трудоустройством и так далее. Кроме этого, нам нужно будет учитывать интересы ребенка. Конечной целью станет то, чтобы ребенок, если мама сможет хорошо заботиться о нем, остался в семье, не попал в государственное учреждение. Не менее важно понять мотивацию мамы, к какой помощи она готова и чего хочет сама.

Этот мыслительный процесс дополняют сопереживание клиентке и наши собственные эмоциональные реакции, которые возникают в ответ на рассказанную историю или на столкновение с подопечным.