Глава первая


Дождь лупил по лобовому стеклу. «Дворники» со скрипом сдвигались влево, потом замирали и рывком соскальзывали вправо. Сквозь плотную дождевую завесу Мик Янссен видел едва ли двадцать метров дороги. Он медленно ехал по узкому шоссе. Свет фар спугивал чаек, которые, вереща, уносились прочь.

– Когда же мы наконец приедем, папа? – спросила Эмма, прижимая к себе красного матерчатого слоника. Вообще-то она с нетерпением ждала переезда к Северному морю. Но теперь мрачная местность за окном производила на неё жутковатое впечатление.

– Скоро будем на месте, Эмма. Вот увидишь: там так здорово! Тебе больше не придётся делить комнату с братом, как в Оберхаузене[1]. На вилле минимум двенадцать комнат. Не исключено, там есть даже бассейн. А уж на море можно придумать кучу развлечений.

– Что же, например? – лениво полюбопытствовал Лукас. – Чаечный помёт собирать?

Мик Янссен понимал, что в последнее время его детям пришлось нелегко. Редко, когда они проводили на одном месте больше года.

– Не вешай нос, Лукас! – сказал он. – На сей раз мы уж осядем надолго. Кстати, здесь есть нерпинарий[2]. Туда отдают маленьких тюленей, потерявших мать на песчаной отмели.

Их подращивают, а потом выпускают в открытое море, в естественную среду обитания.

– А тюленьих детёнышей кормят молоком из бутылочки? – поинтересовалась Эмма.

– Всё это мы внимательно изучим! – пообещал папа Мик.

Лукас демонстративно зевнул:

– Надо же, тюленьи детёныши. Просто супер, папа! Дико интересно!

Порыв ветра с новой силой хлестанул по лобовому стеклу. Мик Янссен зажмурил глаза.

Он вообще перестал различать что-либо на дороге. Тем не менее он ещё раз попытался удивить сына.

– Тут поблизости, Лукас, есть Китовый музей!

– Какой? Китовый?! Что такое музей, мне хорошо известно. А в этом Китовом музее киты, что ли, по стенам развешены?

Эмма прыснула:

– Лукас иногда просто дурак дураком. В музеях не коровы по стенам висят. Там на картины смотрят.

Мик Янссен протёр рукой запотевшее боковое стекло.

– А вот, Лукас, что тебе точно понравится. Несколько лет назад на берег выбросился пятнадцатиметровый кашалот. Его скелет выставлен в Китовом музее. Вы сможете его осмотреть и узнать всё про китов.

Лукас протёр стёкла очков свитером.

– Очень прикольно, папа! Только хотелось бы уже наконец приехать!

Мик Янссен огляделся по сторонам.

– Думаю, вилла совсем уже рядом!



Лукас развернул мятую карту на сумке-холодильнике и высветил карманным фонариком улицу, тянущуюся вдоль плотины.

– Туннельная улица где-то здесь, папа. Может, нам всё-таки врубить для верности навигатор?

Мик Янссен бросил взгляд на сына.

– Мои дети хотя бы учатся читать по карте.

Сегодня этим мало кто может похвастаться.

– Ну, правда, сколько ещё терпеть? – проворчала Эмма. – Я есть хочу!

– Подъезжаем! – пообещал Мик Янссен. – Первым делом поджарим форель…

– Мне хочется только ту, которую я сама поймала!

– Ясное дело, Эмма! Кто поймал самую большую рыбу, тот её и съест.

Эмма надеялась, что на Северном море водятся такие же вкусные радужные форели, как у них в Оберхаузене, в её любимом форельном пруду.

Мик Янссен радостно воскликнул:

– Вилла перед нами – это она и есть! Ура!

Тут он увидел разочарованные лица своих детей. Потому что на фотографии дом у плотины выглядел совсем иначе, чем в действительности. Как-то импозантнее, роскошнее… Именно как вилла, а не ночлежка для летучих мышей.