Восьмиконечный староверческий крест на могиле ее почернел. Возле него качается на ветру иван-чай, картофельные посадки подходят прямо к светлой земли бугорку. Умерла Акулина Карповна двадцать один год назад, от «надсады» (тяжело подняла) и от голода, доконавшего слабое тело. Последние слова ее были не о Царствии Небесном, ради которого она несла тяжелый свой крест на земле, а о детях: «Как будете без меня?» Кроме Агафьи и Карпа Осиповича, никто образ женщины этой уже не помнит. Была она, несомненно, подвижницей, решившись разделить с Карпом «все муки за веру». Муки были великие. Она секла лес, ловила рыбу, бечевой, идя по берегу, тянула лодку, помогала класть сруб, корчевать лес, рыть погреб, сажала и копала картошку. Забота об одежде была ее заботой. Печка, приготовленье еды – тоже ее дела. И было еще четверо ребятишек, которых терпеливо надо было всему научить.
Родом будто бы из алтайского села Бия, Акулина Карповна еще девочкой постигала от богомольцев старославянскую азбуку, научилась писать и читала церковные книги. Этой «великой мудрости» научила она и детей. «Где же тетрадки и хотя бы простые карандаши для учебы детей в тайге?» – спросите вы. Да, конечно, ни тетрадок, ни даже огрызка карандаша не было у Акулины Карповны. Но была береста. Был сок жимолости. Если макать в этот сок заостренную палочку, можно на желтой стороне бересты выводить бледно-синие буквы. Всех четверых научила писать и читать!
В разговоре об этом я попросил Агафью написать мне в блокноте что-либо на память. Агафья достала с полки подарок геологов – «карандаш с трубочкой» и написала старославянскими буквами: «Добрые люди к нам прибыли, помогали нам 4(17) июля от Адамова лета 7490 года. Писала Агафья».
– Мамина память, – сказала Агафья, любуясь своими каракулями.