И вот мы в квартире Ненормы. Кажется, вторжение прошло гладко. Мы стоим, прижавшись друг к дружке. Не знаю, как Мотьке, а мне сейчас стало по-настоящему страшно. До сих пор бояться было просто некогда. И вдруг раздался телефонный звонок. Сердце сразу ушло в пятки.
– Не бойся, мало ли кто может звонить, – шепчет Мотька, но я чувствую, что и у нее руки ледяные. Наконец телефон смолк. – Перво-наперво надо зажечь свет. – Мотька отважно бежит по коридору, включает свет в ванной и открывает дверь. Сразу становится легче, уже не так страшно.
Мы входим в гостиную и зажигаем две елочные свечки, прилепив их воском к блюдечку, взятому из дому. У нас с собой целая корзинка всякой всячины, вплоть до тряпки, чтобы стереть отпечатки пальцев. Мы садимся рядышком на диване и замираем в ожидании. Часы бьют полночь. Проходит еще минут десять, и вдруг Лорд в передней начинает ворчать. Но никакой музыки не слышно.
– Чего это он? – спрашивает Мотька.
– Он так ворчит, когда кто-то подходит к дверям. Неужели они вернулись?
– Если Лорд залает, мы пропали! Попробуй его успокоить!
Сердце бьется так, что я вообще ничего не слышу, но зато вижу, как Мотька кидается к дверям, гладит Лорда и заглядывает в глазок.
– Аська! Это не они! Там какие-то мужики!
И тут мы слышим, как в одном из замков поворачивается ключ. Значит, от какого-то неизбывного ужаса или позора (если это все-таки вернулась Альбина) нас отделяют всего четыре замка! Не так уж мало! Вот ключ медленно, осторожно поворачивается во втором замке. И тут я с мужеством отчаяния запираю первый замок. Из пяти замков два изнутри не запираются. Мотька смотрит на меня с восхищением.
– Ничего не понимаю, – говорит тихий мужской голос, – мне показалось, что верхний замок закрылся, а?
– Не пори хреновину, давай, спешить надо!
Так, теперь открыт второй замок. Его изнутри не закроешь. Затем открывается третий, и когда бандиты приступают к четвертому, я закрываю третий. Кажется, они ничего не заметили. Наконец они вставляют ключ в скважину пятого замка, поворачивают его и легонько толкают дверь. Естественно, она не поддается.
– Что за черт! Я ж говорил, что с верхним замком какая-то лажа!
– Ну-ка, Гриня, дай я!
Опять открывается верхний замок.
– Да ты, лопух, его просто не открыл!
– Что ж я, совсем чокнутый, открыл я его, прекрасно помню.
Тем временем я успеваю вновь закрыть верхний замок. Смотрю на Мотьку – она уже давится со смеху.
– Слушай, Гриня, мне тоже показалось, что он опять закрылся!
– Ага! Что я говорил! Чертовщина какая-то. Но в квартире же пусто. Мы ведь сами ей на даче колесо прокололи. Это уж точняк, что ее дома нет. Да и звонили на всякий случай – никого. Может, ломанем?
– Да ты что! Зачем ломать, когда в руках ключи. А шуму сколько.
– Ключи-то есть, а толку что? Может, правду говорят про это дело?
– Про какое?
– Что у ней в квартире дух живет.
И тут Мотька шепчет мне:
– Быстро сыграй чего-нибудь!
Я кинулась к роялю и заиграла вальс Шопена.
Буквально через минуту в кабинет ввалилась Мотька, умирая от хохота, и заключила меня в объятья!
– Аська! Ура! Мы победили! Ты бы видела, как они дунули!
– А ты их разглядела?
– Да где там! Аська, как тебе в голову пришло закрыть замок?
– Понятия не имею!
И тут вдруг мне стало страшно. Задним числом, как говорится. Ноги у меня затряслись, и я чуть не свалилась со стула.
– Аська! Ты чего?
– Мотька, а ведь ужас как страшно было!
– Что-то не похоже, что ты очень уж испугалась.
– Еще как! А ты?
– Надо думать – влезли ночью в чужую квартиру – и без того спятить можно, а тут еще, здрасьте вам, настоящие воры пожаловали!
– Повезло, однако, Альбине! Как ты думаешь, они уже не вернутся?
– Сегодня? Нет! Они так драпали!
– Вообще-то надо бы предупредить Альбину, чтобы замки сменила.
– Интересное кино! Как это ты ее предупредишь – знаете, Альбина Федоровна, вот когда мы в вашей квартире прохлаждались, к вам воры лезли, но мы их не пустили, так, что ли?
И тут все напряжение этой ночи дало себя знать – мы хохотали так, что слышно было, наверное, даже на лестнице. Мы выли, икали, задыхались, держались за животы. Так продолжалось довольно долго.
– Аська, – взяла наконец себя в руки Мотька. – По-моему, нам пора мотать отсюда.
– А дух?
– А что дух? Никакого духа сегодня явно не было.
– Нет, все-таки в рояль мы должны заглянуть.
И, махнув на все рукой, мы зажгли свет в кабинете, открыли рояль и тщательно все внутри осмотрели. Разумеется, мы ничего там не обнаружили.
– Все, Матильда, хватит, пошли домой. Это ведь тоже еще не так просто – незаметно выйти, запереть все замки и открыть нашу квартиру. Только я сначала должна попить, а то умру.
– И я, у меня от всех событий в горле пересохло.
Погасив свет в кабинете, мы отправились в кухню. Дрожащими руками я схватила кружку с сушилки и налила воды, Мотька последовала моему примеру, поднесла кружку к губам и… В этот момент раздался звонок в дверь. Забытый нами Лорд громко взлаял, а мы с перепугу обе выронили кружки. Ну и ночка! Мы кинулись к двери, и я глянула в глазок. Он был темный. Значит, кто-то намеренно его закрыл. Час от часу не легче! Неужели вернулись ворюги? Звонок повторился, и тут вдруг Мотька спросила, понизив голос:
– Кто там?
– Альбина, милочка, у тебя выпить не найдется? Это я, Лёнчик!
Лёнчик был известный всему двору пьянчужка, вполне добродушный.
– Нет, – продолжала Мотька, – ничего у меня нет, ступай с богом, Лёнчик, поздно уже.
Я чуть со смеху не лопнула. Мотька говорила с Альбиниными интонациями.
– Ладно, ладно, простите великодушно, ухожу, смиренно ретируюсь!
Я посмотрела в глазок и увидела, что он направился к нашей двери. Черт побери, как же нам теперь домой попасть?
Наконец Лёнчику надоело звонить в пустую квартиру и он стал спускаться по лестнице.
– Мотька, линяем, а то еще кто-нибудь явится!
– Погоди, надо забрать свечки!
Мы тщательно собрали все свое имущество, начисто позабыв о разбитых кружках на кухне.
И вот наконец мы дома! Силы наши на исходе. Мы едва доплетаемся до постелей. Но уснуть не можем.
– Чтоб я еще когда-нибудь полезла в чужую квартиру – да ни в жисть! – говорит Мотька.
– Да уж, удовольствие ниже среднего! Хотя, Матильда, мы с тобой предотвратили настоящее преступление.
– Что да, то да! Вот вычислить бы еще этих ворюг!
– Да как мы их вычислим, и потом, это вообще не наше дело. Нам бы как-нибудь предупредить Альбину, чтобы замки сменила. Какая она ни есть, а все-таки жалко, если ее ограбят!
– Еще бы! Но все же кое-что нам об этих ворюгах известно.
– Что?
– Одного из них зовут Гриней, значит, скорее всего, Григорием.
– Да, и еще кое-что – они явно из местных, раз про духа слышали.
– Верно. А ты, Аська, думаешь, они могут еще сунуться к Альбине?
– Думаю, да, только теперь они полезут днем.
– Почему?
– А днем духи спят.
– Но днем ведь очень опасно!
– Ну и что! Мало ли бывает дневных ограблений!
– И что нам делать?
– Не знаю. Хотя нет, знаю. Давай днем будем сами приглядывать, а послезавтра дед приезжает, вот с ним и посоветуемся.
– Это, конечно, хорошо, но как мы сможем вдвоем следить за квартирой Ненормы? У нас ведь и другие дела есть.
– Придется посвятить в это дело кого-нибудь еще, только не говорить, конечно, что мы в чужую квартиру лазали.
– Нет, нельзя, пойми, что же мы скажем, откуда нам про это все известно?
– Скажем, что случайно слышали разговор.
– И любой дурак нас спросит, почему мы в милицию не заявили.
– Знаешь что, Матильда, давай спать, утро вечера мудренее.
– Тоже верно.
Утром мы проснулись от пронзительных воплей.
– Тата! Тата! – вопила Ненорма. – У меня в квартире кто-то был.
– О Господи, – вздохнула мама, которая торопливо пила на кухне кофе – ей пора было идти в театр. – Что там еще у тебя?
– Вообрази, на кухне две разбитые вдребезги кружки!
– Что-нибудь пропало?
– Кажется, нет, самое ценное я проверила – все на месте.
– Ну так бог с ними, с кружками! Чай, не севрский фарфор.
– Да, но кто их мог разбить?
– Может, дух решил промочить горло, а тут прокричал петух, вот он и выронил кружку…
– Да ну тебя, Тата, вечно ты с шуточками…
– А у тебя вечно какие-нибудь таинственные происшествия. Да ты небось сама плохо поставила их на сушилку, а где-нибудь что-нибудь тряхнуло, вот они и свалились.
– С водой?
– Почему с водой?
– Потому что осколки лежат в луже.
– Ну, тогда я не знаю, извини, мне пора в театр. Кстати, может, подбросишь меня?
– Ох, прости, Таточка, я сейчас никак не могу.
Ну и поганка же эта Ненорма! А мы еще собираемся охранять ее квартиру. И тут меня осенило.
– Мотька, давай подкинем Альбине письмо, как в собаке Баскервилей, вырезанное из газет: так, мол, и так, вашу квартиру собираются ограбить, поменяйте замки. И все. Пусть сама чешется, а то как ей надо, так мама все бросай, а как подвезти маму в театр на машине, так она, видите ли, занята! Не желаю я тратить время на такую дуру.
Тут к нам заглянула тетя Липа.
– Проснулись, сони? Подымайтесь и идите завтракать.
– Спасибо, тетя Липа, только мне бежать надо, – сказала Мотька.
– Да съешь что-нибудь и беги себе.
– Нет, спасибо, я уже опаздываю, – сказала Мотька, влезая в куртку, и шепнула мне: – Я нынче сама с газетами справлюсь, а ты ищи пока подходящие слова. А ничего мы с кружками лажанулись, а?
И Мотька умчалась. Наскоро перекусив, я взялась за газеты. Надо сказать, что управилась я в какие-нибудь полчаса. Все газеты были полны криминальной хроники и полезных советов, как защитить свою квартиру. В результате получилось такое послание: «Вашу квартиру намереваются ограбить. Срочно поменяйте замки». Надев перчатки, я взяла лист бумаги из дедушкиного стола, вырезала слова из газет и аккуратно наклеила на бумагу. Затем в перчатках же я сложила листок и сунула в карман куртки.
– Тетя Липа, я пошла гулять, – крикнула я и бросилась бегом вниз, к почтовым ящикам. Там никого не было. Рукой в перчатке я собралась уже опустить листок в Альбинин ящик, но решила сперва показать его Мотьке.
Навстречу мне попались две девчонки из нашего класса, Ляля и Верочка. Верочка – первая красавица в классе, несусветная воображала.
– Слушай, Монахова, – сказала она нараспев, – это правда, что в вашем доме какие-то привидения завелись?
– Сущая правда.
– И, говорят, ты их сама видела?
– Видеть не видела, но зато слышала.
– Ну и как?
– Что?
– Страшно?
– Ни капельки.
– Да ладно!
– Ей-богу. Ну, девчонки, я побежала. Кстати, вы Матильду не видели?
– Она на почте, у мамаши.
Я сломя голову помчалась на почту.
Мотька и вправду была там.
– Девочки, – сказала тетя Саша, Мотькина мама, – сходите сперва в магазин, а потом уж гуляйте на здоровье! Как мама, Асенька?
– Спасибо, хорошо!
Мы отправились в ближайший овощной. По дороге я показала Мотьке письмо. Она его в целом одобрила, только сказала, что зря я взяла бумагу у дедушки.
– Почему?
– Если она заявит в милицию, они начнут искать и смогут по бумаге определить отправителя.
– Да ладно, а то милиции больше делать нечего, станет она такой ерундой заниматься. Скажут – вас, мадам, просто кто-то решил разыграть.
– Твоя правда. Ладно, давай на обратном пути зайдем на почту, положим письмо в конверт и проштемпелюем.
– Это еще зачем?
– Чтоб не подумали, что это кто-то из дома.
– Но все равно же это наше почтовое отделение.
– Ну и что? А сколько народу оно обслуживает?
– Ох, Мотька, ну и голова у тебя!
– А бросим письмо мы сами – во-первых, так скорее. Ай, Аська, а как же адрес? Печатными буквами, да?
– Да, адрес в газете не сыщешь.
– Тогда вообще ерунда получается. Она сразу поймет, что это детские шалости. Прочитал какой-то недоумок «Собаку Баскервилей» и решил позабавиться. На конверте печатные буквы, а в конверте бумажка с наклейками из газеты – чушь какая-то.
– Правда, глупо! Что же делать?
– Вырезать буквы из газет и так написать адрес.
Купив все, что было велено, мы отнесли это к Мотьке, нарезали кучу букв из газет, наклеили на конверт и решили, прежде чем идти на почту, чтобы поставить штемпель, взглянуть на Альбинину квартиру, не грабят ли ее. И что же мы увидели? С дверью возился наш домовый слесарь дядя Веня. Альбина стояла у него над душой.
– Здрасьте, Альбина Федоровна! – сказали мы хором.
– Вот, девочки, меняю замки, а то, похоже, кто-то сегодня ночью был у меня в квартире!
– Как! – ахнули мы, и я почувствовала, что заливаюсь краской, а Мотька нагнулась, словно уронила варежку.
Слава богу, все опять сделалось без нас, само собой!