Данте девятнадцать лет
Данте
Приглушенные всхлипы заставили меня остановиться посреди коридора. Рыдания доносились из библиотеки. Я пошел на звук и открыл тяжелую деревянную дверь. Инес сидела в кресле в своем любимом уголке для чтения с книгой на коленях, но я сомневался, что она могла разглядеть хоть одну букву на страницах раскрытой книги. По ее щекам струились слезы.
Моя сестра не была плаксой. Ни разу не видел, чтобы она плакала, за исключением нескольких случаев, когда она была еще совсем маленькой девочкой. Наш отец учил нас подавлять любые эмоциональные всплески.
Инес посмотрела на меня своими голубыми глазами, ее тело напряглось, но она расслабилась, когда заметила, что это я.
– О, это ты!
Она быстро вытерла слезы, избегая встречаться со мной взглядом. Я закрыл дверь, прежде чем подойти к ней и опуститься на маленький пуф, на который она по обыкновению клала ноги во время чтения.
– Что стряслось? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос при этом звучал спокойно, даже несмотря на внутреннее волнение.
Тяжело сглатывая, она шелестела страницами книги.
– Отец выбрал того, за кого меня выдадут замуж.
Инес было шестнадцать лет, так что пора было принимать это решение. Отец откладывал его так долго лишь потому, что это давало ему определенные рычаги давления. Дрожь в голосе Инес только усилила мое беспокойство.
– Пьетро просил твоей руки.
Если отец выбрал его, тогда это был хороший выбор. Он был тихим, сдержанным молодым человеком, который демонстрировал свою темную сторону только в случае крайней необходимости. Мы были с ним в этом похожи. У меня было ощущение, что будучи женатым человеком, он будет также сдержан.
Инес кивнула, а затем бросилась ко мне. После секундного замешательства я обнял ее за плечи.
– Инес, скажи мне, в чем дело. Сейчас же.
– Он отдает меня Якопо Скудери!
Мое тело напряглось.
– Что? – гневно зарычал я.
Инес всхлипнула, ее слезы пропитали воротник моей рубашки и шею. Она не переставала дрожать и трястись. Я никогда не видел ее такой, но, учитывая то, что она рассказала, такая реакция казалась ожидаемой.
В прошлом мы с Якопо часто работали вместе, и моего мнения не спрашивали. Отец хотел, чтобы я работал со Скудери, поскольку они были сыновьями его Консильери[1], но я не испытывал к Якопо ничего, кроме ненависти. Он был жестоким, мстительным существом, получающим удовольствие от унижения людей, которых он почитал ничтожеством. Это касалось женщин, подчиненных, находящихся под его непосредственным руководством, тех кто был ниже его, и даже его младшего брата. И хотя я был не менее жестоким и мстительным, чем он, я не находил удовлетворения в унижении других, а женщин тем более.
Несколько раз, когда меня заставляли наведываться в один из принадлежащих нам борделей, я воочию видел то, что Якопо считал забавным. Еще больше ужасных историй я слышал от его младшего брата Рокко, когда тот напивался и не мог заткнуть свой большой рот. Якопо был садистом, как в постели, так и во всех прочих отношениях. Я и представить себе не мог, известно ли Инес о степени его морального разложения, и все же она понимала, что он был худшим для нее вариантом.
Подавив ярость, я спросил:
– Ты уверена, что все уже решено? Отец мне ничего не говорил.
Инес отпрянула назад, ее взгляд был наполнен страданием.
– Все решено. Он сказал мне сегодня утром, сразу после встречи со Скудери.
Я кивнул, понимая, почему отец сделал такой выбор. Все потому, что я отказался жениться на ком-либо, кроме Карлы. Я бросил ему вызов, и он понял, что он не сможет принудить или наказать меня, поэтому, в конце концов, уступил требованию своего Консильери. Отец знал, что за люди Скудери. Он знал, что за человек Якопо, и все же отдал Инес ему. Он не раз ставил судьбу моей сестры на карту.
Я осторожно коснулся плеча Инес.
– Я поговорю с ним. – Он не изменит своего решения. Он дал Скудери слово, – прошептала она, а ее плечи начали сотрясаться от новых рыданий.
Я встал и вышел. Инес была трофеем для Якопо. Он и его отец уже много лет упрашивали отца выдать ее замуж за Якопо.
Я направился в кабинет отца, стараясь сохранять спокойствие. Ничто так не бесило отца больше, чем мое умение оставаться внешне равнодушным, когда он пытался вывести меня из себя. В последние годы произошла постепенная смена власти. Он больше не мог наказывать меня, причиняя боль. После стольких лет, когда я уже отупел от нее! Я постучал в его дверь, костяшки пальцев заныли от силы удара. Мне очень хотелось ворваться и потребовать ответа, но отец все еще был Доном, хозяином этого дома и ожидал уважения от всех окружающих.
– Войдите, – произнес отец.
Я натянул на лицо маску спокойствия и вошел. Было бы неразумно давать отцу оружие против меня. Бросил взгляд на отца, который сидел в кресле и просматривал свой календарь. Мы были с ним очень похожи (люди постоянно подчеркивали это сходство). Те же холодные голубые глаза, светлые волосы и отстраненный взгляд. Каждое утро, просыпаясь, я клялся себе, что стану лучше. Лучшим Доном. Лучшим мужем. Лучшим отцом.
– Пытаюсь решить, когда нам сыграть обе свадьбы. Свадьбу твоей сестры будем праздновать в следующем году, а твою – через год.
Он поднял на меня глаза. Его губы искривила расчетливая улыбка. Инес была слишком молода для замужества.
– Или ты предпочитаешь подождать еще пару лет, прежде чем жениться? Тебе всего девятнадцать. Через пару лет будет двадцать один. Может быть, тебе нужно еще немного времени, чтобы вдоволь нагуляться.
Карле через два года исполнится девятнадцать. Она на год старше Инес, и было бы несправедливо заставлять ее ждать, да я и не хотел этого. Я хотел Карлу.
– Нет. Я не собираюсь ждать. – Я сделал паузу. – Но я пришел не для того, чтобы обсуждать свою свадьбу.
Отец склонил голову с притворным любопытством.
– Тогда зачем ты здесь?
Ему было прекрасно известно, зачем я пришел. Подавив раздражение, я сказал:
– Хотел обсудить с тобой брак Инес. Якопо – не тот человек, которого нам стоит принимать в свою семью.
– Он сын моего Консильери и твоего будущего Консильери, это ожидаемый союз. Скудери ждали именно Инес. К тому же, Якопо очень хочет жениться на твоей сестре. До сих пор он отказывал каждой женщине, которая претендовала на его свободу. Рокко уже женат и наверняка скоро обзаведется наследником. Якопо заслуживает награды за свое терпение.
Я не упомянул, что у Рокко уже было две дочери. Для моего отца девушки ничего не стоили, поэтому он относился к Инес, как к трофею, который можно передавать из рук в руки. Я покачал головой.
– Он слишком стар для Инес, отец. И его репутация оставляет желать лучшего. Может быть, до тебя не доходили слухи, но я достаточно долго работал с Якопо бок о бок, поэтому знаю, что он садист и психопат. Ты не можешь допустить, чтобы Инес оказалась в его власти.
Отец посмотрел на меня так, как будто я ничего не смыслил в жизни.
– Если Инес будет подчиняться ему, с ней все будет в порядке. Каждый из нас должен идти на жертвы. Она должна гордиться тем, что отдана человеку его статуса.
Я посмотрел на него, понимая, что он не позволит мне отговорить себя.
– Ты совершаешь ошибку.
Он поднял палец.
– А тебе не следует забывать, где твое место, Данте. Ты мой наследник, это верно, но я все еще Дон Синдиката и пока что хозяин этого дома.
Мне пришлось сдержать гнев. Мне стоило подходить к этому вопросу с умом. Спор с отцом ничего бы не изменил. Я коротко кивнул.
– Завтра ты работаешь с Якопо и Рокко. И тебе стоит поздравить Якопо.
– Всенепременно, – процедил я сквозь зубы.
Позже в тот же день Пьетро позвонил мне и попросил о встрече. Я знал, о чем пойдет речь. Учитывая склонность Якопо хвастаться всем подряд, он, скорее всего, рассказал всем о своей помолвке с Инес.
Мы встретились в баре одного из наших лодочных казино, чтобы пропустить по стаканчику. Поставив передо мной бокал, бармен держался на приличном расстоянии, чувствуя мое мрачное настроение.
Пьетро был примерно на два года старше меня и в настоящее время работал в Чикаго. Через несколько лет он должен был получить от своего отца должность заместителя Дона Миннеаполиса. Я потягивал свой виски, когда он опустился на табурет рядом со мной, жестом попросив бармена налить ему то же самое, что и мне.
Я взглянул на него. Его рубашка была помята, а темные волосы растрепаны. Как только стакан оказался перед ним, он схватил его и осушил одним махом. Затем одарил меня мрачным взглядом.
– Не дай Якопо заполучить Инес, Данте.
Я крутанул стакан на стойке бара. Пьетро дважды просил руки Инес. Как будущий заместитель Дона Миннеаполиса, он был хорошим вариантом. Он был старше ее всего на шесть лет, а не на двенадцать, как Якопо, и, что самое важное, он не был садистом.
– Зачем тебе Инес? – устало поинтересовался я у него.
Он нахмурился.
– Потому что я уважаю ее. Несмотря на свой возраст, она знает себе цену. Она гордая, элегантная и красивая.
– И хорошая пара.
С этим утверждением не поспоришь. Каждый мужчина в наших кругах, который хотел Инес, наверняка думал о том, что брак с ней укрепит его положение в Синдикате.
– Естественно, и это тоже. Моя семья хочет союза с вашей семьей. Но с тех пор, как мне довелось пригласить Инес на танец несколько месяцев назад, я понял, что хочу, чтобы она стала моей женой.
Пьетро схватил меня за руку, заставляя посмотреть на него. Искренняя озабоченность во взгляде удивила меня. Это была не любовь. Он недостаточно хорошо знал Инес для того, чтобы полюбить, но она явно была ему небезразлична.
– Данте, нам-то с тобой известно, что за человек Якопо.
Да, все знали, каким человеком был Якопо. Он получал удовольствие от пыток, и ему нравился тот прилив сил, который они дарили, особенно если имел дело с предателями или врагами. Но Якопо наслаждался процессом на уровне, схожем с сексуальным удовлетворением, что не сулило ничего хорошего для женщины в браке.
Я наклонил голову, пытаясь подавить ярость, накрывшую меня.
– Как ты можешь быть таким спокойным? Как ты можешь не впадать в ярость?
Я чуть было не рассмеялся. Моя ярость была заключена глубоко внутри, где она оставалась до тех пор, пока я не решал выпустить ее на волю. Потребовались годы, чтобы отточить искусство носить маску человека, который неспособен проявлять эмоции. Но теперь я был непробиваемым, словно сталь.
– Мой отец – Дон. Ты знаешь, что это его решение, а не мое.
Пьетро бросил на меня взгляд, полный ярости.
– Но ты не одобряешь это решение.
– Естественно. А как же иначе? Инес – моя сестра, – просто ответил я. Я не мог сказать ничего больше прилюдно, даже несмотря на тот факт, что Пьетро мне нравился.
– Ты можешь отстраненно наблюдать, как ее отдают такому чудовищу?
– Якопо самоуверен и высокомерен. В конце концов, это рано или поздно может привести его к смерти.
Пьетро заказал себе еще один стакан, пока я все еще крутил в руках свой первый. Мне никогда не нравилось напиваться. Потеря контроля и какого-либо рода ограничения вызывали у меня стойкое отвращение.
– В конце концов, для Инес может быть слишком поздно.
Я допил свой виски.
– Они поженятся только следующим летом…
– Следующим летом? Ей исполнится семнадцать. Разве они не могут подождать, пока она достигнет совершеннолетия?
Бармен протянул бутылку, но я покачал головой. Мне не хотелось пить.
– Один год – это долгий срок, Пьетро.
Он пристально посмотрел на меня. Он заглянул мне в глаза, пытаясь уловить смысл моих слов. Я бы не стал говорить с ним еще более откровенно.
– Ты можешь доверять мне. Я могу помочь.
Я лишь холодно улыбнулся ему, ничего не сказав. Я бы не стал раскрывать ему свои секреты или делиться с ним подробностями. Пьетро был одним из немногих людей, которым я в какой-то степени доверял, но определенно не настолько, чтобы рассказать ему больше, чем это было необходимо в данной ситуации.
– Мне не нужна твоя помощь.
Рокко и Якопо ждали у машины, когда мы с Энцо подъехали. Якопо одарил нас широкой улыбкой, задрав голову еще выше и выпятив грудь. Я резко кивнул ему и его брату в знак приветствия. Если бы я сейчас произнес хоть слово, оно и близко не походило на ту холодность, которой я был известен в наших кругах. Энцо пожал им руки, но по тому, как он надулся, когда только дотронулся до ладони Якопо, было очевидно, что он о нем думает. Якопо мало кому нравился. И я не доверял людям, которые симпатизировали ему.
Не говоря ни слова, я скользнул на заднее сиденье. Энцо по обыкновению сел за руль.
– Садись сзади, Пострел, – сказал Якопо Рокко, у которого покраснели уши. Раньше его он весь становился красный, как рак, но с годами научился сдерживать эмоции.
Рокко опустился рядом со мной, молча, но пристально глядя в затылок брата. Их вражда выходила за рамки соперничества, характерного для братьев и сестер. То была чистейшая ненависть.
– Почему ты до сих пор зовешь его так? – поинтересовался Энцо низким голосом, заводя машину.
– Разве я не рассказывал вам эту историю?
– Ты неоднократно рассказывал ее всем, – тихо заметил Рокко.
Я стиснул зубы.
– И то правда.
Якопо скорчил жесткую ухмылочку в зеркале заднего вида.
– Это чертовки классная история, чтобы ее можно было так просто забыть.
Когда они прилепили Рокко эту кликуху, меня там не было. Но эта история до сих пор на слуху, в основном благодаря тому, что Якопо вновь вспоминал ее, как только о ней забывали. Рокко было четырнадцать лет, когда Якопо вместе со своими не менее развратными друзья впервые отвели его в бордель. Якопо приказал двум танцовщицам очень ритмично станцевать свой танец у Рокко на коленях, отчего тот кончил прямо в штаны. Естественно, на этом унижения Рокко не закончились. Затем Якопо и его друзья заставили Рокко раздеться, намазать сперму на крекер и съесть его. Возможно, они придумали бы еще массу способов поиздеваться над ним, если бы не вмешался Джованни Ареско, наш Заместитель Дона здесь, в Чикаго.
– Перед нами стоит определенная задача, на выполнении которой мы должны сосредоточиться. У нас нет времени зацикливаться на прошлом, – отрезал я, и всю оставшуюся дорогу мы ехали молча.
Энцо припарковался в квартале от здания фабрики и вместе с Рокко отправился на разведку. Мой отец не одобрял того, что я лично участвую в нападениях, но я настаивал. Тем не менее, мне редко это позволяли.
В тот момент, когда мы с Якопо остались одни и стояли, прислонившись к машине, он вздохнул и улыбнулся так, что можно было предположить, что он не знает, зачем люди улыбаются, но, тем не менее, перенял этот навык.
– Твой отец заставил меня долго ждать. Даже мой брат уже женат, а женитьбу на твоей сестре я превкушаю вот уже несколько лет. Но Инес оправдает мое ожидание, я уверен.
Его улыбка стала более мрачной, похабной.
Вскипевшая ярость прорвала мою стальную броню. Я ударил его локтем в горло. Мой нож был прямо под курткой. Один удар – все, что требуется, чтобы спасти Инес от жестокой судьбы – судьбы, которой не заслуживает ни одна женщина.
В глазах Якопо мелькнули вызов и страх.
– Ты хочешь порешить меня из-за какой-то манды?
Я крепче сжал руки. Один удар, и мои руки будут покрыты его кровью. И это будет приятно, гораздо приятнее, чем любое убийство до этого.
– Осторожно, – тихо произнес я. – Эта манда – моя сестра, и тебе следовало бы вспомнить, что через несколько лет я стану твоим Доном. Так что прояви уважение.
– А я буду твоим Консильери. Так было всегда. Наши отцы – друзья. Ты не сможешь убить меня.
Это было правдой. Пока жив мой отец, я не мог убить Якопо, и даже после его смерть такой поступок было бы трудно объяснить моим людям. Скудери – фамилия, которая имела вес, их семья принадлежала Синдикату. Они были лояльны. Чтобы избавиться от одного из них, нужна была веская причина, а защита сестры от изнасилования и пыток супруга таковой не считалась. От одной мысли о том, что Инес придется страдать от садистских наклонностей Якопо, моя кровь кипела.
Я отпустил его. Всю свою жизнь я стремился стать Доном, пойти по стопам отца. Мне на роду было написано править Синдикатом, и я это сделаю. Ничто не остановит мое восхождение к власти, и уж тем более Якопо Скудери. Я посмотрел на него с холодной улыбкой.
– Я не стану убивать тебя. Ты прав.
Его улыбка стала торжественной. Он был уверен в своей безнаказанности. Раздались шаги. Из-за угла появились Рокко и Энцо, закончившие разведку местности.
– Все чисто? – спросил я.
Они кивнули, и я дал команду атаковать. Как и предполагалось, мы обнаружили шесть солдат Братвы внутри здания фабрики, охранявших последнюю партию наркотиков. Мы разделились на пары по два человека, стараясь уничтожить наших противников как можно быстрее. Мы с Якопо оказались на маленьком складе с тремя солдатами Братвы более высокого ранга, а Рокко и Энцо занялись остальными на основном складе.
Положив первого противника, я спрятался за ящиком неподалеку от своей следующей цели. Якопо держался ближе к двери, слева, и расправлялся с третьим солдатом.
Я заметил, что мой противник начал нервничать и проявлять нетерпение. Он не целился и все время поднимал голову, чтобы посмотреть в сторону двери в поисках пути к отступлению. Неужели он действительно рискнет прорываться? Это было бесполезно.
Я спокойно прицелился, я был тверд, просто ждал, когда он совершит следующую ошибку. Наконец он снова поднял голову, и я послал ему пулю в голову. Он упал боком, выронив свой пистолет. Его мозги были повсюду.
Якопо все еще вел перестрелку со своим противником. Мой взгляд привлек пистолет убитого мной русского. Я вытащил из куртки одну из своих кожаных перчаток и надел ее, прежде чем поднять ствол. Затем я поднял свою собственную «Берретту» и выстрелил из нее в последнего солдата Братвы. Якопо обернулся с торжествующей ухмылкой, которая померкла, когда он увидел, что я направил на него пистолет русского.
– Брак с тобой не то, что нужно моей сестре.
Он поднял пистолет в тот же самый момент, что я нажал курок. Пуля пробила левый глаз. Его голова откинулась, а тело отбросило назад. На мгновение воцарилась гробовая тишина, от которой жутко звенело в ушах.
Это было предательство! Я убил солдата Синдиката. Человека, который был предан делу, моему отцу, Синдикату.
Резкий вдох со стороны двери заставил меня поднять глаза и посмотреть туда, где стоял Рокко Скудери. Мне хватило одного взгляда, чтобы по выражению его лица понять, что он стал свидетелем того, как я убил его брата. В течение нескольких мгновений никто из нас не двигался. Я все еще направлял пистолет в сторону Якопо.
Выражение лица Рокко менялось. Сперва шок, потом… колоссальное облегчение.
Рокко выглядел так, словно он в экстазе от того, что его старший брат мертв. Они не испытывали друг к другу братской любви, но это нескрываемое проявление радости стало для меня неожиданностью. Я направил пистолет прямо в лоб Рокко, но его это, похоже, не волновало. Широко раскрыв глаза, он подошел ближе к мертвому брату, на его лице играла тревожная улыбка. Он плюнул на труп, затем несколько раз сильно пнул его ногой.
Я медленно опустил пистолет, сощурившись от столь эмоционального проявления.
– Видишь! Видишь! Ты получил то, что заслужил! – неистово приговаривал он, его лицо при этом было красным и потным. – Наконец-то получил!
Тяжело дыша, он повернулся ко мне. Мой пистолет по-прежнему был направлен на него, и я решал, могу ли я рискнуть и убить еще и его.
Рокко Скудери не был хорошим человеком, но он был таким же преданным, как и его брат, может быть, даже более преданным, чем его брат. К тому же он не потворствовал садистским наклонностям своего брата, по крайней мере, не демонстрировал этого открыто. До сих пор.
Взгляд Рокко упал на пистолет в моей руке, пистолет, принадлежавший русскому, который оборвал жизнь его брата, и понял, что его жизнь тоже может оборваться.
– Я никому не скажу, – произнес он.
Я подошел к нему вплотную, перешагивая через мертвого русского. Я не сводил глаз с Рокко.
– Не скажешь? – холодно спросил я. – Долг чести диктует тебе рассказать отцу правду о том, кто убил его наследника, твоя клятва обязывает тебя раскрыть любое предательство Синдиката твоему Дону, моему отцу.
Рокко оскалился, в его взгляде промелькнула неприкрытая ненависть.
– Я хотел, чтобы он сдох, сколько себя помню. Я бы сам его убил. – Он покачал головой. – Я благодарен тебе за то, что это сделал ты. Всегда буду благодарен тебе, Данте. Я унесу этот секрет с собой в могилу, клянусь.
– Почему?
Я остановился в нескольких шагах от него, не опуская пистолет.
– Потому что ты подарил мне все, чего я когда-либо желал. Якопо мертв, а я буду Консильери.
Я наклонил голову.
– Верно. Со временем ты станешь преемником отца.
Рокко нахмурился.
– Если он позволит. Якопо ведь был его любимым сыном.
Мозг Якопо был разбрызган по голому бетонному полу.
– Я просто не могу никому доверить секрет такого масштаба, ты, конечно же, это понимаешь.
Взгляд Рокко стал бешеным. Мысли отчаянно крутились у него в голове. Он приблизился на шаг ко мне, я же поднял пистолет повыше.
– Данте, я собираюсь дать отцу яд. Такой, который будет трудно обнаружить, если не проводить исследование намеренно. Такой, чтобы его смерть была похожа на сердечный приступ. У него уже случался сердечный приступ, и вполне естественно, что, узнав о том, что его наследник, его любимый сын жестоко убит каким-то ублюдком из Братвы, он сляжет с очередным приступом. Ты убедишь Дона, что меня подкосила смерть моего отца, которая произошла по естественным причинам, а я сделаю так, чтобы все поверили, что моего брата убили наши враги. Таким образом, я не единственный, кто будет хранить секрет.
У Рокко был потенциал, чтобы стать полезным Консильери, причем куда больший, чем у Якопо. Его отец был немногим лучше Якопо и слишком сильно повязан с моим отцом. Если бы я хотел постепенной смены власти, мне пришлось бы менять ключевых игроков сейчас. Убийство Рокко вызвало бы подозрения и оставило бы меня один на один со Скудери-старшим на десятилетие или дольше. Мне нужно было сократить сферы влияния моего отца сейчас, причем сделать это незаметно, но эффективно.
– Выжди неделю или две. Пусть он умрет после похорон.
Рокко кивнул, на его лице читалось облегчение.
– Спасибо, Данте. Ты не пожалеешь об этом. Я буду верным Консильери, если считаешь, что я тебе нужен.
– Ты станешь Консильери, когда я заявлю о своих правах на власть. Это я тебе обещаю.
Я сделал паузу.
– Но если ты еще раз упомянешь о произошедшем, я закончу то, что не доделал сегодня. В любом случае ты унесешь этот секрет с собой в могилу.
– Я буду нем, как рыба.
Рокко смотрел на меня с восхищением и уважением. Я не мог обнаружить в его поведении и тени обмана. Я опустил пистолет и положил его обратно рядом с русским.
– Тебе нужно немного сдвинуть его в сторону под правильным углом, – сказал Рокко.
Он был прав. Я перетащил русского влево, затем засунул перчатку обратно в карман. Рокко удовлетворенно кивнул.
Энцо ворвался внутрь. Его взгляд остановился на Якопо.
– Черт. Эти ублюдки добрались до него?
Я кивнул.
– Его сразила пуля русского. Мы должны отомстить за него. Братва должна заплатить кровью, – твердо сказал я.
Рокко мрачно улыбнулся.
– Они заплатят за убийство моего брата.
Совместная ложь. Я не доверял Рокко, но верил в его ненависть к брату и желание стать Консильери. И то, и другое заставят его молчать. До поры до времени.
За одним предательством всегда следовало другое. Прошли годы, прежде чем я осознал это.
После встречи поздним вечером с моим отцом, стариком Скудери и нашими Капитанами я, наконец, поднялся в свою комнату. Я не был уверен, действительно ли отец поверил, что Якопо застрелили так скоро после того, как я узнал, что он должен был жениться на Инес. У меня было ощущение, что он знал о моем предательстве, но предпочел проигнорировать его. Или, может быть, он учтет это на будущее. Я не был уверен в его мотивах. У него был только один наследник – я, и они с матерью были слишком стары для того, чтобы обзаводиться другими детьми.
Он был связан со мной, как и я был связан с ним, если хотел сохранить уважение Синдиката. Отцеубийство не было принято в наших традиционных кругах.
По пути в свою спальню я остановился перед дверью Инес. Я постучал костяшками пальцев по дереву.
– Это ты, Данте?
– Да, – ответил я.
– Входи.
Я толкнул дверь, проскользнул внутрь и закрыл ее. Инес стояла перед окном, уже одетая в ночную рубашку, ее длинные светлые волосы ниспадали по спине. В голове промелькнули отвратительные слова Якопо о том, что он с ней сделает, а затем мрачное удовлетворение от того, что он никогда не коснется моей сестры.
– Хотел сказать тебе… – произнес я, но запнулся, когда Инес повернулась ко мне. Она знала, что Якопо мертв. На ее лице светилось выражение абсолютного облегчения. – Тебе не следует подслушивать то, что обсуждается на собраниях, Инес. Отец накажет тебя.
Отец ожидал, что я тоже накажу ее, но я не стал этого делать. Я не стал бы бить ее или причинять ей боль каким бы то ни было способом. Он никогда не пытал ее так, как меня, но он бил ее и обращался с ней, как с младшей. Мой отказ поступать с ней точно также приводил его в бешенство.
Инес бросилась ко мне, заключив меня в крепкие объятия.
– Я так счастлива, так счастлива, что он мертв! Это ужасно, что я радуюсь такому, но я правда рада. Я могу плясать от радости. Я молилась каждый день с тех пор, как узнала о браке, чтобы он умер, и теперь мое желание исполнилось. Я знаю, что это был ты. Я знаю, что ты убил его, чтобы он не смог причинить мне боль.
– Инес, – предупредительно прошипел я. – О чем ты говоришь?
Она подняла на меня свои голубые глаза, полные благодарности.
– Я знаю, что это был ты. Не лги мне. Я знаю, что ты сделал это, чтобы спасти меня от него.
Я ничего не сказал, потому что Инес слишком хорошо меня знала. Что бы я ни сказал, это не изменит ее мнения.
– Спасибо, что спас меня. Спасибо тебе, Данте. Спасибо, спасибо, спасибо!
Ее глаза снова наполнились слезами, а мое сердце сжалось. Она прижалась лбом к моей груди, испустив вздох и вся дрожа.
– Спасибо тебе, что убил его.
– Инес, – прохрипел я. – Тссс. Никто не должен знать. Якопо был убит Братвой, ясно?
Она отстранилась, мягко улыбаясь.
– Карле так повезло, что она станет твоей женой. Если бы она только знала, насколько ты благороден, она бы перестала так переживать.
Мои брови сошлись на переносице.
– Карла переживает по поводу того, что станет моей женой?
Инес и Карла были подругами столько, сколько я себя помнил, поэтому я был знаком с Карлой, несмотря на ее низкий статус второй дочери Капитана, как любил подчеркивать мой отец. То, что они обсуждали меня за моей спиной, не нравилось мне. Я начал замечать Карлу только год назад, когда отвез ее домой после того, как она побывала у нас в гостях. Вообще-то это было не принято, но Инес неважно себя чувствовала. Тридцатиминутная поездка в час пик располагала к неспешной беседе, а ее мягкий убаюкивающий голос, когда она говорила со мной о таких обыденных вещах, как вышивание или приготовление пищи, успокаивал меня. Несмотря на то, что я был спокоен внешне, внутри я всегда был напряжен. Я начал обращать на Карлу более пристальное внимание. Она была красива, но очень застенчива, естественно покорна, добра и религиозна, почти благочестива. Она была хорошей в том смысле, в каком я стремился быть каждое утро, когда клялся не стать таким, как мой отец, хотя уже за завтраком я не мог быть таким, каким хотел. Все потому, что уже за завтраком я помышлял о том, как убрать старика, не потеряв уважения людей Синдиката. Если кто-то и мог пробудить во мне что-то хорошее, то это могла сделать только такая женщина, как Карла.
Инес улыбнулась.
– Тебя трудно понять, и, откровенно говоря, ты пугаешь людей, которые тебя не знают, то есть всех, кроме меня.
– Она согласилась выйти за меня замуж.
– Ее отец согласился, и любой Капитан был бы безумцем, если бы не согласился. Любой мечтает выдать свою дочь замуж за будущего Дона Синдиката.
Я напрягся.
– Если Карла не хочет меня…
– Я этого не говорила.
– Тогда что ты хочешь сказать, Инес? Отвечай!
Она опустила руки, ее улыбка померкла.
– Не надо… – Она сглотнула. – Не говори, как он. Ты пугаешь меня, когда так говоришь.
Я выдохнул и слегка коснулся ее руки.
– У тебя нет причин бояться меня, как и у Карлы. Но мне нужно знать, если она не хочет выходить за меня замуж, если я ей не нравлюсь.
Инес покачала головой.
– Конечно, Карла хочет выйти за тебя замуж. Ты нравишься почти всем девушкам, даже если делаешь вид, что не замечаешь этого. Твоя отстраненность сводит их с ума. Ты бы слышал все те слухи, что ходят вокруг тебя. Это так грустно! Даже Карла иногда попадается на их удочку.
– Какие слухи?
Инес прикусила губу.
– Я бы предпочла не говорить тебе.
– Инес, – твердо сказал я.
– Честно, – сказала Инес, покраснев, – я бы предпочла не обсуждать их с тобой.
– Мне нужно знать, какие слухи ходят обо мне, особенно если Карла на них ведется.
Инес отвернулась.
– Ходят слухи, что ты настолько одержим работой и тебе настолько чужды человеческие эмоции, что тебе не нужна физическая близость, поэтому некоторые люди считают, что ты…
Инес сморщилась. Я приподнял брови.
– Что ты девственник. Карла вообще-то спросила меня, не бережешь ли ты себя до брака.
Я уставился на сестру. Ее щеки покраснели. Она прикрыла рот ладонью и рассмеялась, зажмурившись от удовольствия. Ее плечи задрожали.
– Прости.
Это было весьма характерно для представителей нашего общества, особенно для наших женщин. Они пытались сочинять обо мне небылицы, чтобы выставить меня эдаким героем, о котором стоит грезить, в то время как я был кем угодно, только не святым.
– Знаю, что ты не такой, как о тебе говорят, и именно это я сказала Карле…
– Знаешь?
Я наклонил голову и сощурился. Хотя мне было не совсем удобно обсуждать секс с сестрой, ее уверенность заинтриговала меня. Она моргнула, убрав руку ото рта.
– Так это правда?
Она была явно шокирована, и уголок моего рта дернулся. Я бросил на нее взгляд, и выражение ее лица сменилось замешательством.
– Ты разыгрываешь меня.
Конечно, я ее разыгрывал, но было приятно видеть ее реакцию. Она покачала головой.
– Ты не можешь быть… С чего бы тебе им быть? Если бы я могла выбирать и даже получать от этого удовольствие, как это делают мужчины, то я бы не стала ждать. – Ее глаза расширились, и она добавила:
– Конечно, я буду ждать. Ты знаешь, что буду. Это не то, от чего бы я с нетерпением избавилась.
Она скорчила гримасу и повернулась ко мне спиной.
– Мне очень жаль. Но тебе пора идти.
Я коснулся ее плеча.
– Инес, успокойся. Я все понимаю. Ты не должна бояться того, как я среагирую. Я не отец.
Она медленно кивнула и подняла голову. Я чувствовал себя обязанным рассказать ей хоть толику правды.
– Ты права: я не берегу себя до брака. Даже если бы я хотел, в наших кругах это не принято. Мой первый опыт произошел не по моему выбору, и он мне не понравился. По традиции наш отец, как и все отцы в Синдикате, отвел сына в бордель и заплатил за его первую женщину. Я был очень молод и предпочел бы выбрать женщину сам.
Инес медленно повернулась ко мне, на ее лице появилось сочувственное выражение.
– Не жалей меня. Ты права: как мужчина, я имею возможность нагуляться до брака, но брак не означает, что ты тоже не будешь наслаждаться близостью. Пьетро – хороший человек.
– Данте! – Инес заплакала и указала на дверь. – Теперь тебе и правда стоит уйти.
Я направился к двери, а она последовала за мной. Она крепко вцепилась в край двери, когда закрывала ее. А затем ее лицо ненадолго показалось в образовавшейся щели.
– Отец разрешит мне выйти замуж за Пьетро?
– Ты хочешь выйти замуж за Пьетро?
– Он симпатичный, – сглотнула она. – Он хороший человек?
Он был мафиози.
– Он будет добр к тебе.
– Тогда я хочу выйти за него замуж.
Я кивнул.
– Выйдешь.
После завтрака я зашел в кабинет к отцу. Мать тоже была там. Она стояла, заломив руки.
– Люди считают это плохой приметой.
– Что люди считают плохой приметой? – спросил я, входя в кабинет.
– То, что Якопо скончался так скоропостижно после того, как твой отец согласился отдать Инес ему в жены. Она может быть проклята.
Суеверность матери поразила меня. Отец посмотрел на меня пронзительным взглядом.
– Для проклятия, как минимум, требуются Высшие силы, которые поспособствовали бы кончине Якопо, но не Бог поразил его, верно, Данте?
– Верно. Братва не похожи на Посланников небесных, как и мы, впрочем.
Улыбка отца была жесткой, а его глаза, напоминавшие глаза рептилии, пристально смотрели на меня.
– Я беспокоюсь… – начала было мать.
– Беспокойся о нарядах и схемах для вышивания, а не о вещах за пределами твоего понимания, – сказал отец.
Мать кивнула и поспешно удалилась.
– Пьетро дважды просил руки Инес. Даже этот нелепый слух о проклятии его не переубедит.
– У меня есть и другие предложения, которые мне следует принять во внимание.
Я подошел вплотную к столу. Возможно, он пытался наказать меня через Инес еще раз. Я этого не допущу.
– Дай свое согласие Пьетро.
В его взгляде вспыхнул гнев.
– Осторожно.
– Король без наследника обречен на низвержение. Я готов рискнуть. А что насчет тебя?
Это была единственная угроза, которую я произнес. Отец выдержал мой взгляд, пытаясь оценить степень моей серьезности, затем жестко улыбнулся.
– Пьетро – лучший выбор в любом случае. Почему бы тебе не рассказать ему хорошие новости? Он может взять Инес в жены в следующем году. Мы бы назначили дату свадьбы на август.
– Отец, Инес тогда исполнится всего семнадцать лет.
– А возраст для вступления в брак и возраст начала половой жизни – шестнадцать лет в Миннесоте, где она будет жить с Пьетро. Я ожидаю, что он переедет в Миннеаполис и будет готовиться к тому, чтобы сменить отца в ближайшие пару лет.
– Полагаю, ты ждешь, что я тоже займу пост Дона вскоре после свадьбы с Карлой?
Конечно, я знал ответ. Мой во всех смыслах благообразный вопрос был рассчитан на провокацию.
– Быть Боссом Синдиката – совсем другое дело.
Отец считал, если его будут называть Боссом, а не Доном, это привлечет к его персоне меньше негативного внимания. Как будто кого-то можно было обмануть фальшивым фантиком. Я отрывисто кивнул.
– Я сейчас же встречусь с Пьетро.
Не дожидаясь, пока он выставит меня вон, я развернулся и вышел. По пути к машине я отправил Пьетро короткое сообщение с просьбой встретиться со мной через пятнадцать минут в баре в «Болонье». «Болонья» – казино, управляющим которого он был в данный момент. Когда я вошел в заведение с раздражающей подсветкой гелевыми лампами, Пьетро уже сидел на барном стуле. Я направился к нему и сел рядом. Он повернулся. Сегодня его прическа была волосок к волоску, а одежда идеально выглажена.
– Слышал, что Якопо вчера словил пулю от Братвы. Прискорбно.
Пьетро улыбнулся.
Я попросил бармена сделать мне эспрессо, как у Пьетро.
– Отец согласился отдать Инес тебе в жены.
Лицо Пьетро посветлело.
– Правда?
– В следующем году, в августе.
Пьетро замер.
– Я бы предпочел жениться на ней через два года, когда ей исполнится восемнадцать, Данте.
– Мой отец настаивает на этой дате, и на том, чтобы ты переехал в Миннеаполис сразу после свадьбы и готовился стать замом Босса.
Пьетро отвернулся, проведя рукой по волосам.
– Мне будет некомфортно в браке с Инес, когда ей всего семнадцать лет.
– Предполагаю, что это связано с сексуальным аспектом вашего брака, – сказал я, понизив голос, хотя меня и передернуло от одной мысли об этом.
Пьетро бросил на меня страдальческий взгляд.
– Мы больше не придерживаемся традиции, когда девушка должна выходить замуж девственницей. Ты можешь подождать десять месяцев до дня рождения Инес. Ваш брак не означает, что вам обязательно спать друг с другом.
Пьетро уставился на барную стойку.
– Данте, – произнес он едва слышно, но с большим сомнением в голосе. Он поднял голову.
Я не был слепым. Инес была очень красивой женщиной. Ее светлые волосы и голубые глаза делали ее желанной в глазах многих мужчин, а высокий рост добавлял ей привлекательности. Пьетро был бы таким хорошим мужем, каким только может быть мужчина его или моего положения. Он также был мужчиной – мужчиной, имеющим право на очень красивую женщину, с которой он будет делить дом и постель.
– Я бы никогда не стал принуждать Инес, ты же знаешь.
– Инес воспитана в традициях, предполагающих подчинение мужу, и ее долг – отдать свое тело тебе. Насилия не потребуется, Пьетро. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
Мой голос стал более резким.
– Не знаю… смогу ли выдержать так долго.
Он посмотрел мне в глаза.
– А ты смог бы сопротивляться в течение нескольких месяцев, если бы твоя прекрасная жена делила с тобой постель каждую ночь?
Я гордился своей способностью к самоконтролю. Был ли я абсолютно уверен, что смогу устоять? Нет, но я не стал бы говорить об этом Пьетро.
– Да.
Пьетро с усмешкой покачал головой.
– Тогда ты куда сильнее, чем я.
Их свадьба состоялась в следующем году в августе, как и настаивал отец.
Я наблюдал за Инес и Пьетро на свадьбе, пытаясь понять, как они будут ладить друг с другом. Я перевел взгляд на Карлу, которая стояла в одиночестве со стаканом воды в руке. Ее родители танцевали. Я направился к ней. Она заметила меня и быстро отвела глаза в свойственной ей скромной манере. Я протянул руку.
– Потанцуешь со мной?
– Конечно.
Некоторое время мы танцевали молча, прежде чем я затронул тему, которая меня беспокоила.
– Уверена, что хочешь выйти за меня замуж?
Ее глаза расширились.
– Абсолютно. Мы поженимся через три месяца… Верно?
Я склонил голову на бок. Мне стоило немалых усилий убедить отца сыграть нашу свадьбу в тот же год, что и свадьбу Инес, но я не хотел ждать. Родители Карлы были очень консервативны, а ей несколько месяцев назад исполнилось восемнадцать.
– Ты выглядела незаинтересованной.
– По правде сказать, нет. Я просто держу дистанцию, учитывая, что мы еще не женаты.
Она одарила меня первой искренней улыбкой за этот день.
– Три месяца.
Она улыбнулась чуть шире, покраснела и кивнула. Как обычно, в ее присутствии меня охватило чувство спокойствия. После танца с Карлой я направился к своему шурину.
Пьетро смеялся над чем-то, что сказал ему Рокко. После смерти старика Скудери и вступления Рокко в должность Консильери его линия поведения поменялась. Теперь никто больше не называл его Пострелом. Освободившись от власти отца и брата, он показал, что является Скудери до мозга костей. Пусть и не таким развратным, как они, но хитрым и жестоким. Он стал хорошим Консильери, который был предан мне, а не моему отцу.
– Я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз.
Пьетро кивнул и последовал за мной в уединенное место.
– Помнишь, год назад ты сказал мне, что Якопо – чудовище и что Инес не должна попасть к нему в лапы.
Пьетро наблюдал, как Инес разговаривает с Карлой, а затем повернулся ко мне, сведя брови.
– Конечно. Я рад, что его убили.
– Надеюсь, что ты докажешь сегодня вечером и будешь доказывать это каждый божий день, что ты лучше, чем Якопо, что ты достоин моей сестры, – тихо произнес я, подойдя к нему вплотную.
Пьетро выдержал мой взгляд.
– Если я этого не сделаю, Братва и мне уготовит скорый конец?
– Надеюсь, что до этого не дойдет.
– Не дойдет. И не потому, что я боюсь последствий.
Его выражение лица было жестким.
– Если позволишь, мне нужно поговорить с моей женой.
Я пребывал в напряжении всю ночь и все утро. Пьетро и Инес, наконец, вышли, и раздались аплодисменты. Я не присоединился к ним. Пьетро по-хозяйски обхватил Инес за талию, но Инес прильнула к нему, ища его близости и защиты, когда она внезапно оказалась в центре всеобщего внимания. Она держала голову высоко поднятой, несмотря на легкий румянец смущения на щеках. Она смотрела на Пьетро без намека на страх, а он отвечал ей взглядом, полным обожания. Когда он заметил мой пристальный взгляд, выражение его лица стало спокойным. Он отрывисто кивнул мне, и я ответил ему тем же, потому что один взгляд на мою сестру сказал мне, что он обращался с ней так, как она того заслуживала. Возможно, предательство Синдиката ради моей сестры в конечном итоге будет иметь свою цену, но я был готов ее заплатить.
Инес – первая женщина, ради которой я предал Синдикат.
И это было только начало.