Вступление[1]

Когда персонаж обладает такой долгой историей, как Святой, со временем перед автором обязательно возникают проблемы, которые он не предвидел, начиная работу. Мир постоянно движется вперед, причем, как нередко кажется, со все более и более неумолимым ускорением, а сам писатель становится старше, мудрее и искушеннее. Как это часто бывает, изменения накапливаются почти незаметно, постепенно, год от года, пока однажды не предстают во всей полноте перед твоим изумленным взором. Это все равно что сравнить человека, которому пятьдесят, с его фотографией тридцатилетней давности.

Книга с моими первыми повестями о Святом изначально была опубликована в 1930-м, когда доброй трети ее потенциальных читателей еще и на свете не было. И только самые старшие из них сохранили собственные воспоминания об описываемой мною эпохе. Тогда я даже не представлял, что за первой книгой последуют еще как минимум тридцать пять, и, наверное, ужаснулся бы такой перспективе – так же как, например, тому, что однажды стану дедом. И уж точно я пришел бы в негодование, если бы кто-нибудь сказал, что это далеко не самое лучшее произведение в своем роде из когда-либо написанных, – не говоря уже о том, что однажды я буду желать, чтобы от него осталось только выцветшее воспоминание.

Однако все это произошло, и книга, что сейчас перед нами, стремительно превращается в осколок былого, если уже не стала им. Тем не менее, вопреки моим протестам, издатели настаивают, что ее нельзя хоронить: слишком много людей, ставших поклонниками Святого в более позднее время, окажутся недовольны, если их, не спросив, лишат возможности проследить его биографию до самых истоков.

Первой моей мыслью в этой ситуации было переработать те первые повести, сгладить шероховатости стиля, которые мне сейчас очевидны, приглушить неуклюжие, сделанные по неопытности огрехи, вызывающие теперь неловкость, заменить устаревшие аллюзии, бывшие когда-то злободневными, осовременить механику действия в соответствии с нынешним темпом жизни и технологиями. И все же после некоторых раздумий и экспериментов я осознал, что это не выход. Да, я мог бы улучшить стиль – но стоит ли тратить силы и время, которое лучше посвятить написанию чего-то нового? Да, можно заменить непонятные теперь отсылки современными, но долго ли они останутся актуальными? И главное: возможно ли в принципе перенести в иную эпоху историю, честно написанную в рамках обстоятельств, отношений и условий жизни прошлого поколения, без порождения множества новых несообразностей и противоречий? И чем закончится, однажды начавшись, такое осовременивание? Придется тогда повторять его каждые пять-десять лет? И были бы так долговечны, скажем, рассказы о Шерлоке Холмсе, если постоянно переводить их, делая, фигурально выражаясь, из кеба такси, из такси – вертолет, а из вертолета – реактивный антигравитационный пояс?

Словом, как ни жаль, я решил, что если сага о Святом и должна переиздаваться в полном объеме снова и снова, то только в своем первоначальном виде. Мне остается лишь обратиться к читателям с просьбой не забывать, когда создавались эти первые повести, и надеяться, что они смогут приспособить свое восприятие как к слегка архаичным способам передвижения и коммуникации, так и к тому, что далеко не все описанные там идеи и эскапады мы с Саймоном Темпларом одобрили бы сегодня.

Это не значит, что мы отреклись от своей тяги к приключениям. Просто со временем наш кругозор расширился, а вкусы стали утонченнее. Для мальчишки куда как захватывающе красться по лесной глуши и вступать в стычки с воображаемыми дикарями; взрослея, он начинает тянуться к звездам и в то же время узнает, что настоящие чудовища гораздо тише и смертоноснее.

Лесли Чартерис

Загрузка...