Глава 2 ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ

И запах крови, многих веселя…

В. Высоцкий

9 ноября, 04.57. Станция Гражданский проспект, административный сектор


До общей побудки оставался еще целый час, но народ, большей частью взрослые, уже проснулся и потянулся к умывальникам, а со стороны кухни повеяло теплом и запахло чем-то вкусненьким… Кристи сглотнула слюну: завтрак ей сегодня точно не светит. Ладно, переживет, не впервой! Зато никакой угрозы лишних килограммов, идеальная фигура без особого труда. Типа, как в старом анекдоте: гильотина – лучшее средство от головной боли…

К административному сектору надо идти через всю платформу: Рат устроил его в служебных помещениях, скрывающихся за огромным панно в торце станции. Кристи давно подмывало спросить, что подвигло его сделать столицей Конфедерации именно «Гражданку»? Ничего «столичного» – серенькая, обыкновенная. Лично она подозревала, что именно из-за этого панно – герба почившего в бозе огромного государства. Другие станции хоть были и красивее, но вот такого панно точно не имели. Рат же любил внешние эффекты, да и про государство это всегда вспоминал с теплотой, Кристи абсолютно непонятной. Откуда это у него? Разница в возрасте между ними всего лет восемь, можно сказать, что сейчас уже никакая. Но вот она про этот самый Советский Союз знала только из учебника да по рассказам, а Рат, оказывается, не только помнил, но и всегда подчеркивал, что Конфедерацию устроил по его образу и подобию. Что ж, не такое оно и плохое было, наверное. Лично ее эти «образ и подобие» вполне устраивали. Да и не только ее: люди тут не голодали, а за это что угодно потерпеть можно. Даже причуды Координатора, будь он неладен…

Кто из простых смертных двадцать лет назад представлял себе точно, что такое на самом деле метрополитен? Пожалуй, только диггеры. Кристи знавала одного такого. Он-то первый и просветил ее: метро – это не только станции да туннели по бокам. Тут помимо платформы и вестибюля еще куча разных помещений, а туннелей – и того больше. Знала бы, как дело повернется, побольше с ним на эту тему общалась бы. Так что, кое-какое представление о метро к моменту Катастрофы у нее имелось. И все равно, попав сюда, Кристи поразилась: подсобок было столько, что с лихвой хватило на обустройство станции, в одночасье превратившейся в жилище для нескольких сотен несчастных. А что касается кухни и душевых с туалетами, так они вообще, оказывается, тут заранее устроены были, осталось только приспособить к местным условиям.

Приспосабливать, правда, все пришлось. Это сейчас станция имела вполне обжитой вид, со сложившимся, относительно налаженным бытом. То, что было в самом начале, даже вспоминать не хотелось – кошмар. Но пережили, и живут. Вернее сказать, приспособились. Настоящая жизнь осталась там, на поверхности, в прошлом. Тут скорее эрзац…

– Ну надо же, уже тут как тут! Развлекаемся?

Как же ее раздражали эти любопытствующие! И ведь ничего их не берет, никакая Катастрофа! Вечные, как тараканы. Блин, испробовать проверенный способ?

Кристи нарочито громко произнесла:

– Так, уважаемые, мне нужны двое понятых. Потом надо будет все увиденное публично засвидетельствовать. Кто согласен? – и сама испугалась сказанному: что она мелет? Какое публичное засвидетельствование?

Толпа, однако, рассосалась в миг: ноги сделали даже те, кто и слова-то такого – понятой – никогда не слышал. Вот и миленько. А то нашли развлекушку, театр бесплатный…

Яркое пятно на фоне стены – вход, да уж, тут на освещении не экономят.

– Рат? – признать в сидевшем на пороге пожилом человеке в халате и тапочках на босу ногу всесильного хозяина Конфедерации было сложно. И дело не только в домашнем одеянии: Рат как-то сник, усох, уменьшился в размерах. А когда заговорил – просительным, виноватым каким-то голосом, – это впечатление только усилилось.

– Я всех выгнал, она… – Рат шумно вобрал в себя воздух, – она там одна… – и, не выдержав, он тихонько заскулил, но тут же уткнулся лицом в пушистый рукав.

Страшное дело – мужские слезы. За все свои сорок с хвостиком Кристи всего второй раз в жизни видела, как плачет мужчина. Причем в первый раз она наблюдала это задолго до Катастрофы, еще в своем родном городе.

– Рат… – Кристи вдруг захотелось погладить его, приласкать: она уже поняла, что произошло. – Как это случилось?

– Не знаю. Я даже не знаю, надругались над ней или нет, – Кристи невольно отметила: неисправимый матерщинник и хам, Рат употребил абсолютно нехарактерное для него и вполне литературное слово – «надругались».

– Нашел кто?

– Я. Минут сорок назад. Или с полчаса. Не знаю…

Кристи хотела уже задать следующий вопрос, но мужчина заговорил сам, не останавливаясь:

– Вышел от себя, в туалет проснулся, – Кристи опять отметила: это «в туалет»… Еще вчера Рат выразился бы более определенно… – В коридоре полумрак, мы никогда свет не выключаем, мало ли что? Она перед дверью лежала, голенькая совсем. Я испугался, знаешь, – Кристи поразилась его взгляду: так смотрят дети, когда не понимают, за что их наказывают взрослые, – холодно же, она простудится. А потом понял все… Сразу понял. Только вот за что? Не понимаю….. – и Рат опять уткнулся в рукав.

– Феликс…

Рат встал, Кристи обратила внимание, что от его стати не осталось и следа, перед ней, казалось, был глубокий старик, сгорбленный и несчастный.

– Я закричал. Я, наверное, так кричал, что вся эта кодла, – он мотнул головой в сторону, – повыскакивала!

Кристи только сейчас обратила внимание, что в стороне жмутся полуодетые обитатели адмсектора.

А Рат, между тем, все говорил, и говорил:

– Я их выгнал и сам ушел. Боюсь. Не, не девочки моей. Просто если трону ее, то не выдержу: унесу к себе и никому не отдам. Я с ума схожу, Крис… А этим не верю. Она же кричала, она должна была звать на помощь… А они не слышали, дрыхли! И я не слышал… Крис, я… я проспал ее!..

Собственно, с Ратом ясно. Пусть сбивчиво, но он рассказал все, что пока ей было необходимо, а остальное могло и подождать. Теперь надо собраться и – работать. Эмоции, слезы – это все потом.

– Лень, – обратилась она к охраннику, – Мамбу поторопи, и скажи, чтоб с собой успокоительного захватил, что есть.

С девочкой надо бы закончить побыстрее. Ну где же Алекс? Нет, у нее-то работа всегда найдется, но есть определенные и не ею писанные правила. Так что, Лоре придется дожидаться этих копуш.

Придумал же Рат название – административный сектор! Длинно и казенно. Про себя Кристи называла это место Резиденцией. Она и Рату про него говорила, но тот отверг, а переубеждать его бесполезно, – упрямый, как баран. Хотя Резиденция подходит идеально: именно тут сильные мира сего и работали, и жили. В кабинетах Кристи бывала не раз, и у самого Рата, и у начальника станции, и даже в закутке у Координатора приходилось, но в жилых комнатах – никогда. Вряд ли они сильно отличаются от ее каморки, разве что размером побольше, но она, тем не менее, поймала себя на мысли: а любопытно… Что ж, любопытство – это не порок, а, как поговаривала ее старинная подруга Анечка Воронина, большое свинство. Только где вы встречали нелюбопытного следака? Так что, Кристи просто обязана сунуть свой нос в каждую щель. И с людьми поговорить, записать основное. Только вот зачем? Сейчас явится Алекс и назовет имя убийцы, или нарисует его портрет. И все! Расследование закончено, финита ля комедия. Но нет же! Нам надо, чтоб все было по закону: осмотр – допрос – доказательства. А Алекс, типа, просто главный свидетель обвинения.

Хотя, наверное, Рат в чем-то прав: доказательства нужны. Никто не должен сомневаться в Сашиных способностях. Каждый должен помнить: в случае чего, Грин покажет именно на преступившего закон. Все происходящее – не игра и не подтасовка. Такая вот неотвратимость наказания…

Кристи старалась не смотреть в сторону Лоры. Не то что бы она боялась трупов, нет, живые однозначно опаснее покойников. Просто тяжело осознавать: еще вчера это был человек, а сейчас – куча разлагающейся плоти. А Лору она еще и любила. А кто ее не любил? Удалась у Рата дочка, что и говорить, не в него, в мать-покойницу. Солнышко… Было, да зашло. У какой сволочи рука поднялась?! И Рата жалко, – как он теперь? Такая потеря, – и Алекса – Кристи прекрасно видела, что ему стоят эти «свидетельские показания»… Так, стоп! Сказано же – плакать потом! Сейчас работа!

Кристи решительно вытерла выступившие слезы и приступила к осмотру.

* * *

Алекс с удивлением отметил: для столь раннего часа на станции необычно шумно и людно. Большинство граждан кучковалось неподалеку от входа в туннель. Происшедшее обсуждали не таясь, поэтому гул стоял, как в растревоженном улье.

Он немного понаблюдал за толпой: счастливые люди, говорят друг с другом и не чураются, а потом решительно двинулся вперед.

Кто-то сказал: «Грин идет», и народ моментально замолчал, расступился. Когда-то ему доставляла удовольствие подобная реакция, сейчас же, в очередной раз, стало горько: изгой, про́клятый человек…

Мужчина черной тенью проскользнул в туннель и шагнул в коридор Административного сектора.

Это было, пожалуй, единственное место во всем метро, где бы Алекс хотел оказаться в самую последнюю очередь. Слишком много боли, слишком много воспоминаний, эту боль вызывавших. После полутени на платформе и темноты туннеля свет в помещении был ослепительным. Закружилась голова, Алекс зажмурился, прислонился к стене. Потихоньку, осторожно открыл глаза…

Тьма оглушила практически сразу, в висках застучали молоточки, а сердце зашлось в бешеном ритме…


Свет в коридоре притушен, у входа в кабинет Рата на корточках сидит человек. Он что-то делает с лежащим на полу телом. Потом резко встает, берет рюкзак и быстро уходит…

Больно, как же больно… Голова раскалывается, сил больше нет терпеть. Алекс сжал виски и медленно сполз по стене…

Боль ушла также резко, как и накатила. Яркий, режущий свет, лицо Координатора. Кажется, тот бьет его по щекам…

– Все, хватит, да хватит же! – Алекс оттолкнул руки.

– Ну ты и напугал! Как, видел?

Алекс и сам был удивлен: никогда еще видения не вызывали у него столь сильную боль. Ну, кроме разве что того самого первого раза.

– Бумагу!

Карандаш забегал по листу, словно повинуясь какой-то неведомой силе, абсолютно не зависимой ни от Алекса, ни от его желаний. Линия за линией, черта за чертой, пара минут – и портрет готов. Устало протянул рисунок Координатору:

– Все.

– Найти! – Координатор передал листок одному из бойцов, потом, обращаясь к Рату, отметил: – Чужак, значит, на станции, скоро приведут. И, повернувшись в сторону Грина, добавил. – Свободен!

Алекс презрительно посмотрел на него:

– А вот давай я сам решу, что мне делать и когда свободным быть?! – не хватало еще, чтоб это ничтожество, Координатор, указывал ему, что и как делать!

Мужчина устроился в сторонке, достал бумагу, карандаш. Удивительно, но способности к рисованию открылись у него вместе с появлением этого странного дара. Рисовал он с удовольствием, забывая в это время обо всех своих проблемах и бедах. Рат, зная об этой страсти Грина, включил в их договор соответствующий пункт и бесперебойно снабжал Алекса и бумагой, и карандашами. Правда, ему редко приходилось рисовать с натуры: люди, увидев его за работой, старались скрыться. Алекса и так боялись, а это занятие явно не добавляло ему популярности. А сегодня – такая возможность! Скажите, когда еще он увидит Рата в таком состоянии? Пожалуй, с него он и начнет. А потом на стенку повесит и будет любоваться.

Алекс внимательно посмотрел на своего мучителя: да, сдал он резко. Но сочувствия к нему не было. Говорят, Бог наказывает родителей через детей. Вот и наказал. Но девочку жалко. Хорошая была, красавица. Она и сейчас красивая. Поза – как у спящей, ничего неестественного, волосы разметались… Если бы не эти багровые синяки на шее и на предплечье… Да… Вот Координатор – скотина неменьшая, и сыночек Марк ему под стать. А судьба выбрала Лору… Алекс внимательно посмотрел на парня: хм, плачет. Почему-то стало его жалко. Кажется, они с Лорой дружили? Может, и не такой Марик пропащий, как его отец?

Координатор… Сидит рядом с Марком, обнял парня за плечи, что-то шепчет ему, успокаивает, наверное. Стоп! Может, Алексу показалось? Координатор, глядя в сторону Рата, улыбается? Слегка так, краешками губ? А ведь точно, улыбался: сейчас вот перехватил взгляд Алекса и стушевался. Надо же, ну и скотина! Чему радуется-то?!

Взгляд упал на Председателя. Еще одно чудо-юдо. Алекс не понимал, зачем Рат держит его подле себя? Ведь ни для кого не секрет, что эта пародия на человека никакой не правитель. Так, ширма. Обрюзгший, вечно под кайфом, он и на людях-то появляется раз в год по обещанию. Как, интересно, сейчас-то удалось выгнать его из своей берлоги?

Единственное светлое пятнышко тут – Кристи. Алексу всегда нравилось смотреть, как она работает. Хотя тоже иногда смешно: нельзя же настолько серьезно относиться к своим обязанностям, когда следователь все равно ничего не решает. Как скажет он, Алекс Грин, так и будет. А он никогда не ошибается. Зачем же вся эта суета?

От размышлений отвлек Мамба.

– Всем доброе утро! Привет, художник! Дай-ка, гляну? Слушай, прими заказ на портрет, а то вдруг внуки белыми родятся и не поверят, что дед был самый настоящий негр из далекой Африки!

– Ты детей роди сначала, африканец!

– Вот я и говорю: внуки родятся, а дед не доживет, – Мамба подошел к Лоре, вздохнул. – Крис, писать готова? Диктую…

Мамба, а «в миру» просто Димка Галанин – чистокровный русский (или российский?) негр, черный и кудрявый при абсолютно белых родителях. Говорит, что в деда пошел. Что ж, наверное, бывает и такое. Алекс невольно улыбнулся: Мамба от мифического деда унаследовал не только внешность, но и легкость походки и какую-то звериную грацию. Черный, а в его присутствии становится светлее. Хороший человек.

Заметив, что Кристи осуждающе посмотрела на него, Алекс сделал вид, что уронил на пол карандаш и занят его поисками…

Впрочем, найти его он не успел.

Дверь открылась, охранники втащили в коридор человека.

– Вот он…

Резкая боль – как обухом по голове.


Темно и холодно. Под порывами ветра мечется дверь в сторожку. Неизвестный тащит за ноги человека. Тот мертв…


В чувство Алекса привели крики:

– Рат, прекрати, Рат! Ты же убьешь его!

Алекс открыл глаза. Двое, Мамба и Координатор, с трудом оттаскивали хрипящего Рата от незнакомца. Тот даже не сопротивлялся, не пытался прикрыть руками окровавленное лицо.

– Рат, Рат, хватит! Да хватит же! – Алекс силой развернул мужчину к себе, встряхнул. – Все, достаточно!

Рат тяжело дышал, но приступ бешенства уже отступил:

– Че лезешь?!

– У нас еще труп. Мазай.

Незнакомец в отчаянии застонал.

Алекс кивнул в его сторону:

– Он убил.

Загрузка...