Сергей Петрович спокойно попивал чай из стакана в серебряном подстаканнике. Вот, была такая слабость у морского офицера. Жена морщила свой носик, пытаясь приучить мужа к фарфору, пусть не к китайскому, так хотя бы уж Санкт-Петербургского императорского завода. Но нет, вот не то удовольствие, право слово, не то! Ну, скажем, кофе в фарфоровой чашечке, так это любо-дорого. Нет, конечно, дома проявлял слабость, так сказать, сделать жене приятно, но на службе- ни за что! Что бы он, морской офицер, да даже на службе был подкаблучником- это решительно было невозможно!
Ну, дома, так другое дело… И вот, вчера приехали его матушка с батюшкой, Петр Андреевич и Лукерья Степановна. Так, в общем, понятное дело, скоро ведь Анна Аркадьевна, жена его, должна была порадовать его наследником или наследницей. Понятно, что жена утверждала, что будет непременно сын, и спорить с этим было глупо. Но, главное, что и ёлка на месте, да всё уж готово к празднику. Сергей Петрович допивал чай, собирался для полноты ощущений выкурить сигару, любимую «манилу». Что, собственно, и сделал, и теперь просто получал удовольствие, пуская табачный дым к потолку, и с философским пониманием любуясь видом из окна. Мог себе позволить, тем более, иподарки к Рождеству всем прикупил. Он опять затянулся, и тут мерзко затрезвонил неуёмный телефонный аппарат. Таким вот, непередаваемым, нудным звуком, известным, конечно, каждому. Дымящаяся сигара оказалась в пепельнице, а рука полицейского чиновника медленно потянулась к аппарату.
– Сергей Петрович? Аркадий Францевич говорит, – услышал Стабров голос начальника Сыскной полиции Москвы, – такое вот дело внезапно образовалось. Вы уж решите всё лучшим образом…
Он слушал внимательно, сидя в кресле. И, казалось, всего пара услышанных слов может произвести магическое действие, и расслабленного сибарита разом превратить в энергичнейшего эпикурейца. Это и случилось. Стабров вскочил из кресла, быстро одел пальто и шапку, уже вышел, но снова взял в руку телефонную трубку.
– Сергей Игнатьевич! Немедленно авто Гвоздёва к подъезду и Девяткина тоже! Наисрочнейшее дело!
Сергей Игнатьевич Астафьев занимал должность служил в Полицейском ведомстве Сыскной полиции давно, никак не менее лет десяти. Был на безупречном счету, начальство называло его наиценнейшим работником. Это был просто гений организационной работы, и служил дежурным по Сыскной полиции.
– Всё будет исполненно! – услышал Сергей Петрович голос Астафьева, более похожий на голос автомата, а не человека.
Но, теперь Стабров мог быть максимально уверен в выполнении его указаний в буквальном смысое, без всякой там дурацкой отсебятины. Полицейский чиновник аккуратно застегнулся на все пуговицы, поправил индийский шарф, подарок его жены. Ну, а бобровая «боярка» и так лихо сидела на его голове. Каким-то образом смог не забыть и про любимую «манилу», казалось, так и оставленную тихо умирать в бронзовой пепельнице. Но, ведь известно, что моряки своих не бросают!
***
Стабров неторопливо прогуливался во дворе здания Сыскной полиции на Петровке, докуривая свою сигару. Девяткин, пребывая в прекрасном расположении духа, балагурил с Гвоздёвым, отвлекая того от дела. Но, наконец их Benz чихнул, кашлянул и завёлся. Хорошо, что всё-таки морозец стоял небольшой, всё же до Крещения было ещё долго.
– Сергей Петрович, всё готово!
– Девяткин, садитесь, и поехали! Еремей, в полицейский участок на Покровке!
Сам быстро сел на сидение и захлопнул дверь салона. Открыл портфель, глянул на свои документы, и папку с делом. На него вопросительно смотрел Девяткин, поправляя зимнюю меховую шапку с козырьком. Такое, было новомодное изделие московских скорняков, картуз из меха. Хотя, на вид, было не так плохо.
– Сергей Петрович! В чём дело-то? – всё же спросил он.
Не удержался Девяткин, посматривая на непривычно мрачного Стаброва, всё державшего свою сигару в левой руке. Безукоризненные серые лайковые перчатки резко выделялись на шоколадного цвета «маниле». А взгляд Стаброва будто сверлил обшивку их «Benz»a.
– Худо дело, Андрей Сергеевич, обвиняют нашего Гурнина в убийстве. Вот, еду снять показания. Мне Аркадий Францевич телефонировал. Произошло всё на Покровке, около одиннадцати утра.
– Да ну, что бы Яков, вот, и убил? – хохотнул Девяткин, и в порыве ударил себя по коленям, – ерунда полная.
– Но, вот взят с поличным городовым Петраковым. Имеются показания. Он его и препроводил в участок.
– Да чёрт его знают, что пишут… – уже не так уверенно добавил полицейский надзиратель.
Стабров замолчал, опустил голову. И, как-то из подлобья, глянул на подчинённого. Тот же в задумчивости потёр лоб, и отвернулся. Видно, что переживает сотрудник, не больно-то верит в случившееся.
А Андрей Сергеевич Девяткин и Александр Владимирович Минаков служили под началом Стаброва, уже почитай три года, с достопамятного 1908, когда Сергей Петрович, отправленный в бессрочный отпуск по ранению, попадает на службу в Сыскную полицию Москвы. Ситуация приключилась тогда, как в романе. Ехал ведь капитан Императорского Российского флота домой, а очутился опять на государственной службе, только по Полицейскому Ведомству.
Стабров опять затянулся дымом от сигары, и посмотрел сообщение, и копию происшествия, доставленную самокатчиком. Тут, слегка повеселел. Собственно, всё было, что называется, в процессе…
– Ничего, Андрей Сергеевич, образуется всё… – обнадёжил он сотрудника, да и себя тоже.
– Дай-то Бог, Сергей Петрович! – ответил тот, без раздумий.
***
Но вот, их авто неспешно так, почти как броненосец в гавани, проехало между домами, и очутилось у ворот полицейского участка. Городовой распахнул ворота, и Гвоздёв заехал на хорошо очищенный от снега двор. Имелись тут пара сараев, у которых полицейские возчики приводили в порядок свои повозки, чистили щётками коней. Стабров, отдал честь служивым, не хватало еще терять понимание других полицейских. И хоть не в малых чинах, а уважать личный состав-первое дело, это он усвоил еще служа гардемарином на линкоре « Генерал-адмирал Апраксин».
Они вдвоём, с Девяткиным, подошли к подъезду здания, и предъявили полицейские жетоны.
– Александр Петрович вас ожидают, ваше благородие! – хорошо поставленным голосом отчитался городовой, – И очень рады вашему визиту!
– Спасибо. Вы нас не проводите? – ответил полицейский чиновник.
– Конечно.
Они поднялись по старой дубовой лестнице, с вытертыми половицами, верно, помнившими бытность ещё государя Александра Второго Освободителя. Стены, как во всяком присутственном месте, ьыли покрашены такой зелёной краской. Верно, что бы внушать некую надежду оступившимся, и уверенность в себе-стражам закона. Ну а дверь кабинета, украшенная бронзовой табличкой с надписью: « полицейский пристав, поручик Собанеев Александр Петрович», белая, но с въевшейся грязью у ручки и у пола, гостеприимно открылась, будто сама собой.
Стабров вошёл внутрь, а навстречу из-за письменного стола, крытого зелёным сукном, тут де поднялся человек срелних лет в полицейском мундире.
– Александр Петрович Собанеев, поручик Симбирского полка, и протянул руку.
– Сергей Петрович Стабров, капитан Российского Императорского флота, – ответил вошедший, и пожал руку, – Андрей Снргеевич Девяткин, полицейский надзиратель, – представил он, – С наступающим вас. Но, приехали разобраться с делом Гурнина, и ходатайствовать о переводе дела о расследовании к нам, в Сыскную полицию. Вот, письмо Аркадия Францевича Кошко. И, забрать подозреваемого.
– Так-с… Нет, конечно, господин Кошко мне телефонировал. Но, право слово, зря беспокоитесь. Дело ясное, обычное уличное убийство. Сами знаете, как оно бывает. Повздорили, и Гурнин убил в горячке неизвестного, рядом с трактиром Гуреева, – объяснял пристав, – ничего необычного, видно, ссора приключилась.
– Так вы и не проверили место происшествия? Выезжал ли дознаватель?
– Пока нет. А для чего? Есть показания свидетелей, дело наипростейшее по сути. Вот, Антонина Васильевна Косарева, семидесяти лет, видела нож в руках подозреваемого. Она и подняла тревогу, вызвала помощь, дворников. А уж потом городовой Петраков прибежал и задержал преступника.
– До суда Гурнин не преступник, а лишь подозреваемый, – официальным тоном ответил Стабров, – а ещё какие свидетели? Орудие преступления найдено, приобщено?
– Сейчас всё дело вам принесут, Сергей Петрович, раз решили за это взяться, – неохотно ответил пристав, – Дмитрий, – заговорил он уже в трубку телефонного аппарата, – Гурнина сюда! И дело тоже доставьте. И акт не забудьте заполнить, что б по всей форме, в двух экземплярах! За всем нужен глаз да глаз, – доверительно, почти шёпотом, сказал он уже Стаброву, – и барышню с собой заберите, ради Христа! Вот знаете, даже прокурором меня пугает!
– Что за дама? – удивился Сергей Петрович, – Непонятно, право слово…
– Да не дама, а девица… Приехала с подозреваемым, сама вызвалась его сопроводить. Утверждает, что тот невиновен. Ужас, в общем.
– Обещаю, что огражу вас и от этой опасности, Александр Петрович, – улыбнувшись, ответил Стабров.
– Премного обяжете.
– И ещё одно, Александр Петрович… Неподалёку от трактира, поставьте до 16—00, трёх-четырёх городовых, которые поумнее да пошустрее. Что бы задержать возможных злодеев. Чувствую, что это просто необходимо.
– Отчего же и нет? Сейчас же и распоряжусь, – ответил Сабанеев, и поднял трубку теоефонного аппарата.
Но тут, открылась дверь, и в кабинет ввели Гурнина, который всё почёсывал запястья своих рук. Вид у него был слегка взъерошенный, но не лишённый некоторого изящества, как оценил Стабров. И одежда новёхонькая, недавно купленная. Да и магазин несложно понять… Впрочем, и дама в деле, среди свидетелей… Сергей Петрович позволил себе улыбнуться. Нет, в таком случае, Якова здесь решительно нельзя было оставлять здесь, как решил Стабров.
– Гурнин, распишитесь, что все вещи получили в полной сохранности, – Собанеев протянул лист бумаги.
Яков всё прочитал, и лишь после этого обмакнул перо в чернила, и вывел свою подпись. Сергей Петрович оценил и это, разумную въедливость подчиненного.
– А да, барышня в дежурной, и её не забудьте! – припомнил пристав.
Гурнин тут схватился за шапку, хотел уйти, но опомнился, хотя и явственно побелел. Стабров встал со стула, пожал руку задержанному. Затем все документы дела убрал в свой портфель, в том числе и нож, лежавший в отдельном конверте.
– С наступающим вас, Александр Петрович! – произнёс Стабров, едва сдерживаясь от злости.
Здесь находится было просто невыносимо, чувствовал острое желание накричать, просто затопать ногами… Совершенно никто не желал выполнять служебные обязанности! Но, сдержался. Лишь пробормотал:
– Пойдёмте, нас авто ожидает… Девяткин, с Гурниным зайдите в дежурное помещение. Жду вас у автомобиля. Всех, конечно же.
А сам почти сбежал по лестнице вниз, гремя каблуками. Вышел на улицу, отдышался, и потянулся за папиросами. Хорошо, хоть не забыл в ящике письменного стола, как в прошлый раз. «Стамбульския», были просто в самый раз… Чиркнул спичкой, и смог пустить дым и успокоится. Проклятье, ни осмотра места происшествия, опроса свидетелей, да вообще ничего! Любой адвокат в суде разнёс бы это дело в пух и прах! Но, времени катастрофически не хватало, и надо было до вечера всё успеть… Он так мерил двор шагами, а Ерёма делал вид, что его как бы и нет, опасаясь мешать начальнику. Так и задумался Сергей Петрович, пока не услышал звонкий девичий голос:
– Спасибо вам, выручили Якова!
Стабров поспешно обернулся на каблуках, бросил папиросу в урну, и сделал шаг навстречу. Привычно чуть склонил голову, и немного церемонно представился:
– Капитан Сергей Петрович Стабров. Так сказать, начальник Якова Семёновича.
– Елизавета Григорьевна Шумская, слушательница женских курсов. Я, рядом стояла, то есть недалеко, – пыталась объясниться барышня, – у ограды церкви «Трех Радостей», ожидала Якова. Ну и видела, – и она сильно покраснела, – то есть не видела, – опять сбилась девица, – а заметила, что толпа собирается. Закричали: «Убили, Караул». Ну и я подбежала. А там Яков стоит, и этот, убитый, – и она поднесла к губам платочек, – Но Яков не мог, это точно…
– Конечно, Елизавета Григорьевна. Садитесь в авто, мы вас отвезём домой, – ответил полицейский чиновник.
Без сомнения, барышня выглядела очень мило, и обладала неслабым характером. Мысленно Стабров порадовался за подчиненного. Ну если и рыжая, и конопатая, так что же, и это не в беду…
– Хохловский проезд, дом 5 … – тихо проговорила девица.
Стабров не стал уточнять, собственно, что это послание они с Аркадием Францевичем изучили дня три назад. И адрес едва не наизусть вызубрили. Такая, ведь известная история приключилась.
– Еремей, поехали. Хохловский переулок, – дал команду Стабров.
– Всё сделаем!
Авто покатило по Покровке, затем свернуло на Бульварное кольцо. На сильном подъёме Еремей умело подтормаживал, проехал мимо «дома Мазепы», и вот, они были на месте. Машина встала, как вкопанная, при том, где
– Позвольте проводить барышню, Сергей Петрович, – тихо проговорил Гурнин.
– Не очень долго. Нам ещё надо успеть на место происшествия до темноты.
Яков кивнул. Помог девушке сойти на дорогу, поддерживая ту за локоть. Затем, она сама взяла его за руку, и они пошли к небольшому дому. Стабров тоже вышел, уже хотел покурить на пару с Девяткиным, теперь молча приминал гильзу своей папиросы. Андрей Сергеевич успел юркнуть в переулок, вслед за Гурниным. И, вернулся минут через пять.
– Всё хорошо, Яков возвращается, – произнёс он, – девушка зашла в дом.
– Господи, Девяткин… – вздохнул Стабров, – а может, и правильно ты сделал… Такая уж наша служба. Доверяй, да проверяй. Ерёма, помалкивай обо всём, понял?
– Конечно, – с готовностью согласился их водитель.