Пока они мчались, Катя прочитала Гущину послания Ивана Титова в мессенджере. Она все еще была в резиновых перчатках – так и держала розовый айфон Анаис.
Загородный клуб «Аркадия» располагался недалеко от поселка Горки-2. Они миновали плотную застройку коттеджных поселков бизнес-класса, напоминающих скученные птичьи гнездовья. А потом попали в совершенно иной мир Рублево-Успенского шоссе. Замки и виллы здесь не прятались за аршинными заборами, как в «Московском писателе» и «Светлом пути». Виллы современного вычурного дизайна из стекла и бетона, дворцы в стиле викторианских времен, дома с бельведерами и колоннами, стеклянными дверями, зимними садами и оранжереями словно выставляли себя напоказ.
Катя включила Гущину последний пост Анаис на «Фейсбуке». Тот самый музыкальный клип – бал-фантом. Под музыку Питера Гандри они и ехали мимо рублевских вилл. Вальс, где аккордеон держал ритм – и раз-два-три! И раз-два-три! А струнные и мрачный хор лишь оттеняли пьяную, сладчайшую, источающую мед и яд мелодию скрипки Последнего Танца. Мимо мелькали великолепные дома, некогда предмет гордости владельцев и зависти соседей, ныне пустые, покинутые ради заморских далей, с тусклыми немытыми стеклами панорамных окон и засыпанными осенней листвой аккуратными лужайками. Суббота, а ни дорогих машин на подъездных дорожках, ни шума, ни голосов. Все та же иррациональная ватная тишина, как и в знаменитом Внуково.
Вальс! И раз-два-три! Издыхающее благополучие, расточающееся в пыль богатство, запустение и заброшенность, темный декаданс.
«Аркадия» пряталась в лесопарке в конце длинной подъездной аллеи. Забор клуба был аккуратным, КПП строгим – Гущин даже включил полицейскую сирену. А за КПП раскинулась обширная территория – тщательно ухоженный ландшафтный парк. Конюшни, бунгало, главное здание фитнес-клуба с крытым бассейном и широкими открытыми верандами для йоги и занятий на свежем воздухе.
На ресепшен их вежливо встретила дива средних лет в униформе. Фитнес-клуб в этот выходной тоже был на две трети пуст. Дива сначала никак не могла или не хотела понять, что им нужно, потом прибежала еще одна сотрудница – менеджер.
Гущин сразу задал ей вопрос об Иване Титове – такой у вас работал? Менеджер ответила – да, но он уже два месяца как уволен. А потом она отчаянно всплеснула руками и затараторила – вы поэтому приехали, да? Потому что Первомайских убили? Я в интернете в ленте новостей прочитала. Это шок, шок! Она же… она, Анаис Первомайская-Кулакова, приезжала к нам, занималась у нас. Все, все хотела попробовать – и пилатес, и программы по снижению веса, и танцы, и верховую езду, и тренажеры даже, и йогу! Как же это возможно – такой кошмар? А кто же их убил всех?
Гущин спросил ее, когда Анаис посещала клуб в последний раз? Менеджер нашла в компьютере ее индивидуальный журнал расписаний. Оказалось, что в среду. Гущин спросил – за что уволили Ивана Титова? Он долго проработал в клубе? Нет, всего две недели. Он устроился уборщиком в конюшни. Они и не предполагали, что он и Анаис… Они взяли его, ничего не подозревая, чернорабочих-то всегда не хватает! Особенно здесь, в Горках и на Рублевке.
– Он и Анаис – что? – спросил Гущин. – О чем вы не подозревали?
Менеджер медлила с ответом. Гущин напомнил ей, что она дает показания как свидетель по делу об убийстве.
– Я ничего не знаю точно, – теперь менеджер подбирала слова. – Анаис попала к нам по рекомендации. У нас ведь закрытый клуб. Нам звонили из нотариальной конторы, которая занималась делами ее покойного отца. Он когда-то был членом нашего клуба. Они связались с нашими юристами. Сообщили хозяйке Алле Оскаровне. И Анаис была принята. У нее была платиновая карта на год. Это все, что я знаю. О том, что тут произошло пару месяцев назад, вам лучше поговорить с Нелли, – она набрала номер на мобильном. – Она работает сегодня. Они с Анаис не то чтобы дружили, но общались. Может, Нелли захочет вам рассказать.
Она поговорила по мобильному и указала в сторону открытых террас. Катя и Гущин двинулись в глубь территории «Аркадии». Катя услышала голоса, шум – словно бы бряцанье оружия, звон клинков. А потом… тот самый вальс Питера Гандри. Он звучал с одной из террас.
Нелли уже ждала их возле клумбы, изображающей альпийкую горку. Смуглая эффектная брюнетка с одним изъяном – ее глаза заметно косили. Она была старше Анаис лет на пять. На ней – униформа тренера йоги, бейдж на толстовке. По ее расстроенному лицу Катя поняла, что она уже знает о смерти Анаис. Интернет – вестник быстрый.
– Нелли, мы бы хотели побеседовать с вами, – Гущин представился ей официально.
Она молча кивнула. Быстрый, птичий какой-то взгляд. Кроме горя, в глазах светилось и жгучее любопытство.
– Что это за музыка? – спросила ее Катя. – Это для занятий танцами?
– Это здесь часто крутят на занятиях по историческому фехтованию, – ответила Нелли. – Тренеры суперпродвинутые, считают, что эта музыка оттачивает реакцию на удары.
– Вы дружили с Анаис? – продолжала расспросы Катя.
– Она… я собраться с мыслями не могу… И поверить никак не могу. Только в среду с ней разговаривали. Она на фехтование смотрела… А кто убил ее и ее родных?
– Мы пытаемся это установить, Нелли.
– Она здесь белой вороной была. Тут все такие крутые. Такие богачи. Сплошь олигархи и их бабы, любовницы и детки.
Катя кивнула. Вся обстановка фешенебельной «Аркадии» составляла разительный контраст с пусть большой и прославленной, но такой старой писательской дачей, полной обшарпанной мебели из еще советских комиссионок.
– Она сама ко мне прибилась. А я… мне сначала все это таким смешным казалось, очень забавным.
– Что?
– Ну она… она же толстуха, – Нелли поджала губы. – Толстый сверчок знай свой шесток. А она сразу соскочила.
– Со своего шестка? – спросила Катя. – А что это значит, Нелли?
– Влюбилась. Упсс! В один миг. Он на нее только глянул здесь. Сказал ей – привет, добро пожаловать, разрешите показать вам клуб. Она и поплыла. Втюрилась в него с первого взгляда.
Катя глянула на Гущина – точно, ведь был кто-то третий во всей этой истории. Тот, кто упомянут в злом сообщении Титова. Кому он тоже угрожает смертью. Черт возьми, можно ведь опоздать… Над этим третьим неизвестным нависла смертельная угроза.
– О ком вы говорите, Нелли?
– О Германе Лебедеве.
– Он кто? Тренер по фитнесу?
– Он бойфренд нашей хозяйки Аллы Ксаветис, – шепотом сообщила Нелли с видом завзятой сплетницы. – Ей-то шестьдесят три, старуха богатая. А он ее юрист. На двадцать лет моложе. Здесь он в свое удовольствие занимается в клубе и ради прикола тренирует этих наших здешних рублевских дурачков. Они на саблях рубятся – такая милота, хохма. Историческое фехтование. А он саблист классный, фехтовальщик.
– И Анаис в него влюбилась?
– С первого взгляда. Я же говорю – поплыла…
– А Иван Титов? Он ведь здесь у вас работал. Это ее приятель. Они росли вместе.
– Титов? – Брови Нелли полезли вверх. – Он же хотел на ней жениться. Она сама мне сказала – явился с букетом к ним домой. У бабки ее, писательницы, официально просил позволения – руки внучки. Такая милота, хохма. Анаис, конечно, послала его. А он… ну, не дурак же он. Понял из-за кого она его прогнала. Тут такое было!
– Что здесь случилось? – спросил Гущин.
Нелли округлила глаза и сбивчиво, пылко начала им рассказывать.
Лето. День июльский, жаркий. Анаис в широких необъятных шортах и белом топе со спущенными плечами шла по дорожке. Нелли видела ее – она загорала на скамье. У нее выдался свободный час. Нелли знала, кого жаждет видеть Анаис в зале исторического фехтования.
– Она как втрескалась, сразу есть перестала. Чуть не до голодных обмороков, – тараторила Нелли. – Так ей хотелось похудеть. Она же бомба была. Странно, что Титов этого не видел. Он вообще как-то на нее смотрел не так, как все мы. Ему наплевать было на ее килограммы. В общем-то, ей, конечно, надо было за него замуж идти. Но сердцу ведь не прикажешь. Так вот ради Лебедева она и не жрала ничего. Только минералку пила целыми днями. Сбросила семь кило. Но все равно была толстой.
День тот два месяца назад выдался жарким…
Нелли видела со своей скамейки, как у террасы фехтовальщиков из кустов вышел Иван Титов и преградил Анаис путь.
– Надо поговорить.
– Мы уже говорили. Дай пройти.
– Подожди, я хочу с тобой поговорить, – он взял ее за руку.
Она вырвалась.
– Отстань. Мне все это надоело. Все эти разговоры. Я уже все тебе сказала.
– Ты спятила.
– Это ты спятил. Что ты врал маме, бабушке? Когда это я обещала выйти за тебя замуж?
– Когда мы целовались с тобой, – сказал Иван Титов. – Когда мы в постели обнимались. Забыла?
– Нашел что вспомнить, – она захотела его обойти. – Я напилась тогда. Ты сам меня напоил. У матери моей бутылку своровал из бара. И напоил меня. Подумаешь, переспали по пьянке.
– Тебе понравилось, Анаис.
– Нет, мне не понравилось. Я притворилась тогда, – она подбоченилась, напирая на него грудью. – И ты мне не понравился в постели, мальчик. Много суетишься. Много болтаешь.
– Тебе такие, как он, нравятся?
– Это не твое дело.
– Это мое дело. Я тебя люблю.
– Мы на эту тему говорить закончили, Ваня. Дай мне пройти.
– Я тебя люблю. И тебе понравилось тогда.
– Нет, мне не понравилось. Я притворилась.
– Тебе понравилось! И я тебя люблю!
Он размахнулся и со всей силой врезал ей по лицу. Пощечина, как выстрел.
Анаис отшатнулась, схватилась за щеку. А он протянул руку и рванул белый топик со спущенными плечами с ее плеч. Явно думая, что она под этим топом голая, но там был лифчик без бретелек, треснувший, когда он рванул его вместе с тканью. Анаис закричала, одной рукой отпихивая парня, а другой пытаясь удержать на себе и топ, и лифчик, чтобы не оказаться позорно голой.
– И на ее крик появился он, – сказала Нелли. – Вышел на террасу, как был, с саблей для фехтования.
Герман Лебедев в костюме и доспехах фехтовальщика и специальном белом колете для исторического боя на саблях.
– Как в кино! – Нелли всплеснула руками. – Я обалдела. Подумала – ну, сейчас будет жарко. Охрану, что ли, звать?
– Эй ты, оставь ее в покое, – сказал Герман Лебедев.
– А, какие люди! И вы здесь, – Иван Титов отшвырнул от себя Анаис и повернулся лицом к Лебедеву. – А третий лишний. Я с моей невестой разговариваю. С моей будущей женой.
– Он все врет! – крикнула Анаис. – Герман, не верьте. Он больной, все выдумал.
– Выдумал? Эй, ты, капитан фон Трапп, хочешь знать подробности? Какая она в постели? Как течет вся, как сука, как она кончает – хочешь, расскажу?
– Заткнись, – Лебедев сошел по ступенькам террасы. – Убирайся отсюда.
– Я здесь работаю. И разговариваю со своей невестой. А ты… нет, хочешь расскажу, что она кричит, когда…
Герман Лебедев шагнул к нему.
– О, да у нас клинок. Сабля. – Иван Титов криво усмехнулся. – Но мы тоже не дураки. Не голыми же руками учить таких, как ты.
– И он выхватил нож! – воскликнула Нелли. – Я видела это своими глазами. У него в руках вдруг нож оказался! Финка! А Герман…
Герман Лебедев отшвырнул фехтовальную саблю в сторону. И бросился на Титова так стремительно, что…
Анаис закричала. Нелли на скамейке закричала тоже, призывая охрану. Иван Титов выставил вперед нож и неумело, но с дикой яростью полоснул Лебедева по груди. Нож пропорол ткань и подкладку. Он ударил еще раз и достал. Появилась кровь. И в этот момент Лебедев ударом в челюсть сшиб его с ног. Накрыл собой, выкручивая руку, выбивая нож. Вырвал, отшвырнул нож в кусты. А самого Титова рывком поднял с земли на ноги, заламывая ему руку в болевом приеме так, что тот сначала замычал от боли, а потом заорал истошно.
– Тут прибежали охранники. И все смешалось в доме Облонских, – продолжила Нелли. – Охрана хотела вызвать полицию, сдать Ваню за хулиганство. И потом, он ведь Лебедева ранил – пусть и легко. Но Лебедев глянул на Анаис. Она прям в ступор впала. Такой класс, как в кино! И он же джжжжентльмен, этот наш Герман. Он сказал охране – никакой полиции не надо. Выкиньте этого молодого дурака за ворота. И больше никогда не пускайте. А потом он повернулся к Анаис. И сказал – больше он вас не побеспокоит. Я за этим прослежу. А она лишь пялилась на него. И совсем, совсем поплыла. Такая любовь… Тут у нее лифчик лопнул и топик сполз. И охранники на ее сиськи уставились. А он… Лебедев расстегнул на себе свой колет фехтовальщика, сдернул его и укрыл ее. Ну, чтобы голяк не светил всем, – Нелли покачала головой. – Я сама в этот момент в него чуть не влюбилась. Такой мужик. А колет его на Анаис не сошелся – слишком толстая. Тогда он просто набросил его ей на грудь. Взял ее за руку и повел в лобби. Чтобы она там пришла в себя немножко.
Катя слушала этот рассказ о событиях двухмесячной давности. Трагикомедия… В изложении этой девицы – трагикомедия. А в результате три трупа в доме.
– Где можно найти этого Германа Лебедева? – спросил Гущин.
Музыка вальса в этот миг смолкла.
– А вон он, – Нелли обернулась и указала на террасу. – Он тоже уже все знает, как и все мы. Он напился. Никогда себе раньше такого не позволял. А тут тоже поплыл. Такой пьяный. От него, как из бочки, разит.
Катя увидела на террасе высокого широкоплечего мужчину в черно-белой форме фехтовальщика, совершенно не выглядящей спортивной, больше похожей на доспехи. Он стоял у столба, опершись на него одной рукой и держа в другой фехтовальный шлем. И тут шлем упал на траву. А мужчина выпрямился, словно понял, что они говорят о нем.
Катя, уже подогретая рассказом Нелли, ожидала чего-то особенного. И она не ошиблась. Мужчине было чуть за сорок, и выглядел он на свой возраст. Шатен с идеальным косым пробором яппи в обычной жизни, но сейчас волосы растрепались, что придавало ему отчаянный вид. Крупный римский нос, лицо словно с медальона, точеные черты. И самые прекрасные серые глаза, которые только можно себе вообразить. Он был очень похож на Кристофера Пламмера времен «Звуков музыки». Великолепная спортивная фигура. И эти доспехи, и белый колет, что облегал его, как перчатка.
Катя представила рыженькую толстую Анаис рядом с этим красавцем. Полковник Гущин, видимо, подумал о том же. Пагубны, печальны такие союзы…
Вальс…
Вот о ком она грезила, когда постила этот клип Питера Гандри.
Полковник Гущин двинулся к террасе с намерением поговорить с Германом Лебедевым. Катя поблагодарила Нелли и поспешила за ним. И в этот миг…
Кто сказал, что реальность и природа вещей не терпят повтора?
Все повторяется.
Герман Лебедев спустился с террасы – Нелли крикнула ему:
– Это к вам! Хотят поговорить с вами!
Он пошел им навстречу. И в этот миг из-за кустов, одетых в осенний багрянец, выскочил, преградив ему путь, кто-то тощий и сутулый.
Кате в первый миг показалось – это тоже какой-то пьяный. Он что-то заорал, потрясая кулаками, изрыгая чудовищный мат. Хриплый ломкий молодой голос, в котором слезы и ярость, и…
– Титов! – взвизгнула Нелли за спиной Кати. – Это же Титов! Сюда заявился! Наверняка опять с ножом! Охрана! Охрана!!
– Титов, стойте на месте, это полиция! – загремел Гущин.
Он как-то растерялся от неожиданности. Все произошло уж слишком быстро.
Как в кино, по меткому выражению Нелли. И Гущин тоже слегка «поплыл».
Парень обернулся на его крик. Невзрачное лицо в прыщах. Катя с трудом узнала в этом человеке того – с фотографий. Он словно постарел на десять лет. Пару секунд он глядел на них. Потом развернулся и ломанул через кусты.
– Стой! – закричал ему полковник Гущин. – На месте стоять! Полиция!
Куда там… Катя сорвалась с места – побежала, побежала, побежала… Прибавила скорость, но Титов ломился через этот ухоженный лесопарк, как лось сквозь чащу. Гущин безнадежно отстал. Катя мчалась изо всех сил. Задыхалась от бега. Это вам не утренний моцион в Нескучном саду у дома. Это погоня. Забор кирпичный не аршинный, но метра два с половиной все же… Титов подпрыгнул, подтянулся – и вот он уже на заборе.
Перемахнул.
Катя подскочила к забору. Замерла. Нет… надо со второй попытки. Когда же это мы лазили в последний раз по заборам-то? Никогда. Мы всегда этого чурались. Она подпрыгнула, ухватилась. Вцепилась. Впилась. Повисела как сарделька минуту, тихонько визжа, потом начала подтягиваться. Ой-ей-ей…
Животом вползла на этот чертов забор. И увидела Титова, бегущего по бетонной дорожке. У дуба был прислонен мопед. Он развернул его, сел и…
Рев мотора…
Катя сидела на заборе, смотрела, как он удаляется прочь.
Визг тормозов.
Гущинский джип. Он остановился на бетонке. Полковник вместо кросса по пересеченной местности прикинул примерные пути отхода фигуранта с территории клуба – и не ошибся.
– Куда он делся? – Гущин выскочил из джипа.
– Туда, – Катя на заборе указала направление. – У него мопед был здесь.
– Прыгай. Я тебя поймаю.
Катя смерила расстояние – вроде забор казался не очень высоким, а прыгать высоко, боязно. Полковник Гущин растопырился внизу, как Жихарка, раскинув руки.
Катя неловко повернулась на своем насесте, пытаясь сползти с забора.
– Прыгай! Времени нет. Он скроется.
Катя закрыла глаза и прыгнула. Гущин поймал ее, стиснув так, что у нее перехватило дыхание. И какой-то миг держал на весу в объятиях. Не отпускал. Видно, сам не верил, что поймал и что они на землю не повалились.
В следующую секунду они уже садились в машину.
– Пристегнись, – велел Гущин.
Сзади показалась оперативная машина – та, что приехала вместе с ними и осталась у ворот клуба. Полицейские включили сирену. Гущин нажал на газ.
Все же джип есть джип, это не мопед. Минут через пять они на бешеной скорости догнали Титова на его мопеде, хотя он и успел оторваться прилично.
Узкое шоссе вело к Рублевке. Парк клуба давно закончился, потянулись участки, предназначенные для застройки и продажи. Титов на своем мопеде почувствовал погоню – он вилял из стороны в сторону на дороге, боясь, что его обгонят полицейские машины. А оперативная машина, нагонявшая джип сзади, именно это и намеревалась сделать. Опера включили снова сирену – вылетели на встречку, пытаясь обойти и Гущина на джипе. В этот миг, отчаянно сигналя, показался рейсовый автобус, и оперативная машина метнулась назад.
– Сейчас догоним, не уйдет, – Гущин выглядел спокойным и сосредоточенным, прибавляя скорость до ста двадцати.
Мопед впереди вилял то вправо, то влево, стараясь из последних сил держать скорость. Вот они почти нагнали его. Катя испугалась, что Гущин ударит хлипкий мопед бампером, сталкивая его в кювет. Но Гущин лишь оглушительно сигналил, требуя остановиться.
Титов оглянулся через плечо. Он был без шлема. Его темные волосы трепал ветер. Он прибавил газу, сам вылетая на встречную полосу, затем шарахнулся вправо от ехавшего навстречу «Мерседеса», едва не завалившись в кювет с испуга. И тут оперативная машина обогнала гущинский джип и, воя сиреной, начала прижимать мопед к обочине.
Титов снова вывернулся. Он промчался перед самым бампером гущинского джипа, косо пересекая шоссе, пытаясь вырваться вперед, к съезду на грунтовую дорогу коттеджного поселка.
Мопед вылетел на встречную полосу и…
Возникший неожиданно, как огромный фантом, отчаянно сигналящий грузовик с надписью на кузове «Отопительные системы» сшиб его с такой силой, что мопед подбросило высоко в воздух.
Гущин ударил по тормозам, их самих на полной скорости едва не развернуло и чуть не вынесло под колеса грузовика. Катя закричала. Оперативная машина с оглушительным воем съехала в кювет.
Иван Титов не удержался на мопеде. Его тело перевернулось в воздухе, словно тряпичная кукла. Грузовик, визжа тормозами, с хрустом смял мопед. И ударил Титова, отшвырнув его на середину дороги.
Грохот металла. Звон.
Звон в ушах.
Крики.
Вопли.
Запах бензина.
Дверь джипа распахнулась. Катя, пристегнутая на своем заднем сиденье, видела, как Гущин, спотыкаясь, бежит к Ивану Титову.
Потому как тело его лежало там, на асфальте, выгнувшись и одновременно безжизненно распластавшись, так что можно было понять, что…
Вой полицейской сирены…
От удара о грузовик и об асфальт Иван Титов умер на месте.