– Ой, тятя! Мы ж тебя заждались! Ну, что, побили татарву?
– Собирайтесь, домой поедем.
– Ну скажи, тятя, победили вы татар?
– Победили. Как бы та победа боком нам ни вышла. Давайте быстро в дубас, пока низовой дует, легче выгребать против течения. Сын, садись на весло покуда вниз по Тверце, в Волгу выйдем, сам возьмусь.
– Тятя, ну расскажи, пока едем. У тебя, вон, кровь на лбу! Ма, бате голову поранили!
– Да не моя это…
– Ты татарина убил?!
– Болтай! Что б я ни слыхал больше! Понял?
– А чего молчать? Ты багатур21, с татарами бился, пускай люди завидуют и уважают!
– Вот учу тебя, сын, учу, да видно, ума у тебя с маково семечко. Когда ты думать станешь, прежде чем языком молоть? Простит нам царь Озбяк22, что его посланца и к тому же родича близкого живьём сожгли?
– Так Щелкана прикончили? Вот это да, тятя, вот это здорово!
– У людей-то ум, как и у тебя, коротенький, вперёд на три дня не думают. Перебили всех, и виновных, и непричастных. Зачем? Гостей и тех перетопили как котят, ну этих понятно, чтоб товар пограбить. Теперь ожидай войско татарское. А служки церковные скажут «кара божья». Тьфу!
– Тятя, так ведь если всех сгубили, как же царь-то узнает?
– Пастухи утекли, что табуны охраняли на выгонах. На лучших скакунах ушли, с запасными, не догнать. Да и без них узнал бы. Теперь готовиться надо. У татар правило ещё ханом Чингизом установлено: кто сопротивляется, тому смерть неминучая. Не устоим – сгубят Тверь со всем людом. Греби давай, рот раскрыл, на корчу малость не налетел! Нам сейчас только в реке всей семьёй искупаться…
«Сие дело, внушенное отчаянием, изумило Орду. Моголы думали, что вся Россия готова восстать и сокрушить свои цепи; но Россия только трепетала, боясь, чтобы мщение Хана, заслуженное Тверитянами, не коснулось и других ее пределов. Узбек, пылая гневом, клялся истребить гнездо мятежников; однако ж, действуя осторожно, призвал Иоанна Данииловича Московского, обещал сделать его Великим Князем и, дав ему в помощь 50000 воинов, предводимых пятью Ханскими темниками, велел идти на Александра, чтобы казнить Россиян Россиянами. К сему многочисленному войску присоединились еще Суздальцы с Владетелем своим, Александром Васильевичем, внуком Андрея Ярославича».
– Супруга23! Живо деток одевай потеплее, ядь24 в путь с запасом приготовь, вещицы свои дорогие бери. Светлан! Запрягай Бурка в широкие сани, а Быстряну в малые, грузи, что мамка соберёт. Живо!
– Тятя, что случилось-то?
– Что-что… дождались, войско на Тверь идёт.
– Вот татарва, умёты25, сыроядцы26!
– Не лайся! Кабы только татарва, с ними московские и суздальские рати. Рады стараться ради татарского хана, да и себе наше прибрать не погнушаются. Калита, тот только и мечтает Тверь под себя подмять.
– Много ли рати у них, тятя?
– Только татар пять туменов. А знаешь ли, во главе войска кто? Христианин Федорчук! Вот бы послушать теперь, что крылошане27 петь станут про божью кару от нехристей. Это как же их бог христиан с христианами стравил? Выкрутятся. Скажут, вельзевел28 попутал. Ну, им-то ничего не станется, а люд простой пострадает.
– А князь Александр Михайлович как же? Он-то наше войско поведёт?
– По моему разумению, князюшко родню – в сани, узорочье29 – в сундуки, и ходу в дальние княжества. Давай-ка, сын собираться, да поживее. В ночь надо вам выехать.
– А ты, тятя?
– А мне недолжно, я в концевой дружине.
– Тятя, силища какая идёт, не одолеть вам. Поехали с нами.
– Нельзя сын. Я же не израдец30. Лучше слушай вот что. Поедете по Тверце в сторону Торжка. Если с закатом выедете, да ходко ехать будете, к рассвету на вечерней стороне31 горку увидишь, сосною поросшую. Перед тем разнолесье с берёзой, а то чистый сосняк, старый, стволы так и светят золотом. Туда дорога будет, только не промахнись, после берег высокий начинается. В том лесу отыщешь хуторок. Хозяин – свояк Первуша, мамкина сестра Улада жена его. Лет ему как мне, шрам у него на щеке вот так. Мамка знает, что сказать. Не болтайте там языками, чужим говори, погостить приехали. Со временем видно станет, что делать.
– Батя, я с тобой хочу, татарву бить…
– Цыть! За мать с младшими отвечаешь! Понял? За старшего тебя назначаю. Смотри у меня! Беги, запрягай. Да гляди, ночью в полынью не влети. Зимник-то добрый нынче, но всяко на реке случается. Ай, чуть не позабыл. Липу ту великую помнишь на ручье, где в прошлый раз прятались? В самом верху в боковой ветви дуплецо у неё, снизу не видать, только сверху нащупать можно. В то дупло клад я схоронил, серебро наше. Помни. И никому даже глазом в ту сторону не моргни! Придёт время, пригодится. Всё. Дай обниму… Пора мне.
«На Руси совместный поход двух княжеств и татар против соперничавшего княжества стал известен как «Федорчукова рать», по имени татарского командующего христианина Федорчука. Войско пожгло города и сёла Тверского княжества, по выражению летописца: «просто рещи всю землю Русскую положиша пусту».
– Голосей, безбожник, где ты ходишь? Иди в детинец32 к южным воротам, там наша ватага собирается.
– Ты, воевода, не можешь не ругаться? Я свой десяток собрать пытался, да вот, один явился. Может тут уже мои корабльчии33?
– Берёза пришёл с сыном, Деян с братьями и самобрат твой тут, других не видал.
– Ну вот, а ты лаешься. Эти все не крещёны. Где ж твои вои34 «веры истинной»?
– Те, кто истинно веруют, все тут. А примазавшиеся к вере разбежались, думают, татары их не изловят.
– Неужели и Дудко пришёл, не уехал на своей кобылке?
– Зря ты, Голосей, на диакона наговор ведёшь. Он человек крепкой веры. Сам пришёл и братию привёл. Эти за веру жизнь отдадут – не отступятся! Хватит лясы точить, иди к воротам, проверь запоры, людей расставь. Как ворог появится, сразу запирай. Давай, давай, поспешай. Гонцы доложили, к закату недруги под стеною будут. Постой, своих-то чего не привёл? Кто в кремль не войдёт, все в полон пойдут.
– Вещички собирают, придут скоро. Скажи-ка, воевода, а князь-то командует? Что ты рукой машешь, неужели утёк?
– Не нашего с тобою ума княжеские дела обсуждать. Нам за город стоять надо, за семьи наши. Иди уже!
«Иван Калита, узнав о случившемся, отправился в Орду. Узбек послал на Тверь зимой 1327—1328 гг. крупное войско; московский князь шел вместе с ним. Тверское княжество подверглось сильному разорению. Александр Михайлович бежал».
– Мать, гляди-ка, свет какой позади. Что это?
– Не останавливай, сынок, то Тверь наша горит.
– Там же тятя!
– Помогут ему предки! Погоняй. Нет нам пути назад.
«Убит же был Шевкал в 6835 году. И, услышав об этом, беззаконный царь зимой послал рать на Русскую землю – пять темников, а воевода у них Федорчук, и убили они множество людей, а иных взяли в плен; а Тверь и все тверские города предали огню. Великий же князь Александр, чтобы не терпеть безбожных преследований, оставив русский великокняжеский престол и все свои наследственные владения, ушел во Псков с княгиней и детьми».
– Светлан, сынок, поди сюда, скажу чего.
– Что, мам?
– Плохи дела наши, сын. Татары по хуторам чужих выискивают, в полон берут. Не уберечься нам всем вместе, разделиться надо, глядишь, кто-то и уцелеет. Первуша с Уладой и детками успели в монастырские записаться, их, поди, не тронут. Они наших двух младшеньких Горазда и Баженку к себе берут как своих. Меня с Весёлой, Вторушей и Дарёной на монастырское подворье обещают пустить, будто я у них работница. А тебе как старшему, тут не укрыться. Вот послушай, что зятёк мой советует. Расскажи ему, Первуша.
– Был случай у нас в селе, это я ещё молодым был, – волк повадился. Решили извести. Народ собрали, по следам засекли, как он в деревню проник, обложили, и давай гонять. И вот он был, все видели, а метнулся – и нет его. Всё перевернули, в азарте напортили, поди, больше, чем тот волк ущерба нанёс. День искали – как сквозь землю! Ну, всё, упустили. Порешили, в следующий раз приваду поставить и караулить. По домам пошли. И что ты думаешь, сосед в сени заходит, а оттуда, ему промеж ног волк! И утёк. Не появился более.
– Здорово, дядька Первуша, вот это волк, так волк! Умный какой!
– Вот, Светлан, выходит, что тебя тоже обложили.
– Да убегу я, меня тятя учил в лесу жить, лучок у меня добрый, охотился уже, не пропаду.
– Тут, видишь какое дело, от татар сбежишь, так московиты или суздальцы отловят. А то и наши. Татарва просто рыщет по сёлам да заимкам, а московские хитрецы, говорят, перекупают тверичан беглых. Так свои же, наши наших и продают за недорого. Тут надобно, мне думается, как тот волк поступить – спрятаться в доме врага. Каково?
– Не очень-то я понимаю. Где ж тот дом, в котором прятаться?
– Ну, ка, думай: кто тебя ловит?
– Татары… и эти московиты с суздальцами.
– Татары тут главные, они и московских могут переловить да продать, коль пожелают. Вот в татарский стан и нужно тебе попасть.
– Где ж тот стан?
– Ай, Светлан, медленно соображаешь! Не вижу я, как тебе от полона, а то и от смерти утаиться, кроме как в татарское войско вступить.
– Да что ж это ты мне советуешь, дядька Первуша?! Они, может, тятьку моего сгубили, мамку с сестрёнками, братишками продать хотят, а ты мне такое советуешь! Я не израдец! Биться буду, как тятя, до смертного конца!
– Сынок, сынок, погоди, послушай мать. Если в войско татарское поступишь, право иметь будешь за родных вступиться, нас уж никто не тронет, если мой сын татарскому хану служит. На тебя ведь вся надежда у меня теперь, ты у нас – за отца!
– Не знал я, что так вас выручить можно, не подумал… Да как мне в то войско вступить, кто меня возьмёт? Схватят – и колодку на шею…
– Ну я же не просто так тебе сказки про волков сказываю. Есть у меня знакомый татарин, который в войско крепких парней набирает. Выручил я его однажды, можно сказать, стерво35 отвёл. Дружим с той поры.
– С татарином дружишь?
– А чего же с татарином не дружить, если он человек хороший? Вот сейчас отвезу твоих в монастырь, да поеду к нему за тебя просить. Не откажет. А ты покуда затаись на сеновале, носу не показывай, понял?
– Угу.
– Ну, всё, порешили. Прощайтесь. Духи сведут, так свидитесь.
«Когда московские и суздальские войска, усиленные монгольскими частями, приблизились к Твери, князь Александр Михайлович бежал на запад. Как Тверь, так и вся Тверская земля были безжалостно разорены захватчиками, а тысячи тверичей угнаны в плен. Некоторые из них были привезены в Китай».