Простодушная Пенелопа с волнением следила за проявлениями любви и нежности в молодой семье Хорнов и млела от удовольствия. Она так давно желала Наю счастья.
Леди Хорн сама не поняла, что толкнуло ее на столь безумный поступок – нежность в глазах сына, или неподдельная радость Душечки, когда она увидела Наярда, а может тот факт, что девочка была из княжеского рода, а ворон ворону глаз не выклюет, но Ада быстро поменяла чашечки местами.
– За здоровье молодых! – произнесла она с надрывом и залпом выпила отравленный чай.
– Ой, вы, кажется, что–то обронили, – Душечка заметила лежащую под столом бутылочку. Ту самую. Подняла и протянула «свекрови».
– Ах, благодарю! Это капли от мигрени.
Лицо леди Хорн сделалось пунцовым. И как она могла положить яд мимо расшитого бисером ридикюля? Виновато взглянула на Наярда, но тот не спускал глаз со счастливой Душечки, которая кинулась показывать ему подарок матери.
Сославшись на разыгравшуюся головную боль, Ада покинула дом сына. Шепнула ему, что ждет внуков и попросила подать карету. Домой ехала в обморочном состоянии. Ночью маялась резями в животе. Покрывалась холодным потом. А утром обнаружила, что у нее начались лунные дни. Дни, которых у седовласой леди Хорн не было добрую сотню лет.
Всю неделю она провалялась в постели. Ни с кем не общалась, написала лишь пару писем. Одно сыну, где попросила немедля увезти невесту и Пен из столицы, что говорило о крайней степени ее озабоченности. Ада знала, Наярд поймет и не задержится ни на минуту. Второе королеве, в котором известила Ее Величество, что опоздала и не смогла выполнить ее поручение. Сын уже отбыл с невестой в гарнизон. В конце послания леди Хорн попросила освободить ее от службы при дворе по причине серьезной болезни.
Королева навестила старую подругу, ожидая увидеть в постели разбитую клячу, но была удивлена ее цветущим видом.
– Признайся, что ты сделала, чтобы так омолодиться? – Ее Величество бесцеремонно задрала рукав пеньюара и провела ладонью по руке до локтя. – У тебя кожа, точно бархатная, и совершенно гладкое лицо. А грудь! Ты посмотри, какая у тебя грудь! Как у девочки.
Она ткнула пальцем в торчащее полушарие и убедилась, что высота и плотность груди вовсе не иллюзия.
Ада стыдливо запахнула пеньюар. Совершенно случайно яд, приготовленный для Душечки, оказался панацеей от старости.
Леди Хорн и сама ощутила, что с приходом лунных «проблем» стала чувствовать себя гораздо лучше. Да, живот поболел, и пришлось вспомнить, как ухаживать за собой в такие дни, но эффект был волнительный. К концу недели она не узнавала себя в зеркале. Теперь изменения заметили и другие. Если бы королева раздвинула занавески на окне шире, то она увидела бы, что на голове ее старинной подруги почти не осталось седины. Лишь цвет платины мешал отличить одно от другого, но Ада–то знала.
Пришлось старшей фрейлине признаться, что послужило причиной столь серьезных изменений в организме, иначе королева не отстала бы. И конечно же, как старый опытный царедворец, Ада сумела повернуть ситуацию так, чтобы остаться в выигрыше. История оказалась кратка и поучительна.
– Когда я поняла, что подвела вас, Ваше Величество, и мне нет прощения, я решила расстаться с жизнью, – на шелк пеньюара капнула горючая слеза. – У меня был с собой яд, который я должна была подлить неугодной невесте моего сына. Вернувшись домой, я накапала в чай целых три капли, вместо положенных двух – чтобы уж наверняка, и выпила залпом. Утром я обнаружила кровь на простыне и подумала, что пришел конец. Я умираю. Истекаю внутренним кровотечением. Собравшись с силами, я написала вам прощальное письмо…
– Так какие ты выпила капли? – королева была нетерпелива.
Ада поднялась и взяла со столика с духами и пудрой тот самый пузырек из непрозрачного стекла. Он тут же оказался в жадных руках королевы.
– Новая разработка нашего придворного мага, – поспешила пояснить леди Хорн. – Он сам, наверное, не подозревает, какой у яда имеется побочный эффект.
– Интересно–интересно, – произнесла королева, поднимаясь с дивана. – Сначала опробую его на одной из старых фрейлин. Кто надоел своим брюзжанием. Если все повторится, то, считай, ты прощена. Я все–таки люблю тебя, несмотря на то, что придется отказать соседу с севера.
– Он потребует объяснений, – вздохнула Ада, все еще терзаясь, что провалила государственное дело. – Будет забрасывать посольство нотами протеста, упрекая в нарушении договоренности.
– Сам отстанет, когда на его границе появится наша армия. Не нужна нам его толстая дочь. Не для того мы растили великолепных драконов, чтобы отдавать их за неизвестно кого. А будет упорствовать, объявим войну и самостоятельно добудем и пушнину, и алмазы, и черное масло.
Утром следующего дня две подруги стояли у кровати старейшей фрейлины, которую вечером королева милостиво напоила чаем. Давно ее не приглашали во дворец на беседу, поэтому вышедшая в отставку женщина воспрянула духом. Но как же жаль, что сегодня она не смогла встать с постели! Пришлось написать королеве извинительную записку. Со старушкой происходило нечто невероятное. Сильно ныли десны. Во рту все опухло, и любая пища вызывала резкую боль.
Королева захватила с собой не только леди Хорн, но и королевского лекаря.
– Вы так добры, Ваше Величество, – прошамкала старуха, пытаясь подняться. – Но, кажется, мне пришел конец. Уж не отравили ли нас вчера?
– Не говори глупостей, Джой. Я жива и здорова. И ты еще не на погосте.
Кивнув лекарю, королева отошла от кровати. Слуги внесли ширму и закрыли леди Джой от взора двух высокородных женщина, занявших диван.
– Ну что там? Что? – королева вновь проявляла нетерпение.
Лекарь в противоположность королеве был нетороплив. Он будто нарочно долго мыл руки и делал весьма глубокомысленный вид. Он просто не знал, как сказать королеве, что у семисотлетней леди Джой режутся новые зубы. И вернулась детородная функция. Во всяком случае, он так думал. Осмотреть толком не сумел, так как боялся нарушить девственность. И это у женщины, имеющей девятерых отпрысков и сорок внуков!
Королева выслушала лекаря без каких–либо эмоций. Пожелав старейшей фрейлине долгих лет жизни, правительница Дерхона и ее верная фрейлина отправились во дворец. Пришла пора поговорить с магами.
– Ваше Величество, сколько вы дали капель Джой? – забравшись в карету, тихо спросила Ада.
– Десять. Чтобы уж наверняка.
Теперь обе подруги знали, что максимум, который они могут допустить, чтобы их продолжали признавать за тех, кем они являются – это три капли чудесного эликсира молодости. Не стоит увлекаться магией, последствия которой еще неизвестны.
– Удивляюсь, что Джой еще не лопочет, словно младенец, – вздохнула леди Хорн и отвернулась к окну.
Она прекрасно понимала, какого эффекта нужно ждать через несколько дней. У нее самой не сразу проявились признаки возвращения молодости. Все шло постепенно. Сначала кожа перестала быть сухой, хотя кремами Ада в эти дни не пользовалась. Потом начали таять морщинки. Увеличение груди она заметила, когда принимала ванну – это уже спустя неделю. А в полдень к ней с визитом пожаловала королева.
Если раньше они смотрелись словно сестры–погодки, то теперь Ада выглядела значительно моложе королевы. И процесс еще продолжался. Сегодня утром, читая записку от Ее Величества с приглашением посетить Джой, она с удивлением обнаружила, что может обходиться без ненавистных очков.
Что же будет со старой Джой неделю спустя? И как остановить процесс резкого омоложения? Если раскроется секрет капель, нетрудно будет представить, что начнет твориться во дворце. Безумные, жаждущие молодости леди не остановятся на десяти каплях, и вскоре королеву будут окружать безмозглые инфанты.
От размышлений леди Хорн отвлекло нервное движение руки королевы. Она с треском раскрыла веер. Ее Величеству не хватало воздуха.
Покачиваясь в удобной карете, королева так же отдавалась мыслительному процессу. Она не переставала удивляться, как резко может измениться жизнь. Дело случая. Лишь благодаря тому, что леди Хорн собралась свести счеты с жизнью, был открыт эликсир молодости. Но для начала следовало расспросить магов. Вдруг эффект держится недолго, и откат на прежние позиции будет болезненным и катастрофичным? И не нарушит ли яд естественных процессов в организме? Вдруг после кратковременного возвращения молодости, он начнет усиленно стареть?
Пока королева и леди Хорн тряслись в карете, следующей во дворец, по направлению к южной границе летел крытый тарантас. Из окна высовывались довольные Душечка и Пенелопа. Их восхищал дракон, летевший высоко в небе.
– Я впервые вижу настоящих драконов, – Душечка помахала рукой, и лорд Хорн радостно исполнил смертельную петлю.
Путешествие доставляло ему удовольствие. Самостоятельно он давно пересек бы равнину и добрался бы до границы. Но отягощенный домашним скарбом, двумя служанками и сообщением матери, что над ним нависла беда, и возможно преследование, он не мог бросить женщин одних на дороге. Поэтому приходилось делать кульбиты, улетать вперед и тут же возвращаться, лишь бы убить время. Он просто не умел лететь медленно. Он же не какая-нибудь бабочка. Он всесильный дракон.
На ночь остановились в очередном постоялом дворе. Кучер завез тарантас на задний двор и помог женщинам выгрузиться. Очень скоро там же появился укутанный в простыню лорд Хорн. С его волос капала вода, а в руках он нес большой букет роз. Вручил его Душеньке, что вызвало ее неподдельную радость.
– Я по пути освежился, – заявил он женщинам, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Там гостей ждали номера. – Здесь недалеко есть река.
– А где взял простыню? – прищурив глаза, спросила Пен.
Где хозяин взял букет, ее не сильно волновало. Ее уже тошнило от запаха цветов. Казалось, что невеста опрокинула на себя целый флакон розового масла. Надежда была на то, что Душечка снимет свадебное платье, и Пен перестанет преследовать навязчивый аромат. В замкнутом пространстве он особенно сильно чувствовался, поэтому в тарантасе открыли все окна.
– У каждого уважающего себя дракона всегда есть чем прикрыться. Или ты хотела посмотреть на меня без одежды? – у Ная было отличное настроение. Он скалил в улыбке зубы.
Если бы могла, Душечка сейчас покрылась бы краской. Она живо представила, как хозяин поднимается по лестнице и сверкает голыми ягодицами. Они у него были отличной формы – это Душа успела заметить еще на ярмарке, когда ее подсаживали к дракону.