– Ты по-прежнему считаешь, что правильно сделал, когда привез нас сюда? – Амелия усмехалась себе под нос, отстегивая автокресло и разрешая Хантеру поднять его с другой стороны.
Он не притворялся, что прошедший час не стал для него испытанием на прочность. Разговаривать было невозможно. Пейтон не понравилось автокресло, и она громогласно об этом заявила. Дэннис надел наушники, а Амелия испробовала дюжину способов ее успокоить. Она потерла щеку младенца шелковистой каймой одеяла, дала ей игрушку и соску, надела носки и поцеловала пальчики рук, но ребенок, вытянув шею, извивался в кресле.
Хантер сочувствовал Амелии, хотя сам недавно попал в безвыходную ситуацию. Свадьба не состоялась, как только появилась Амелия. Он отказывался признаваться в этом до тех пор, пока не вошел в номер для новобрачных, где его ждала Иден в платье невесты.
– Нельзя смотреть на невесту до свадьбы, – напомнила она ему, будучи на грани истерики.
Она была готова выйти за него замуж. Они оба нуждались в этом браке и, наверное, могли бы спасти ситуацию. Прерывание церемонии можно было превратить в фарс, а неожиданного ребенка назвать благословением. Но что потом?
Потом у его дочери появилась бы мачеха. Как бы Хантер ни уважал Иден и ни был готов разделить с ней воспитание детей, которые у них родятся, он не мог так обойтись с Пейтон.
– Мы не можем пожениться, – сказал он.
Иден предлагала отложить свадьбу, но он отказался. Это напоминало бы отсрочку неизбежного. Дело в том, что в глубине души он обрадовался, когда сорвалась свадьба.
– Куинн предупреждала меня, чтобы я не выходила за тебя! – крикнула Иден. – Она сказала, что твоя семья помешана на скандалах. Она говорила, что ты утащишь меня на дно. Я поверила Венне. Я доверилась тебе, Хантер.
Ее последнее замечание глубоко ранило его. Он считал себя порядочным и отзывчивым человеком, который не вредит другим людям. Ему не терпелось признаться, что он поступает так только ради своего ребенка, но, к своему огорчению, понял: он рад тому, что Амелия вернулась в его жизнь, и на этот раз она не сумеет так легко от него ускользнуть.
Он ненавидел себя за то, что доволен этим. В этом он становился копией своего отца. Однако, женившись на Иден по расчету и наплевав на потребности Пейтон, он тоже стал бы похожим на Фрэнка Уэверли.
Хантер оказался в невыносимой ситуации, выйти из которой было непросто, а плач Пейтон был чем-то вроде катарсиса, пока он размышлял о своих ошибках.
Словно догадавшись, что проблеск голубого неба между небоскребами означает близкую свободу, Пейтон замолчала, но продолжала учащенно дышать.
Он сунул швейцару деньги с просьбой заказать поздний обед для него и Амелии.
– Ты любишь суши? – спросил он Амелию.
Она кивнула, замедляя шаг, когда они вошли в вестибюль. Она перевела взгляд со стойки службы безопасности на люстру, подвешенную тремя этажами выше, затем на просторную гостиную с шелковым ковром, свежими цветами и красочным аквариумом в задней стене.
Когда лифт звякнул, она обняла себя руками и опустила голову, торопливо входя вместе с Хантером.
– Не смущайся, – сказал он, прикладывая к панели большой палец, чтобы получить доступ на свой этаж. – Ты знала, кто я, когда мы встретились. – Он удивлялся, что она не принимала такой уровень комфорта как должное, как делали Иден или Венна.
– Это здание компании? – спросила она.
– Я и есть компания. – Эту утомительную правду и реальность было не изменить. Особенно после того, как он так упорно боролся за эту привилегию.
Она посмотрела на его лицо:
– А Венна?
– Она предпочитает, чтобы я управлял от ее имени. – Нил требовал, чтобы Венна сделала его своим доверенным лицом. Мачеха разозлила их обоих из-за участия супругов в компании, а у Венны всегда были другие интересы. Она оставила компанию Хантеру и поддерживала его решения. Но недоверие мужу доказывало, что с ее браком не все в порядке. Однако между смертью их отца, судебным разбирательством и свадьбой Хантера у них не было возможности во всем разобраться.
Двери лифта открылись, и Амелия радостно сказала:
– Знаешь что, Пейтон? Ты можешь выбраться из своего автомобильного кресла!
Хантер уселся на широкую скамью в холле и стал смотреть, как Амелия отстегивает Пейтон от кресла. Она немного успокоилась, взяв девочку на руки и поцеловав ее в щеку. Амелия закрыла глаза и довольно вздохнула, уткнувшись носом в шею малышки. Она вела себя так, словно соскучилась по дочери, хотя та не пропадала из ее поля зрения ни на секунду. Пейтон прижалась головой к плечу Амелии и открыла рот, чтобы прикусить кулачок. Теперь все казалось правильным в ее маленьком мире.
Чувствуя себя лишним, Хантер все-таки признал, как прекрасны мать и дочь. Они словно сошли с полотна эпохи Возрождения: опущенные ресницы младенца и свет, проникающий в пряди волос, обрамляющих лицо Амелии. Она была бледной, но кожа выглядела чистой и гладкой, а губы розовыми.
Ему захотелось поцеловать ее. Несмотря на то что они провели вместе только одну ночь, Амелия постоянно была в его мыслях. Он желал прикоснуться к ней.
Ресницы Амелии затрепетали – она поймала взгляд Хантера. Он отвернулся, злясь на себя. Сейчас не время уступать желанию, которое затуманит его здравомыслие.
– Нам надо поговорить. – Он провел ее в гостиную. – Выпьешь кофе или чего-нибудь покрепче?
– Я кормлю грудью, – напомнила она. – Мне нельзя выпивать, потому что я отвечаю за благополучие Пейтон.
– Ты решила меня подколоть? – Хантер сам обычно выпивал не больше двух или трех бокалов. Он отвечал за благополучие тысяч рабочих. Кроме того, его мачеха довольно часто напивалась на людях, и ему не хотелось усиливать скандал вокруг их семьи.
– Я говорю очевидные вещи, – тихо сказала Амелия, идя по гостиной и рассматривая итальянский мрамор, высокий потолок и парящую лестницу на верхний этаж.
Она подошла к окнам с видом на просторную террасу, городской горизонт и размытую линию озера Онтарио.
– Ты играешь? – Она кивнула на рояль.
– Нет. Венна.
– Она тоже здесь живет?
– У нее и Нила дом на набережной, в котором они живут, когда бывают в городе.
– Ты купил квартиру для себя и Иден, – сказала она понимающим тоном, взяв фотографию с их помолвки на столике.
Хантеру не терпелось бросить фото в ящик стола. Он сделает это позже.
– Нет, мы… – Он выругался, кое-что вспомнив, достал телефон и отправил сообщение своему агенту по недвижимости, чтобы тот придержал дом на Брайдл-Пас. – Это моя квартира. Здесь удобно развлекаться.
Амелия посмотрела на него с недоумением:
– Ты не похож на тусовщика.
– Не представляешь меня во время оргии? – Он указал на свой сшитый на заказ классический костюм. – Я провожу благотворительные мероприятия и принимаю тех, кто готов раскошелиться.
– И кто же это?
– Знаменитости. – Он пожал плечами. – Спортсмены, заграничные ВИП-персоны.
Она вздернула подбородок:
– Таких людей ты приглашаешь на ужин?
– Иногда. – Он равнодушно повел плечами. Одни гости приятные, другие скучные. В любом случае он не хотел говорить о них прямо сейчас. – Я переоденусь и приготовлю кофе. У меня есть кофе без кофеина и безалкогольные напитки. – Он провел Амелию на кухню. – Обычно у меня работает экономка, но у большинства моих постоянных сотрудников отпуск на две недели, потому что я собирался в свадебное путешествие.
Амелия то ли ахнула, то ли кашлянула, остановившись у фотографии с автографом за дверью на кухню.