Вечером того же дня Регин принял горячую ванну, заботливо подготовленную ему Мартой. Хотя слово «ванна» было слишком громким для большого медного таза, в который можно было поместиться, только сильно поджав под себя ноги. Но даже в такой ситуации у служанки где-то нашлась сушеная лаванда, которую она покрошила в воду, придавая ей приятный успокаивающий аромат.
Выбравшись из таза и переодевшись в чистую простую одежду, которую Марта аккуратно сложила для него на небольшом столике в углу, Регин вышел в коридор и уже привычно направился в библиотеку Седрика. За его спиной Марта, все это время ждавшая под дверью, шмыгнула внутрь ванной, чтобы прибраться там и постирать скопившиеся вещи.
Но в библиотеке Седрика не оказалось. Впервые за все проведенные ими в убежище дни там даже не горели светильники. Удивленный, Регин вновь заглянул в ванную комнату, где Марта вычерпывала большим ковшом воду из банного таза и переливала ее в сливное отверстие в углу помещения. Заметив Регина, женщина прекратила свое занятие и повернулась ему навстречу, держа ковш двумя руками на уровне бедер и слегка склонив голову.
– Чего желаете, ваше высочество?
– Ты не видела Седрика?
При упоминании некроманта Марта поежилась. Из всех слуг ей сложнее всего было привыкнуть к соседству с жрецом смерти.
– Он вышел наружу, ваше высочество, около часа назад.
– Спасибо, Марта. – Регин улыбнулся служанке, которую знал с детства. – Тебе не стоит бояться его.
– Вы говорите так, ваше высочество, но ведь он слуга Кавица!
– Я же уже объяснял тебе, что это не так.
– Я помню, но это неправильно, ваше высочество, мертвые должны оставаться мертвыми, такая сила противна Алору.
Регин вздохнул. Переубедить Марту было невозможно.
– И все же тебе следует проявлять к нему уважение. Я буду снаружи.
– Да, ваше высочество. – Служанка поклонилась, и Регин оставил ее заниматься своими обязанностями.
Дойдя до конца коридора, Регин обнаружил, что лестница наверх ярко освещена солнечными лучами, а вход в убежище открыт. Снаружи в подземелье задувал теплый ветер уже почти летнего вечера и долетали какие-то тихие звуки. Заинтригованный, Регин поднялся наверх, впервые за несколько дней оказываясь на поверхности.
Солнце уже клонилось к закату, но, несмотря на поздний час, было еще достаточно светло. Деревья, залитые розовым золотом, отбрасывали длинные серые тени, а легкий ветер шелестел их кронами. Где-то в лесу пел соловей. Но к его пению примешивался и еще какой-то звук.
Оглядевшись, Регин увидел долговязый силуэт Седрика, ярко очерченный лучами заката. Некромант сидел к принцу спиной, закинув ногу на ногу, на стволе поваленного дерева на некотором отдалении от входа в убежище. Приблизившись, Регин понял, что именно Седрик являлся источником звука, который он услышал еще внизу.
Низкие скрипучие звуки грустной и пронзительной мелодии разносились по засыпающему лесу, вторя пению соловья и шуму ветра. Регин быстро узнал мелодию – известная всем в Баригоре баллада о принцессе Ливинии, пожертвовавшей своей жизнью, чтобы спасти своего возлюбленного, брата короля Андерса, от смертельной болезни. И без того печальная мелодия звучала еще более эмоционально на используемом Седриком инструменте.
Некромант, как всегда, быстро заметил приближение принца и прервал игру, оборачиваясь к нему. В правой руке он держал небольшую металлическую коробочку.
– Добрый вечер, ваше высочество, – улыбнулся некромант.
– На чем вы играете, лорд Ардейн?
– Это? – Некромант поднял руку с инструментом вверх и покрутил им в воздухе. – Гармоника. Говорят, ее изобрели в Торбо. Отец привез мне ее с юга, когда мне было лет восемь.
Регин с интересом разглядывал инструмент.
– Я не знаю точно, как она работает, но если дуть в дырочки на боку, она издает звуки. Неплохое развлечение для ребенка без друзей.
Седрик вновь улыбнулся, теперь уже печально.
– Вы ведь играли балладу о Ливинии, да? Очень грустная история.
– Меня всегда привлекали такие. Но, если хотите, я сыграю вам что-нибудь залихватское. Может быть, «Песню бравого солдата»? – Седрик подвинулся на стволе, предлагая Регину присесть, что принц тут же и сделал.
– Не стоит. Мне нравится баллада. Вы не против, если я вам подпою?
Седрик удивленно покосился на принца:
– Как вам угодно.
Некромант снова поднес инструмент к губам и заиграл песню с самого начала. Регин действительно начал петь, едва слышно и мягко. При этом принц закрыл глаза и подставил лицо теплым лучам заходящего солнца.
Плачет Ливиния горько,
Слезы льет градом:
Брат ее Андерс отравлен
Злобною хвори ядом.
Нет от болезни лекарства,
Нет от нее спасенья.
Мужи ученые бьются
В поисках исцеления.
Слаб король Андерс,
Немощь удаль забрала.
Плачет Ливиния горько
У его одеяла.
«Не плачь, сестра, —
Молвит Андерс, —
Алор мою душу примет,
Огонь заберет мое тело,
И пепел мой вскоре остынет.
Наш дядя наденет корону,
Народ поведет за собою.
А ты позабудешь скоро
Разлуку нашу с тобою».
«Наш дядя не может тягаться
С тобой в королевской стати,
Со смертью твоею начнутся
Размолвки среди знати.
Я чувствую, Андерс, что смерть
Твоя Баригор погубит.
И если Алор не поможет,
Не знаю, что с нами будет».
И в храме Алора Ливиния
Часами поет молитвы,
Ее подобного рвения
Не видели эти стены.
И вот во тьме полуночной
Вдруг храм озарился светом.
К Ливинии приклоненной
Алор снизошел с ответом.
«Принцесса, сильна твоя вера,
Но просьба бесстыжа.
За жизнь этого человека
Отдать что готова, скажи же?»
«Мой брат – король Баригора,
Дыханье его ценнее
Всего того, что имею, —
Так молвит Ливиния, —
За Андерса наши люди
На жертву готовы собою,
А значит, и я готова,
Коль будет это ценою».
«Я вижу, ты любишь брата
И землю свою родную.
Молитву твою я слышу,
Но жертву возьму дорогую».
Наутро проснулся Андерс
Здоровым и силы полным.
А тело сестры его в храме
Монахи нашли холодным.