Дождь громко барабанил по узкому оконцу в их номере; от раскатов грома, сопровождавшихся ослепительными вспышками молнии, дребезжали стекла и вздрагивал столик возле кровати. День выдался на редкость мрачный, но тут Грей ничего не мог поделать – ему оставалось только сидеть и ждать. Однако терпение никогда не входило в перечень его достоинств, и было просто удивительно, как он до сих пор не протоптал дыру в ветхом ковре на грубом дубовом полу.
Через час, когда шум дождя прекратился, Джек очнулась от ощущения необычной тишины. До нее не сразу дошло, что все вокруг изменилось, и сначала лучи солнца, бившие через окно прямо в лицо, напомнили ей старый сарай с ворохом соломы.
Потом она должна была что-то делать с какой-то жирной птицей. Но при чем тут птица? Нет, все было иначе. Она была в таверне под названием «Жирная гусыня». У нее вырвался вздох облегчения: наконец хоть что-то прояснилось!
Она пришла сюда… с Греем! Какое милое имя. Правда, он не говорил ей, как его зовут. Просто она слышала, что так его называли тетушки. А еще она отлично помнила его замечательную улыбку, веселую, белозубую – от такой растает сердце любой женщины. При воспоминании об этой улыбке она сама невольно улыбнулась.
Но отчего его нет рядом? Боже, уж не бросил ли он ее? Неужели у него хватило совести забрать с собой Брюстера с Дурбаном и в одиночку вернуться в Лондон?
Ей вдруг ужасно захотелось пить, она просто умирала от жажды. На маленьком столике возле кровати кто-то оставил кувшин. Необходимо было добраться до этой воды – во что бы то ни стало. Она приподнялась…
Барон отворил дверь в их номер как раз вовремя, чтобы полюбоваться, как Джек валится с кровати, увлекая за собой целый ворох одеял, после бесплодной попытки дотянуться до воды.
Чертыхаясь, он опустился возле нее на колени.
– Репа, – проскрипела она, точь-в-точь как немазаные ворота в розовом саду у тетушки Мод. – Моя мама наверняка накормила бы вас репой!
– Молчала бы лучше! Скажи спасибо, что не свернула себе шею! – усмехнулся Грей и вместе со всеми одеялами водрузил больную обратно на кровать, а затем подал ей воды.
Джек принялась пить с такой же жадностью, с какой Грей недавно набрасывался на свиную отбивную. Осушив единым махом целый стакан, она рухнула на подушки, не потрудившись даже вытереть мокрый подбородок, и затем, посмотрев на Грея, произнесла:
– Как ни странно, вы больше не похожи на чучело. Теперь вас и впрямь можно принять за барона.
– Просто сквайр Леон проявил ко мне милосердие, – скромно произнес Грей и тут же удивленно заметил: – Послушай, да ведь ты, кажется, пришла в себя! Значит, я уже не дослушаю трогательную историю про твою любимую лягушку по кличке Фред и про кузена, имевшего привычку швырять ее в пруд каждый год на Майский день, которую ты рассказывала в бреду…
– Бедненький мой Фред! Я уверена, это француз его поймал! Он жил по соседству и повадился ходить к нам в гости – не Фред, а этот француз. Горкины пригласили француза пожить в их поместье, и как только он увидел Фреда, песенка лягушки была спета. Фред пропал, и, боюсь, навсегда. – Она натужно закашлялась. – Послушайте, у меня горло как будто заржавело. Теперь уже не так больно, но все равно неприятно. Можно я еще попью?
Выпив еще стакан, она смущенно поинтересовалась:
– Это правда, будто я выложила вам все про Фреда?
– Ну да. А где теперь твой кузен? – Барон против воли любовался ее порозовевшими щечками и даже, не удержавшись, легонько погладил одну из них.
– Бернард погиб где-то в Пиренеях три года назад.
– Мне очень жаль. Ну а теперь скажи: ты сама помнишь, когда мы пришли в эту таверну?
– Нынче ближе к полудню. Тогда мы умирали от голода и вы проглотили целую свиную отбивную, а мне не предложили ни кусочка.
– Но ты сама отвернулась от нее. Вот только это было не сегодня, а два дня назад. Я ужасно за тебя беспокоился, Джек! Даже местный викарий не поленился явиться сюда, чтобы помолиться о твоем выздоровлении. Доктор Хайд рассказал сквайру Леону про нас с тобой, и тот одолжил мне одежду. А его жена прислала для тебя свое платье. Да, да, теперь уже ни для кого не секрет, что ты девушка, даже для мистера Харботтла. Кроме того, доктор Хайд наверняка поделился соответствующими сведениями с соседями. Поэтому я не вижу ничего удивительного в том, что Бетти, супруга сквайра, пожертвовала тебе свою ночную рубашку. Наверное, лучше я надену ее на тебя после ванны, как ты считаешь?
– Ванны?
Девушка машинально запустила пальцы в свои грязные спутанные волосы, затем улыбнулась и кивнула. Однако стоило Грею опустить Джек в теплую воду, как силы снова ей изменили. В итоге она сползла вниз и чуть не захлебнулась.
– Так ничего не выйдет, ты слишком слаба. – Барон схватил ее под мышки и выудил из воды. – Постарайся хотя бы держаться за края, а я пока вымою тебе голову.
Она дрожала от слабости и уже вся посинела к тому моменту, когда Грей наконец счел ее достаточно чистой и завернул в большое махровое полотенце.
Сидя в кресле, Джек молча следила, как горничная Сьюзи перестилает постель. Наконец, покончив с этим, Сьюзи произнесла:
– Прикажете расчесать вам волосы, мадам?
Ответом ей был едва заметный наклон головы. Сил у нее было настолько мало, что она даже не заметила, как Грей надел на нее ночную рубашку и уложил в постель. Чувствуя его горячую ладонь на своем плече, она провалилась в восхитительное безмятежное забытье.
– Ну же, Джек, открой глаза. Ты можешь это сделать. Разве тебя не вдохновляет горячий куриный бульон? Миссис Харботтл сварила его специально для тебя! Понюхай, понюхай как следует! А теперь открой рот. Отлично, не будем торопиться.
Грей кормил ее с ложечки до тех пор, пока Джек не замотала головой, давая понять, что не может больше проглотить ни капли. Только тогда он отставил в сторону тарелку и довольно откинулся в кресле, скрестив руки на груди.
– Так приятно чувствовать себя живой и чистой, – призналась девушка, с наслаждением потянувшись. – Это просто восхитительно.
– Вот именно, восхитительно. – Грей слишком хорошо запомнил каждый дюйм юного тела – ведь он так старательно обтирал его влажной тряпкой, стараясь снять жар. Ему пришлось зажмуриться, чтобы выбросить эту картинку из головы и не позволить разгуляться чересчур буйной фантазии.
– За последние четыре часа произошло много важных событий, – начал барон, стараясь не смотреть на Джек. – Я отправил в Лондон курьера с письмом для тетушек, и он привез ответ.
– Они по-прежнему желают меня видеть?
– О да, они называют тебя милой бедной овечкой. Представляю, какая там поднялась тревога, когда я внезапно пропал, а заодно исчезли ты, Дурбан и Брюстер. Естественно, тут уж тетушкам пришлось признаться Куинси, что лакей Джек – вовсе никакой не Джек. К несчастью, к этому времени Куинси уже успел уведомить всех моих друзей о моем исчезновении. Тем временем вернувшийся друг тетушек сэр Генри Уоллес-Стэнфорд чуть не избил Куинси, но был встречен нашим мужественным Реми, которому удалось мигом выставить его на улицу. После этого мой хороший друг, Райдер Шербрук, пообещал размазать этого типа по мостовой. Когда Куинси получил мое письмо, Райдер все еще был у нас, и теперь он должен приехать сюда, чтобы проводить нас домой. Я ожидаю его с минуты на минуту. Так что тебе теперь ничто не угрожает.
При этих словах девушка наградила Грея таким несчастным взглядом, что он моментально разозлился. Он ни в чем не виновен и не заслужил такой неблагодарности!
– Это все из-за того, что я украла Дурбана, – вздохнула она. – И что же мне теперь делать?
– Прежде всего ты должна рассказать мне правду. Кто такая Джорджи? – Барон выпрямился в кресле и спокойно ожидал ответа.
– Вы не такой уж плохой человек, правда? – нерешительно начала Джек. – По-моему, тетушки ужасно ошибались, когда вообразили, будто в вас нет чести. И вы совсем не похожи на своего отца.
– Мой отец умер, и довольно об этом. Довольно заговаривать мне зубы. Ты ведь теперь не считаешь, что мне нельзя доверять, – стало быть, должна рассказать, кто такая Джорджи.
– Это моя младшая сестра…
– И ты поехала в Фолкстоун навестить ее?
– Я хотела увезти ее из дома отчима, чтобы спасти.
– Он что, собирается использовать ее как заложницу против тебя?
– Откуда вы знаете?…
Интересно, что еще она успела выболтать, пока валялась в бреду? Рассказала ему о том, как Томми Лотбридж трогал ее за ноги, когда ей было шесть лет, а ему семь? Помнится, тогда она проделала то же с ногами Томми, и он так перепугался, что целый месяц боялся с ней говорить.
Тут Джек снова вздохнула. Грей вряд ли отстанет от нее со своими расспросами, но ей нужно сначала решить, верит она ему или нет. С одной стороны, он спас ей жизнь, но с другой – если бы он ее не поймал, тогда… А кстати, что бы она тогда сделала? Так и неслась во весь опор до самого Бата, вместо того чтобы повернуть в обратную сторону?
Наконец она откашлялась и выпалила:
– Вы не дадите мне в долг немного денег? И еще Дурбана? Вы сумеете позабыть все, что случилось? Пожалуйста…
– Сначала ответь мне, сэр Генри Уоллес-Стэнфорд – твой отец? – Барон пристально посмотрел на нее.
– Нет, – прошептала Джек.
Грей поднялся с кресла и подошел к кровати.
– Хватит прикидываться дурочкой. Ты и так скомпрометировала меня перед всем светом. Только такая провинциальная зануда, как ты, могла не дать себе труда подумать о том, что натворила. Да открой ты наконец свои чертовы глаза, Джек, я ведь спас тебе жизнь! Послушай, или ты сию же минуту выложишь мне всю правду, или я вышвырну тебя вот в это окно!
– Оно слишком узкое. Я не пролезу. – Джек неожиданно хихикнула.
– Еще как пролезешь. Ты теперь тощая, как вешалка!
Грей сделал резкое движение, и девушка вздрогнула. На какое-то мгновение ей даже показалось, что он вот-вот выполнит свою угрозу, но тут в дверь постучали.
– Это либо мистер Харботтл, который наверняка хочет удвоить плату за номер, либо Сьюзи.
Однако вопреки предсказанию Грея в номер вошла младшая сестра Райдера, Синджен, бывшая замужем за шотландцем Колином Кинроссом, графом Эшбернхемом.
Грей познакомился с Синджен, когда ей было пятнадцать лет, а он в свои девятнадцать сдружился с другим ее братом, Тайзеном. Теперь Тайзен стал викарием, и его чрезвычайно чопорный вид так раздражал братьев, что при встрече они всякий раз не могли отказать себе в удовольствии развлечь его новыми рассказами о самых скандальных своих похождениях. Все это делалось исключительно из благородных побуждений, для того чтобы испытать и укрепить его добродетель – так утверждал Райдер. Что же касается Синджен, то, насколько помнил Грей, она лишь смеялась при упоминании о Тайзене.
В пятнадцать лет Синджен была длинной нескладной особой с копной растрепанных волос и неотразимой улыбкой. Но эта девочка давно осталась в прошлом. Теперь ей уже исполнилось двадцать два и она успела превратиться в настоящую красавицу.
Ласково сияя огромными синими глазами – отличительной чертой всех Шербруков, – Синджен нежно обняла Грея.
– Ну, сэр, во что вы вляпались на сей раз? Признавайтесь, кого мне следует немедленно пристрелить, чтобы вас спасти? А может, я должна поразить дракона? Райдер только что подобрал на улице девочку – ее выгнал из дому родной отец, не сумев продать любителям малолетних. У меня в голове не укладывается, что на свете существуют такие мерзавцы, но Райдер утверждает, что это вполне обычное дело. Теперь он повез девочку в Брэндон-Хаус, к Джейн.
– Детей, попавших в безвыходную ситуацию, Райдер отвозит в Брэндон-Хаус, – пояснил Грей. – Это отличный новый дом, недавно построенный возле его поместья в Котсуолдсе. Он заботится о ребятах и старается обеспечить им достойное будущее. Обычно там находится не меньше пятнадцати детей одновременно.
– Боже, это еще кто? – неожиданно спросила Синджен. Она с удивлением разглядывала почти неразличимое за множеством одеял лицо девушки, на которую прежде попросту не обратила внимания. – Господи, Грей, неужели та девчонка, которая вырядилась лакеем? И почему она такая зеленая? Что ты с ней сделал? Отойди, дай-ка я ее рассмотрю как следует!
Усмехнувшись, Грей позволил Синджен чуть ли не вплотную подойти к беглянке.
– А где Колин? – неожиданно поинтересовался он.
– На Колина напала… нет-нет, вовсе не банда головорезов. – Довольная результатами своего осмотра «лакея Джека», а заодно и сочиненным ею каламбуром, Синджен засмеялась. – На него напала меланхолия. А все из-за того, что я забеременела. Это же просто глупо, Грей! Подумаешь, с кем не случается. По его поведению можно решить, будто я подцепила какую-то экзотическую заразу! Вот я и оставила его в Лондоне – пусть сходит там с ума, раз уж ему так приспичило!
– То есть ты хочешь сказать, что попросту удрала от Колина? – Грей сокрушенно развел руками. – И конечно, ничего ему не сказала?
– Я написала ему очень миленькую записочку, и пусть скажет мне за это спасибо. Ну хватит об этом.
– Так ты беременна, Синджен? Но это же прекрасно! Поздравляю, поздравляю! – И Грей ласково обнял гостью. – Надеюсь, ты не скакала сюда сломя голову?
– Еще чего! Я взяла экипаж. – Синджен снисходительно улыбнулась Грею и, усевшись на край кровати, посмотрела Джек в глаза. – Ого, ты уже не такая зеленая, как была минуту назад. Это Грей за тобой ухаживал? Ну да, кто же еще – ведь больше здесь никого нет. Я знаю Грея всю жизнь. Он, правда, никогда не был моей сиделкой, но я уверена, что господин барон неплохо справился с этой обязанностью.
– Это его вина, что я заболела. Он не хотел, чтобы я взяла Дурбана.
– Нечего ставить все с ног на голову! – Грей вскипел. – Дурбан мой жеребец, а не твой!
– Можешь мне поверить, – Синджен говорила так, словно Грея не было в комнате, – барон не такой уж эгоист. Наверное, у него была на то серьезная причина, если он пожалел для тебя Дурбана. А вообще он чудесный человек, и скоро ты сама это поймешь. Я знаю, о чем говорю. – Она осторожно пощупала Джек лоб. – Совсем не потный и прохладный. Ты давно пила? Впрочем, не важно. На вот, попей еще. Это Грей тебя выкупал? Вот видишь, он у нас молодец, и к тому же очень заботливый.
– Ладно, хватит болтать о том, какой я замечательный! – Грей во время всего этого разговора чувствовал себя довольно неловко.
– А кожа у твоей подопечной на удивление здоровая и мягкая! – улыбнулась Синджен. – Хм-м, ну и везет же некоторым!
– Это Грей намазал меня кремом, – подала голос Джек.
– Как это мило с его стороны – позаботиться даже о таких вещах! – Синджен захихикала.
На самом деле у Грея вовсе не было оснований сожалеть о том, что из всех Шербруков сюда приехала именно Синджен. Райдер наверняка принялся бы жалеть Джек, и от его причитаний она сама принялась бы ныть и вздыхать.
– Кстати, Синджен, – обратился он к гостье, – как поживает викарий Тайзен?
– Он и его тошнотворно-благопристойная Мелинда Беатриса старательно трудятся над третьим ребенком. Третьим! И это при том, что они и женаты-то всего три года! Ты можешь в это поверить? Дуглас насмехается над ними и говорит, что столь ненасытный аппетит к плотским утехам может разозлить Господа. – Тут Синджен Кинросс на миг замолкла и сосредоточенно нахмурилась. – Грей, я ведь не зря приехала в карете – карета-то твоя! Как только Джек наберется сил, мы сможем отправиться обратно в Лондон.
– Во-первых, я уже набралась сил, – раздался из-под вороха одеял недовольный голос, – и, во-вторых, Джеком меня стали звать всего полторы недели назад.
– Так как же тебя зовут на самом деле? – удивленно осведомилась Синджен.
– Уинифред.
– Ты ни капельки не похожа на Уинифред, – тут же вмешался барон. – И слава богу!
– Абсолютно не похожа! – подтвердила Синджен. – Грей прав, гораздо лучше «Джек», хотя моей маме это наверняка не пришлось бы по вкусу. Она бы обязательно сказала, что это принижает значение женского очарования в угоду мужским интересам. А мне плевать! И вообще, слово «Джек» полно твердости и стойкости!
Слушая прочувствованную речь Синджен, Грей не мог удержаться от смеха:
– Ладно, у нас еще будет время это обсудить. Давай-ка, Джек, я закутаю тебя как следует, и пусть Синджен побыстрее доставит нас в Лондон!