И мы окунулись в омут любви.
Да, это любовь. Нет сомнений. Нежность переполняла нас, и сомкнувшись, мы думали только о том, чтобы не разомкнуться. Чтобы «слияние галактик» было вечным. Чтобы бежали годы и века, сверкали зарницы, ручьи звенели, сияли в пол-неба рассветы и закаты, а над нами не были властны силы разлук, что мы едины, мы нашли друг друга во Вселенной, и отныне вместе навсегда…
Духовно это было так. А физически…
Физически секс с девственницей – штука не очень ловкая. Вязкая, с перепадами фрикций. Это не то, что с Любой, где все летело, как по маслу. Здесь так малость со скрипом, Лена тряслась от страха, точней, от ожидания того, что будет больно – кто-то, видать, вдудел ей в уши, что будет так. А оказалось: нет, вполне нормально. Но по неопытности девушка вела себя топорно, что уж там. Это, конечно, было заметно, о едином слаженном ритме не было и речи. А кроме того, дверь в комнату я не закрыл, и с запозданием, уже вовсю совокупляясь, вдруг подумал, что вдруг чертова Муська, привлеченная необычной сценой, припрется, прыгнет на кровать… Представил мысли в кошкиной башке: как интересно хозяйка с гостем играют! Я тоже хочу так поиграть… И вцепится когтями в жопу.
Сей плод воображения занозой встрял во мне, впрочем, не мешая дело делать, а главное – испытывать упоение от любви. Плевать на все, главное – Лена такая чудесная, такая милая, такая нежная… Короче! Это моя женщина, она появилась на свет затем, что на этом свете должен быть я. Все!
С этой мыслью я и кончил как вулкан. Ленапискнула, затрепетала, что есть сил стиснув меня, прижавшись всем телом, а главное – щекой к щеке, жарко дыша в ухо:
– Родной мой! Родной! Родной!.. – так бурно переживая то, что в ее женскую глубину хлынуломужское начало, и все это таинственно слилось в единую плоть.
Я отвечал ей поцелуями с не меньшей любовью, чувствуя, что эта девчонка мне роднее всего на свете, что я не смогу жить без нее, что совершенно не могу представить ее с каким-то другим мужиком. Да мир перевернется, сердце разорвется, если так! Если кто-то хоть пальцем тронет то, что дано только мне. Еще раз: это моя баба! На всю жизнь.
Все эти мысли летали во мне невыразимо приятными перламутровыми облаками, обвевающими душу как невесомый шелк. И Лена тоже обнимала меня живым бархатным облачком, шептала какие-то бессмысленные, но волшебные слова, в которые можно было не вслушиваться, но пусть они звучат.
Я не сказать, что совсем не вслушивался. Так, краем уха. Девичий лепет обтекал его, как медовый ручеек, погружая меня в прелестный полусон… но вот зазвучало то, отчего этот полусон как ветром сдуло:
– Васенька… – умильно прожурчала вчерашняя девственница, – а я… хочу тебя спросить…
– Да?.. – благосклонно откликнулся я.
– А как ты думаешь, я уже беременная?..
Ничего себе. Копнула в корень.
– Надеюсь! – постарался сказать я как можно бодрей, смекнув, что мямлить или идти в отказ тут не годится.
Беременная особа с удовольствием завозилась подо мной, мечтательно закатив глазки.
– И… это что, я к Новому году уже с пузикомбуду?..
– К Новому-не к Новому, а к Восьмому марта уже будешь раскорякой ходить. А к Первомуподарочек вылезет маме с папой. Здрасьте, бабушка, здрасьте, дедушка!
– Ой, Васька! Скажет ведь… – она чуть не подавилась смехом, и мы еще минут десять всячески миловались, после чего хозяйка домасообразила, что надо бы привести себя в порядок.
– То есть подмыться, – я слегка включилциничный юмор.
– Фу! – фыркнула аристократка. – Выбирайте выражения, сэр.
Встали. Лена по причине благовоспитанности завернулась в одеяло, как римлянка в тогу, и зачарованно уставилась на небольшое кровавое пятнышко на простыне. И Муська возникла тут как тут, как будто ее звали. Вспрыгнув на кресло, смотрела немигающими зелеными глазищами.
– Это что?.. – тоненьким голоском задала Лена дурацкий вопрос.
– Это ваши жизненные соки, барышня, – мудрено выразился я.
Барышня неопределенно хмыкнула, не в силах отвести глаз от вишневой кляксы.
Ага, значит, прощание с невинностью… – так расценил я это явление. Решил, что попрощалась – и хватит.
– Так! Что стоим столбом, кого ждем?
– Вас!.. – закривлялась Лена.
Меня, так меня. Прошли в ванную, включили душ, оба забрались под его теплые струи… Что там говорить, это было очаровательно. Час, наверное, длились лизания и умиления в сочетании с водными процедурами. Ну, прямо Адам и Ева в раю. Или герои фильма «Голубая лагуна»… Иписьками потыкались, куда же без того. Правда, это была скорее формальность, но приятная.
Вечер и начало ночи у нас прошли в полной неге. Мы никак не могли насладиться нашими юными телами, Лена давно перестала стесняться, позволяя мне трогать все вплоть до самых секретных глубин. Признаюсь, что я до них добрался, потрогал, делал это очень ласково, а Лена млела, полузакрыв прекрасные серые глаза. Муськуиз комнаты выгнали, она возмущенно поорала за дверями, но потом затихла.
Нежась в объятиях, мы незаметно задремали, еще и успевая целоваться. Это и вправду словно полусон – то ли было, то ли нет… Я уже приготовился совсем погрузиться в сон, уголком разума подумав, что соседи по общаге могут встревожиться из-за моего отсутствия… но теперь уж не побежишь объясняться. Ладно, не помрут. Ночь поволнуются, а утром явлюсь как Христос народу.
Но этом я едва не уснул, но ожила Лена.
– Слушай! – она довольно бесцеремонно подтолкнула меня.
– Слушаю, любовь моя, – я зевнул.
– А что зеваешь?
– Случайно, – я энергично повел плечами.
Лена с фасоном помолчала, но решила не сердиться.
– Ты знаешь, – сказала она, – никогда никому не говорила… А с тобой хочу поделиться.
И тут моя любовь опрокинула на меня странное содержимое своего внутреннего мира.
Выяснилось, что она часто видит один сон – в разных вариациях, но суть одна и та же. А именно: стоит она, Лена, совершенно голая, и держит на руках тоже голенького новорожденного младенца…
– И знаешь, я как-то никогда не могу понять, мальчик это или девочка! Просто малыш, и все. Да такой чудесный! Здоровенький, крепыш такой. А я – зрелая женщина в самом расцвете, лет тридцать…
Да, Лена видела себя гораздо более возрастной и упитанной, самой настоящей аппетитной пышечкой, с такими формами, от которых мужики истекают слюной… И вот она стоит, готовая рыдать от умиления и счастья, готовая покрыть ребеночкамириадами поцелуев, и начинает кормить его грудью. Отчего молодецкое дитя в диком восторге, оно с таким азартом хватает и дерет сиську, что глаза на лоб лезут.
Лена горячо призналась, что она просыпалась от острой и сладкой боли, вспотевшая, с сильно бьющимся сердцем. Хваталась за грудь, не веря себе: сон это был или явь?! Приходила в себя, убеждалась, что сон – сгорала от стыда и никогда никому о том не говорила.
– Только тебе! – подчеркнула она.
Мое воображение вмиг нарисовало раздобревшую голую Лену, и я с трудом удерживал себя от смеха, понимая, что стоит только заржать, как будет смертельная обида на всю жизнь. То есть дня на два. Но и это ни к чему. А вот к чему вообще весь этот разговор?.. Похоже, что Лена явно зациклена на материнстве, и это, конечно, хорошо. Эти именно то, на что должна быть «заточена» нормальная настоящая женщина. Но…
Но мне в семнадцать лет приобретать такой замечательный плюс, как Лена с приплодом?.. Вопрос! Вопрос. Конечно, я буду счастлив, если она будет моей спутницей на всю жизнь. И дите тоже полезное изделие. Тем более такая красивая девушка, как Лена, конечно, принесет в мир прелестного маленького человечка. Но делать его сейчас?.. Гм!
Я старался не думать о том, что, возможно, она и вправду уже беременна, но эта мысль сама предстала в виде облака на чистейшем бирюзовом горизонте… Ну, здесь я и сам устыдился своего малодушия. Это что же выходит? Кончать в девчонку мастер, а как пузо у нее полезет, так мастерство полиняло?.. Нет, так дело не пойдет.
Покуда я так размышлял, Лена самозабвенно лопотала неизвестно что, я исправно поддакивал, но не очень слушал. Совсем стемнело, в ясной ночном небе горели звездные ансамбли, они так и тянули взор к себе…
Засмотрелся на далекие миры и упустил Ленину болтовню. В голосе зазвучала грозовая нотка:
– Василий Сергеевич… Ты что, меня не слушаешь?!
– Как же не слушаю? – бодро откликнулся я. – И слушаю, и смотрю на галактики… Туманность Андромеды…
– Сам ты туманность Андромеды! – рассмеялась Лена, и я, воспользовавшись этим, привлек ее к себе… и мы еще раз повторили то, что лишило ее девственности.
Сил всему этому было отдано немало – и надо бы встать, сходить в душ, но так неохота…
– Муська ночью будет орать как динозавр… – сонно пробормотала Лена, прильнув ко мне. – Терпеть не может закрытые двери. И вставать сил нет…
– Пусть орет, – так же дремотно проговорил я. – Я тоже не встану…
И крепко обнявшись, уютно закутавшись в одеяло, мы уснули.
Опять же сны ко мне явились чудесные и неясные. Живой светлый космос – скажу так. И ночь пронеслась так, что вроде бы только глаза смежил, пронесся кометой по этому космосу – и вот рассвет, уже по-осеннему прохладный, но нам под одеялом так хорошо, так мы согреваем друг друга живым теплом, что вылезать не хочется, лежал бы и лежал…
Но надо.
– Ты куда?.. – томно проворковала Лена. – Еще часок можем поспать…