Тишина бьёт по ушам ещё хуже, чем сирена.
Тишина и темнота, прорезанная шестью неуверенными лучами. Пять телефонных и один – помощнее – от фонарика Глеба.
Слава никогда не создавал себе специально имидж человека, которого невозможно удивить. Само как-то получалось. Может, потому что знает, насколько хреново всё иногда идёт – на ровном месте, без предупреждений и предзнаменований?
И не испытает по этой части лишних иллюзий…
Но бывает разное «хреново». Это примерно как если сравнивать его, Славин, пистолет «викинг» и ядерную боеголовку. Оружием-то является и то, и другое, но пистолет – это бытовуха, а ядерная боеголовка – помесь научной фантастики, громких заголовков про Северную Корею и грядущего апокалипсиса.
Пикачу дёрнет стволом неудачно и прострелит себе ногу? Андрей поругается с Натой, а влетит от Кира всем? Клуб решат закрыть?
Это всё МОЖЕТ БЫТЬ. А значит, с этим можно – и нужно – как-то жить. Просто потому что картина мира, как ни крути, останется прежней, ну, может, чуть более гадостной, но она же и так, и сяк гадостная – по своей сути. Потому что несправедливая. Бессмысленная.
Но сейчас вместо мыслей в голове царит неприятный вой той самой уже давно смолкшей сирены. И Слава понятия не имеет, что же произошло, но уже точно знает: что-то, чего быть НЕ МОЖЕТ.
Та самая ядерная боеголовка, фигурально выражаясь.
Ну… Слава надеется, что фигурально выражаясь. Потому что сложно отделаться от мыслей, что тир, как ни крути, находится в бомбоубежище, причём, по слухам, реально готовом к приходу «Большого П».
– Т-темнота – друг молодёжи, – раздаётся неуверенный писк Пикачу.
Всё бы ей шуточки шутить.
– Так, спокойно! – голос у Кира хриплый, но уверенный. Инструктор всегда знает, что делать… по крайней мере, так держится.
– Что это, Кир?!
А вот у Нато голос срывается. Девчонка, что с неё взять.
– Это небольшое недоразумение. По ошибке сработали датчики гермозатвора, и он закрылся, – будничным тоном объявляет Кир, крутя свою бейсболку в руках. – Ничего страшного, скоро наверху разберутся и нас откроют.
Как будто с ним такие «небольшие недоразумения» каждый день случаются.
Слава не знает, бесит его Кирово спокойствие сейчас или восхищает.
– Разве бывают такие автономные гермозатворы? – с сомнением уточняет Андрей. – В московском метро…
– Это в метро. Здесь он более… современный, – резко перебивает Кир.
Даже несколько резче, чем следует, – помимо воли подмечает Слава.
Но развить мысль не успевает, прерванный командой:
– А теперь разрядили оружие!
Слава, не рассуждая, кладёт телефон с фонариком на стол позади себя, нажимает кнопку выброса магазина, ловит его, откладывает на стол к телефону. Дёргает затвором, вхолостую клацает спуском куда-то в сторону мишеней, чуть развернув корпус, и убирает пистолет в кобуру. Три секунды, доведённый до автоматизма набор действий, рефлекс собачки Павлова. Сначала сделал, потом задумался… а потом ещё наклонился, подобрал вылетевший из затвора патрон и заправил его обратно в магазин.
Не разбрасываться патронами. И не ныкать по карманам. С этим у Кира всё строго…
Остальные реагируют так же, на автопилоте. «Клац-клац-клац», – катится по ряду… сбившись только на Глебке. Слава отмечает и это в каком-то фоном режиме.
Как и то, что Дашка так и сидит на полу.
– Хорошо, – кивает Кир, выныривая в этот момент из дверей инструкторской. Светит под ноги он теперь уже не телефоном, а карманным «диодником». – Андрей, ты за главного, а я дойду до гермодверей и гляну обстановку. Может, сейчас уже откроют.
– Я с тобой, можно?! – немедленно лезет Глебка.
Выражение лица Кира в отсветах от шести фонариков разобрать сложно, бликующий пластик очков скрывает взгляд, но Слава уверен, что Кир отнюдь не в восторге. Ему проблемы решать надо, а не за Глебом присматривать в тёмном коридоре.
– И я, – вырывается у Славы как-то само собой.
Он присмотрит за Глебом… и заодно узнает обстановку. Оставаться в тёмном тире вмиг становится невыносимо.
Где-то на дне омута сом беспокойно наворачивает круги, задевая хвостом Славины рёбра.
– Ладно, хрен с вами, идём, – машет рукой Кир. Ему не до споров. – Андрей, Нато, Пикачу, ждите здесь.
В коридоре не такая кромешная темнота, как в тире. Горят зелёным таблички, указывающие на выход, над плинтусом тянется тускло светящаяся полоса аварийного освещения. Слава снимает очки, цепляет их за одну из пуговичных петель на рубашке и гасит фонарик на телефоне – ориентироваться можно и так.
Его душит предчувствие, что всё на самом деле гораздо хуже, и аккумулятор стоит экономить.