Стихотворения Сергея Фомичёва, бесспорно, хороши. Это поймёт каждый, кто прочитает хоть одно его четверостишье. Поэт уверенной рукой создаёт поэтическое пространство, в котором человеку становится сразу же удивительно интересно и легко. Читатель погружается в его «Я», изучает его мысли, знакомится с его впечатлениями. И всякий раз сталкивается с некой тайной: как эти строки, эти простые, на первый взгляд, слова становятся удивительно гармоничным целым, в этом целом – своя жизнь, существующая по законам, известным только поэтам.
Но главное в поэзии не только целостность формы. Решающее значение для того, чтобы стихотворения из умелых ремесленных поделок превратились в череду чудес, имеет острота художественного зрения автора. У Фомичёва это качество в наличии. При этом для него не так уж важна оптика, сколько настроение, которое удаётся создавать. Вот вчитайтесь:
Две лодки застыли во льдах у причала
В морозное утро. И стоит сначала
Дождаться весны: когда лёд истончает,
Когда растворится, то можно отчалить.
Казалось бы, и картинка, и лексика вполне неприхотливые, но трёхстопный размер, чуть ассиметричный паузник, и обнажённая искренность тона задевает предельно глубоко.
В выборе тем Фомичёв далеко не вегетарианец. Его волнует буквально всё. Например, географически расширенное наблюдение за миром:
В горле пересохло,
Где б воды глоток?
Покидаю Родину, еду на Восток.
Сердцем в карте выделен
Незнакомый край.
До чего ж загадочен
Солнечный Китай.
Как река огромная,
Пёстрый хоровод
Узкими глазами
Смотрит на восход.
Рисовые зёрнышки и
Зелёный чай,
Всё перемешалося
Как бы невзначай.
Здесь момент образного краеведения заметен, но помимо этого есть ещё и определённая ирония, даже самоирония. Она направлена в адрес тех, кто восторгается всем, что не Россия. Сделано тонко и с отменным вкусом.
А вот неожиданные попытки проиллюстрировать великий русский роман:
Зарисовки из «Тихого Дона».
Весна
Весна идёт, и солнце плавит стужу,
На южных склонах рыжая трава,
Снег мерно тает, превращаясь в лужи,
Ручьи бормочут нудные слова.
К полудню прогревает, как на печке,
Степь в испареньях, в дымной пелене,
Проснулись суслики и, словно человечки,
Стоят солдатами, как на войне.
И ведь как любопытно получается. Вся та поэзия, что есть в «Тихом Доне», но не всегда видна за масштабными сценами, здесь проступает во всей своей природной красоте. Для Фомичёва природа становится поводом для вдохновения, только если в ней заметны живые черты, когда она очеловечена по сути, и это очеловечивание отражается во взгляде поэта:
Где-то бьётся море в Тель-Авиве.
Старый город Яффа на пути.
Молока и мёда в изобилье,
Вот бы только мимо не пройти.
Симон-Пётр на крыше молит Бога,
Голодом и жаждою томим,
А внизу, у самого порога,
Спорят люди, что пришли за ним.
В этом описании море абсолютно тождественно переживаниям человека, именно потому оно и бьётся. Лучшего глагола здесь не найдёшь! Фомичёв в этом нас убеждает, как вообще в неслучайности всякого слова, оборота, приёма. И в этом его сила, это его возводит в такой ряд, где невозможна критика, а только дружеское аналитическое сопереживание.
Конечно, не только пейзажи занимают творческое воображение Фомичёва. Люди, их фенотипы, стремление проникнуть вглубь характеров, создание радостной энергетики при вхождении в тайные смыслы любого персонажа, вот что доставляет Фомичёву не меньшее удовольствие, чем эстетское и умное любование природой. Вот стихотворение «Гречанка»:
Сядь, скажи мне что-то на прощанье,
Дай мне руку – высмотреть изгибы,
По Твоей руке читать могли бы
Греческие завещанья.
Ты сегодня выглядишь иначе,
Смуглость кожи, нос чуть-чуть горбинкой,
Дай мне поцелуями на сдачу,
Я их прочитаю без запинки.
В Твоих венах кровь богов Олимпа
И загадочность восточной речи,
Где начала женские, там нимфы
Обвивают волосами плечи.
Силуэт Твой тонок и прозрачен
В очертаньях солнечного круга,
И мне кажется, что я захвачен
В Твои сети, и в том нет испуга.
Не смотри так жадно на дорогу.
Я уйду один без проволочек.
Мы в России так же славим Бога,
Приезжай хотя бы на денёчек.
В нём всё продумано до мельчайших деталей. Начинается оно сразу с обращения. Причём ясно, что на это обращение никто не отреагирует. Такая форма – лишь возможность сразу определить отношение говорящего к героине. Оно одновременно и трепетное, и страстное. Но все чувства выражены деликатно и сдержанно. Прочитывается и лёгкий парафраз из Есенина: «поцелуям учимся без денег», но он вовсе не отправляет Фомичёва на путь эпигонства, а создаёт культурологическую плотность. Поэт не ставит своей целью описать внешность подробно и цветисто. Но ему удаётся выделить из облика гречанки те черты, представляя которые легко домысливаешь всё остальное. Уметь создать верный намёк – признак большого поэтического мастерства.
Каждое стихотворение Фомичёва интересно литературоведчески препарировать. Хотя он и не навязывает свои методы, свои творческие принципы, весь устремлённый в поэзию и только о поэзии пекущийся, следы его творческого почерка видны в этой книге. И они путеводные. Идя по ним, быстро встретишь не только мощного и харизматичного стихотворца, но обретёшь веру в то, что совершенство возможно.