Вечером в пятницу Триш так и не удалось меня вытащить на прогулку. Я сослалась на усталость и настояла, чтобы она пошла в клуб с одногруппниками. Подруга придумала себе, что у меня обострилась экономия денег и настаивала, что пока вполне может и делиться своими. Я повторила про усталость и изобразила плохое самочувствие – лишь бы она уже ушла. На самом деле причина была в растущей паранойе: мне казалось, что едва я только покину территорию академии, как перевертыш сразу здесь объявится. У них точно были какие-то способы слежения за моими перемещениями! Ведь если кто-нибудь застанет нас обоих, то даже полиция вынуждена будет признать факт моей невиновности. Свидетельские показания просто так в стол не уберешь.
А еще у меня были планы. Стоило подруге, как и большей части курсантов, оставить территорию с намерением вернуться только за полночь или к утру, я вышла из своего корпуса и направилась к мужскому общежитию. Пора было признать, что мне требуется помощь. Хотя бы дельный совет. И, перебрав все кандидатуры, я остановилась на одной – если он не сможет помочь, то остальные вообще вряд ли.
Просмотрела в холле на первом этаже списки. Одир Вейр жил в комнате один – неудивительно. Коменданты наверняка тем самым предотвратили множество возможных конфликтов. Седьмой этаж. Оборотень явно не из тех, кто склонен тусить с остальными, потому я надеялась его застать. И, конечно, по всем законам подлости, на лестнице столкнулась с большой компанией веселых парней и девчонок. Явно собирались в одном месте, чтобы куда-нибудь отправиться. На меня не обратили внимания – в академии нет запрета заходить в другие корпуса, но один из них остановился. Я тяжело вздохнула и, не поднимая взгляда, поздоровалась:
– Добрый вечер, Эрк. В клуб собираетесь?
– Собираемся. Не хочешь составить компанию?
Сердце бешено заколотилось – это ведь почти приглашение на свидание! Пусть мы и будем в компании, но это приглашение! И я обязательно согласилась бы, не будь моей тяжелой паранойи.
– Не сегодня, Эрк. Может быть, на следующей неделе?
– Может быть, – он все никак не уходил. – Дая, ты пришла к своему парню?
Вопрос-катастрофа. И притом очень логичный, приходящий первым на ум. А что еще мне делать в мужском общежитии в пятничный вечер? Да еще и одной, пробивающейся к кому-то. Возражу – и тогда надо хотя бы что-то объяснить. Соглашусь – и на следующей неделе Эрк меня уже не позовет. Потому вместо ответа я просто широко улыбнулась и неопределенно повела плечами. А потом рванула дальше по лестнице. Сначала все равно придется уладить свои проблемы, а уж потом разгребать романтические переживания.
Тихо постучала. Одир открыл и удивленно уставился на меня. Отступил на шаг, пропуская.
– Так и знал, что вы ко мне неспроста прицепились! Ну, что вам обеим нужно?
Я махнула рукой назад, показывая, что Триш со мной нет, так что если нам обеим что-то и нужно, то обойдемся без множественного числа. Ракшас закрыл дверь.
Обстановка меня не интересовала. Я решительно направилась к одной из двух кроватей и села. Оборотень помедлил, потом сел напротив, ожидая, когда я уже созрею до объяснений. Я, не отрывая взгляда от собственных пальцев, выдала все, что произошло – от воровства удостоверения до торговли психотропами в самой академии. В конце разволновалась так сильно, что встала и зашагала по комнате туда и обратно.
Одир тоже поднялся, перехватил меня за плечи и заставил остановиться. Руки у него очень сильные – еще чуть-чуть и кости захрустят. Оборотень, что с него взять. Наклонился, вынуждая посмотреть в его глаза. И тогда я отчаянно выдала:
– Понятия не имею, что делать! Хотя бы расскажи, что сам об этом думаешь, может, это как-то поможет и мне?
– Для начала успокойся, – он говорил тихо, медленно. – Они не будут подставлять тебя. И сами вряд ли попадутся. Если уж они с таким трудом и впервые проникли сюда, то сделают все возможное, чтобы здесь задержаться. И, судя по всему, они знают расположение всех камер и о твоем присутствии на территории, потому и не попались до сих пор.
– Я это понимаю! Но и понимаю, что любой из их покупателей может проговориться! И показать на меня!
– Зависимые от психотропов не бегают с признаниями, – попытался успокоить он снова.
– Сами не бегают. Но после первого же медицинского осмотра кураторы могут заподозрить и допросить. И расколоть, конечно!
Одир отпустил меня и уставился в окно. После долгих размышлений вынужденно признал:
– Да, если перевертыши где-то проколются, то попадешь ты. Если сама признаешься, то попадешь ты.
– А я о чем говорю!
Я уже едва не плакала, хотя слезливость вообще не была в моем духе. Просто дошла до точки на краю нервного срыва. Мне бессонницы, связанной со сновидениями, хватало, чтобы быть в постоянном напряжении, а тут еще и это!
– Почему ты пришла ко мне, Дая? – задумчиво спросил Одир. – Решила, что раз мы обедаем за одним столом, то стали друзьями?
– Ты оборотень! – я ответила очевидное. – Если кто и понимает, как вычислить оборотня, то только ты.
– Я ракшас, а за тебя взялись перевертыши.
Я от усталости хотела рухнуть на кровать, но на месте все равно находиться не могла – дергалась от нервов. И потому снова принялась шагать – к нему, обратно, к нему. Кажется, Одир от моих метаний раздражался, потому что резко развернулся и снова схватил своими клешнями за плечи.
– Ладно. Давай подумаем вместе, только хватит скакать.
Я улыбнулась ему с настоящей благодарностью. Пусть даже не поможет, но одно намерение уже много значит.
– Одир, а есть какие-то признаки, как отличить перевертыша?
– Конечно. Мы же изучали их поведенческие модели. Перевертыш не может воспроизвести мысли человека – спроси у него, о чем он не может знать, и провалится.
– Ну да, – я обреченно вздохнула. – Если я себя же увижу, то мне и спрашивать ни о чем не понадобится! Еще какие-то признаки?
Я не заметила, как его руки медленно переместились ко мне на спину, и мы приблизились друг к другу. Очнулась, только когда рука нежно прошлась вниз и снова наверх. И голос оборотня стал мягче, почти убаюкивал:
– Вот тебе признак ракшаса. Если я вижу сексуально привлекательный объект, то невольно испытываю желание. Мне стоит больших трудов держать себя в руках во время занятий. И я очень рад, что все меня сторонятся. Поэтому я очень разозлился, когда вы двое начали меня донимать. Как будто осознанно провоцируете.
Я не отпихнула его, просто подумала над словами. А ведь я еще до академии знала, что ракшасы помешаны на сексе, но Одира воспринимала иначе. Но это его природа! Он и гладит меня сейчас совсем не потому, что об этом яростно мечтал. Уточнила осторожно:
– Может, мне тогда на другой конец комнаты отойти? Или наоборот, стоять так?
– Да, лучше так, – он наклонился к самому уху. – Не шевелись и не сопротивляйся, тогда я ничего с тобой не сделаю.
– Постараюсь, – у меня даже голос сбился. – Ты только помоги.
– Я думаю.
И притом его рука спустилась еще ниже и почти до боли сжала ягодицу. Теперь я даже дышать не осмеливалась. Убеждала себя, что Одир делает именно так, как ему будет лучше справиться с эмоциями. Конечно, физически он настолько сильнее, что может и изнасиловать, и на куски разорвать. Чтобы потом изнасиловать каждый кусок по отдельности. Но после этого его ждет не академия, а тюремный квадрат. Одир не идиот, поэтому делает то, что должен.
– Дая, это нелегальная организация. Серьезная сеть. Возможно, они случайно получили твое удостоверение. Потому что остальные курсанты обычно вшивают настолько важные документы в одежду – запросто не вытащишь.
– Мне о моей халатности уже раз тридцать сказали, – призналась я шепотом. – И в личное дело занесли с лишением баллов. Так что переходи к важному.
– Нет-нет, подожди. Я о другом. Предположим, какой-то перевертыш случайно получил твое удостоверение, и тогда они уже на ходу придумали этот план. Но, насколько мне известно, серьезные сети никогда не работают наобум. У тебя не взяли видеослайдер, не тронули ничего из сумочки Триш. Как будто точно знали, что нужно воровать.
– Хочешь сказать, что именно меня выслеживали? Заранее?!
– Хочу. Сказать, в смысле. И не кричи, умоляю. Все-таки лучше лечь.
Он схватил меня за талию, без усилия поднял и бросил на кровать.
– Все. Не шевелись. Я ничего тебе не сделаю.
И навис надо мной, начав ритмично покачиваться. Однако меня притом даже не касался. Ракшас типичный, прямо как в учебнике. Если я правильно помню, то в данный момент он пребывает в своем уме и пока не перешел границы. Сжалась, но постаралась вообще не двигаться. Хотя странным образом начинала слабо возбуждаться. Но ведь он и создан для того, чтобы возбуждать. Без единого поцелуя, даже не трогая меня, он просто возбуждал этими плавными движениями и собственной близостью. Медленно выдохнула. Он уловил, как изменилось мое напряжение:
– Вот. Сейчас идеально. Не волнуйся, ты не будешь меня хотеть, когда уйдешь – это временный эффект. Но все же лучше не стони.
Я и не собиралась. Или если только совсем тихонечко, внутри. А его голос звучал спокойно, рассудительно:
– Итак, давай исходить из того, что выслеживали именно тебя. Вероятность этого больше. Это значит, что незадолго до того какой-то из оборотней должен был быть рядом.
– Берсерк! В клубе до нас с Триш докопался какой-то берсерк!
– Может быть, но вряд ли. Берсерки слишком прямолинейны. Еще варианты есть?
– Понятия не имею, я знакомилась в клубе со многими, но не продолжала общение. А теперь любого подозреваю. Даже на месте Триш может оказаться перевертыш! Если я им нужна для каких-то планов, то легче всего меня контролировать через нее!
– Не исключено, – он чуть наклонился к шее, не прекращая плавных покачиваний, но тоже не коснулся. Потом посмотрел в лицо. – Кстати, да. Триш может быть. Или любой из твоего близкого окружения. Любой одногруппник, человек, с которым общаешься, кто угодно.
– Я… я не могу подозревать всех, Одир. Я с ума сойду!
– Меня можешь не подозревать, например. Тебе достаточно подойти и коснуться меня – и ты почувствуешь то же самое, что чувствуешь сейчас: возбуждение, но не в голове, не связанное с симпатией, чистая физиология. Перевертыш может принять мой облик, но не воспроизведет это чувство.
Мягко говоря, это не слишком успокаивало:
– Ясно. Но круг подозреваемых снизился не слишком заметно.
– Кто к тебе ближе остальных, Дая?
– Только Триш. Ну, быть может, еще Эрк.
– Эрк Кири?
Пришлось нехотя признать:
– Ну… хотя нет, мы точно с ним не постоянно вместе, и о каждом перемещении он знать не может.
– Нет, Эрк Кири исключен. Он шестикурсник, да еще после ряда боевых заданий. Перевертыш к нему и близко бы не подошел. А перевертыш может принять чей-то образ только после прикосновения.
– Почему не подошел бы?
– Так на шестом курсе уже почти у всех есть эта способность – безошибочно отличать оборотня от остальных. А поскольку Эрк Кири лидирует в балльном рейтинге, он точно от программы не отстает. У меня эта способность, естественно, врожденная.
Я старалась абстрагироваться от сбивающего с мысли возбуждения.
– Если так, то почему охрана не вычислила перевертыша?
– Выходит, что наш дружок хорошо знает, кто может его узнать, и обходит их стороной. А пройти надо очень близко. Если он просто шныряет по коридорам или сидит в аудитории с первым курсом, то в полной безопасности.
Со всей внимательностью ловя каждое его слово, я пыталась рассуждать и самостоятельно:
– Ладно, допустим. Но ты хотя бы можешь помочь. Если рядом со мной вместо Триш окажется кто-то другой, то только ты можешь сыграть роль детектора!
– Могу. По крайней мере теперь буду присматриваться и сообщу, если замечу постороннего.
Вот, это ведь уже грандиозная помощь! Не зря я к нему обратилась.
– Спасибо, – выдохнула благодарно. Однако прозвучало очень похоже на стон. Одир довольно улыбнулся, а потом не стал себя сдерживать и облизнулся. Я снова замерла. Надо лучше контролировать свои реакции! Поэтому собралась и коснулась другой темы, на которую очень сильно нынешнее настроение наталкивало: – Одир, а бывают ли такие оборотни, у которых глаза как у крокодилов?
– Что такое «крокодилов»?
– Неважно, – я сама рассмеялась своим мыслям. Еще сны осталось сюда впутать, чтобы я потом и при поддержке армии ракшасов уже не распуталась.
Одир подвел итог:
– Тогда пока больше никаких идей. Теперь следует внимательно смотреть по сторонам. Я помогу, но при одном условии.
Мне стало понятно, чего конкретно он потребует. Ракшас же! И вот именно в такой позе почему-то не была уверена, что откажусь именно рьяно. Но он правильно описал – это желание не было ни причиной, ни следствием симпатии. И потому ответила спешно:
– Нет, спать с тобой я не буду!
– Да я не о том, – он явно удивился. – Мне до дерьяка надоело быть в изоляции, а здесь целая преступная сеть вырисовывается. Что бы ни случилось дальше, я хочу быть в курсе. Это мое условие.
– А, – растерялась я. – Конечно! Мне в любом случае не помешает союзник. Даже если я в итоге окажусь в тюремном квадрате, буду утешаться тем, что на моей стороне хоть кто-то играл.
– Договорились. А теперь уходи.
Он уже через секунду стоял в двух метрах от кровати, позволяя мне подняться самой. Я поправила одежду и пошла к выходу, чувствуя, как волна желания отпускает – быстро и основательно, будто и не было вовсе. Но остановилась перед ним и, протянув руку, коснулась кончиками пальцев плеча. И мгновенно почувствовала трепет, хоть и слабый, но его ни с чем не перепутаешь. Да, Одира я точно смогу распознать в любом случае.
Выйдя в коридор я с облегчением улыбнулась. Дышать намного легче, когда есть хоть какая-то поддержка. Теперь появилась смелость и Триш обо всем рассказать – конечно, только после того, как Одир подтвердит, что Триш по-прежнему Триш. А страсть, вызванная ракшасом, полностью осталась за закрытой дверью и ничуть не тревожила. Я теперь лучше относилась к оборотню-одногруппнику. Ну и пусть немного извращенец – у всех свои недостатки!
Вылетела на лестницу и замерла. Опершись плечом на стену и сложив на груди руки, там стоял Эрк. Он совершенно точно караулил меня, отчего я потеряла дар речи. Но Эрк не дождался моей реплики и сам начал отвечать на незаданные вопросы:
– Да, мне стало интересно. Я все думал, а вдруг твоя симпатия была искренней? Вдруг ты – каким-то невероятным образом – не знала о моем отце? Красивая, самоуверенная девчонка, которая не должна страдать от недостатка внимания, и ей понравился, искренне понравился именно я. И такое ведь могло произойти. Но сегодня выяснилось, что она бегает к ракшасу в комнату. Только идиот бы не догадался зачем. Так что случилось, Дая? Ты с самого начала не испытывала ко мне симпатии, или за прошедшие месяцы все закончилось?
От произнесенного обвинения я окончательно впала в ступор. Эрк почти признался, что я его заинтересовала. Ну, по крайней мере, заинтересовала настолько, чтобы захотеть узнать, не сплю ли я с кем-нибудь. И ведь логично звучит и выглядит так же. А зачем еще тайком бегать к ракшасу? И выходить от него с довольной улыбкой на лице, с растрепанными волосами, которые служат исчерпывающим доказательством. Как неприятно! Пусть я об Эрке уже давно и не мечтала – старалась не мечтать, но сейчас ощутила себя втоптанной в грязь несправедливостью.
Подошла ближе и выдавила:
– Эрк, я должна тебе кое-что рассказать. Это очень серьезно, и ты сразу все поймешь.
– Ну, рассказывай, – он недоверчиво ухмыльнулся.
– Не здесь. Пойдем на улицу, сегодня тепло. Разговор может получиться долгим.
– Пойдем, – шестикурсник усмехнулся и направился по лестнице вниз.
– Нет, подожди! – порывисто остановила. Вообще-то, я видела, как Эрк уходил с друзьями, но вернулся – только из-за любопытства к моему поведению. Так вернулся ли? Одир думает, что к Эрку перевертыш бы не подобрался, но он не может быть уверенным на сто процентов. Лучше убедиться: – Эрк, я спрошу тебя кое о чем. Не смейся, просто ответь, а потом я тебе все объясню.
– Так пойдем, на улице и спросишь. – Он встал вполоборота и недоуменно глянул на меня.
– Нет, – уверенно повторила я. – Сначала ответь, а потом пойду. Если я закричу здесь, то Одир услышит. Может, спасти и не успеет, но хотя бы будет знать…
Эрк теперь смотрел с нескрываемым удивлением:
– Спасти? От меня? Что происходит?
Я не обращала внимания на его любопытство. Надо спросить о том, чего перевертыш знать не может. Лучше что-то совсем личное, но ведь я и сама о личном Эрка почти ничего не знала. Потому озвучила то, что первым пришло на ум:
– На прошлой неделе я была в твоем квадрате. Какого цвета стены в той комнате, где я ночевала?
Эрк нахмурился:
– Зеленые вроде… Зеленые? Или серые?
Меня его неуверенность испугала. Безусловно, любой человек сможет вспомнить цвет каждого закутка в своем квадрате, но, быть может, не тогда, когда квадрат огромен, а ты не придаешь значения таким мелочам? И тем не менее спонтанно отступила на шаг назад. И даже голос начал подводить, но я заставляла себя говорить уверенно:
– Эрк… тебе когда-нибудь снились кошмары?
– Да. Я ведь говорил уже. Не думал, что это признание вызовет такой пристальный интерес. Кстати, а ты к психологу заглянула?
С нескрываемым облегчением я выдохнула. Это точно Эрк, оборотни вряд ли могли присутствовать при нашем разговоре. Улыбнулась и побежала вниз:
– Идем на улицу!
Эрк, к счастью, не отставал – теперь я видела в нем больше интереса, чем предыдущего негатива. Значит, я совершенно правильно обескуражила его своими несуразными вопросами. Остановились мы подальше от корпусов, оккупировали изящную скамейку – здесь нам не должны помешать случайные прохожие. И выдала все честно – второй раз открывать историю намного проще. Эрк задумчиво качал головой, уставившись в землю. Ну, хоть не набрасывался, как ракшас, чтобы лучше соображать! Хотя я бы вовсе не была против, если бы Эрк Кири на меня набросился…
– Так, – он теперь говорил тихо, сухо, но уверенно. – Непривычная мысль, но скажу – оборотню Вейру можно доверять. Его на профпригодность проверяли в десять раз жестче, чем любого человека. Он, конечно, как и все ракшасы, повернут на сексе, но определенно не опасен – не станет принуждать против воли. И его помощь может оказаться бесценной – он определит перевертыша с большего расстояния, чем я.
Вот и почему я сразу молчала? Так долго сходила с ума, чуть до нервного срыва себя не довела! Два человека теперь в курсе – и легче на душе стало в два раза. Угроза и неопределенность до сих пор висели над моей головой, но с такой поддержкой можно справиться!
– Кстати, – сразу вставила я. – А как ты отличаешь перевертышей? Может, я смогу научиться?
Эрк так и не смотрел на меня, пребывая в задумчивости. И рассуждал, почти совсем как профессор на занятии:
– Ну, если перевертышу пришлось быстро менять облик, то он трансформируется вместе с одеждой. На вид не отличишь, но на ощупь можно понять – выглядит, например, мягкой тканью, а коснешься – обычная кожа.
– А, то есть можно определить по одежде?
– Можно, но надо притронуться. И если перевертыш переоделся, то это уже не поможет.
– Ладно. Тогда какие более точные ориентиры?
– Они есть – уже безусловные. Перевертыш, если он только не в настоящем обличии, не воспроизводит физиологию детально, – Эрк повернулся ко мне и неожиданно коснулся пальцем шеи. – Вот тут жилка – она бьется едва заметно. Можешь сама прижать, почувствуешь. Перевертыш не изобразит настолько мелкие реакции организма.
Я опешила:
– Но как это различить на глаз?!
– Очень сложно. Потому этому долго учат, и то не все в итоге умеют. Я могу, но мне все равно надо посмотреть на перевертыша вблизи. Если он просто прошмыгнет мимо, то я не замечу.
Я, без какой-либо тайной подоплеки, взялась за рукав его свитера, потеребила в пальцах, а потом коснулась рукой его шеи – и то не сразу нащупала нужное место! Пришлось чуть надавить и сместить. Но как это уловить с расстояния, ума не приложу.
– Получается, что у меня нет шанса, – признала обреченно.
– Да, почти нет. Но зато работает и в обратную сторону – если кто-то заметно потеет, краснеет или пахнет естественными запахами, то будь уверена, что это не перевертыш. Хотя бы так.
– Хотя бы так… – отозвалась я эхом. – Отныне буду общаться только с потными вонючками. Меньше, меньше гигиенических процедур.
Эрк усмехнулся, но с мысли не сбился:
– Итак, я согласен с Вейром по основным выводам. Это преступная сеть, а не одиночка. Они вряд ли хотят тебя подставить, но могут и попасться случайно. И именно ты их заинтересовала сразу. Как бы глупо ни было, но очень многие носят удостоверения в поясных сумках, а в тот вечер ты не была заметно пьяна. Рядом с выходом было столько обдолбанных психотропами курсантов, что перевертыш мог собрать пару десятков удостоверений… Но как будто не это было главной целью, а получить именно твое. Возможно, за тобой наблюдали раньше.
– Одир то же самое сказал! Но даже если и наблюдали, я этого не заметила.
– Никаких странных эпизодов? Что-то до кражи, возможно, за пару-тройку недель.
За две недели до происшествия из странного со мной случались только сны. Я и Одиру про них не решилась рассказать, а уж Эрку тем более не смогу. Но задала тот же глупый вопрос:
– Эрк, а бывают оборотни с глазами крокодила?
Он вынул из кармана видеослайдер, набрал в поисковике название древнего животного. Увеличил, присмотрелся. Потом пожал плечами.
– Возможно, немного похожи глаза сару. Но сару ты и безо всяких глаз ни с кем не перепутаешь – они больше рептилоиды, чем гуманоиды.
Кивнула. Я и сама по картинкам знала, как выглядят сару – безобразные, покрытые толстой кожей серо-зеленного оттенка. И пусть у них тоже две руки и две ноги, но уродцы те еще. Ассоциации с ними даже не возникло, хотя ведь точно – у сару янтарные глаза с вертикальным зрачком. Но все остальное настолько сильно противоречило внешности моего безымянного ночного гостя, что я даже сейчас не смогла провести достаточно аналогий.
– И сару нет на Земле Первой, – добавила я всем известный факт.
Эрк тотчас согласился:
– Нигде в населенных людьми местах нет. Они настолько сильно выделяются из прочих, что у них сразу не было шансов на адаптацию. Самые хитрые, умные и изворотливые оборотни – как хорошо, что их внешность устрашающая, ни под кого не зашифруются. Единственный вид, с которым даже не пытались договориться. Но они тесно сотрудничают с нелегальными оборотнями: переправляют психотропы перевертышей по всей Освоенной Территории, воруют людей для извращений ракшасов, нанимают берсерков для грабежей. Отец говорит, что если бы мы вычистили этих тварей, то остальные виды постепенно ассимилировались бы.
Я тяжело вздохнула:
– Но за меня взялись именно перевертыши.
– Да. И нам бы не помешала помощь других оборотней. Даже твой Одир – это уже преимущество.
Он сказал «нам» и «твой Одир» – я не стала зацикливаться ни на приятной первой оговорке, ни на неприятной второй. Эрк тем временем продолжал:
– В полицию идти можно. Но ты права в своих опасениях. Если мы явимся в полицейский квадрат, притащив виновного, то ты окажешься в полной безопасности – не настолько уж наши силовики несправедливы, как ты считаешь. Они поддерживают порядок. Приведи преступника – получишь нашивку на рукав. Не приведешь преступника – и они достигнут порядка любым другим способом.
– То есть ты со мной? – осторожно поинтересовалась я о самом важном.
Он снова с улыбкой посмотрел на меня:
– А разве ты не для этого меня посвятила?
Вообще-то, просто хотела оправдаться, но настолько приятный бонус к моим оправданиям не мог не радовать. Два союзника, среди которых лучший в рейтинге шестикурсник, – это уже намного лучше, чем было еще пару часов назад. А Эрк продолжил недавно начатую мысль:
– Кого еще можно втянуть? В академии сейчас что-то около сотни оборотней, но среди них есть и перевертыши. Я бы с последними не связывался, но другие могут быть полезны точно так же, как Одир. На первом курсе учится берсерк, если не ошибаюсь. Ты с ним как, общаешься? Ну, раз уж ты такая большая любительница легальных оборотней.
– Берсерк?! – я поморщилась.
– А вот это ты зря. Берсерков много среди выпускников. Они, конечно, ребята агрессивные, но с ними проще всего общаться. Только берсерки из всех оборотней не скрывают настоящих желаний. Бесишь – скажут. Сильно бесишь – в морду дадут. Но без желания затащить тебя в постель и не притворяясь никем другим, кроме машины для убийств. И берсерки совершенно точно почуют перевертыша.
Подумала и ответила неуверенно:
– Все же мы с тобой ни с кем из них не дружим близко… Я бы предпочла не втягивать малознакомых.
– Понял. Верно. Попробуем разобраться сами, а уже если не сможем, то подтянем резервные силы. Я сделаю все возможное, чтобы ты выкрутилась, – пообещал мне лучший парень на Земле Первой, если не считать тех, кто только снится.