Месть морпехов
Прошёл месяц. Близился отпуск.
На очередном занятии по ФП – обещанный генеральский «подарок».
Перед строем взвода стоял начкафедры с толпой офицеров-преподавателей. И объявлял:
– Рукопашники!!!
Вышли пять человек.
– Гиревики!!!
Качки (две штуки).
– Лёгкая атлетика!!!
Четверо.
В общем, разбивают взвод «по интересам». Типа будем каэмэсами, Генц приказал.
И как-то получилось, что всех разобрали, а мы со Шмайсером вдвоём остались, как сироты. Ну нет на кафедре преподавателя по военно-прикладному алкоголизму.
– Ну а вас куда писать, аферисты?!
– Товарищ полковник, а шахматы или шашки есть?
Толпа преподов гомерически заржала.
– Ясно всё с вами! Пойдёте на стрельбу! Там всё лёжа. Да и ты, сержант, вроде на соревнованиях за училище хорошо отстрелялся.
– Надо было мой ствол привозить, было бы не хорошо, а отлично!
– А мне говорили, что от тебя факел был два метра. И ты в таком состоянии, с трясущимися руками, вот так вот!
– Гнусные инсинуации! И происки завистников моему таланту!
А со Шмайсером мы всегда вдвоем УКСы (упражнение контрольных стрельб – выполняются в паре) сдавали. У него зрение вроде единица, а дальние рубежи, особенно бегунки (движущиеся мишени, дистанция 500 метров) – проблемы. Ну он и валил все ближние рубежи (я только обстреливал, если сразу не свалил – он за мной чистил), а я, наоборот, – весь дальняк. В общем, вот так я и стал через год каэмэсом по стрельбе. Через неделю отпуск.
Отпускные выдаёт лично командир роты.
– Новиков, а ваши с Веймером отпускные у комбата, сказал, сам выдаст.
Пошли к комбату. Кабинет у комбата в другой казарме, новой, у параллельной на курсе роты.
Заходим, весело орём дневальному:
– Идущие к комбату приветствуют тебя!!! У себя?
– Да уже ждёт.
И подозрительная улыбка до ушей. Заходим.
– Разрешите?
– Врывайтесь. В общем, так. Начальник кафедры слёзно просил меня вас обоих уестествить за попытку обмана преподавателя и срыв учебного процесса. Поэтому принимаю решение. С завтрашнего дня я на две недели в отпуск, по семейным. Ваша задача: потолок побелить, обои поклеить, линолеум перестелить. Цветовая гамма та же. Вот деньги на закупку, чеки предоставить. Ключи от кабинета по окончании работ сдать командиру параллельной роты. У него же получите свои отпускные. Вопросы есть?
– Товарищ полковник, за что такая жестокость?
– Вопросов нет. Свободны!
Вышли. Пошли в курилку думать. Хотя чего тут думать, делать надо.
– Профессор, а ты обои клеить умеешь?
Я обои клеил два раза в жизни, но расстраивать Шмайсера не стал.
– А чё там уметь. Главное, чтобы, когда обои клеишь, пузырей не было. Или чтобы они были маленькие и их было мало.
– А то чё?
– А то, что если наберём пузырей по «ноль семь» или, не дай бог, по литру, то можем поклеить обои на пол и на окна. Ладно, кабинет маленький, со всем за пару дней управимся. Пошли в магазин.
С линолеумом вопрос решили быстро, вот с обоями начались расхождения во вкусах. Нужно было что-то голубенькое. Перебрали всё, и тут в уголке, среди всего банального ширпотреба, я увидел шедевр декоративного искусства. Я сразу понял: ЭТО ОНИ. Единственные и неповторимые обои, достойные украсить собой кабинет нашего полковника.
Шмайсер впал в панику.
– Нет!!! Я на такое не подписываюсь! Нас за это, как у Покровского, поставят раком, с хрустом раздвинут ягодицы и будут долго насиловать треснувшим черенком совковой лопаты!
– Да?! А ты знаешь, что они с моими руками сделали? Я теперь, когда нежно и ласково беру девушку за упругую попку, у неё сразу синяки остаются! Это после этих гирь долбаных!!! Ты понял, нет??? СИНЯКИ НА УПРУГИХ ПОПАХ РОССИЙСКИХ СТУДЕНТОК!!! И ты что думаешь? В следующий раз эта жопа в синюшных пятнах может в моей душе какие-то высокие чувства возбудить? А у меня генофонд нации. Его тоже разбазаривать нельзя.
– Так это же не комбат виноват?
– А кто? Ты пойми, что бесправнее нас в армии только молодые лейтенанты. Так что мы с тобой самый настоящий армейский пролетариат. Гегемонистее некуда. А они все, эти полковники, – эксплореры, тьфу, бля, эксплуататоры. Понял, нет? Тут классовая борьба. И смотри сам, нам комбат целый месяц по воскресеньям спортивные праздники устраивал. А что такое, по-твоему, ПРАЗДНИК?
– Ну, это когда много интересных напитков, которые несовершеннолетним не продаются. И рота женщин нетяжёлого поведения, усиленная скрипично-балалаечным оркестром.
– Вот! А словосочетание «спортивный праздник» такое же бессмысленное, как «жареный лёд». Ты просто долго бежишь с оружием, но под оркестр. И притом выходные в армии для отдыха личного состава, а не для его поголовного заёба. Ты прикинь: вдруг война, а мы уставшие?!
– Тебя послушать, так наш комбат – казачок засланный, от пиндосов.
– Я уже думал об этом. И мне бы хотелось верить, что я ошибаюсь.
– Так давай в секс-шоп сходим. Накупим постеров с гей-порно и поклеим!
Я как представил себе – кабинет командира батальона высшего общевойскового командного училища – и все стены в гей-порно, мне аж поплохело.
– Ну нет. Это перебор, за это точно грохнут.
Короче, управились мы за двое суток. Именно суток. Ремонт прошёл под девизом: «За синяки на женских жопах». Когда сдавали работу командиру роты, думали, что он умрёт от смеха. Он ржал до икоты, именно ржал, но отпускные выдал, а в кабинет водили экскурсии со всего училища.
Это был кабинет НАСТОЯЩЕГО ПОЛКОВНИКА. На голубеньком фоне радостно катили куда-то маленькие танчики и летели задорные самолётики. Обои мы купили в отделе для детских комнат, поэтому градус няшности и умилительности просто зашкаливал.
Информация дошла и до генерала. Прибыл с инспекцией с целой свитой. И ему неожиданно понравилось:
– А что? Сразу видно – истинный военный. А не шпак гражданский. Наш распиздяй – рубаха парень. И ничего смешного. Всё в теме.
Потом мне рассказали. Комбат, когда увидел, ревел, как тираннозавр на случке. Но потом ничего, смирился. Даже вошёл во вкус. Так и говорил:
– Да есть у меня два дизайнера. Бо-о-ольши-и-ие специалисты.