Квартира встретила меня, уже, привычным запустением. Толстый слой пыли, пустой холодильник и отсутствие света. Заплатить, ведь, не удосужился. Два месяца в больнице, ещё два у тётки, если не считать, ещё и, моего краткосрочного визита к ней, когда она мне ногу вылечила. Какая же компания столько ждать будет? Вот и отключили за неуплату. Надо бы пойти, оплатить задолженность. Плюс – штраф, чтобы опять подключили. А, пока, придётся и в темноте посидеть. Где-то, кстати, у меня свечки были. Этим вечером буду устраивать себе романтику. Нужно, правда, в магазин сбегать. Сила – силой, но пищу никто не отменял.
Бросив сумку с вещами прямо в прихожей, я опять вышел из дому и побежал за угол в ближайший магазинчик, на ходу прикидывая, что купить на первое время. Яйца – обязательно, колбаски какой-нибудь, масла растительного, сливочного грамм двести, окорочок. Хотя, нет, окорочок не надо. Его готовить надо, а я сегодня не хочу готовкой заморачиваться. Лучше, сосисок взять. Отварил и готово. Не помню, есть ли дома картошка. Возьму на всякий случай. Если и лежит дома несколько клубней, за четыре месяца неизвестно, что там с ними случилось. Или сгнили, или проросли.
В магазинчике народу было немного. Две бабульки, изучающие витрину, словно экспонаты в музее, и охающие от цен, пьяница, покупающий самую дешёвую водку, которую я бы, наверное, и нюхать бы побоялся, и девушка, терпеливо ждущая, когда полусонная продавщица пересчитает мелочь, которую высыпал на прилавок алкаш. Я пристроился за девушкой и, от нечего делать, стал изучать ассортимент.
Вот, дёрнула меня нелёгкая силовые линии посмотреть! Колбаса была вся пронизана агрессивно вибрирующими нитями тревожно красного цвета. Как и сосиски. Через масло, что подсолнечное, что сливочное, проходили нити зелёного и розового цвета, что, для постного масла ещё терпимо, а, для сливочного – никуда не годится.
Розовый цвет – это химия какая-то, а зелёный – явно признак растительного происхождения. В сливочном должны быть животные жиры, а это жёлтый цвет, которого я тут вообще не наблюдаю. В картошке, кстати, тоже попадались розовые нити. Только яйца оказались относительно годными к употреблению. Вот, их и купил. Похоже, надо с этими экспериментами заканчивать. А то, так недолго и с голоду ноги протянуть. Где я видел в наше время еду без химии? Не зря, даже, анекдот есть о том, что, сейчас, даже сосиски кушать вреднее, чем курить. Завтра пойду на рынок, и никаких силовых линий. Просто покупаю и всё. А сегодня варёными яйцами перебьюсь.
Дома набрал в кастрюлю воды, поставил на газ, закинул туда сразу четыре яйца и пошёл разбирать вещи. Из сумки. Хорошо, ещё, газ и воду за неуплату не отключили. А, могли, ведь. Заодно, отыскал в книжном шкафу свечи, положил на стол и приготовил рядом спички. Как стемнеет, не придётся по темноте шарахаться. Наскоро прибрался, принял душ, повздыхал над грязным бельём, накопившемся в стирке, и клятвенно пообещал себе, как только решу вопрос с электричеством, перестирать всё, включая занавески и шторы на окнах. Ужин, естественно, получился унылым. Даром, что при свечах. Захотелось посмотреть телевизор. Даже, странно. Я его включал-то, от случая к случаю, а тут, прямо, хоть к соседям просись, чтобы какую-нибудь передачу, хоть одним глазком, глянуть.
От нечего делать, залез в сотку и проверил почту. А накопилось! В основном, конечно, спам. Но, несколько писем из поликлиники с приглашением на медицинское освидетельствование для оформления инвалидности. Инвалидность, конечно, я уже не получу. Тут и рентгена не надо, чтобы понять, что с моей ногой всё в порядке. Но, больничный надо закрыть. А то, вылечу, как пробка с работы. Кстати, в куче неотвеченных звонков каждый четвёртый именно оттуда. Звонили, интересовались. Или, хотели сообщить, что уволен? Завтра позвонить надо, поинтересоваться. А, то я хожу тут такой счастливый, и не знаю, что, давно, безработный.
Просмотрел интернет-новости и убедился, что в мире ничего существенного не произошло. Разрушительных землетрясений и ураганов не было, третья мировая война не разразилась, и никакой страшный метеорит не врезался в землю. Ну, хоть, это радует. Полумрак освещённой свечами комнаты вогнал меня в полусонное состояние, и я, задув свечи, отправился ко сну. Уснул сразу, как только коснулся головой подушки. И оказался на васильковой поляне, которую видел на вышитом рушнике у Зои. Березняк справа был, словно, подёрнут белесой дымкой а в кронах деревьев заводили свои песни пичуги. В лазурном небе не было ни облачка, и ласковое солнышко щедро дарило своё тепло. Стоящий слева терем весело пускал зайчики своими окнами, обрамленными резными наличниками.
На дорожке, ведущей к высокому крыльцу, стояла моя бабушка. Я никогда не видел её в жизни и, до недавнего времени, даже не знал о ней, но, почему-то, сразу понял, что это именно она. Невысокая, пухленькая, с мягкой улыбкой и лучиками морщинок, разбегающихся вокруг добрых, всё понимающих глаз. Бабушка вытерла испачканные мукой руки о цветастый передник и протянула их ко мне, словно желая обнять, но, вдруг, измелилась в лице и показала рукой куда-то позади меня.
– Беда, – донёсся до меня её голос. – Беда идёт!
Я оглянулся и увидел, как там, за речкой собирается грозовая туча. Но, собирается не так, как было вышито на рушнике. Туча росла, кипела и, словно копила силы, чтобы переползти на эту сторону и обрушиться на это красивое васильковое поле ливнем вместе с грозой и градом. Неожиданно, словно пелена закрыла солнце, васильковое поле исчезло, терем и березняк поглотил туман, а туча, заняв весь горизонт, поползла в мою сторону. В глубине этой клубящейся черноты заискрило, и первые молнии ударили в берег.
Я проснулся на рассвете, когда первые, ещё несмелые лучи солнца крадучись заглядывали через окно в комнату. Вставать, в принципе, было ещё рано, но спать не хотелось. Да, ещё, этот сон не шёл из головы. Знать бы, ещё, что это? Так, кошмар на фоне всех этих впечатлений, которые я получил в приграничье, или предупреждение? С тёткой бы посоветоваться, но связи с ней у меня нет. Говорила она, правда, о том, что у нас с ней особая связь наладится, но, когда я до этого дорасту? И, что теперь делать? Бежать, мир спасать от надвигающейся угрозы, или жить спокойно, пока жареный петух в одно место не клюнул?
Вспомнились дела на сегодняшний день, которые вчера запланировал, и стал собираться. Первым делом – в поликлинику. Закрою больничный, и на работу. Потом, в жилищную контору. Оплачу долг за коммунальные услуги, договорюсь о том, чтобы подключили электричество и на рынок. Яйцами варёными я, ещё, позавтракаю, но, не больше. Мне нужна нормальная еда. И на энергетические нити в продуктах больше не буду смотреть. Только, аппетит портить. Привел себя в порядок, побрился при свечке и сварил себе на завтрак два яйца. Пока закончил со всем этим, как раз, подоспело время идти в поликлинику.
Наш больничный сервис ни с чем не перепутаешь. Толпы страждущих старушек, очередь в регистратуру и хамоватая медсестра на выдаче талончиков. Зато, пока стоял, осматривал страждущих пациентов. Кабинет тут, что ли открыть? Если, этому мужичку вот этот поток слегка подвинуть, тут, путь другому потоку расчистить от шлака, ему никакие доктора ещё лет десять не понадобятся. А, вот у этой бабули в груди, аж, четыре потока между собой запутались. Их бы распрямить, да на родные пути направить, где им и положено течь, ей никакой кардиолог не понадобится. И нечего её таблетками травить. Они, здесь, не помогут.
Даже, руки зачесались, чтобы помочь. Но, не стал. Тут, мало энергетические линии видеть. Тут, анатомию человеческого тела знать надо. А то, поток подвинешь, и какой-нибудь орган ненароком отключишь. Тётка предупреждала. Уж, слишком взаимосвязано всё в живом организме. Наконец, я получил заветный талончик, отстоял очередь к своему врачу и зашёл в кабинет.
– Что же вы, батенька, от докторов бегаете? – проворчал хирург, явно подражая какому-то киношному герою и внимательно изучая мою карточку. – С такими травмами, и на два месяца исчезли. Или, думаете, что само пройдёт. А физиотерапия? А лечение? А комиссия на инвалидность?
Выдав отповедь, он, наконец, оторвался от истории болезни и вознамерился испепелить меня грозным взглядом, словно захотел им поставить жирную точку. Но, увидев мою довольную и ухмыляющуюся физиономию, растерялся и удивлённо откашлялся.
– Интересно, что же это вас так веселит? Я бы не стал радоваться вашему текущему положению. Вам предстоит ещё долгая реабилитация и, потом, вам придётся, как-то, научиться жить с этой вашей травмой.
– С какой травмой? – невинно поинтересовался я. – Вы про ногу? Так, я выздоровел уже. Вот, пришёл больничный закрыть.
– Как, выздоровел? – аж, подскочил на своём стуле врач. – Ну-ка, покажите ногу!
– Пожалуйста. – Смотрите. Мне не жалко.
Раздевшись за ширмой, я предстал перед этим костоломом, ехидно посмеиваясь про себя. Ну, лепила, давай, удивляйся. Хирург вцепился в мою ногу так, как, наверное, утопающий хватается за протянутую ему палку. Ощупав, и, довольно больно, место травмы, он схватил мой рентгеновский снимок, который делали ещё в больнице, отбежал к окну, разглядывая снимок на свет, потом, опять ко мне, и подозрительно прищурился.
– А, можно посмотреть ваши документы?
– Без проблем, – я протянул ему паспорт.
Доктор вгляделся в фото, потом испытующе – на меня, опять на фото, и опять, на меня. И так, раз десять. Потом, плюхнулся на стул, вытер со лба бисеринки пота, посмотрел на меня расфокусированным взглядом и вернул паспорт.
– Ничего не понимаю, – дрожащим голосом проблеял он. – Так не бывает. В какой клинике вы лечились?
– В нашей городской больнице лежал в хирургии. Там, же, написано.
– Это понятно. Но, там написано, что вас выписали с конкретным диагнозом. Дальнейшее лечение посчитали бессмысленным и бесполезным. Да, судя по вашей истории болезни, я и сам согласен на все сто процентов с их выводами. Вам оставалось пройти ВКК, получить группу и адаптироваться к новой жизни инвалида. Ничего, кроме физиотерапии я вам бы и предложить не мог. Скажите, кто тот волшебник? Это, в Швейцарии? А, может, Израиль?
– Просто, отдохнул в деревне, – и, ведь, не соврал! – Свежий воздух, натуральные продукты, активный образ жизни.
– Я настаиваю, как минимум, на рентгене, – с сомнением посмотрел на меня хирург. – И, это, повторяю, как минимум.
– Понимаю, что, дай вам волю, вы бы меня в лаборатории закрыли, и препарировали, как лабораторную мышь, – пожал я плечами. – Но я согласен только на рентген. И то, только затем, чтобы вы не сомневались, что я это я. Признайтесь, была такая мысль?
– Была. Только, не понимал, в чём подвох. Обычно, наоборот, здоровые вместо себя больных подсылают, чтобы группу инвалидности получить и жить, не работая.
Пока делал рентген, столько врачей набежало! По-моему, со всех трёх этажей сразу. Еле отбился. Сунул хирургу снимок и бегом сквозь толпу. Хорошо, за это время, врач мне больничный лист закрыл. Я штампик в специальном окошке поставил, и – на работу. А там, меня ожидал облом. На моё место взяли другого специалиста. Можно, конечно, было, права покачать, КЗОТом потрясти, судом пугнуть. Правда на моей стороне была. Я лечился, а не прогуливал. Но, решил не накалять ситуацию. Легко согласился, забрал свою трудовую книжку в отделе кадров, получил окончательный расчёт и вышел из офиса.
Честно говоря, мне было абсолютно фиолетово. После моего возвращения в город, я чувствовал себя совсем другим человеком, и моя прошлая жизнь казалась мне чуждой и неинтересной. Как одежда с чужого плеча. Вроде, и размер мой, а душа не лежит. И запах другой, и фасон не нравится, и цвет не мой. Обновлённому мне нужна совершенно другая жизнь. Как жить дальше? Этот вопрос, так пугающий всех, кто теряет работу, как ни странно, меня совершенно не волновал. Почему-то, я был совершенно уверен, что всё будет в порядке.
Уже, на стоянке, совершенно бездумно разыскивая взглядом свою «Мазду», вспомнил, что машины лишился и, теперь, я пешеход. Ну, надо же, сила привычки! Пока был весь в раздумьях, ноги сами принесли меня туда, куда всегда шёл после работы. Чертыхнулся, сплюнул и пошёл на выход под недоумевающими взглядами ребят из охраны. И тут запиликал мой «Самсунг». Номер незнакомый. Странно, кому это я понадобился?
– Матвей Степанович? – раздался в трубке бархатный баритон.
Таким голосом, только, женщин охмурять. Почему-то представился высокий брюнет со щегольскими усиками и жгучим взглядом изумрудно-зелёных глаз.
– Да. Слушаю вас.
– Простите, это заведующий отделением травматологии первой городской больницы Панюшкин Евгений Иванович. Вы там у нас лечились. Помните?
Вот, тебе, и брюнет. Помню я его. Видел частенько, когда лежал в больнице. Невысокий шустрый мужичок предпенсионного возраста с венчиком реденьких пегих волосиков вокруг обширной лысины. Лично разговаривать не довелось. Обычно он просто проходил мимо во время обходов, только, безразлично скользя по мне взглядом. Вот, голос и не узнал. Да уж. Далеко не высокий брюнет.
– Помню. Что-то случилось, Евгений Иванович?
– Нет-нет, что вы! У меня к вам просьба. Не могли бы вы приехать к нам в отделение в любое удобное для вас время?
– Зачем?
– Понимаете, нам необходимо ещё раз вас осмотреть.
– Вот как? – зуб даю, это хирург из поликлиники ему, уже, позвонил. – Не имею ни малейшего желания. И, в конце концов, вы меня выписали два месяца назад. Осматривать меня, насколько я понимаю, прерогатива врача поликлиники, к которой я прикреплён. А он меня уже осмотрел.
– Да, я в курсе, – вот и подтвердилась моя догадка. – Но, он рассказывает совершенно невозможные вещи. Мы бы хотели в этом убедиться лично.
– Знаете, я не собираюсь вам что-либо доказывать. Вы меня подлечили, поставили на ноги, и за это вам огромное спасибо. Дальше, уже, не ваши проблемы. Я, совершенно, не имею желания говорить с кем-либо на эту тему.
Не то, чтобы у меня была какая-то обида на врачей. Напротив. Я не слукавил, когда сказал, что благодарен им. Всё-таки, повозиться им со мной пришлось изрядно. Вот, только, выступать в роли подопытного кролика не хочется. Да и, не стану же я им рассказывать про тётку. Если про неё говорить, то и про всё остальное придётся. А это, уже, психиатрическим диагнозом попахивает. А вопросы будут. Как пить дать, будут. Я далеко не врач, и то, знаю, что мой случай был неизлечим.
Далее у меня по плану – жилконтора. Нужно коммунальные долги погасить и договориться, чтобы свет, как можно скорее, подключили. Что-то мне не улыбается при свечах ещё один вечер провести. Оно, конечно, романтика, но мне и одного раза хватило. Никогда раньше не замечал, насколько суетное дело жить в городе. И как, раньше, справлялся? То на работу, то в магазин, то ещё куда-нибудь. Правда, я, тогда, за рулём был, а, сейчас, общественным транспортом из конца в конец города мотаться приходится. Морока ещё та, оказывается.
Неделя пролетела в праздном безделье. Всё-таки, хорошо чувствовать себя свободным, когда над тобой не довлеют социальные обязательства. Заботиться не о ком, на работу не надо идти, долги коммунальные все оплачены. Намучался, правда, пока добился, чтобы подключили электричество. Но, зато, вечера при свете. Может, не так романтично, зато, комфортнее. С деньгами, тоже, пока, проблем не было. Фирма больничные за все четыре месяца оплатила. Да и, у меня был небольшой запас. Как-то, с молодости привык откладывать на «Чёрный день», как говорится.
Вот, пусть у меня и не чёрные дни, но, пригодилось. Тем более, что мне особо ничего и не требовалось. Холодильник я себе ещё в первый день забил, как только свет подключили. Сразу собрался и в ближайшем супермаркете запасся продуктами так, словно к концу света готовился. И, самое, главное, то, что будет дальше, меня совершенно не волновало. Я, словно, знал, что прежней жизни, уже не будет. Будет что-то другое. Совершенно отличное от того, что было раньше.
А бездельничать, оказывается, хорошо. Лежу себе на диване, телевизор смотрю. Даже, на какой-то душещипательный сериал без сюжета и смысла подсел. Тягомотина без начала и без конца, толком не запоминающаяся, но, затягивает. Главное, что его можно с любой серии начинать смотреть. Или, через две серии на третью. Ничего не потеряешь. И, между делом, баловался со своей силой. На этом поприще, мои возможности развивались с огромной скоростью. Такие вещи, как вызвать с кухни чайник, не вставая с дивана, или достать из холодильника колбасу, не прикасаясь к нему, казались мне, уже, детской забавой. Как, впрочем, и поджарить себе яичницу, не зажигая конфорку на плите.
Если бы, кто-нибудь, увидел все эти мои трюки, точно бы меня записал в волшебники или в колдуны. Хотя, первые два дня шанс заполучить зрителей у меня был. В дверь ломились врачи, кажется, с явным желанием меня препарировать и заглянуть в моё нутро, чтобы понять, почему я не ковыляю с костылём, а бегаю, словно молодой жеребёнок. Я, поначалу, вежливо им отказывал, потом, матом выгонял, а, в конце концов, просто перестал открывать.
Поэтому, когда, сегодня, позвонили, я никак не среагировал. Просто, подумал, что это опять врачи, и прибавил в телевизоре звук. Вот, только, тот, что за дверью, никак не хотел сдаваться. В дверь забарабанили так, что, казалось, стены задрожали. Тут, уже, я, из чистого упрямства, вцепился в пульт и уставился на экран. В дверь застучали ещё сильнее. Ну, что за люди? Не открывают, значит, не хотят. Или, дома никого нет. Зачем так тарабанить? Неужели, так велика жажда научных открытий? Так, я, всё равно, не дамся. Не подопытный кролик я.
Да, что же они там барабанят? Даже, звук телевизора перекрывают. А телек орёт неслабо. Не выдержав, я отбросил пульт в сторону и поплёлся в прихожую. Ну, я, сейчас, задам им! Сколько можно третировать меня?! Сказал же, чтобы отстали. Замок щёлкнул, отпираясь, и в квартиру фурией ворвалась девушка. Вот, кого я совсем не ожидал увидеть, так, это, её. Невысокая, лет двадцати пяти, со спортивной фигурой, облачённая в джинсовый костюмчик, русые волосы, забранные в пучок, и дерзкие голубые глаза на довольно симпатичном личике. Она скинула кроссовки, влетела в комнату и уселась на диван.
Я, ничего не понимая, прошёл следом и, прислонившись плечом к книжному шкафу, непонимающе посмотрел на неё. Прямо, дежавю какое-то. То, тётка, о существовании которой я и слыхом не слыхивал, врывается, то эта красотка, которую я, знать не знаю. Что, вообще, происходит?
– Ты, чего дверь не открываешь? – возмутилась она так, словно старая знакомая, которую я пригласил в гости. – Почему мне приходится тебе дверь выносить?
– А, должен? – поинтересовался я. – Ты, вообще, к кому? Адресом не ошиблась?
– Нисколько. К тебе я, не сомневайся.
– И, чем обязан?
– Так, вот, кто силой балуется! А я, уже, обыскалась. Тебе, что, в детстве не говорили, что нельзя так бессистемно силу применять?
– Ты – страж?
– Конечно! А ты не видишь? Объясни мне, с какого перепуга ты тут целый фейерверк из силы устраиваешь? Пространство колбасит, словно вулкан извергается.
– Колбасит? – вот, честно скажу, чувствую себя дураком. – С чего бы это?
– Ты, как с луны свалился. Все стражи с самого детства знают, что силу применять нужно дозировано, и, строго по делу. Хорошо, ещё, грань далеко.
– Я страж совсем недавно, – кажется, что-то такое мне тётка говорила.
– Что ты врёшь? Тебе, же, тридцатник уже?
– Двадцать восемь.
– И совсем недавно стал стражем? Это, что, по-твоему, как в профсоюз вступить? Стражами рождаются!
– Не всегда. Я, например, до двадцати восьми дожил, и не знал, что страж. Случайно сила проявилась. Вот и тренируюсь.
– Подожди. Я, что-то, не поняла. А, ну-ка, поподробнее.
– Отец у меня человеком родился. Никто и не ожидал, что кровь стража через поколение пробьётся.
– То, что у стражей иногда люди рождаются – знаю. Но, чтобы у человека страж родился – никогда о таком не слышала.
– А, ты, что тут делаешь? Ты, разве, не должна в приграничье жить?
– Стражу не обязательно жить в приграничье. Поверь, тут нам, тоже, дела найдутся.
– Почему, мне тётка ничего об этом не говорила?
– Это ты у неё спроси. Ладно. Я побежала. На днях заскочу. А ты больше не балуйся силой. Ни к чему хорошему это не приведёт.
– Как, хоть, зовут тебя?
– Леда.
– А, меня, Матвей.
– Ну, пока, Матвей.
Так же быстро, как и пришла, Леда умчалась, оставив после себя лёгкий запах цветочного парфюма. Закрыв за ней дверь, я прошёл в комнату и уселся на диван. Выходит, место стражей не только в лесу? И в городе они прекрасно себя чувствуют и, даже, с кем-то борются. Но, почему тётка мне ничего не сказала об этом? Не знала, или не захотела говорить? Эх! Ну, почему у меня нет с ней связи! Тётка-тётка! Не ехать, же, сейчас, к ней, чтобы разрешить всего один вопрос. И, мысленно не свяжешься. Она, правда, обещала, что такое возможно. Но, когда? А, как было бы хорошо. Зоя, приём! Да, племянник, чего хотел? И, никаких проблем.
– Что разорался? – внезапно раздался у меня в голове тёткин голос.
От неожиданности, я вскочил, а, потом, опять рухнул на диван. Честно, первая мысль была, что сошёл с ума. Просто, мозги не выдержали нагрузки последних месяцев, и крыша поехала, весело шурша шифером.
– Ну, чего, теперь, заткнулся? – сварливо продолжила Зойка. – То, орёт, как оглашенный, то молчит.
Неужели, свершилось? Неужели, я обрёл способность мысленно разговаривать? И, если, даже, пока, только с тёткой, то, и это, уже, неплохо.
– Мы, действительно, с тобой говорим? – мысленно поинтересовался я.
– Ты издеваешься? Конечно, говорим! Что хотел?
– Только что, ко мне домой заходила одна девушка.
– Ты меня отрываешь от хозяйства, чтобы похвастаться своими любовными победами?
– Ты не поняла. Эта девушка – страж. И она живёт в городе.
– Ты баловался силой?
– Ну, немного. Но, я про девушку…
– Я же тебе говорила, чтобы ты зазря силу не расходовал!
– Да я, так, слегка.
– Слегка он! Светился, небось, как новогодняя ёлка! Вот, на тебя и вышли. Хорошо, ещё, стражи, а не пакость, какая. Много бы навоевал, если силу попусту тратил?
– Ты не говорила мне, что в городе, тоже, стражи есть.
– А незачем было. Не лезь туда.
– Почему?
– Они долго не живут.
– Так опасно?
– Ну, как тебе сказать? У нас, если прорыв, опасней, конечно. Всё-таки, городская пакость с тварями из Запределья и рядом не стояла. Вот, только, крупные прорывы редко бывают. В основном, так, по мелочи. А городским стражам с пакостью местной постоянно сталкиваться приходится. И, пакость, хоть и мелкая, а для жизни, тоже, опасная. Городские стражи могут предложить тебе присоединиться к ним. Не соглашайся. Лучше, отдохни немного, да в лес ко мне возвращайся.
– Я подумаю.
– Подумай. Только, глупостей не делай.
Тётка оборвала контакт, и я подсознательно ожидал гудки отбоя. Настолько реальной была связь. Словно, по телефону поговорил. Но гудков не было, Удобно, вообще-то. И единицы на сотку не надо покупать. И, так, что я узнал? А узнал я то, что кроме приграничных стражей есть, ещё, и городские. И задачи у них разные. Это, если сравнивать пограничников и полицию. Пограничники охраняют границу и, в большинстве случаев, ловят мелких нарушителей. Но, иногда, бывают прорывы крупных бандформирований, и, тогда, они вступают в самый настоящий бой. А полицейские имеют дело с уголовниками, которые, на моджахедов, естественно, не тянут. Зато, их полно, от карманников до мокрушников. И копы с ними ежедневно сталкиваются и, постоянно, рискуют нарваться, или на нож в подворотне, или на выстрел из-за угла. Да, скорее всего, аналогия верная.
Ну, меня, пока, никто никуда не звал. Да и, вряд ли я, сейчас, сойду за полноценного бойца. Детский сад, который я устраивал с чайником и яичницей, это, всё-таки, не оружие против монстров, пусть, даже, и мелких, как говорила тётка. А, судя по её словам, эта пакость и ко мне заявиться может. Пожалуй, надо прекратить свои эксперименты с силой. Не до конца, конечно. Буду медленно и осторожно постигать силовые линии и изучать их свойства. Надеюсь, таким образом, я не привлеку к себе слишком много внимания.
Надо бы чаю попить. Рука сама потянулась к силовым линиям, но я вовремя опомнился, хлопнул себя по лбу и пошёл на кухню. Пора отвыкать. Ножками всё надо, по старинке. И делать всё ручками. Чай, не барин.
И, всё-таки, отгородиться полностью от внешнего мира не получилось. Старые знакомые, товарищи и, просто, соседи, периодически врывались в мой мир и вытаскивали меня на свет, заставляя общаться. Хотя, признаюсь, после всех метаморфоз, произошедших со мной в последнее время, общение давалось мне с трудом. Так и сейчас. Те же друзья, у которых я гулял под шашлыки и гитару прямо перед аварией, снова вытащили меня к себе на дачу. И отказаться было неудобно. Как-никак, они чувствовали себя немного виноватыми в том, что со мной произошло. Правда, ребята были приятно удивлены, найдя меня бодрым и совершенно здоровым. Ожидали увидеть полную развалину, инвалида-колясочника, наверное. Пришлось посидеть с ними на свежем воздухе, вежливо улыбаясь шуткам и подпевая нашим традиционным песням.
В город попал уже затемно. Пораньше не получилось. Машины своей нет, поэтому, пришлось ждать, когда, кто-нибудь из друзей нагуляется и прихватит меня с собой по пути. Они меня к подъезду довезти хотели, но я наглеть не стал, а выбрался из машины на перекрёстке и двинул по тротуару. Путь в мой двор шёл через арку, обычно, освещённую одинокой лампочкой, подвешенной над облезлой дверью в одной из стен. В этот раз, лампочка не горела. Видно ничего не было и, только, на выходе из арки просматривалась часть освещённого двора. В темноте особо ярко ощущался неповторимый амбре, состоящий из запахов кошачьей и человеческой мочи, гниющих отбросов и псины.
Откуда-то из угла послышалось сдавленное покашливание, и ледяной ветерок прошёлся по позвоночнику, предупреждая об опасности. Я шагнул к ближайшей стене и, на всякий случай, оглянулся. Свет, падающий от фонарей уличного освещения, загородили два силуэта. Похоже, ждали. Вряд ли, меня лично. Скорее всего, наркоты, какие то, на дозу шибают. Вот, и лампочку специально вывернули. Эх, темно-то, как! И, почему я в стройбате служил, а не в спецназе каком-нибудь? Сейчас бы, одному пяткой в нос, второму – кулаком в печень, третьего – на болевой, а остальные – в рассыпную, подвывая от ужаса. Увы, ничего этого я не умею. Хотя…
Вызвал силовые линии, и толстые дорожки побежали по асфальту и, поднявшись по стенам, соединились на потолке. В подворотне стало светлее. Для меня, только, конечно. Для тех, кто собрался меня потрошить, темнота, так и осталась темнотой. Пользуясь своим преимуществом, оценил обстановку. За мной зашли в арку двое, внутри ожидало ещё три человека. Когда я прижался к стене, то перестал быть виден на фоне уличного освещения. И парни растерялись. Фонариков прихватить не догадались, или не имели, а искать меня на ощупь, тоже, не вариант. Те трое, кто был впереди, неуверенно сделали несколько шагов, и у меня появилась надежда проскользнуть вдоль стены мимо них, а, потом, рвануть к дому, как на стометровке. Тут, главное, до подъезда добежать. А там, открыть ключом замок домофона, заскочить внутрь и захлопнуть дверь за собой.
Теоретически – могло бы и выгореть. Вот, только, стоило мне сделать один шаг, за спинами тех троих, что впереди, заклубился туман, который уплотнился, оскалился кривыми клыками и раскинул над людьми свои щупальца. Мои недоброжелатели подобрались и сразу навелись на меня. Выходит, эта тварь их под контролем держит и меня им показывает? Злость вспыхнула в голове обжигающим пламенем, потом, стекла по рукам вниз и сконцентрировалась в кистях. Я вытянул руки перед собой и сделал движение, словно толкаю невидимую стену. Даже, в этой темноте было видно, как воздух пошёл волнами, а, потом, взорвался, разметав нападавших. Второй, такой, удар за спину с предсказуемым, уже, результатом.
Всё. Людей можно не опасаться. Вот, только, тварь… Она отпрянула назад, зарябила и, потом, зашипев и выставив перед собой свои щупальца, бросилась на меня. Кисти нестерпимо зажгло, и я, больше интуитивно, махнул руками. Шквал огня сорвался с моих пальцев и поглотил монстра. Только, по ушам ударил высокий, на грани ультразвука, визг. Дальше, я решил не испытывать судьбу и рванул из арки к своему дому. Только, когда дверь квартиры захлопнулась за мной, я прижался спиной к стене и сполз на пол. Ноги не держали совершенно. Вообще, во всём теле была такая слабость, словно, кто-то взял и вытащил из меня позвоночник. Если это то, что тётка называет мелкой пакостью, то, какие монстры живут в Запределье?
Что-то, мне, уже, не до веселья. Как бы я хотел проснуться и понять, что всё, что происходило со мной в последнее время, было просто кошмарным сном. Даже, от своих, неожиданно проявившихся, суперспособностей с удовольствием бы отказался. Но, кто же меня спрашивает-то? Кровь стража проявилась – изволь соответствовать. Саднящая боль в ладонях отвлекла меня от горестных мыслей. Сразу вспомнился вал огня, срывающийся с кончиков моих пальцев. Я посмотрел на свои руки, подсознательно ожидая ожогов. Нет, ничего не было. Просто, небольшое покраснение.
Дверной звонок разразился над головой соловьиной трелью. От неожиданности, я вскочил, ощущая, как в груди испуганной птицей зашлось сердце. Кто? Неужели, та тварь из арки? Хотя, вряд ли тварь будет звонить. Она, наверное, тупо будет биться в дверь, если не вышибет с первого раза. Или, она настолько разумна, что ей хватает мозгов нажать на кнопку? А, если, это не тварь? Тогда, кто? Я никого не жду. Звонок прощебетал ещё раз, а, потом, в дверь замолотили кулаками.
Вообще-то, когда к тебе, вот так, бесцеремонно, в половине одиннадцатого вечера ломятся, это должно, по меньшей мере, напугать. Но, только не сейчас. Сам факт, что стучат в дверь кулаками, а не щупальцами, меня успокаивал. Всё-таки, реальный человек, пусть и с нехорошими намерениями, лучше, чем клыкастая аморфная тварь из подворотни. Кряхтя, словно старик, я поднялся с пола и открыл замок. Дверь распахнулась, и в квартиру влетела Леда. Такое уже было недавно Прямо, дежавю. Интересно, это у неё манера такая в гости приходить? Правда, сейчас она была не одна. Следом, ко мне вломились двое мужчин среднего роста, коротко стриженных, в джинсовых костюмах и, чем-то, неуловимо похожие друг на друга.
– Привет, – девушка плюхнулась на диван и с интересом посмотрела на меня. – Это ты поводыря завалил?
– Какого поводыря? – я дождался, когда спутники Леды рассядутся по стульям и тоже уселся в кресло.
Что-то, мне совсем нехорошо стало. Если, она про ту тварь говорит, то, похоже, тварь сдохла. И я не знаю, хорошо это, или плохо. Поводырями, вообще-то, собак называют, которые слепых водят. И, это, хорошие собаки. А, что, если и тварь, на самом деле, хорошая, а я её огнём. Вот и примчались, аж, втроём, чтобы заступиться за бедную зверюшку. А ну, как, со мной, сейчас, по законам военного времени, так же поступят? И, ведь, не прокатит то, что я не знал. Незнание закона не освобождает от ответственности.
– Да, – виновато потупился я. – А, что, не надо было?
– Надо, не волнуйся, – хмыкнул один из мужиков.
– А, что тогда…
– Припёрлись, ты хотел сказать? – Леда закинула ногу на ногу и положила изящную кисть на коленку, мимоходом полюбовавшись безупречным маникюром. – Ну, во-первых, мы сами охотились за этим поводырём. Он, уже, неделю тут на районе куролесит. А, во-вторых, тем количеством силы, что ты применил, можно стадо поводырей по ветру развеять. Такая вспышка была, что мы с соседней улицы засекли. Естественно, примчались. Остатки поводыря – нашли. Пятерых бедолаг, которые только в себя пришли – тоже. А, кто с ними так поступил – понять не можем. Наших тут не было никого, но я вовремя вспомнила, что ты живёшь в этом доме. Ну и зашли на огонёк, чтобы убедиться. Кстати, познакомься. Это – Стас, а это – Игорь. А, как тебя зовут, парни знают. Я им про тебя рассказывала.
– Мне, конечно, приятно, что ты меня не забываешь, – смущённо кашлянул я. – Но, может, объяснишь, всё-таки, что за поводырь такой?
– Бестелесная сущность нижнего уровня. Мерзкая и очень зловредная. Любит брать под свой контроль группу молодёжи и натравливает их на других людей. Потом, или, как у тебя, караулят в тёмных подворотнях, грабят и избивают, или драку провоцируют. Главное, чем больше отрицательных эмоций, тем лучше.
– Вот, оно, как? А я думал, что это наркоманы были.
– Вполне может быть. Алкоголики и наркоманы легче всего подпадают под контроль поводыря.
– Ты говоришь, что он бестелесный. Но он попытался на меня наброситься. И клыки такие реальные. Я, выходит, зря испугался его.
– Почему, зря? Если бы ты не был стражем, и он облепил бы тебя своими щупальцами и присосался, то ты бы полностью попал под его влияние.
– Как зомби?
– Нет. С виду, ты был бы обычным человеком. Только, внутренне изменился бы. Стал бы злобным, жестоким и кровожадным. И, самое главное, никто бы его не видел. Даже, ты.
– Но, я его видел!
– Ты – страж. И то, ты увидел его только тогда, когда погрузился в мир энергий. Ведь, правда?
– Да. Так и есть.
– Слушай, а ты, действительно, совсем недавно стражем стал? – поинтересовался у меня Стас.
– Действительно.
– Впервые такое слышу.
– Да, что, ты? – засмеялся Игорь. – Если, даже, Михалыч, только, руками развёл, когда от Леды о нём услышал.
– Что за Михалыч?
– Наш патриарх, – ответил Стас, словно это о чём-то мне говорило.
– Патриарх? – перед глазами тут же встал образ опирающегося на посох благообразного старичка в лаптях, длинной, ниже колен, полотняной рубахе, подвязанной верёвкой, с лопатообразной, совершенно белой бородой до пояса и мудрыми, всё понимающими глазами.
– Да, – Стас расхохотался, видимо, поймав мой мыслеобраз. – Не такой, правда, как ты представил. Михалыч – совершенно современный человек. Никакой бороды и лаптей. Просто, он самый старший в нашей общине.
– И самый мудрый, – добавил Игорь.
– Кстати, – влезла в разговор Леда. – Михалыч хотел с тобой познакомиться.
– Ну, вот, – пронеслось у меня в голове. – Началась вербовка. А тётка предупреждала.
– Никакой вербовки, – улыбнулась девушка. – Такой боец, как ты, только морока одна. Ты же ничего не умеешь.
– Как это ничего? – даже, оскорбился я. – Поводыря, же, завалил!
– Поводырь – мелочь. Если ты на каждую шушеру столько силы будешь тратить, быстро выдохнешься и останешься балластом в команде. Тебя, ещё, учить и учить.
– Было бы кому.
Вот, честно, обидно стало. Словно, я – человек второго сорта. Cтоят передо мной все такие ловкие и умелые. Всякие бестелесные сущности одним щелчком на ноль множат, а я, так, недостойная особь.
– Вот, познакомишься с Михалычем, там и решим, – мягко, словно маленькому ребёнку, проговорила Леда.
А в глазах не смех, даже, хохот плещется. Да и парни, тоже, еле сдерживаются. Похоже, все мои мысли у них, как на ладони.
– А, вот, читать чужие мысли нехорошо, – сделал я замечание.
– Мы не хотели, – прижав руки к груди, поспешил оправдаться Игорь. – Просто, ты слишком громко думаешь.
– Давай, так, – девушка примирительно положила свою руку поверх моей. – Я, завтра, часов в десять утра заскочу за тобой, и мы к Михалычу съездим. Познакомишься, пообщаешься. Никто тебя неволить и принуждать к чему-нибудь не будет. Пошли, парни. Матвею отдохнуть надо.