Его разбудил шум, он вздрогнул и открыл глаза. Внизу послышался какой-то шорох, затем стук хлопнувшей двери. Он насторожился, быстро вскочил с дивана, оделся, замер, чтобы убедиться, что стало тихо, осторожно открыл дверь и вышел. Было темно, и только лунный свет вливался серебряной рекой в окна дома. Тихо ступая, он прокрался по коридору к двери и приоткрыл её. Это оказался вход в дом со двора. Ясная, чуть прохладная ночь, затопила всё вокруг, и лишь лунный свет выхватывал тут и там деревья, большую поляну возле дома и дворовые постройки. По поляне в сторону леса кто-то шёл. Ему стало любопытно, но выходить из безопасного дома было страшновато. Он начал себя уговаривать, и любопытство взяло верх. Оливер осторожно спустился с крыльца и пошёл следом за силуэтом, короткими перебежками приближаясь к незнакомцу. И тут шагающая тень остановилась и оглянулась. Оливер затаился в тени куста и чуть не вскрикнул: это была бабушка Эшли! Но что же она делала ночью тут, в полной темноте, и что у неё в руках? Эшли остановилась у кромки леса, залитого лунным светом, огляделась по сторонам и стала что-то выкладывать на землю. Оливеру было плохо видно, что она делает, и он подкрался ближе. Это была какая-то еда, но зачем она принесла еду ночью в лес? Для пира, вроде бы, поздновато… Ему стало не по себе. Тем временем Эшли достала из своей котомки свечи, зажгла их, уселась на землю и закурила трубку. Оливер замер. А Эшли, будто бы в трансе, начала бормотать, но на каком языке или диалекте она говорила, Оливер так и не понял. Вдруг Эшли замолчала. Из лесу подуло лёгким ветерком, и там, в густой и тёмной чаще явно кто-то был. Оливер совершенно точно это понял, но из-за темноты было невозможно разглядеть ничего, а лунный свет не мог пробиться сквозь густые кроны деревьев, остановленный сплошной стеной стволов. Вдруг Эшли поклонилась в сторону леса, и Оливер оцепенел: в лесу раздался треск сухих веток, он становился всё громче и приближался с каждой минутой. Эшли, не вставая с земли, замерла в поклоне. И тут свечи начали гаснуть одна за другой, а Эшли попятилась назад, не поднимая головы. Всё стихло.
Оливер почувствовал на себе чей-то взгляд, по его спине пробежал холод, а на лбу проступил холодный пот. В лесу раздался страшный звериный рёв и грохот ломающихся веток. Оливер рванул что было сил в сторону дома. Он бежал так быстро, как только мог, но ему всё равно казалось, что он стоит на месте. Он чувствовал, что за ним кто-то бежит, но боялся оглянуться. Кровь пульсировала в висках, сердце грохотало так, что закладывало уши, дыхание сбилось, перед глазами мелькали какие-то предметы, а ужас шевелил волосы на голове. Почти добежав до дома, Оливер споткнулся и упал перед самой калиткой. Звериный рёв пронёсся над его головой словно ветер. Оливер закрыл руками голову и замер, зажмурив глаза так, что хрустнули кости на лице.
Когда он открыл глаза, всё уже стихло. Он оглянулся по сторонам, встал и медленно пошёл к дому. Поднялся к себе и закрылся в комнате. Он был в шоке. Он лёг на диван, укрылся одеялом, но мысли о бабушке не дали ему забыться. Он подумал, что она в опасности, и не мог её бросить. Собрав всё своё мужество, он встал, вышел из комнаты и спустился вниз. Эшли спокойно сидела на веранде в кресле и курила трубку.
– Это ты, ба? – с облегчением произнёс он.
– Что, герой? – усмехнулась она.
– Что это было? – спросил Оливер.
Эшли сделала паузу.
– Страж Леса! – наконец, ответила она.
– Прости, кто? – переспросил Оливер.
Эшли повернулась к нему.
– Ты не глухой, мой мальчик, и всё прекрасно расслышал.
Оливер смотрел на неё, словно увидел приведение. Он на мгновения замер.
– Как это – Страж?
Эшли глубоко затянулась и медленно выдохнула дым, следя взглядом за кольцами дыма. Ещё помолчав немного, она начала рассказывать.
– Давным-давно здесь жило племя коренных индейцев Чероки. Лес тогда занимал чуть ли не весь штат. Это был их дом, который они берегли, у них были и свои обычаи. В лесу было много зверья, но места хватало всем, все жили в гармонии с природой. Много индейцы от леса не брали: сухие деревья для постройки своих хижин и для костров, на которых готовили еду. Были у них и шаманы, которые общались с миром духов, живых и мёртвых. Со временем пришли на их землю люди с оружием и отняли всё, что у них было. Бесцеремонно и безжалостно истребили природные богатства, согнали с мест обетованных и индейцев. Они не хотели уходить со своих земель и пытались отвоевать своё. Но у них ничего не получилось, их вынудили уйти. Но ушли не все: один из почитаемых ими шаманов остался. И никто из племени его больше не видел. С лесными духами он общался. Ещё говаривали, что шаман тот умел разговаривать с хозяином леса – медведем. Силою он подпитывался у зверя лесного. Да и сам мог оборачиваться зверем. Со временем всё изменилось: позабыли о нём все, кто его знал и помнил, и людей сменилось несколько поколений с того времени. И стал тот шаман просто сказкой, притчей, легендой.
– И что стало с тем шаманом? – тихо спросил Оливер.
Эшли замолчала, выдержала паузу.
– Столько времени прошло… То, что ты сегодня увидел, возможно и был тот самый шаман. Сон твой тому подтверждение, дорогой мой.
Эшли тихо и довольно улыбалась, а Оливер не мог пошевелиться.
– Только он зол. Видишь, как свирепствовал? Даже еду не тронул. Зол он на человека.
Эшли тяжело вздохнула.
– Лесной Дух обратился в Стражника. Это-то самое страшное и есть, внучек, – тяжело произнесла она.
– А Лесной Дух и Стражник – это разные типы? – спросил Оливер.
– Это не типы, Оливер. Лесной Дух – создатель, он не причиняет боль. Наоборот, всё, что ты видишь в лесу, это создал он.
Оливер задумался.
– А тогда кто же Стражник? – неуверенно спросил он.
Эшли выпустила густой дым и ответила:
– Убийца. Стражник – это монстр. Чудовище, которое убьёт, если оно почувствует угрозу.
Оливер совсем запутался и кое-как выдавил из себя:
– А что за зверь там был?
Эшли хлопнула его по плечу так, что Оливер аж вздрогнул.
– Медведь! – нарочито страшно прохрипела Эшли. – Ну, думаю, на сегодня хватит, Оливер, пора спать, утром разбужу.
Она подмигнула совершенно обескураженному Оливеру и откинулась на спинку кресла.
– Спокойной ночи, ба, – заикаясь, произнёс Оливер и направился в дом.