Муж погибшей, Игорь Мишин, встретил ее на пороге квартиры в совершенно подавленном состоянии. Лицо его было красным, глаза заплаканными. Волосы встрепанны. Рубашка выпущена из брюк и расстегнута почти до пупка. И он был в одной тапке. Но даже при всем этом выглядел настоящим красавчиком.
– Не была она сумасшедшей, если вы это имеете в виду. – Он сморщился и снова заплакал. – Просто любила меня и очень ревновала.
– Вы давали повод?
– Нет конечно! Я любил ее. Но моя работа… Она не позволяла мне все время быть с ней рядом. У меня случались частые командировки. И…
– А кто вы по профессии? – перебила его Настя.
– Я артист.
– Ах, артист!
Это ей вдруг совсем не понравилось. И его душевные муки, и зареванное лицо показались фальшивыми.
– Где трудитесь артистом?
Она, хоть убей, не помнила его симпатичной морды ни на одной афише. Ни в одном сериале.
– Ну, пока не могу сказать, что это удачное место, чтобы считать себя знаменитым. Но мне неплохо платят, и я…
– Где? – снова перебила его Настя.
– Дом культуры при заводе…
Название завода и Дома культуры при нем ничего ей не сказало.
– И что же, у вас прям случаются гастроли? – с сомнением глянула она на новоиспеченного вдовца.
– Конечно! У нас приличная труппа! И нас часто приглашают. Мы ездим на гастроли.
Минут пять она вполуха слушала о его выдающихся заслугах. Потом спросила:
– Почему она прыгнула?
– Я не знаю!
– Это мог быть несчастный случай? Собралась, к примеру, перила балконные помыть?
– Нет… Не знаю… Инга не была аккуратисткой до той степени фанатизма, когда лезут перила балконные мыть. Нет. Вряд ли. Она это сделала умышленно.
Игорь Мишин обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону, тихонько подвывая.
Настя поморщилась. Вот не знала бы, что он артист, может, и прониклась бы. Теперь наблюдала с недоверием.
– Почему она не оставила записки? Обычно, собравшись совершить что-то такое, люди оставляют записки. Послания.
Она медленно обходила гостиную, в которой они разговаривали. Супруг погибшей не соврал: Инга не была аккуратисткой. На мебели толстый слой пыли. На ковре мусор. Посуда в большом стеклянном шкафу давно не протиралась. Поэтому версию с ее попыткой навести порядок на балконе следовало отмести сразу же.
– Где ее телефон? – спросила она напоследок. – При обыске не был обнаружен ее телефон. Где он?
Он растерялся. Минуту смотрел по сторонам. Потом пошел искать по комнатам. Вернулся с пустыми руками, разведенными в разные стороны.
– Не знаю.
– Вы звонили ей?
– Когда?
– С утра, как ушли на работу. Вы ведь уходили отсюда?
– Да. Утром. В восемь утра выхожу всегда.
– Завтракали? – зачем-то спросила она.
– Да. Конечно. Каша, яйца – омлет, кофе с тостами.
– Сами готовили?
– Нет конечно. Инга всегда вставала и готовила мне завтраки.
– Сегодняшнее утро не стало исключением, – подвела она черту, рассматривая вдовца с нарастающим подозрением. – Инга приготовила вам завтрак, проводила на работу, а через полчаса встала на балконные перила и сиганула вниз. При этом не оставила предсмертной запис-ки и куда-то подевала свой телефон. Вы звонили ей в этот промежуток времени?
– В какой? – Он судорожно сглотнул, глядя на нее обезумевшими глазами.
– С того момента, как вышли из квартиры, и до того момента, как она шагнула с балкона? Это полчаса. Плюс-минус минут пять. Звонили?
Он полез в свой телефон, порылся в нем и кивнул.
– Она звонила мне. Не успел я отъехать от дома, как она мне позвонила.
– И? Что сказала?
– Так, ничего особенного, – соврал он ей в первый раз.
Настя всегда остро чувствовала вранье. Это у них с Долдоном было семейной особенностью – способность определять врунов с ходу.
– Просила купить продуктов к ужину.
– Как замечательно! – вырвалось у нее. – Ваша жена планирует ужин, а через несколько минут после завтрака кончает жизнь самоубийством? Не вяжется, Игорь! Что на самом деле она вам сказала? К ней кто-то пришел? Ей кто-то позвонил? Продиктуйте мне ваши номера телефонов. Ваш и вашей погибшей жены.
Очень слабым голосом он продиктовал ей номера. Настя записала. Тут же набрала номер погибшей Инги. Абонент вне зоны.
– Сообщений от нее не было или от вас ей? – спросила она, убирая свой телефон в карман черных джинсов. – Только не врите. Мы же установим истину.
– Не было сообщений, – твердо выдержал он ее подозрительный взгляд. – Только звонок, и все.
– В этом звонке она просила вас купить продуктов к ужину?
– Да.
– Что именно она просила вас купить?
– Господи! Ну какое это сейчас имеет значение?! Инги больше нет!
«Хорошо сыграл, – подумала Настя, не спуская с него глаз. – Возмущается. Потому что не успел придумать».
– Хлеба просила купить. Молока. Мяса какого-нибудь нежирного. Я стоял в пробке на светофоре, почти ее не слушал. Какое это имеет значение?..
Настя тоже уже почти его не слушала. Она рассматривала высокого мужчину на Сашкином балконе.
Балкон прекрасно просматривался из окна гостиной Мишиных. Перила увиты цветущим плющом, который почти по пояс скрывал высокого парня. Тот стоял с чашкой в правой руке и внимательно рассматривал то, что творилось на улице внизу. Там как раз отъезжала скорая, увозившая тело Инги. Полицейская машина все еще была там.
На парне, пьющем что-то из Сашкиной чашки, не имелось одежды. Нет, может, ниже пояса она и была. Просто торс оставался голым. А может, парень и вовсе торчал на балконе голышом. Плющ все скроет. Вот он повернулся, чтобы уйти. Толкнул балконную дверь, шагнул вперед. Настя с облегчением рассмотрела на нем какие-то штаны.
Ну слава богу!
– А может, она того, с телефоном прыгнула? – подал голос за ее спиной вдовец. – И, пока летела, телефон выпал из рук и упал где-то во дворе. Вы бы поискали.
– Поищем, – пообещала Настя.
И подумала, что мысль вполне себе рациональная, требующая проверки.
– Вы, Игорь, пока побудьте в городе. Вдруг придется задать вам еще несколько вопросов.
– Я и не собирался никуда. Похороны и все такое… – Он снова заплакал. – Куда я могу отправиться?
– На гастроли, – буркнула Настя и вышла из квартиры.
На улице она попросила Грибова пошарить в кустах и клумбах.
– Может, телефон погибшей отыщется. Дома его точно нет. И он выключен, – пояснила она свою странную просьбу.
– А он тебе нужен? Зачем? – вытаращился Гриб. – Смотров уже уехал. Сказал не задерживаться. Поквартирный обход не требуется. А ты…
– Поищи телефон, Гриб! – повысила голос Настя. – А я тут зайду в одну квартиру. Там чел один все время на балконе торчит. Я заметила, когда у Мишиных была. Может, он что-то видел? Момент ее прыжка, к примеру. Тогда уж наверняка будем знать, что никто несчастную под локоток не подвел.
– Делать тебе нечего! – фыркнул ей в спину Валера Грибов. – Вечно ты ищешь каплю дегтя в бочке меда.
– Никакого дегтя, Гриб. Просто сомнения, – проворчала она негромко и пошла к Сашкиному дому.
Ей пришлось подождать, пока кто-то выйдет из подъезда. Не хотела звонить в домофон, чтобы не напугать летчика Гришу. Сашки-то точно нет дома. Она на работе. Работа у нее ответственная: она доктор в косметологическом центре. Очень крутом центре. Сашка никогда не хвасталась, но Настя точно знала, что среди ее пациентов бывали знаменитости. И зарплата у подруги соответствующая – очень достойная.
Не потому ли пригрелся возле нее этот летчик? И почему он не в рейсе, а демонстрирует свой голый торс всей улице?
Примерно такие мысли вили гнездо в ее голове, пока Настя поднималась в лифте на Сашкин этаж. Она позвонила в дверь и принялась считать. Насчитала двадцать пять, когда летчик Гриша припал оком к дверному глазку. А потом громко спросил:
– Кто?
– Полиция, откройте, пожалуйста. – Настя показала дверному глазку свое удостоверение.
Замки защелкали, и Гриша открыл дверь.
Твою мать, а! Сашка и правда неправильно как-то его описывала. Он у нее выходил обычным, рядовым гражданином. А сейчас перед Настей стоял настоящий принц из сказки. Из ее любимой сказки, между прочим. Они ее с Долдоном частенько пересматривали. И дед всегда повторял на финальных титрах:
– Не верь красавцам, Настюха. Все они – мудак на мудаке…
Назвать летчика Гришу таким скверным словом у нее не повернулся бы язык. Он в самом деле был очень хорош собой. И смотрел приятно. Честно, открыто. Подвоха она не почувствовала и вкратце рассказала о причине визита.
– Я заметила вас из квартиры погибшей и подумала…
– Что я мог что-то видеть? – перебил он мягким, красивым голосом, все еще не приглашая ее в квартиру.
– У меня возникло такое предположение, – кивнула она.
– Оно верное, товарищ капитан.
Тень улыбки, тронувшей его губы, в самом деле не поддалась бы описанию. Она была бесподобной. Зря она на Сашку наезжала и просила быть осмотрительнее и осторожнее. Мужик ей достался зачетный! К слову, он успел натянуть на голый торс тесную футболку небесного цвета, удивительно подходящую его голубым глазам.
– Я могу войти? – спросила Настя.
И тут же про себя подумала, что он распоряжаться квартирой ее подруги не может. Он тут не хозяин. А просто сожительствует с Сашей. Зловредная мысль, конечно. Но надо было как-то разбавлять сиюминутное восхищение его внешностью.
Он попросил ее не разуваться, хотя Саша этого терпеть не могла. И держала для подруг тапочки. Повел на кухню – просторную, модную, чистую. После своей съемной квартиры Насте всегда здесь бывало неуютно. Она все время боялась что-то уронить, разбить, запачкать.
– Чай, кофе? – предложил гостеприимный «хозяин».
Она отказалась от всего. Отодвинула стул от стола. Уселась поудобнее.
– Хотелось бы поговорить, – глянула она на летчика Гришу вежливо, но требовательно. – Вы что-то видели?
– Я наблюдал эту пару почти год. Точнее, их скандалы. – Он взял со стола чашку. Поднес ко рту. – Они орали, не стесняясь.
– Кто кому предъявлял?
Настя сделала вид, что пишет что-то в своем телефоне. На самом деле она подло и преступно фотографировала летчика.
– Женщина ревновала мужа. Уверяла, что у него есть любовница и ребенок на стороне.
– Он как реагировал?
– Отрицал. – Гриша поставил чашку обратно на стол. Сел напротив Насти. – Но он врал.
– В смысле?
– Я видел его не раз с какой-то посторонней женщиной и ребенком. Знаете, когда обращаешь внимание, то можно многое заметить.
– А вы обращали внимание?
– Да. Пара заявила о себе громкими скандалами, повторюсь, почти год назад. С тех пор все шло по нарастающей. А в последние несколько дней они начали бить посуду. Звон стоял на весь микрорайон, наверное.
– Но без рукоприкладства?
– Не видел. Не заметил. И синяков на них тоже. Мы все тут в один магазин ходим. И с девушкой этой часто сталкивались. Синяков на ней не было.
Настя уже записывала.
– А описать женщину с ребенком можете?
– Молодая. Высокая, черноволосая. В сарафане обычно. Один фасон, но цвет то желтый, то серый. Сегодня была в сером.
– Сегодня? Где была? – насторожилась Настя.
– У погибшей в гостях. Я так понял, она пришла к ней, чтобы поведать ей правду, раз их общий мужчина не решается. – Он опустил взгляд, тяжело вздохнул. – Она пришла примерно в четверть девятого. Мы вместе с ней шли по двору. Я как раз вернулся с рейса.
– С рейса? – удивленно будто бы моргнула она. – Вы?..
– Я летчик.
– О, понятно. – Настя покивала. – Итак, она вошла в их подъезд и…
– Я поднялся к себе. Открыл балкон. Я все-гда так делаю. И тут ор. Скандалили две женщины. Громко кричали. Разобрать слов не было возможности. Я и не вслушивался. Потом я пошел в душ, когда вышел, сделал себе чай и вышел на балкон. И эта женщина как раз перелезала через перила. А потом сразу прыгнула. Все произошло так стремительно, что я даже не успел ей крикнуть, чтобы остановить. Ужас! – закончил он и замолчал.
Она все записала в разделе заметок и попросила у него документы. Он принес паспорт без заминки. И действительно оказался Григорием Артюховым, ее ровесником. Тридцать пять ему стукнуло в январе. Придраться было не к чему, но она все же попыталась.
– Вы тут один живете? Вы прописаны, я заметила, не в Москве.
– Нет, я тут живу не один, а со своей девушкой. И это ее квартира. Но прошу вас ее не беспокоить. Она не имеет к происшедшему никакого отношения. Саша – замечательный человек. Много работает. И поэтому…
– Я поняла, – подавила довольную улыбку Настя. – Если понадобится, повторите все то, что вы мне рассказали?
– Несомненно, товарищ капитан.