В 1949 году, во многом благодаря Лее (ах да, она уже стала Ли), семья переехала в Нью-Джерси, где Арнольд был нанят RCA (Radio Corporation of America) для работы на заводе в Камдене. По окончании средней школы он не мог претендовать на стипендию для обучения в колледже, возможно, если бы не Ли, он бы оставил попытки снова взяться за это дело; но жена свято верила в его талант и убедила обратиться в Университет Цинциннати как соискателя на грант для демобилизовавшихся солдат (известный как GI Bill). Арнольд посещает вечернюю школу и получает степень инженера; теперь-то детское увлечение механикой, а затем электроникой реализовалось в жизни.
Вместо того чтобы попасть в техники на телевидении, как он ожидал, ему поручили работать в военной электронике, разрабатывать схемы в новой области – компьютерные технологии, где транзисторы начали заменять магниты. Это было прекрасное время. Из-за обострения конкуренции с Советским Союзом наконец-то пали все ограничения против евреев в науке, теперь они могли спокойно получать высшее образование; даже один из членов правления RCA – Дэвид Сарнофф – был одним из немногих евреев в высших эшелонах бизнеса. (Другим был владелец CBS, магнат Уильям Пейли, также украинского происхождения.)
То были послевоенные годы эпохи Эйзенхауэра, когда у каждого должны были быть дом, автомобиль и телевизор. В 1949 году у Спилбергов появились первый телевизор и первая младшая сестра Стивена, Энн, которая родилась в Рождество. В 1952 году семья переехала из Камдена в более престижный пригород Хаддон-Тауншип, где они жили до переезда в Аризону в 1957 году. Везде Стивен чувствовал себя аутсайдером. Еще хуже стало в пригородном Фениксе. Мальчик был беспокойным и нервозным.
В Хаддон-Тауншипе селилась разношерстная публика, в отличие от соседнего Хаддона, где неевреи не селились. В Хаддон-Тауншипе проживали протестанты, католики и даже несколько еврейских семей, но костяк – район Кристалл Террас – был в основном христианским. Стивен был крайне шаловлив, любопытен и в то же время негодовал. Его окружали одни женщины: его мать устраивала концерты для дам со всей округи в их гостиной, а сестры – бенефициары непринужденного стиля воспитания Ли, придерживавшейся правила «минимального вмешательства родителей», – рождались и рождались (всего у него будет три сестры). «Я должен был заявить о себе», – сказал он Энди Уорхолу в интервью 1982 года (для ТВ-шоу); в нем же он пожалуется на то, что даже собака у них – девочка. Как и любой мужчина, оказавшийся в меньшинстве и вынужденный обороняться, он превратился в мучителя, любимой жертвой которого стали все представительницы противоположного пола, ближайшими из которых оказались сестры. Самый его любимый трюк заключался в том, чтобы запереть их в чулане, а затем сунуть в лицо пластиковый череп с внезапно зажженым фонариком внутри. Постепенно его жертвами становились все женщины по соседству, Лея лишь пожимала плечами. «Даже в пакостях он был оригинален, – скажет она позднее. – Ведь у нас не было книг, в которых бы было написано, что с ним делать»2