Мария Зайцева Степная Луна Белоголовых

Пролог

– Эй, красавица, еще две кружки пива! И отхлебни пенку! Тебе пенка, мне пиво!

– Где мой окорок? Сколько ждать?

– А я вот так! А еще вот так! Че, сожрал? Сожрал? Мои монеты гони!

– Отдавай мою долю, свинота! Или я тебя прямо тут на ремни порежу!

– Ох, какая женщина… Мечта… Иди ко мне на коленки… Вечерком в комнату мою придешь? Сколько?

– Ирри, он тебе докучает?

– Эй, приятель, я просто спросил… Ай! Ну зачем сразу об стол??? Я все понял, понял я!

Ирри кивком поблагодарила здоровенного Дождика, вышибалу самых устрашающих размеров и нрава, прозванного так, потому что нашли его двацать лет назад на крыльце этой таверны… Прямо под начинающимся ласковым дождиком лежал и смеялся, ловя ручками капли.

С тех пор прошло много лет, маленький Дождик вырос, из милого пухляша превратившись в жестокого и серьезного зверя, а имя осталось…

Дождик прижился в таверне и, судя по настрою, уходить вообще не планировал, наверняка считая, что за пределами таверны нет ничего стоящего.

В принципе, похоже, так оно и было.

Ирри в последнее время склонялась к такому же мнению.

Проследив, чтоб обиженный Дождиком приставала оплатил свое пиво, она двинулась дальше, ловко лавируя между столами, уворачиваясь от лап разномастных мужиков, периодически норовящих хватануть ее за задницу.

Обычно их было не особенно много, Дождик умел наводить порядок и насаждать правильное поведение на вверенной ему территории, но в последнюю неделю, из-за наводнивших город солдат, ситуация стремительно менялась.

Таверна, которой владела Ирри, была на хорошем месте и на хорошем счету. Здесь не разбавляли пиво и запекали лучший в городе окорок. И цены тоже были лучшие.

Потому нечего удивляться, что тут всегда было полно народу.

Солдаты и даже кое-кто из офицеров, разведав хорошее место, таскались сюда чаще, чем на плац, и далеко не всегда за пивом и окороком.

Аппетитная хозяйка таверны тоже привлекала посетителей, словно мед мух.

И в любое другое время Ирри была бы рада такому наплыву, потому что народ – это деньги, а деньги – это свобода…

Но сегодня что-то тревожило ее, беспокоило. В груди с самого утра поселилось стойкое ощущение надвигающегося хаоса, чего-то ужасного, того, что оборвет ее спокойное и сытое существование в этом городе и заставит в очередной раз поменять жизнь. Не по своей воле.

Ирри привыкла доверять ощущениям, они никогда не подводили.

В последний раз такое было как раз перед тем, как ее отца, генерала Герина Саввона, героя войны, орденоносца и прочее, прочее, прочее… Повесили. По ложному обвинению в предательстве императора и шпионаже в пользу Нордарии. Расследование было проведено молниеносно, большая часть офицеров гарнизона с неприкрытой радостью поддержала его итоги… И орденоносного генерала повесили, как обычного изменщика, на площади, перед толпой народа. И никакие прошлые заслуги не помогли.

Ирри сморгнула непрошенные слезы, потому что слишком явно перед глазами эта сцена встала.

Хорошо, что младшая сестренка ее, Рути, Рутгерда Саввон, не видела казни отца. Она бы точно что-то сотворила, бешеная, невыдержанная, дерзкая.

Но Рути как раз была в отъезде по своим таинственным делам, о которых не знал никто, кроме, пожалуй, ее наставника и самого генерала Саввона, без одобрения которого подобное наставничество было бы невозможным…

И Иргерда, никогда не одобрявшая тайных занятий своей сестры, в этот раз была несказанно рада, что все случилось в ее отсутствие.

И казнь отца, и внезапный удар, случившийся с мамой…

– Ирри, он тебя расстроил? – грубый голос Дождика спугнул нахлынувшие воспоминания, Ирри моргнула, приходя в себя, благодарно улыбнулась парню, помотала головой.

– Все в порядке, Дождик, не волнуйся… Просто как-то неспокойно мне сегодня…

– А чего так? – охранник оглянулся с недоумением, – вроде, нормально все… Солдатики спокойные… А кто неспокойный, успокоим…

– Не знаю… Приглядывай за незнакомыми, ладно?

– Не переживай. Все присмотрю. А ты иди посиди… Марушка справится сама.

Ирри не сомневалась, что шустрая Марушка со всем справится, но оставлять зал без внимания не хотела.

И почему-то все время посматривала на входную дверь… Словно ожидая чего-то… Кого-то…

Потом ее отвлекли опять офицеры из полка личной гвардии императора, прибывшие недавно совсем наводить порядок и разбираться с порядком обнаглевшим градоначальником. По итогу разбирательств градоначальник уехал в клетке в столицу, на личную аудиенцию к императору, которому страшно интересно было узнать про некоторые детали дружбы главных лиц города и главарей многочисленных банд разбойников, расплодившися по округе просто в невероятных количествах.

Порядок в городе был наведен в рекордные сроки, все же, в личной гвардии императора мух ловили исправно, но полк с места пока не двигался. Хотя, насколько могла понять Ирри из разговоров офицеров, в ближайших планах передислокация имелась.

Для Ирри это было хорошо, хоть приток посетителей постоянно увеличивался, но и нервов тоже много выматывалось, все же, новички не были знакомы с характером самой Иргерды, к которому за этот неполный год успели привыкнуть местные обыватели, ни с пудовыми кулаками вредного Дождика.

Потому постоянно возникали ссоры и даже драки, особенно, когда Ирри сама выходила в зал. Как сегодня, например.

– Милая хозяюшка, – один из офицеров, с нежным, тщательно лелеемым пушком над верхней губой и длинными, словно у девушки, ресницами, кивком подозвал ее к себе, – присядь с нами, составь компанию…

Он пыжился, смотрел то ласково, то волнующе, прикусывал губу и пытался дотронуться до ее руки, короче говоря, старательно использовал весь свой небогатый арсенал соблазнения. И, если б Ирри выросла в монастыре, а не в гарнизоне, среди офицеров отца, то, вполне возможно, впечатлилась бы…

А сейчас она лишь взмахнула ресницами, поощряя невинный флирт, улыбнулась, присела за офицерский стол, прекрасно зная, что господ не стоит злить. Это не солдаты, которым Дождик без лишних растанцовок чистил пьяные физиономии. Это – аристократы. Или те, кто себя считал таковыми. Тут сплошной гонор и свои понятия о чести…

Иногда Ирри представляла, что бы они сказали, эти надувающиеся от важности и чувства собственной значимости мужчины, если б узнали, чья она дочь? Изменилось бы их отношение к ней?

– Устала?

Ох, ты ж, заботушка ты мой…

Ирри, поморщившись едва заметно, только улыбнулась, вздохнула печально:

– Непростой день был, господа…

– Так выпей с нами, расслабься, – тут же предложил другой офицер, с темным узким лицом и хищным выражением глаз. Ирри на что угодно могла поспорить, что он ее уже раздел в голове своей и поимел несколькими способами, уж очень взгляд у него был масляным и настойчивым.

– Спасибо, мне нельзя… – отказалась она, – работы много…

– Подождет работа, – жестко сказал третий из офицеров, крупноголовый блондин с вечно красными щеками, – мы завтра покидаем вам гостеприимный город… Скрась наш последний вечер здесь…

И Ирри, по очереди посмотрев в глаза каждого офицера, поняла, что вот оно, то самое плохое, о чем кричало внутреннее чутье весь день.

Офицеры были уже порядочно пьяными, смотрели внимательно, и, судя по ухваткам, отпускать ее не собирались.

Всю эту неделю, что полк стоял в городе, они периодически пытались ее склонить к оказанию более, глубоких, скажем так, услуг… Помимо основных. И всякий раз Ирри удавалось мастерски ускользнуть.

Или ей просто давали это сделать.

Но завтра полк уходит, а, значит, сегодня ночь веселья…

Ирри попыталсь резко встать из-за стола, но неожиданно жесткая рука брюнета удержала ее.

– Ну куда же ты, хозяюшка? Не нравится наше общество?

– Нет, просто у меня на кухне дела, прошу прощения, господа офицеры… Я к вам потом подойду…

Ирри все еще надеялась выбраться из ловушки, в которую так неосмотрительно попала, строила из себя непонимающую курицу, попутно выглядывая Дождика, и в то же время понимая, что он тут ничем не поможет. Это не разгулявшаяся солдатня, это артистократы, мать их!

И для них она сейчас – просто лакомый кусок мяса!

Ирри, все же, еще слишком мало времени пробыла в роли трактирщицы и слишком много в роли дочери орденоносного генерала, потому и угодила в ловушку. С ней, в другой ее жизни, офицеры не смели даже пошутить пошло, и уж тем более, за руки не хватали и в уголок не волокли, как какую-нибудь трактирную девку… А сейчас она для них и есть та самая трактирная девка. И не важно, что она – владелица заведения! Все равно по положению настолько ниже их стоит, что даже спрашивать согласия не обязательно. Рада должна быть, что ее удостоили вниманием…

– Разберутся на кухне без тебя, хозяюшка, – ласково сказал блондин, и щеки его заалели еще сильнее дурным возбуждением, – а ты с нами разберешься… С тремя. У тебя же здесь комнаты есть? Для гостей?

– Я… Не понимаю, господа… – Ирри, ощутив холодный пот, стекающий по спине, выпрямилась, облизнула губы и попыталась выкрутиться, – что вы?.. Я не могу… Я – вдова… И ношу траур по безвременно погибшему мужу…

– Одно другому не помешает, – решительно сказал блондин, а мальчик с пушистыми ресницами только восторженно поддакнул, явно настраиваясь на развлечение.

Ирри беспомощно оглянулась, понимая, что попала окончательно. Что даже крикнуть не сможет. Смысла в этом не было никакого. В таверне сидели сплошь солдаты, подчиняющиеся этим трем офицерам. Они ей не защитники… И Дождик один против всех не выдюжит…

И уговаривать явно давным давно уже успокоивших и умертвивших даже свою совесть офицеров сжалиться и не трогать ее – бесполезно…

Мужчины поднялись, блондин дернул ее за локоть вверх, заставив охнуть от боли и неожиданности.

Ирри на инстинктах попыталась выкрутить руку, стало еще больнее…

И в этот момент двери таверны распахнулись, впуская новых гостей.

Высоченных, широкоплечих, занявших своими мощными фигурами весь дверной проем, совершенно одинаковых на лица, различающихся только рисунком татуировок у висков и косами, у одного заплетенными ближе к макушке и убранными в высокий хвост, а у другого вольно лежащими на плечах.

Степняки, варвары, редкие гости здесь, в западном округе…

Гомон в таверне мгновенно стих, все словно по команде развернулись и принялись рассматривать новых гостей. А те, вообще не смущаясь из-за слишком внимательных взглядов, молча осматривали зал, солдат за столами, Марушку у стойки, Дождика у внутренней двери… И тормозя на офицерском столике. А конкретно, на Ирри, в этот момент как раз судорожно пытающейся вырвать руку из железной хватки блондинистого офицера.

Степняки, мгновенно оценив позу Ирри, ее искаженное от боли лицо, пальцы мужчины на белой коже предплечья, одинаково нахмурились и, не удостаивая больше никого вниманием, синхронно двинулись к цели.

К Ирри.

И она, перестав вырываться и глядя, как приближаются близнецы, как бешено и страшно горят их глаза и сжимаются гневно губы, обреченно подумала, что неправильно она оценила главную опасность сегодняшнего вечера.

Не офицеры были причиной тревоги ее внутреннего чутья.

А они, два несносных степняка, уже в который раз встававших на ее пути…

Загрузка...