Пятница, 19 апреля 2019 года, 10.13
Проснувшись, Мелисса уловила аромат жареного бекона и блинов. Ее голова раскалывалась, как будто она накануне весь вечер пила сидр. В те несколько часов, что ей довелось поспать, ее мучили сны о лесе, о том, как она бежит по нему, продираясь сквозь деревья и, не видя дороги, пытается найти своих детей. Она снова увидела вдалеке старый дуб – та самая сломанная ветка и серебряная туфелька. Подобные кошмары снились ей часто и до этого. Но сегодня все было еще хуже. Случилось что-то страшное, очень страшное, и она никак не могла понять, что именно… Потом в мозг ударило воспоминание о Патрике, лежавшем на полу, и о тайне, которую скрывали ее дети.
– Патрик… – прошептала Мелисса, и ее глаза наполнились слезами.
Она быстро схватила телефон и, промотав несколько сообщений со словами поддержки и несколько оповещений с фейсбука, наконец нашла обещанное известие от Розмари, которая поехала в больницу, как только Мелисса отправилась домой.
Все так же. Надеюсь, ты хорошо отдохнула. Целую.
Мелисса посмотрела на часы. Она отдыхала слишком долго! Внезапное ощущение необходимости поговорить с детьми вырвало ее из постели, несмотря на головную боль. Утром голова прояснилась, и Мелисса уже отчаянно жалела, что скрыла от полиции пропажу ножа.
О чем только она думала?!
Она почистила зубы, натянула ту же одежду, что и вчера, побрызгала подмышки дезодорантом и побежала вниз. Было странно после стольких лет вновь провести ночь в этом доме. Когда-то он был ее убежищем, но теперь здесь было ей неуютно, в отличие от Патрика и детей, которые этот дом любили. Это был первый особняк «Лесной рощи», и его построили здесь двадцать шесть лет назад. Просторная лоджия, крепкие стены из кирпича и дерева, пять больших спален. Огромный участок с лужайками, пастбищными угодьями и даже полоской частного леса. Детям нравилось здесь, они проводили здесь ту ночь, когда Патрик и Мелисса раз в месяц устраивали себе романтический вечер. У всех были ключи от этого дома, здесь их ждали в любое время. Из кухни всегда изумительно пахло волшебными маффинами, которые любил печь Билл, первоклассными блюдами Розмари, непременно с душистой карри. Большой вельветовый диван в гостиной был древним, но он был самым удобным диваном в мире, и по всему дому были развешаны полки, заставленные книгами.
Несмотря на то, что дому было меньше тридцати лет, детям он казался старинным, так они привыкли к своему ультрасовременному коттеджу. Когда он был построен, поселок «Лесная роща» представлял собой одну-единственную улицу и пять больших участков, но за несколько лет проложили новые улицы, которые кругами оплели лес. Ближе всех к этому дому оказались Олд- и Нью-Пайн-роуд.
Девочки сидели на кухонных стульях и пили апельсиновый сок, а Льюис помогал Биллу жарить бекон. Сперва Мелиссе показалось странным, что Билл так спокойно готовит завтрак, как будто вчера ничего и не было, но потом поняла – ради внуков он старается создать ощущение нормальности.
Дети еще не переоделись после сна, их лица были бледными и измученными. В пижамах и ночных рубашках они всегда казались ей более хрупкими, даже Льюис в футболке с хэштегом «#неустал», которую Лилли подарила ему на прошлый день рождения, потому что он, с ранних лет страдавший бессонницей, по ночам был полон энергии.
За окном простирался лес, с дерева взирал одинокий ястреб. Солнечный свет лился на кухню, такой яркий и чуть крапчатый, как это часто бывает в лесу.
Когда мать вошла в кухню, все трое подняли глаза и с беспокойством посмотрели на нее. Очевидно, они ожидали выволочки, и они, черт возьми, были правы! Она посмотрела на Билла. Допросить их сейчас, при свекре, рассказав ему о том, как странно вели себя дети, сказать о пропавшем ноже, о лжи и тайне, тяжелый груз которых Мелисса видела на плечах детей, явно было невозможно. Билл и Розмари, конечно, были настоящими профи по части того, чтобы разделить любую ношу. Но здесь ситуация была неоднозначная. Она уже не была ребенком. Она была матерью, и ее самым главным долгом было все, что связано с детьми. В первую очередь нужно было все выяснить и уже потом принимать решение, кому и что рассказывать. И к тому же следовало помнить, что Патрик был сыном Билла и Розмари, а для них он был важнее всего… может быть, даже важнее собственных внуков. Поэтому Мелисса решила подождать с допросом, пока Билл уйдет.
Она посмотрела на часы. Ирнтересно, когда она сможет поговорить с детьми с глазу на глаз.
Сэнди подбежал к Мелиссе и ткнулся мокрым носом, требуя внимания. Два шоколадных лабрадора Билла и Розмари, послушно сидевшие на дорогих подстилках в кладовке, казались такими ухоженными и лоснящимися, что составляли резкий контраст с Сэнди, золотистая шуба которого до сих пор была в грязи после вчерашней прогулки. Невоспитанный пес пытался схватить кусок бекона со сковородки Билла, но тот быстро отогнал его.
Билл и Розмари разводили лабрадоров на продажу. Знаменитая выставочная линия «Лабрадоры Байеттов» тридцать лет выигрывала всевозможные выставки, включая даже «Крафтс»[3]. За щенка из их помета люди были готовы заплатить больше тысячи фунтов. Ну а Сэнди появился на свет из-за счастливой случайности, когда одна из сук Байеттов, Берта, во время прогулки в лесу сорвалась с поводка и вступила в связь с менее породистым золотистым лабрадором-кобелем. За поводок, увы, держалась тогда Мелисса, и с тех пор родители мужа больше никогда не разрешали выгуливать ей своих бесценных собак. Каждый раз при виде Сэнди на их лицах появлялась особая мина, говорившая все, что они думают о единственном упущении в идеальной родословной. Билл предложил даже сделать Берте аборт, когда выяснил, что ее обрюхатил обычный кобель. Но, к счастью, близнецы имели на дедушку большое влияние, и они убедили его сохранить щенков, а одного забрали себе.
Мелисса подошла к близнецам, по очереди поцеловала их в лоб, крепко обняла и прошептала, что любит их. Потом прижала к себе Грейс. Они немного расслабились, по-видимому, поняв, что она не собирается набрасываться на них с расспросами, куда делся нож… Но так будет до поры до времени.
– Как себя чувствовал Патрик, когда вы ушли? – спросила Мелисса Билла.
– Все так же, – ответил он со вздохом.
– Мы ведь навестим его, как будем готовы, правда, ребята? – поинтересовалась Мелисса, глядя им в лица и пытаясь уловить в их выражении намек на то, свидетелями чего они были вчера.
Дети ерзали на стульях, не глядя ей в глаза, и внутри у Мелиссы словно что-то оборвалось. Неужели они не хотят видеть своего раненого отца?
Билл нахмурился, тоже обвел их взглядом, потом глубоко вздохнул и указал на свободный стул рядом с Грейс.
– Сперва завтрак Байеттов, – провозгласил он.
Этот знаменитый завтрак тоже был частью семейных традиций. Каждое утро после романтического вечера Патрика и Мелиссы Билл, Патрик и Льюис готовили что-нибудь жареное. Три поколения мужчин семьи Байеттов были очень близки. Каждое воскресенье они вместе играли в футбол в местном парке. У них даже шутки были понятны только им одним. Они были похожи и внешне – все трое высокие, стройные, с карими глазами. Льюис обожал дедушку и с трепетом относился ко всему, что было связано с его военным прошлым, а за приготовлением завтрака всегда приставал к нему с расспросами. Иногда подключалась Грейс, жаждавшая кровавых подробностей, а Лилли в таких случаях корчила гримасы отвращения.
Но теперь такого оживленного разговора не получалось. Все устало молчали, пока готовился завтрак, который, возможно, никто из них не смог бы даже съесть.
Мелисса заметила, что на Лилли мешковатая футболка с фото из мюзикла «Злая», который ставили прошлым летом.
– Господи, я и не спросила! – воскликнула она. – Ты получила роль в «Звуках музыки»?
Помедлив немного, Лилли кивнула:
– Угу.
– Это же просто чудесные новости! – обрадовался Билл. – Я знал, что так и будет! Наша прекрасная, талантливая Лилли, идеальное сочетание генов Байеттов.
Он так бурно жестикулировал лопаткой, что жир разлетался по всей кухне.
– Твой папа будет тобой гордиться.
Мелисса изо всех сил постаралась не обращать внимания на фразу насчет генов Байеттов. В конце концов, она к такому уже привыкла. Наклонившись к дочери, она крепко пожала ей руку.
– Да, папа будет гордиться, – повторила она.
Но Лилли напряглась и отдернула руку. Мелисса нахмурилась.
Да что происходит с ее детьми?
Когда завтрак был приготовлен, все в молчании принялись есть. Билл, раньше с жадностью уничтожавший все, что лежало в тарелке, теперь еле-еле ковырялся в ней вилкой.
– Думаю, вам стоит пойти поспать, Билл, – сказала Мелисса, которой не терпелось все выяснить. – Отдохните пару часиков, пока я приберусь тут. Если будут новости, разбужу.
Билл ничего не ответил, и Мелисса забеспокоилась, что он не захочет спать. Но в конце концов он заявил, со вздохом отложив вилку:
– Ну, может быть, пару часиков отдохнуть и впрямь не помешает.
Он поднялся, поцеловал внуков в макушки, помахал рукой Мелиссе и побрел в спальню наверху. Дождавшись, когда щелкнет задвижка на двери, Мелисса решительно повернулась к детям.
– Я знаю, что нож был и пропал.
Она хотела увидеть реакцию детей, но те лишь молча смотрели в стол, не издавая ни звука.
– Он лежал вот здесь, на полу в кухне, – продолжала она, – а потом пропал.
Мелисса наклонилась вперед, чувствуя, как колотится ее сердце:
– Его взял кто-то из вас?
Они не отрывали глаз от поверхности стола, и Мелисса обвела их изумленным взглядом:
– Дети, это серьезно. Очень серьезно.
– Мы знаем, мам, – сказал Льюис, взглянув на нее из-под темной челки.
– Тогда расскажите мне, что, черт возьми, здесь произошло, – рявкнула Мелисса, не в силах понять, почему они молчат как рыбы.
– Мы же тебе сказали, – пробормотал Льюис, – мы нашли его уже так.
– Я спрашиваю не об этом, а о ноже!
Льюис моргнул, пожал плечами:
– Не знаю.
Но он знал. Она видела, что он знал!
Мелисса подпрыгнула на месте:
– Не знаешь? Не знаешь?! Ваш отец в больнице борется за жизнь, а вы спрятали чертов нож, которым его пырнули. Это точно были вы, потому что как еще он исчез бы?
Трое детей переглянулись, но ничего не ответили.
– Господи Иисусе, – воскликнула Мелисса, – да что происходит? Почему вы не можете мне сказать? Я ваша мать, вы должны сказать мне!
– Успокойся, мам, – прошептала Лилли.
– Я не собираюсь успокаиваться. Скажите мне немедленно. Прямо сейчас.
Но нет. Ответом была лишь твердая, непробиваемая стена тишины.
– Ну ладно, – голос Мелиссы дрожал от гнева, она потянулась за телефоном. – Я хотела дать вам шанс рассказать мне по-хорошему, но, видимо, придется сообщить полиции о пропаже ножа.
– Мы его спрятали! – закричала Грейс, не выдержав.
– Грейс! – воскликнул Льюис и осуждающе посмотрел на младшую сестру.
– Нет, Льюис! – прикрикнула Мелисса на сына. – Дай ей сказать.
Отложив в сторону телефон, она сжала руку дочери.
– Расскажи маме, что случилось, милая, – попросила она как можно мягче. Грейс явно хотела что-то ответить, но лишь покачала головой и ее плечи безвольно поникли.
– Не могу.
У Мелиссы отвисла челюсть. Она переключила внимание на старшую дочь.
– Лилли, а тебе есть что сказать?
Лилли поерзала на стуле, но не проронила ни звука.
– Но это же бред! – воскликнула Мелисса, вскидывая руки вверх. Грейс вздрогнула, и Мелисса облегченно вздохнула. Может быть, она и впрямь давит на них слишком сильно, но это в самом деле был бред. Как они могут скрывать от нее нечто настолько серьезное?
– Смотрите, – сказала она, пытаясь успокоиться, – вы трое для меня – на первом месте. Это вы знаете, верно? Я хочу для вас всего самого лучшего, и папа тоже. И сейчас лучше всего, скажу я вам, если вы мне расскажете, что происходит. Я не буду вас ругать. Не сообщу в полицию, если вы не хотите. Вы расскажете мне правду, и я вас выслушаю.
Она ждала, что кто-то из них ей ответит, но так ничего и не услышала.
– Вы прикрываете того, кто это сделал? – с тревогой в голосе спросила Мелисса. – Мы его знаем?
– Мы защищаем друг друга, – прошептала Грейс.
Мелисса замерла.
– Что значит – защищаете друг друга? – спросила она. – От кого?
Они испуганно переглянулись.
Внутренний голос Мелиссы закричал ей: «Это сделал кто-то из детей.» Она схватилась за край стола с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Ей показалось, что съеденный завтрак вот-вот отправится обратно.
Поднявшись, она принялась шагами мерить комнату. Вновь села за стол, положила на него руки ладонями вниз, посмотрела на детей.
– Это был несчастный случай? Глупый, нелепый несчастный случай? Если так, я пойму. Мне просто надо знать.
Но они молчали. Это было умышленное молчание, запланированное. Она видела по их глазам – они договорились не произносить ни слова.
– Это серьезно, ребят. По-настоящему серьезно, – вновь сказала она. – Вам придется сказать мне, что произошло. Вы поссорились? Кто-то вышел из себя?
Даже когда Мелисса озвучила эту мысль, она показалась ей недоступной пониманию. Конечно, у них были разногласия, как и в любой другой семье. Но чтобы ссора, настолько серьезная, что кого-то ударили ножом?!
Нет. Нет, нет и нет.
– Это глупо, – заявил Льюис и встал из-за стола. – Мы тебе ничего не скажем, мам, мы просто не скажем.
Ее челюсть вновь отвисла. Невероятно! Она схватила сына за руку и с силой развернула к себе.
– Как ты смеешь такое говорить? Вы мне расскажете! А если нет, я иду в полицию.
Карие глаза Льюиса наполнились слезами.
– Пожалуйста, не надо, мам, – прошептал он жалобно.
– Почему?!
Но тут раздался звонок в дверь и сразу же вслед за ним нетерпеливый стук. У Мелиссы вырвался стон.
– Ладно, сидите тут, никуда не уходите. Через минуту продолжим разговор.
Мелисса открыла дверь и увидела Джекки Шиллингфорд с большой корзиной в руках. За спиной Джекки стоял ее муж Росс. Они жили по соседству с Розмари и Биллом и тоже были одними из первых жителей «Лесной рощи». Переехав к Байеттам, Мелисса довольно близко познакомилась с ними, особенно с Джекки, которая, как и она, боролась за защиту окружающей среды. На прошлой неделе они вместе даже участвовали в марше против глобального потепления в Лондоне.
– Надеюсь, ты не возражаешь, – сказал Росс, снимая кепку. – Мы просто увидели твою машину на парковке и…
Мелисса натянуто улыбнулась, ни на миг не забывая о том, что у нее за спиной дети.
– Да все нормально. Спасибо, что вчера присмотрели за детьми…
Улыбка сползла с ее лица, и к глазам подступили слезы.
– Ох, милая! – проговорила Джекки, прижимая Мелиссу к себе. Она промурлыкала почти в ухо. – Мы пришли тебя поддержать. То, что случилось, просто ужасно.
С этими словами она повела Мелиссу на кухню. Дети застыли, увидев, что мама, секунду назад прекрасно владевшая собой, теперь плачет.
– Что-то с папой? – прошептала Лилли, побледнев.
– Нет, Лилли, – поспешно сказала Джекки. – Прости, если напугали. Мы просто хотим вас немного поддержать. Тут домашние брауни.
Она указала на корзину.
– Ух ты, здорово, – отетила Лилли, беря корзину. Она тут же стала снимать пленку, чтобы заглянуть внутрь.
– Возьми побольше, милая, – сказала Джекки. – Мы так рады, что ты получила главную роль в «Звуках музыки». Твоя бабушка очень тобой гордится.
Лилли, казалось, была смущена, что было весьма странно. Обычно она любила выслушивать похвалы, особенно от бабушки с дедушкой.
– Так приятно видеть что-то светлое среди всего этого мрака, правда, Мелисса?
– Да, – ответила Мелисса, гладя дочь по волосам.
– Как вы сегодня себя чувствуете? – спросил Росс, сочувственно глядя на детей. Лилли скорчила гримасу, а Грейс пожала плечами.
– Не очень, – признался Льюис.
Джекки крепко обняла всех троих по очереди, и Грейс от этого стало явно не по себе – она не любила обниматься ни с кем, кроме родителей. Лилли было тоже неловко, но это скорее потому, что она не успела накраситься и причесаться. А вот Льюис обожал обниматься, нимало не смущаясь этим, в отличие от большинства мальчишек его возраста. Патрик так его и называл: «Наш великий обнимальщик». Возможно, Льюис был таким в силу повышенной физической активности. На футбольном поле он разделывал врагов под орех, семью и друзей любил душить в объятиях. Он с самых ранних лет был активным. Первым начал перекатываться с боку на бок – раньше, чем Лилли и Грейс, первым начал ползать и ходить – раньше, чем все его ровесники.
С первым сыном Мелиссы и Патрика, Джоелом, все было совсем иначе. Первый диагноз, который ему поставили – мышечная слабость. Он долго не мог научиться ходить, а когда ему наконец это удалось, он постоянно падал. Патрик, казалось, не обращал на это внимания. В первые месяцы жизни Джоела он без умолку восхищался тем, какой его сын красивый, какой умный. «Посмотри, ему всего три месяца, а он уже умеет держать голову!» Билл и Розмари тоже слишком уж, на ее взгляд, гордились своим первым внуком, продолжением «идеальной родословной Байеттов», чтобы заметить признаки, которые Мелисса видела слишком явно. Когда Джоелу было два года, она наконец решилась на консультацию, и анализы крови подтвердили, что у него мышечная дистрофия Дюшенна – серьезное заболевание, к которому склонны только мальчики. Когда врач стал объяснять, что болезнь может быть вызвана нарушением генетического кода одного из родителей, Патрик вышел из кабинета, не в силах это слышать.
Поэтому Мелисса одна выслушала слова врача о том, что болезнь Джоела с годами будет прогрессировать, и он в любом случае окажется в инвалидной коляске. Ему необходимы будут регулярные консультации специалистов и физиотерапевтов, продолжал врач. Будет нелегко, но многие мальчики с такой же, как и у Джоела, болезнью благодаря развитию медицины доживают до взрослых лет – в среднем до двадцати шести. Мелисса держалась, чтобы не расплакаться. Она могла пережить необходимость инвалидной коляски, консультации, ежедневные массажи, дни, расписанные по часам. В конце концов, многие жители поселка могли помочь ей справиться с бедой. Но при мысли о том, что ее сын погибнет раньше нее, совсем молодой, пол уходил у нее из-под ног. Патрик вернулся как раз вовремя, и она рухнула ему на руки…
«Мы это выдержим», – сказал он. И они выдержали. Мелисса посвятила всю себя заботе о сыне, оставив работу регистратора в местном бизнес-центре.
Она посмотрела на детей. Если она пережила такое, то сможет пережить и все, что происходит теперь, особенно если рядом будут такие люди, как Джекки и Росс. Но если бы только дети рассказали ей, что случилось!
Высвободившись из объятий Льюиса, Джекки повернула кран.
– Ничего тут не трогайте, мы сами все за вас сделаем. Идите одевайтесь, а мы пока помоем посуду.
Дети даже подпрыгнули от неожиданности и помчались наверх, явно радуясь возможности уйти от разговора с матерью.
– Мы все в шоке, – сказала Джекки, оттирая кастрюлю и глядя на Мелиссу через плечо. – Сколько лет тут живу, и ничего подобного не случалось, ничего.
Росс сел напротив Мелиссы и покачал головой:
– Не могу не думать, что это как-то связано с открытием новой фабрики в Эсбридже.
Джекки закатила глаза.
– Да я просто предположил! – возмутился Росс. – Я ничего не имею против иммигрантов, и ты это знаешь, милая. Я просто к тому, что пока этой фабрики не было, не было и таких проблем.
Мелисса молчала и обкусывала брауни, хотя у нее совсем не было аппетита. Вот что думают люди! В самом деле, открытие фабрики не всем пришлось по душе, и она заметила, что в маленьких магазинчиках «Лесной рощи» стало больше покупателей, говоривших с акцентом. Но ей казалось, в этом нет ничего страшного.
Мелисса посмотрела на потолок, прислушалась, как одеваются дети. Едва ли они бы стали прикрывать незнакомца.
– Я собираюсь начать расследование, – сказал Росс. – Уверен, жители «Лесной рощи» будут только рады помочь.
– Не знаю, Росс, – ответила Мелисса. – В любом случае без полиции не обойтись.
– Толку от нее как от козла молока, – сказал Росс с отвращением.
– А что она должны была сделать, Росс? – спросила Джекки. – Мы видели, что полиция сюда приехала. Прошло меньше суток, не забывай!
– Они хуже нас знают «Лесную рощу», – заметил Росс, доставая из кармана телефон. – Если мы хотим что-то сделать, мы должны сделать это сами. Я позвоню Томми Милехаму, пусть собирает команду.
Командой называлась тесная компания старожилов «Лесной рощи» – пять семей, за двадцать шесть лет сплотившихся в одну. Вместе они воспитывали детей, вместе проводили почти все выходные, вместе ездили отдыхать. Именно эта команда много лет назад помогла Мелиссе и ее матери.
– Мне кажется, что лучше оставить эту работу полиции, – сказала Мелисса, ощущая, как в ней разгорается паника. Обычно она была за то, чтобы к улаживанию беспорядков привлекать как можно больше людей. Например, когда обворовали один садовый участок. Билл и Росс дежурили тогда на участке всю ночь и все-таки выявили нарушителя – жителя соседнего города, который хотел повысить свои шансы на победу в областном конкурсе земельных участков. Как его наказали? Запретили навечно появляться в нашей деревне и даже выставили из паба «Наш край», когда он в прошлом году зашел туда с внуками. Вот что значило наказание для жителей «Лесной рощи» – изгнание, остракизм. Это внушало страх.
Но теперь Мелиссе совсем не хотелось, чтобы весь поселок пришел ей на помощь – во всяком случае, пока она сама не выяснит, что произошло.
– Мелисса права, – сказала Джекки. – Не будь таким воинственным, Росс.
– Ладно, как скажешь, – вздохнул Росс, убирая телефон обратно. Мелисса облегченно выдохнула.
– Ты, наверное, очень переживаешь за детей, – заметила Джекки, выдергивая затычку из раковины и надвигая на нос очки в красной оправе.
– Любая мать переживала бы, если бы ее дети увидели отца в таком состоянии, особенно маленькая Грейс. Конечно, они были в шоке, – ответила Мелисса.
– А ты? Это так ужасно – беспокоиться о муже, беспокоиться о детях… – сочуственно проговорила Джекки.
Мелисса в ответ лишь кивнула. Джекки всегда удавалось видеть самую суть.
– Да. Я не знаю, как помочь им выговориться. Они все держат в себе, – сказала Мелисса.
– Это к добру не приводит, – заметил Росс.
– Но такое бывает, – сказала Джекки. – Когда нашему Райли было семь, у него на глазах машина сбила собаку. Может, ты помнишь эту историю, Мелисса? Ты уже жила здесь.
– Да, это было ужасно.
– Райли за целую неделю не сказал ни слова, – сказала Джекки. – Я даже хотела отвести его к Китти Флетчер.
Китти Флетчер была местным психотерапевтом. Ее книга «Воспитание детей по методике Китти Флетчер» для матерей «Лесной рощи» стала чем-то вроде Библии. Суть этой методики заключалась в том, что нужно оградить детей от любых экранов и как можно больше уделять внимания занятиям на свежем воздухе.
Этот блестящий экран планшета, телевизора или телефона, как раскрытый рот дементора из книг о Гарри Поттере, высасывает детские души, утверждала Китти, выступая перед жителями «Лесной рощи» с презентацией своей книги. В этот самый момент Лилли делала селфи для аккаунта в Инстаграме, который Мелисса разрешила ей завести на свое тринадцатилетие. Мелисса не сомневалась, что в этот момент Китти буравила ее вглядом, и, как ни старалась, она не могла победить охватившего ее чувства вины. Патрик вечно ныл, что надо бы сократить время, которое дети проводят с гаджетами… но он гораздо меньше занимался детьми, чем она.
Одно время Мелисса водила детей в «Мир лесного волшебства», организованный Китти. Этот большой игровой комплекс за визит-центром располагал всем, чтобы на несколько часов занять любого ребенка от одного месяца до шестнадцати лет. Кроме привычных «муравейников» и деревянного инвентаря, здесь имелись домики, где тинейджеры могли спрятаться от взрослых и пообщаться, и «книжные деревья» с удобными скамейками, которые так обожала Грейс. Поначалу здесь близнецам нравилось, но блеск новизны вскоре сошел, и Мелисса вновь стала более уступчивой в плане гаджетов.
Может быть, имело смысл показать детей Китти?
Может быть, она смогла бы выяснить, что с ними случилось?
– В случае Патрика нужен врач, а не ветеринар, Джекки, – сердито буркнул Росс. – Мелиссе не нужен такой специалист, как Китти, которая ставит нужные диагнозы всем, кто платит деньги. Все, что нужно ребятам, это побольше общения с семьей и друзьями, а не чужие люди, которые суют нос в их личную жизнь.
– Китти – хороший специалист, Росс, – со вздохом сказала Джекки. – И вообще я только хотела сказать, что нельзя все держать в себе.
– Само собой, – согласилась Мелисса, глядя в потолок. Но разве она сама не поступила точно так же? Ведь она не рассказала ни полиции… ни кому-либо еще! Она тоже все держит в себе. Но что сказали бы Джекки и Росс, если бы она выложила им все как есть. Может быть, кто-то из ее детей пырнул ножом родного отца – ведь нельзя было исключать такой вариант. К черту иммигрантов, переживать нужно из-за детей, живущих в соседнем доме! А чтобы увидеть, что бывает с проблемными детьми, достаточно вспомнить Джейкоба Симмса, чья многообещающая футбольная карьера оборвалась по щелчку пальцев.
Она вспомнила его лицо. Оно было все в синяках, когда он год назад только-только вернулся из детской исправительной колонии. Мелесса живо представила на его месте собственных детей и вздрогнула, в ужасе обвив себя руками.