Другие книги автора
С виду воин был похож на неуклюжего броненосца, но его лёгкие движения говорили об обратном. Адрик медленно двигался к краю стены. Зеленая трава даже днём неестественно переливалась, а ночью всё пространство начинало играть волшебными красками. Складывалось впечатление, что её раскрасил какой-то сумасшедший художник. Боец не чувствовал запахов цветов, фильтр через который он дышал, стирал сладкий аромат. Здесь, на вершине огромной стены, что впрочем не было похоже на стену, скорее на хребет с плоской вершиной, росли деревья. Некоторые тянулись к солнцу, словно это древние саквой, а другие наоборот, больше походили на тундровые берёзы. Их корни вгрызались в металл и, разрывая его, тянулись к живительной влаге, которая всегда скапливалась в пустотах между провалами.
– Смотри, – тихо, словно их мог кто-то услышать, произнёс Балин, что сопровождал своего начальника в этой вылазке.
– Вижу, – так же тихо ответил Адрик и, достав из рюкзака металлический кол, стал вбивать его в рыхлую почву.
– Это трещина широкая, не советую дальше ползти.
Адрик и сам понимал, что это чересчур опасно, любая трещина в стене – предвестник обвала. Он закрепил страховочный трос к вбитому колу. Балин проверил узлы и молча кивнул, дав понять, что можно двигаться в перед. Раздвигая руками кусты, они направились дальше. Встревоженная мошкара взлетела: тут же появилась восьмилапая ящерица и, пробежав по руке разведчика, залезла на выступ некогда боевого робота, который увяз в рыхлой земле. Его батареи разрядились и электронные глаза навечно отключились. Хотя какая это земля, сотни метров вниз сплошной пластик, резины, керамики, стекла и металла. Это всё, что оставляет после себя Спариа, цивилизация, добившаяся великого процветания, где нет войн и все счастливы.
Воин подполз к широкой щели: так трескаются ледники, что, сползая с гор, упираются в океан. Лёд с хрустом ломается и обломки, рухнув в воду, начинают своё путешествие. Но рано или поздно даже самый большой айсберг растает. Кусок стены, скатившийся в долину, чем-то напоминал айсберг. Уже через сутки его облепят машины Фастон, чьи земли лежат за стеной. И глыба мусора, как кусок льда, начнёт испарятся.
– Ещё один, – настороженным голосом произнёс Балин и указал в сторону, где лежал проржавевший дрон, который так и не достиг конца стены.
– Да, – многозначительно ответил командир.
Адрик много раз посылал механических разведчиков. Они ползли, летели, даже прокладывали ходы в мусоре, но стоило им пересечь невидимую границу стены, как вся электроника тут же перегорала. Древнее оружие, которое использовали Фастонцы никак не влияло на живой организм, но уничтожало электронику. И всё же приходилось быть осторожным: воин видел тела погибших пикси. Они словно побывали в микроволновке, их тела распухли и только благодаря бронекостюмам их кости ещё не обглодали звери.
– Дальше не советую, – тихо сказал Балин и, достав из рюкзака контейнер, активировал паука-разведчика. Металлический шар ожил, не обращая внимание на ползающих гадов, он устремился к краю стены.
– Шустрый чертёнок, – промолвил Адрик и пододвинулся к напарнику, чтобы взглянуть на монитор.
Паук подбежал к выступу стены, вытянул механическую шею, завертел головой во все стороны, резко прижался, словно чего-то испугался, а после приподнявшись на лапках, стал сканировать развалины, которые виднелись вдалеке.
– Никого нет, – подвёл итог обследования Балин. В этот момент экран заморгал, лапки механического паука затряслись и, потеряв контакт с землёй, тот полетел вниз.
– Потеряли, – с досадой в голосе произнёс он и, закрыв терминал, посмотрел на командира. – Здесь их нет, похоже спугнули мутанты.
– Уходим, – коротко сказал Адрик и они осторожно, словно лежали на тонком льду, стали разворачиваться.
Земля под ними задрожала. Балин вцепился в страховочный трос, но обвала не последовало, уже через минуту они благополучно перебрались через трещину.
– Что с твоими ладонями? – встав на колени, поинтересовался Адрик у подчинённого.
– Ничего страшного, ожёг.
– Вытяни! – приказал и Балин тут же подчинился ему.
– Мох даже металлом не брезгует, а бетон жрёт только так, – он дотронулся до куска стены и та, будто сделанная из песка, стала рассыпаться. – Хотя признаюсь, чертовски жжёт.
Стена росла, как живой организм. Eё построили предки Адрика, разделив континент пополам. С одной стороны начиналось плоскогорье, и оно тянулось до вечной мерзлоты Западной Сибири. С виду это плодородная земля. На ней росли леса, а вдалеке, если была хорошая погода, можно было рассмотреть огни городов Фастон. Но это чужая страна, именно оттуда шли грязные и голодные аниты, лелулы, техи. И если бы не стена, эти выродки давно бы заполонили его родину Спариа. А с другой стороны стены поднимаются холмы, за ними горы, а чуть дальше начинается степь, огромные просторы лесов, а ещё дальше простирается тёмно-голубое море, в котором любил плавать Адрик.
Он достал аптечку, вскрыл капсулу экстренной помощи и, не спрашивая разрешения у Балин, вколол укол, а после нанёс на его ладони нейтрализующий спрей.
– Не забудь в лазарет зайти, ты мне нужен с руками.
– Хорошо, – ответил воин. Он морщился от боли или нет, трудно сказать, зеркальный щиток, закрывающий его лицо, скрывал эмоции. – Вон, – и он кивнул в сторону, где болталась выцветшая тряпка, – два года назад установил флажок. Я расставил через каждые сто метров, но сейчас до выступа осталось чуть менее пятидесяти. Стена разрушается из-за машин. Вот бы уничтожить мобильные заводы.
– Это и их стена тоже, – закончив обрабатывать ладони, Адрик убрал спрей в аптечку. – Уходим, а то ещё мутантов потревожим.
В некоторых местах ширина стены достигала полукилометра, а высота – с сотню и больше метров. Никто не знал когда появились мутанты. Наверно это были отбросы со стороны Фастон. Голод и нищета заставили их взяться за кирки и построить первые дома прямо в стене. А после они начали рыть ходы и теперь вся стена представляет собой сплошной муравейник. Стена даёт им всё: одежду, еду, тепло. У них нет врагов, вот они и расплодились. Стена – продукт человека. Сюда свозят всё, включая яды, от которых их тела и начали мутировать. Теперь эту зону стараются избегать как жители Спариа, так и Фастонцы.
– Спасибо, – поблагодарил Балин и, надев перчатки, проверил оружие.
– Возвращаемся.
Они шли быстро, даже опасаясь нападения мутантов, что могли вылезти из нор, не сбавляли шагу. Вдалеке появились вышки, на которых стояли боевые турели. Этот защитный барьер установил отец Адрика. Балин посмотрел на свой браслет: на нём горел зелёный сигнал, это говорило о том, что для них граница открыта.
– Каждый раз возвращаясь, опасаюсь, что у них заклинит процессор и пулемёты откроют по мне огонь, – сказал воин и закрыл браслет.
Четыре ствола орудия, на которых уже появилась рыжая плесень, даже не шелохнулись, лишь внутри электронного глаза, что следил за стеной, что-то мелькнуло, словно дрон им подмигнул и поприветствовал разведчиков.
– Что у тебя с контрольной зоной на двенадцатом участке? Там вроде как пузырь появился.
Под пузырём Адрик имел в виду вздутие на стене. Такое иногда происходит, когда внутри скапливается метан, нагревается от гниющих процессов, и тогда поверхность почвы начинает подниматься. Чаще всего это ничем не заканчивается. Метан находит выход и утекает в атмосферу. Но были случаи, когда виной тому были мутанты или случайная искра, но метан взрывался, причиняя значительные повреждения стене.
– Да, поднялся на целых шесть метров, уже поздно что-то делать, будем ждать, – ответил Балин и посмотрел в сторону, где как раз и располагался двенадцатый участок.
До появления мутантов в стене были воздушные шахты, но те их быстро заделали и сколько бы ремонтные бригады не прочищали воздуховоды, они через день или два опять были завалены мусором.
– Проклятые слизняки! – выругался Балин и, ускорив шаг, подошёл к боевой турели, чтобы заодно проверить её работоспособность.
– Их не выкурить, с ними боролся мой прадед, дед, отец, а теперь мы.
Слово «мы» Балину нравилось. По происхождению он сам из первого поколения эмигрантов, которые как раз пришли из-за стены. Его отец буквально на руках принёс полуживую жену. Думал, что отправят на стерилизацию, но их вылечили. После того как он закончил горный институт, это высочайшая привилегия для эмигрантов, им было дано право спариться. Этой чести удостоен не каждый наги, большинство из них так и не заводят семьи, не потому, что нет пары, а потому, что некогда. «Хочешь жить – работай», это первое, что заучивал эмигрант, когда ему разрешали остаться за двенадцатым кольцом, что примыкало к стене. Что находится дальше одиннадцатого кольца большинство наги не знало, да они и не интересовались и не спрашивали про это. Они были довольны. Это лучше, чем жить в Фастон, где каждый день идёт борьба за жизнь.
Закон Спариа гласит, что третье поколение эмигрантов может получить статус гражданина Спариа и перейти с уровня наги на пикси. Это право можно приобрести и раньше, если добросовестно служить своему клану, а Балин служил Слате, сыну господина и своему начальнику Адрику.
– Красота, – встав на выступ, что вёл к лифту, произнёс Балин.
Внизу на несколько километров тянулась промышленная зона: тут находились и заводы, что плавили руду из автоматических шахт, и спальные корпуса для наги, развлекательные центры, магазины, парки. А дальше начиналось одиннадцатое кольцо, если у тебя нет пропуска – пересекать запрещено. Те, кто жил внизу, даже не видели той красоты, что открывалась с высоты стены. Зелёные холмы тянулись до самого горизонта, это была карантинная зона, и только за горами, где заканчивалось девятое кольцо, начинался мир Спариа.
Кабинка лифта, на которой они утром поднялись на стену, так и не спустилась. Да и зачем: на стене всё делается автоматически. Роботы уже суетились, укрепляя новый слой блоков. Это похоже на строительство дома из кирпича, только каждый кирпичик был высотой в несколько метров и состоял из спрессованного мусора. Если бы не эта стена, мир Спариа давно бы превратился в то же самое, что осталось у Балин за спиной.
– Спускаемся! – приказал Адрик. – Сообщили, что на двадцать шестом участке всё же пузырь раскрылся.
– Блин! Я думал, что он сдуется. Он весь потрескался, как старый прыщик, и всё же его прорвало – воин взял бинокль, электронный стабилизатор компенсировал тряску от рук, направил его в даль и тут же присвистнул. – Дымит, похоже приличный оказался взрыв.
К стене редко подлетал транспортник. Это было категорически запрещено, но сейчас Адрик вызвал дежурный болид и тот, бесшумно подлетев, повис в воздухе. Перепрыгнув на его площадку, Балин сел за штурвал и, переведя его в ручной режим, направил в сторону чёрного дыма.
Метановый взрыв причинил большой ущерб. Мало того, что пострадала сама стена, её как минимум месяц придётся восстанавливать, так ещё осколки спрессованного мусора упали на транспортную линию, где трудились эмигранты.
– Сколько? – сухо спросил Адрик у старшего инженера, что уже приступил к ремонту конвейерной линии.
– Пока подсчитали восемь, но думаю под завалами осталось как минимум трое. Раненых отправили в лазарет, но есть тяжелые, наверно их спишут.
– Безнадёжно? – поинтересовался Адрик и, спрыгнув с болида, быстрым шагом направился к шахте, которая вела в подземный транспортный узел.
Для него эмигрант – всего лишь рабочая единица. Ему всё равно, что там у них в душе, конвейер должен работать и днём, и ночью. По этому Адрик, перебравшись через гору мусора, залез в машинный отсек, чтобы лично оценить нанесённый взрывом ущерб.
– За день справимся, – понимая, что хочет знать начальство, сказал инженер. – Дроны уже прибыли, сейчас спустятся баржи и приступим к очистке.
Балин уважал Адрика. Тот не боялся испачкать руки, если дал поручение, то обязательно проверит как его выполнили. Вот и сегодня с ним пошёл в разведку, а ведь мог не идти, но ему хотелось убедиться, что за стеной никого нет. В последнее время со стороны Фастон всё чаще и чаще стали появляться нелегалы. Их не пугала перспектива погибнуть на границе от автоматических турелей, заразится или провалится в скрытые ловушки мутантов. Похоже для них это лучше, чем оставаться за стеной.
Эмиграция имела сезонный характер: обычно происходила осенью или летом, крайне редко зимой и уж тем более весной, когда на стене просыпались насекомые и всё начинало цвести. Порой здесь было трудно пройти и в боевом скафандре: растения становились ядовитыми не говоря уже про полчища агрессивных насекомых, которым нужно было срочно отложить яйца. Вот они и сходили с ума, стараясь проткнуть жалами броню костюма.
Адрик проверил крышу цеха: на неё упал мусорный блок и пробил её. Взрыв оказался сильным и осколки стены разлетелись на сотни метров. Он поднял голову и посмотрел на вверх: в стене зияла глубокая трещина, из которой выходил голубоватый туман. Аукан – произнёс он про себя. Это непростой туман. Он зарождается в глубинах стены: кто-то говорит, что он живой, но в эти сказки Адрик не верил. Просто густой и цветной газ, который образовался от гниющих отходов. Однако аукан как и всё, что связано со стеной, было смертельным для человека.
– Ты свободен, – сухим голосом сказал Адрик своему подчинённому. – Вечером жду в кабинете, подумай о разведке.
– Хочешь туда спуститься?
– Да, и не забудь к врачу, с лишайником не стоит шутить, ещё прорастет.
– Есть, – Балин и сам понимал, что с мутированными растениями не шутят, видел эмигрантов, что перебравшись через стену, как старые пни, покрывались мхом. Их не лечили – это дорогое удовольствие. Лишь иногда отправляли в лабораторию для исследования, но чаще всего просто пускали на утилизацию.
Балин был благодарен юнцу, который заприметил его на вступительных экзаменах в высшую школу, а ведь эмигрантам туда дорога закрыта. Закончив школу на отлично, ему дали право поступить в военную академию. И как только он получил шевроны офицера, его приписали к стене. Ему довелось поучаствовать в боевых вылазках, несколько раз охотился на мобильные заводы Фастонцев. Жизнь разведчика коротка, но ему везло и заслуги перед кланом Слате были отмечены. Балина подняли по должности и теперь он возглавлял внешнюю разведку стены.