Не хочу цитировать мрачные упоминания Вавилона в Апокалипсисе, но слово «столпотворение» ассоциируется с этим городом надёжно. Древность этой ассоциации свидетельствует о том, что обострение человеческих проблем в большом городе – дело давнее. Того Вавилона давно нет, но каждый крупный город рискует стать Новым Вавилоном, гнетущим и обречённым, если городское в нём сильнее духовного. Или, персоналистичнее, – если во мне самом душа не может освободиться от городского гнёта. Ради такого освобождения написано каждое из этих трёхстиший (1972—1992 годы).
Тяжёлые волны льда.
Медленные, мучительные.
Застывающее море одиночества.
Просторная пивная —
вертикальный свинарник,
полный унылого хрюканья над пойлом.
Призываю на тебя жабье уродство! —