Все еще не до конца пришедшая в себя от переживаний, Леа стояла на палубе и, положив руки на перила, смотрела, как постепенно удаляется так и не узнанный толком город Келгак. В памяти он остался как один большой, суетливый, дурно пахнущий порт с хамоватыми людьми, а ведь где-то здесь высилась известная на весь Ланьберг статуя морского пегаса – коня с крыльями и рыбьим хвостом. По поверьям, именно такой конь ходил под Тургардом, божеством-покровителем Летних земель. Сказки утверждали, что сия химера могла свободно скакать как по земле, так и по воде, равно как и летать по воздуху. Легендарный Корнэль Галл создал эту статую по заказу городского совета Келгака, когда еще такие шедевры казались невозможными: бьющий копытами и крыльями пегас имел всего одну точку опоры, но уверенно стоял на ней уже не одну сотню лет. А Леа его не увидела… Когда теперь удастся?
Однако все существо Леаноры кричало, что нужно поторапливаться.
– Искренне надеюсь, что я не была слишком напориста, – виконтесса Имре подошла и встала рядом, тоже опершись на перила. – Матушка часто пеняет мне за эту черту. Возможно, тебе стоило дождаться корабля с более подходящими условиями.
Повернувшись к собеседнице, Леа удивленно посмотрела на нее.
– Что ты! Ты мое спасение! И… позволь представиться, Леанора Орманди, дочь барона Геллерта и баронессы Силвэйн Орманди. Очень благодарна тебе за помощь и заботу, – она действительно так считала. – Тем более настолько своевременную.
– Всегда рада помочь будущей соратнице, – улыбнулась ее собеседница и пояснила в ответ на недоуменный взгляд: – Матишка сказала, что ты направляешься в Окатавскую Магическую Академию. Верно? Вот и я тоже. Позволь и мне представиться. Виконтесса Шарлотта Имре-Натьярская, – она изобразила шуточный реверанс и, выпрямившись, добавила: – Для друзей просто Шарли.
– О… А я тогда Леа, – почему-то смутилась та и привычно заправила за ухо волнистый локон, выбившийся несмотря на шляпку и заколки. – Мне очень приятно познакомиться.
– И мне, баронесса Леанора Орманди, Леа, – ухмыльнулась Шарли. – И мне.
– Просто Леа, – покачала головой она. – Отец… – слово отозвалось внезапной горечью, – получил личное баронство, не наследственное.
Над этой придумкой деда нынешнего короля смеялось все высшее общество. Еще личное дворянство куда ни шло, но личное баронство? Без земель? Хороша шутка, право слово. Но то аристократия, а люди попроще ухватились за эту возможность и рвались к ней всеми силами. Такое усердие и преданность не стоили монарху ни гроша. Но помрачнела девушка не поэтому. Слишком уж все быстро произошло. Вот она еще живет своей привычной, спокойной жизнью, а вот уже мчится в наемной карете и чуть ли не в последний момент запрыгивает на борт корабля, положившись на добрую волю незнакомки. Их даже не представили друг другу. Полнейший моветон. Стало так смешно. Так дико смешно… Этот смех распирал Леанору изнутри, колотился, болел в животе, пока не вырвался наружу, и девушка не захохотала, вытирая слезы.
– А отец… б-барон Орманди… – передразнила она невесть кого, – наверное… послал за мной людей!.. Погоню!!!
Успокоиться удалось не сразу. Затихая, она уже думала извиниться перед Шарли за свою неуместную реакцию, но когда подняла на нее взгляд, обнаружила, что та смотрит на нее с нескрываемым восхищением и даже азартом.
– Ты сбежала из дома! – тут же поделилась виконтесса причиной своего восторга.
Леа покачала головой, отказываясь признавать свою в этом заслугу.
– Меня сбежали, – усмехнулась она, снимая шляпку, потому что волосы вновь просто неприлично выбились из-под нее. К демонам! – Папенька вдруг невесть с чего вознамерился выдать меня замуж за своего друга, ему ровесника, даже не мага. Тот вроде как согласился взять меня без приданого, которое вообще-то у меня раньше было! И мама, услышав указ короля, за пару часов собрала меня и выкинула из дома, наказав без ее разрешения не возвращаться!
– Вот так дело! – покачала головой Шарли. – А с чего бы это такие резкие решения-то? Или он у тебя вообще… такой порывистый?
– До прошлой недели я думала, что нет более выдержанного существа, чем отец, – скривилась Леа.
В их доме никогда не звучала музыка или громкий смех, не устраивали шумные встречи друзья хозяина. Единственные, кто нарушал спокойствие респектабельного особняка на улице принцессы Евгении, это они, дети, за что регулярно и получали от отца строгие выговоры. Леанора вдруг вспомнила усадьбу тетушки Риалет, где всегда что-то происходило, кто-то хохотал, бегал, ругался, где везде и всюду играли дети, собаки и котята, где то и дело собирались компании и устраивались вечера или даже балы. Почему у них-то было не так? Ведь не сказать же, что они сильно беднее или менее знатные…
– Надеюсь, ты не из-за такой драматической ситуации оказалась на этом судне? Кстати, как оно называется?
– «Гордячка Зоя», – Шарли приняла это нежелание продолжать тему. – Нет, у меня все совсем обычно. Из всей семьи только меня можно было отправить без каких-либо потерь для этой самой семьи.
Леанора уловила нотку горьковатой иронии и вопросительно подняла бровь.
– Наследника, как ты понимаешь, не отправишь. Старшая сестра замужем, а у младшей еще не проснулись магические способности.
– Да, вариантов не слишком много. А у тебя какие стихии?
– Угадай, – улыбка вновь расцвела на лице виконтессы.
– М-м-м… – Леанора присмотрелась к новой знакомой. – Ты из Имре, у них почти всегда есть магия земли.
Шарли с готовностью кивнула.
– Эмм… вулкан?
Вулканом называли сочетание в одном человеке способностей к стихиям земли и огня.
– Нет, – Шарлотта явно повеселилась такому предположению. – Пламени во мне и искорки нет. Цунами.
«Земля и вода, – поняла Леа. – Да, вполне логично, кстати. И весьма характерно для Имре».
– Отличные способности, – кивнула она. – Особенно если живешь ближе к природе. В городе огонь и воздух куда более актуальны.
– Согласна. Но я, слава всем богам, в городе редко бываю. Мы живем в поместье, может, слышала, в паре часов от Вешта – «Натьярские дубы»?
– Я из Тишкольца. Он от Вешта в двух днях пути, а выезжаем мы редко, увы. А поместье – это потрясающе. Я часто бываю у тетушки. У них всегда так весело. Все вверх дном, но зато как-то… радостно, что ли. – «И Дени». Мысль о нем заставила улыбаться как-то особенно нежно. «Скоро увижу его. Интересно, он хоть немного скучал по мне?»
– И тебе нравится? – с пониманием заметила Шарли, опираясь на перила и глядя на почти уже полностью скрывшийся из виду берег.
– Да… пожалуй, – почему-то ужасно смутилась Леа и решила перевести тему разговора. – А у меня – камнепад.
Она всегда немного стеснялась этого названия. Слишком уж неженственным оно казалось.
– О-о, булыжники – оружие свободы? – засмеялась Шарлотта, но совсем не зло. Леа же опешила, прижав руку к крошечной, обшитой кружевом сумочке. – Прости, я просто представила, как ты где-то на улице поднимаешь в воздух целый рой булыжников и показываешь каким-нибудь хулиганам, кто тут самый опасный человек.
В голове Леаноры тут же нарисовалась означенная картинка. Пустой переулок, она, несколько бандитского вида парней, а за ее спиной десятка три булыжников с кулак величиной. Дальше в ее воображении разбойники убегали, а камни сердито летели следом. Девушка засмеялась и поделилась финалом истории. Шарлотта мигом включилась, предложив загонять их на стражу или сразу судье домой. Способы для загона предлагались самые разные.
– Эх, даже жалко, такое мне пока не под силу, – отсмеявшись, вздохнула Леа.
– Ничего, все еще впереди. Мы же едем учиться. До шестнадцати-восемнадцати лет магия только просыпается.
Все обстояло именно так. Конечно, порой появлялись молодые да ранние, но у большинства колдовские способности открывались не раньше семнадцати, когда подросток понемногу становился взрослым. Именно в последующие годы требовалось старательно развивать дар, что зачастую выматывало не меньше, чем физическая работа. Годам к двадцати пяти дар стабилизировался. Поэтому, кстати, ранние браки не поощрялись: до этого возраста непонятно, какой уровень будет у жениха и невесты. Детей предпочитали заводить от магов большей силы.
– А в указе говорилось о детях возрастом от пятнадцати до двадцати четырех лет, – вдруг произнесла Леа. Она не хотела озвучивать эту мысль, однако та сама сорвалась с губ.
– Да, – нахмурилась Шарли, вдруг став как-то старше своих восемнадцати лет. – Мне тоже это показалось странным. А у тебя есть особая магия?
Таковой называли чародейские умения, не связанные со стихиями. Леа хотела было ответить, но тут их позвали в кают-компанию, где столовались капитан с помощником и знатные пассажиры.
Публика оказалась разношерстной. Отец бы, конечно, сказал, что за редким исключением это люди не их круга, но Леанора вдруг почувствовала жгучий интерес ко всему окружающему. Куда они все плывут? Откуда? Как далеко направляются? Чем живут? Что за отношения между ними? И, надо сказать, много любопытного выяснилось. Например, семья купцов из Ласля отправилась на воды, но не лечиться, а договориться о поставках каких-то особых трав и кристаллов, которые благодаря целебной минеральной воде имеют удивительно полезные свойства. Оказалось, очень модный сейчас способ оздоровления, вот торговцы и подсуетились. Ну и отдохнуть попутно, как без этого? Дочерей опять же представить почтенной публике, неофициально, так сказать, для выхода еще маловаты – старшей едва пятнадцать стукнуло.
Двоих сидящих рядом молодых людей – Бади и Винса – такое известие порядком огорчило: барышни выглядели старше своего возраста и активно флиртовали с новыми знакомцами. Шарли тоже мило улыбалась, но с долей сдержанности, ясно показывающей повесам, что ловить здесь нечего. Леа скопировала это поведение: новая знакомая явно лучше разбиралась в жизни вообще и людях в частности.
Также на корабле плыли два мага, один на королевской службе, а другой – вольнонаемный. Выглядели оба лет на тридцать, но на самом деле, скорее всего, были постарше. На их фоне молодой человек с русыми пушистыми волосами смотрелся особенно юным. Мелкие черты его узкого бледного лица привлекали внимание каким-то дерзким, тревожным, даже болезненным очарованием, рожденным не от красоты, а от чего-то этакого внутри. Леа только глянула на него и отчего-то сразу испугалась, как случалось с ней при общении с теми, кто дворянами не был, но при этом, по выражению отца, места своего не знал. Выражалось это по-разному – слишком смелый взгляд на дочку барона или, о боги, жену, слишком высокие цены за свою работу или просто неуважение к такому достойному человеку. Во всех этих людях сидело что-то неуловимое, вызывающее, неправильное и непривычное. Разумом Леанора не могла объяснить свои ощущения, ведь этот молодой человек не делал ничего плохого, к тому же был аристократом – баронет Анталь Ференц. Он тоже направлялся на обучение в Окатавскую Магическую Академию.
– Будем учиться вместе, – улыбнулась Шарли и вкратце рассказала о них с Леа, причем так, будто они знакомы тысячу лет.
При этом из дельной информации по факту только имена и цель путешествия. Поразмыслив, Леанора пришла к выводу, что на самом деле задачей этой вежливой, дружелюбной речи было сообщить присутствующим об их статусе, намекнув на защиту семей и короля. Сообразив это, Леа с восхищением уставилась на новую подругу. Та ей подмигнула.
Анталь Ференц из-под немного опущенных век проследил за этими переглядками и кивнул.
– Почту за честь.
– Это очень хорошо, что вы, барышни, – вдруг заговорила купчиха, маора[5] Бако, – собираетесь получить профессию. Неизвестно, как жизнь-то повернется. Я еще замуж не вышла, – она с улыбкой посмотрела на мужа, – а моя семья успела трижды разориться и трижды подняться вновь. Так что пришлось и за прилавком постоять, и товар потаскать, когда на грузчиков деньжат не хватало. Без преувеличения скажу, кабы не мои умения в счетоводстве, неизвестно, как еще сложилось бы.
– Я ее в первый раз за прилавком-то и приметил, – усмехнулся неер[6] Бако. – Думал, просто наемная работница. Никак не ожидал, что хозяйская дочка. Родители же моей душеньки – купцы не из последних были.
– Не лучшее время для семьи оказалось лучшим временем для меня, – улыбнулась женщина. – И девкам своим я постоянно талдычу, чтобы учили счетоводство, подати изучали! Ни замужество, ни злато, ни титул не означают, что всегда будет хорошо, богато и покойно.
Никто и не подозревал того, насколько права оказалась маора Бако из Ласля.
Леа же, потупив глаза, с ужасом осознавала, что сейчас как раз и оказалась в том самом положении – когда не хорошо, не богато и не покойно. Ведь если маме не удастся изменить решение отца, то… то ей придется или идти замуж за этого ужасного Акоса Жакаба, или обеспечивать себя самой. Муж, если уж она выберет первый вариант… будет ли он к ней добр и уважителен? Или станет попрекать, что взял бесприданницей без титула? Более чем возможно. Но второй вариант – самой зарабатывать себе на жизнь. Леаноре стало истерично смешно. Самой? Искать работу… Как вообще люди ищут работу? Что будет с ее репутацией? Ее же потом ни один дворянин и не подумает рассматривать как невесту! Или она драматизирует? Есть же женщины-врачи и учителя. Маги опять же. Но на какую работу ее могут взять? «Боги, я же ни на что не годна!» – с ужасом вдруг осознала она.
– Полностью с вами согласна, – вещала тем временем Шарли. – В моей семье всем детям – и мальчикам, и девочкам – всегда преподавали счетоводство и отдельно по налогам и податям, в том числе и таможенным. Очень полезное оказалось знание. Сестра моя, как вышла замуж, между прочим, за графа Ваго-Беренского, так тут же пересмотрела счетные книги, как домашние, так и те, что ведут на производствах в семье ее супруга. И поверьте, немалые растраты выявились. Головы полетели! Но самое главное – доходы возросли. Особенно когда решили вопрос с пошлинами, там много интересного сыскалось. Не буду вас утомлять деталями, скажу только, что на десятую часть удалось уменьшить расходы.
Слова Шарлотты просто добили Леа. «Она же виконтесса, а знает счетоводство! Счетоводство!!!» Девушка вспомнила свои успехи в арифметике и приуныла еще больше. Сколько раз учителя ругали ее за отсутствие старания. «Голова у тебя хорошая, – не раз слышала она, – но что ж ты ее не используешь?!» Среди подруг почему-то считалось, что цифры – это… для бедных, что ли, прямо такое не говорилось, но девчонки очень многозначительно фыркали на все призывы учителей, мол, управляющий и экономка пусть этими глупостями занимаются. Какая же она дура была! Мама же не раз говорила, что даже самых лучших слуг надо перепроверять. Вот и Шарли… Она – Имре, но знает счетоводство, подати, пошлины какие-то… Ее сестра за графа вышла и даже тогда не постеснялась счетные книги проверить и на ошибки указать. Значит, ничего зазорного в этом нет, а очень даже полезно… Боги, как же ей, Леа, выжить-то в этом мире, где все оказалось не так, как она думала?!
– Обучение в магической академии – это прекрасный шанс узнать что-то новое, – продолжала Шарлотта. – Конечно, за все века наша семья накопила огромный опыт и знания, но ведь ничто не стоит на месте, надо изучать новое. Раньше что такое селекция и не знали, а теперь это одна из основ.
«Боги, я и теперь не знаю», – совсем расстроилась Леанора.
– Такой энтузиазм весьма похвален, барышня, – заметил один из магов, кажется, Мец… или Нец? – Только привносить новое вы будете, скорее всего, в хозяйство своего будущего супруга.
Леа удивленно посмотрела на мужчину, ради этого даже оторвавшись от самобичевания. «Ты посмотри, якая гадина», – вспомнилось ей выражение нянюшки. Ведь явно же хотел подсбить радостный настрой Шарли!
– Какая разница? – с великолепным изумлением та посмотрела на мага. – Если супруг будет мой, то и хозяйство его будет мое. К тому же вряд ли я куда-то уеду из Летних земель, а у нас все более-менее похоже, нет резких контрастов в климате и природе.
– Будем надеяться, что все так будет, – с насмешливой, явно двусмысленной ухмылкой отметил маг.
Леа совершенно не поняла, что за подтекст он вложил в свои речи, но задумалась на тему волшебства. Она ведь едет учиться именно магии! А значит, если она удержится до выпуска, у нее будут знания и какая-то профессия. Чародейство не считалось для дворянок занятием непристойным. Даже секретарь или домашняя учительница больше порицались. Да и статус выше. Чародейка – это женщина, гордо идущая по жизни. Деньги у них обычно водились. И несмотря на злопыхания матрон и их дочек, предрекающих «бесстыдницам» одиночество, сложностей с браком у них не возникало. Сильных магичек и волшебниц с редким даром охотно брали в супруги. Нет, даже не так… у них был выбор. И они сами – сами! – выбирали!
Эта мысль показалась Леаноре восхитительно дерзкой и совершенно чудесной. Она сама сможет выбрать! Сама!
– Убеждена в этом, – улыбнулась Шарли тем временем.
– Еще бы, – хмыкнул второй чародей, имени которого Леа не запомнила. – Вы же отправляетесь в место, где мудрый его величество собрал лучших холостяков всех Летних земель.
Шарлотта с интересом посмотрела на него, делая вид, что не замечает уже его намека.
– И правда, – покивала она. – Хорошо, что вы обратили на это мое внимание. Уверена, будет весьма полезно пообщаться с этими достойными молодыми людьми.
– И девушками, – подал голос Анталь Ференц. – Если проследить логику нашего попутчика, то стоит заметить, что и невест достойных будет немало.
– Заинтересованы? – насмешливо спросил Мец… или Нец.
Прозвучало это как-то так, что Леа невольно подумала, что не слышала раньше про баронов Ференц, а значит, скорее всего, род захудалый и бедный.
– Разумеется, – улыбнулся в ответ Анталь и посмотрел в глаза мага.
Тот не нашелся, что ответить, и молча поднял бокал.
– За прекрасных дам… особенно за присутствующих здесь.
Тост поддержали.