Когда Шилов вернулся домой, Юля уже спала, прикорнув на диване в гостиной.
Он постоял, глядя на нее с усталой улыбкой, потом выключил телевизор и ушел на кухню.
Стол был красиво сервирован, толстые свечи догорали в большом низком подсвечнике. На сковороде остывало мясо со сложным гарниром. Шилов налил в бокал красного сухого вина и начал есть прямо со сковородки.
– Привет! – вошла Юля. Лицо у нее было заспанное и слегка виноватое, на щеке краснело пятно от подушки. Одета она была в длинную темно-синюю рубашку из его гардероба. – Надо было меня разбудить.
– Ты так сладко спала, что я не решился.
– Ты меня второй раз поражаешь своей деликатностью. – Подойдя ближе, Юля разглядела ссадину над его левой бровью: – Что это, бандитская пуля?
– Угу. – Жестом обозначив тост в честь Юли, Шилов допил вино и подцепил со сковородки очередной кусок мяса.
Подождав, пока он доест, Юля отобрала вилку и бокал, усадила Шилова за стол и рассмотрела ссадину. Достала из холодильника водку, смочила салфетку, протерла кожу.
– Заметь, я героически не издал ни звука.
– Да, мальчик ты тихий. – Юля грустно вздохнула. – Только мне, наверное, стоит жилье поискать.
– А что, тебе здесь не нравится?
– Привыкать не хочу. Тебя убьют, а я что, на улицу? – Встав позади стула, на котором сидел Шилов, Юля обняла его за плечи, прижалась щекой.
– Да, ты добрая девочка. Но ничего, сходим к нотариусу, оформим на тебя завещание.
Юля поцеловала его:
– Шуточки у тебя!
– Я не шучу. Ты слышала что-нибудь про любовь с первого взгляда?
– Девчонки в школе рассказывали. И муж еще рассказывал. С розами в зубах. А когда я сегодня пришла за вещами, он меня в квартиру не пустил.
– Штурмом возьмем. – Взяв Юлю за руки, Шилов притянул ее ближе к себе.
– Нет уж, я сама как-нибудь. – Она поцеловала его. – Ты руки мыл?
– Да я бы и ванну принял.
– Я ее тебе сейчас приготовлю.
Юля ушла, Шилов остался сидеть. Налил еще вина, выпил, задумчиво смакуя каждый глоток. Усмехнулся каким-то мыслям, встал и пошел в спальню, на ходу освобождаясь от наплечной кобуры с тяжелой «береттой».
Когда он, уже сняв уличную одежду, зашел в ванную комнату, все почти было готово, и Юля проверяла рукой температуру набранной воды.
Роман осторожно обнял ее, и они замерли.
– Обо мне давно так никто не заботился, – прошептал он.
– Обо мне тоже, – отозвалась она. – Только сегодня больше не убегай никуда, ладно?
Кабинет начальника Управления собственной безопасности Виноградова напоминал офис средней руки торговой компании, а сам Виноградов, удобно устроившийся в кожаном кресле с докладной запиской в руке, – директора этой самой компании, привыкшего понтоваться перед партнерами и занижать размер прибыли перед налоговой. Костюмчик, галстук, узенькие очочки, часы и перстень на пальце – неброские, но добротные, для понимающих.
Прочитав докладную, Виноградов положил бумагу на стол и посмотрел на Арнаутова, который сидел у окна и пил кофе с такой решимостью, словно в чашку был налит неразбавленный спирт.
– Николай Иваныч, твой отдел разрабатывает лидеров оргпреступности или руководителей милицейских подразделений? – как всегда, мягким тоном спросил Виноградов, когда Арнаутов наконец поставил опустевшую чашку. – Решил отобрать у нас кусок хлеба?
Арнаутов жестко усмехнулся:
– Почему? Передаю, так сказать, по подследственности. Заниматься этим подонком мне не с руки. Таких огнем выжигать надо.
– Мы не инквизиция. Следить за чистотой рядов и охотиться на ведьм – это разные вещи.
– Он на бандитов практически в открытую работает.
– Да, Шилов еще тот фрукт. Ведет себя вызывающе. – Виноградов покосился на докладную, в которой подробно перечислялись все факты, вызвавшие подозрения Арнаутова. Бумага – бумагой, но теперь Виноградову хотелось услышать от Арнаутова то же самое, но уже в устной форме. Официальные документы не отражают нюансов, которые обязательно прорисовываются в ходе непосредственного общения. Что, например, заставило Арнаутова подать докладную? «Железный дровосек», конечно, известен своим непримиримым отношением ко всяким оборотням в погонах, но только в этом ли дело? Может, они с Шиловым просто что-то не поделили, и теперь Арнаутов стремится устранить конкурента, используя возможности УСБ? Конечно, если факты найдут подтверждение, на личную мотивацию можно плевать. Разоблаченный руководитель отдела угрозыска – очень весомый показатель на лицевой счет УСБ. Но если между ними идет личная неприязнь, не удастся ли и от Шилова получить компромат на соперника? Один высокопоставленный оборотень – хорошо, но два – вдвое лучше. Даже не вдвое, при таких раскладах уже геометрическая прогрессия начинается…
– Один его ствол чего стоит, – буркнул Арнаутов в ответ на «…фрукт, ведет себя вызывающе…».
Виноградов мягким голосом отклонил обвинение:
– Именная «беретта» с правом ношения. Формально, нарушений нет.
– Это он нам всем вызов бросает, что мы ему не ровня. В бильярд на деньги играет.
– Согласен, такое поведение не красит офицера милиции. Но это еще не основание…
– Да какие еще нужны основания? Гера-Моцарт его руками свои проблемы решает! Они с Чибисом бизнес не поделили, так он решил ручного мента на него натравить.
– Это все эмоции. А есть заявление Краснова и Селиванова, что сотрудники убойного отдела выбивали из них показания?
– Будут!
– Вот тогда разговор и продолжим. Шилов – тертый калач. Как к нему ни относись, а опер он серьезный и обкладывать его нужно качественно. Я могу начать такую работу только с фактами на руках. – Виноградов поднялся из-за стола, давая понять, что разговор считает законченным. – Спасибо за помощь. Да, и поздравляю с полковником! Стране нужны честные кадры.
– Были бы нужны – платили бы больше. – Арнаутов ушел.
Виноградов сел в свое удобное кресло и подумал, кого бы подключить к делу. Хоть он и говорил Арнаутову, что начнет работать, только заполучив конкретные факты, а провести подготовочку не помешает.
Так, кому бы это поручить? Федорову? А что, для него в самый раз. Исполнителен и туповат, лично предан начальнику. Может ненароком подставить, но никогда не пойдет на осознанное предательство.
Виноградов нажал кнопку селектора:
– Зайди ко мне.
Федоров появился тотчас же, как будто дежурил за дверью.
Покачиваясь в кресле, Виноградов распорядился:
– Значит, так: Шилов, Роман Георгиевич. Временно исполняющий обязанности начальника убойного отдела. Все, что есть по нему, мне на стол к семнадцати часам.
Выйдя в коридор, Федоров почесал затылок: «Во неделька началась! Что ж будет дальше?»
Шилов зашел в бюро пропусков Следственного изолятора № 4 на улице Лебедева, наклонился к окошку, за которым сидела симпатичная девушка в форме сержанта:
– Аллочка, привет! Выпиши мне в оперчасть к Егорову.
– Что-то, я смотрю, ты к нему зачастил.
– Может, у меня с ним любовь?
– Любовь! Сразу видно, что любовь, – вон какие синяки под глазами. Ты когда женишься, Шилов?
– Только когда окончательно решу свести счеты с жизнью.
– Трепло. – Алла выдала пропуск, и Шилов направился к проходной.
Сдав удостоверение, оружие и сотовый телефон, он прошел на территорию изолятора и поднялся на второй этаж административного здания. Дверь в кабинет Егорова была заперта, но изнутри доносились приглушенные голоса. Шилов постучал и сказал, наклонившись к замочной скважине:
– Откройте, милиция!
Открыл Егоров – крепкий, выглядевший старше своих тридцати пяти лет мужчина в зеленой форме «внутренней службы» с майорскими звездами на погонах.