Как же меня подмывало тихо подкрасться к гостиной и послушать разговор мужа с гостем. Сцепляла зубы, хваталась за любую мелочь, вплоть до разводов на больших двух окнах, усердно их вытирая. Мне надо было отвлечься, не думать! Даже включила телевизор, но и это не помогло. Мысли возвращались в гостиную, а любопытство разрывало сознание.
Только уверенность, что это злая ошибка и муж быстро выпроводит наглеца из нашего дома, держала меня от глупого поступка. Рома точно будет недоволен детской выходкой. А то, что он мне всё обязательно расскажет, даже сомневаться не стоит. Всё же я включила чайник, выключила телевизор и принялась за мелкую готовку, настраивая себя на ужин.
– Кать…
– Он ушёл?
Рома мотнул головой и сел за стол, скрещивая руки под грудью. Я знала, что эта поза ничего хорошего не сулит. Было, плавали. Долгое молчание мужа прерывал только закипающий чайник. Меня же стало мучить плохое предчувствие. Схватив кухонное полотенце, села напротив Ромы и стала его крутить в руках. Так легче справиться с нервозностью.
– Ром, пожалуйста… не молчи.
– Кать, ты только не кричи. И прими спокойно то, что я скажу.
Начало не очень. Я внимательно следила за мимикой мужа, всматривалась в любимые карие глаза, чтобы увидеть в них всё что угодно, только не горькую правду! Правду, которая может перевернуть мою жизнь и разделить её на до и после.
– Ром… пожалуйста, – выдавила и кивнула.
– Он пока поживёт у нас.
Одна жёсткая фраза – и произошло то, чего я боялась. Значит, правда. Злая правда.
– Он твой сын… – я не спрашивала уже.
– Возможно. Поэтому он поживёт здесь…
– Здесь? Ты не можешь даже выговорить «в нашем доме»!
– Могу. А ты уже повышаешь голос. Кать, успокойся. Не надо, чтобы нас слышали дети.
– Особенно твой самый первый и взрослый! – не смогла сидеть. Кинула полотенце на стол и отошла к рабочей зоне, упираясь руками в столешницу.
– Не важно. Сама подумай. Мы не можем выгнать ребёнка на улицу в ночь.
– Можем… Он чужой! Пусть идёт туда, откуда пришёл.
Муж встал рядом, обхватил плечи и повернул к себе. В глазах я всё также наблюдала жёсткость принятого решения, а на губах играла натянутая улыбка.
– Ты это говоришь в гневе и на эмоциях. Но ты добрая и мудрая женщина, я знаю, и не допустишь плохого.
– Нет, милый, ты плохо меня знаешь! Этот мальчик – угроза нашей семье. Я нутром это чувствую.
– Ему всего пятнадцать лет. Какая он угроза?
Я дёрнула плечами и высвободилась. Как он не понимает? Но тут до меня дошло, что я ничего не знаю. Лишь кидаю в лицо мужа свои опасения и догадки. Закрыла дверь и снова села за стол, показывая мужу сделать то же самое.
– О чём вы говорили?
Рома взъерошил свои тёмные волосы пятернёй, тянул время, а меня уже подрывало.
– Я задавал вопросы, а он на них уверенно отвечал.
– Так… И?
– По его ответам выходит, что я мог быть его отцом.
Сердце больно кольнуло. Я ведь тоже не дура, считать умею! Если этому Саше пятнадцать, значит, всё случилось почти на год раньше. Тогда, когда мы с мужем только встречались. Так, стоп. Мне надо дослушать и не делать поспешных выводов.
– Мог… Но ты сомневаешься, так?
– Да, я сомневаюсь. Поэтому он должен пожить у нас, пока я всё не выясню.
– Рома, мне этого мало. Не кидай мне отрывки. Расскажи, как ты мог стать отцом и не знать об этом столько лет.
Говорю и словно слышу себя со стороны. Мой голос от напряжения слегка сел. Руки снова дрожат, сжала их под столом. Но я прямо смотрю в лицо мужу, чтобы не упустить ни единой эмоции.
– Кать, тебе будет неприятно это слышать. Поверь.
– А наблюдать твоего бастарда мне приятно? – выплюнула в лицо, подаваясь вперёд.
– И всё же я надеялся на твоё понимание и помощь.
– Ты сейчас шутишь? Ром, как я могу принять то, что у моего мужа есть взрослый сын от другой? И он будет жить с нами? Ты бы смог принять такое с моей стороны?
– Не говори ерунды! – глаза Ромы опасно сузились. Значит, зацепило, неприятно. А мне тогда каково?
– Почему же? Ты же просишь без объяснений понять и принять. Вот я хочу, чтобы ты на себе это почувствовал, представив.
– Даже не буду, – буркнул муж, подаваясь, как и я, вперёд. – Я расскажу чёртову правду, слушай.
Затаила дыхание, уже не уверенная, хочу ли я слушать. Но то, что я услышу, точно причинит боль.
– Помнишь нашу самую первую и серьёзную ссору, когда ты послала меня и уехала к родителям? – начал муж. Я кивнула. Помнила, как несколько дней ревела и думала, что мы расстались навсегда. – Тогда мы с Владом пошли в бар. Он напиться и подцепить себе деваху на ночь, я же просто напиться. Там гуляла с подругами Марина.
– Твоя бывшая…
– В точку, – Рома щёлкнул пальцами. – Она подсела к нам, Влад слинял, а мы с ней долго и много пили. А потом… Утром я проснулся у неё с больной головой и полной амнезией. Вот она вся правда. Катя, я не помню: был у нас секс или нет, но она убедила пацана, что именно от той ночи он появился.
– Получается, что ты…
– Я не хотел.
Я мотнула головой, проглатывая горький ком в горле, чтобы произнести самое ужасное слово в мире:
– Ты мне тогда изменил.
– Кать, – муж попытался дотянуться до моей руки, которая со сжатым кулаком лежала на столе, потом остановился, – я ничего не помню, правда. И больше я с ней не встречался.
– А ребёнок остался… Почему ты мне не рассказал… тогда?
Я не могла поверить, что мужчина, любовь всей моей жизни, тот, без которого я жить не могу, изменил мне в самом начале наших отношений! Он предал меня ещё тогда и спокойно все эти годы жил рядом, врал про честность и крепкую семью, а сам… Тут меня прибила мысль, что если он смог тогда так поступить, то что ему мешает это делать сейчас? Может, Рома всё время мне изменяет, а я, как дура последняя, верю каждому ему слову и, главное, его верности.
– Не считал нужным.
– Рома! Ты себя слышишь? Ты мне изменил, скрывал столько лет, а сейчас у нас в доме твой сын!
Как же это мерзко и тошно признавать, что тебя предали. Пусть это и было давно.
– Кать, давай тише. Ты уже почти кричишь.
– Да мне материться в голос хочется! А ты сидишь так спокойно и указываешь мне только на то, что я кричу…
Я хотела продолжить. Мне многое надо было сказать, узнать. Но дверь открылась, и вошёл Олег с этим Сашей. Мы с мужем синхронно повернули головы.
– Мам, мы хотим кушать.
– Что Настя делает? – спокойно спросил Рома, сменив положение тела на расслабленное.
А я, наоборот, напряглась, когда карие, такого же цвета, как у мужа, глаза пронзили меня злорадством. Пацан всё понял и явно торжествовал.
– Она играет в комнате. Я звал её.
– Кушать хотите? А вот папа вас сейчас и накормит! У меня много других дел.
Я вылетела из кухни, ненамеренно задев плечом Сашу, который даже не двинулся, чтобы меня пропустить. Его точно не учили манерам! Пусть Рома его обслуживает. Раз смог зачать, так и с ужином справится. К чужим детям я в мамки не нанималась.
Взлетев на второй этаж, прямиком пошла в комнату дочери. Мне нужно, просто необходимо, чтобы кто-то меня обнял, подарил тепло. Я вообще очень тактильный человек. Мне нужны обнимашки и ласки. Рома знает это. Всегда щедро отсыпал объятия, но не сегодня. Сам не стал, да и я сейчас этого не хочу. А Настюшка вся в меня. Хлебом не корми, дай пообниматься.
– Ягодка, во что играешь? – упала рядом с дочкой на пушистый ковёр и изобразила на лице заинтересованность.
– В школу. Мишка ленивый и не выучил стишок.
– А ты учитель?
– Да. А вот киска – умничка, всё знает, – Настя показала на ряд выложенных игрушек и доску, где были нарисованы цветочки и бабочки.
Я кивнула, погладила дочку по голове, а потом притянула её к себе. Настя тут же обвила маленькими ручками мою шею, поцеловала в щёку.
– Мамуль, у тебя голова болит?
– Угу… и сердце немножко.
– Тогда надо принять таблетку.
– Обязательно. Но лучше всего мне помогает, когда ты меня крепко обнимаешь, – Настя стала гладить по голове, веря, что так вылечит меня. Я же просто закрыла глаза, выбросила все мысли из головы и наслаждалась.
Мы с дочкой лежали в нашей спальне и смотрели мультфильмы, когда вошёл муж. Рома прилёг со стороны дочки, поцеловал в макушку и взъерошил ей волосы.
– Твои любимые принцессы? Не надоело, Настюш?
– Нет, пап. Это новые серии.
– А. Вот оно что… А ты не хочешь посмотреть в комнате брата? Нам с мамой надо поговорить.
Настя сморщила носик, а мне совершенно не хотелось оставаться с мужем наедине. Я только-только восстановила контроль над эмоциями.
– Насте пора купаться. Потом поговорим.
– Кать, не делай так.
– Как? У меня есть домашние заботы. Их никто не отменял.
Дочка уже слезла с кровати и направилась к двери. Я же смотрела ей вслед и мысленно умоляла не оставлять меня одну. Не могу пока. Нервы бьют, как вспомню наш разговор на кухне.
– Насть, мама сейчас придёт. Ты пока сама раздевайся, – муж послал дочке воздушный поцелуй, сел ровно и полностью поглотил меня взглядом. – Кать, надо Саше приготовить маленькую комнату.
– Хм… Ещё будут приказы?
– Ну, перестань. Ты же не думаешь, что он будет некоторое время жить на диване в гостиной?
– Я? Да я вообще думаю, что ему не место в нашем доме! Если он твой сын, бери его и вези хоть куда, но лишь бы не здесь! Не рядом с нашими детьми.
Рома покачал головой, словно говорил с маленьким ребёнком. А мне плевать. Я не скрываю своё мнение и нормальные желания.
– Почему? Он прекрасно нашёл общий язык с Олегом. Думаю, и с Настей всё у них сложится.
– Нет! Рома, я не позволю! Тем более ты сам сказал, что не уверен насчёт отцовства.
– Да. Я помню. Но не отгонять же их друг от друга?
Я встала с кровати. Мне надо что-то делать, иначе снова сорвусь.
– Ты себя слышишь? Ты уже решил детей подружить? Не торопишься?
– Я ничего не делал. Они сами. Катя, послушай меня. Я сейчас скажу очень важные вещи, о которых ты явно не догадалась сама в своих обидах, – Рома встал напротив и взял за плечи, жёстко сжимая, чтобы не дёрнулась. – Мне сейчас шумиха и проблемы не нужны. Мой депутатский мандат чист как стёклышко, и марать его я не хочу. А история с выгнанным на улицу сыном-подростком покроет чёрным саваном мои начинания в политике. Сама знаешь: людей хлебом не корми, дай обмусолить грязные сплетни и окунуть в дерьмо.
– Вот, значит, как?! Представь, родной, я думала о таких вещах! И поэтому он сидел в нашей гостиной! – мой контроль лопнул. – А тебе думать надо было раньше, когда свою пипиську в бывшую опускал…
– Я же всё честно рассказал.
– Да, возможно. Вот только у меня теперь нет доверия к тебе. Может, ты всё это время мне изменяешь? И у нас тут скоро будет дом, полный твоих незаконнорождённых отпрысков!
И меня понесло. Где-то глубоко я понимала, что муж говорит серьёзные вещи. Что поступи он сейчас по-другому, и вся грязь выльется на него помойным ведром. И тогда конец первым шагам в политике. Но остановиться не могла. Мне было больно, я себя чувствовала обманутой.
– Нет, родная. Я тебе никогда не изменял, клянусь нашими детьми.
– Много клянёшься, Севастьянов! А твой взрослый сын у нас дома.
– Кать, прости. Да, я виноват. Но уже поздно посыпать голову пеплом. Надо решать проблему.
В комнату вошла Настя в одних трусиках. Рома тут же меня отпустил и присел, открывая для неё объятия.
– Пошли, моя принцесса, я сам тебя искупаю, пока мама для меня сделает небольшое дело.