Сидеть в этой комнате было не очень обременительно. Здесь находился телевизор, магнитофон, стоял даже телефон. Из комнаты можно было пройти в небольшую ванную, где шла горячая и холодная вода. Лишь одно неудобство в комнате все же было. В ней не было окон. И единственный выход отсюда был заперт и охранялся сразу двумя молчаливыми молодыми людьми, даже не скрывавшими того факта, что они оба вооружены.
Но хуже всего была полная отрезанность от всего и это покорное ожидание конца проверки. Собственно, они так и планировали с самого начала. Его обязательно должны были проверить, убедиться, что он говорит правду. И хотя в Баку все отлично подготовили, тем не менее полностью исключить утечку информации было невозможно. У Курбана могли оказаться старые связи в Баку не только среди наркодельцов. Он вполне мог иметь и наверняка имел своих платных информаторов и в милиции, и в местном Министерстве безопасности. Именно поэтому вылетевший в Баку Чумбуридзе настаивал, чтобы о готовящейся операции знал только очень узкий круг людей. Сына Кафара арестовали в день приезда Чумбуридзе, с этим проблем не было, за ним числилось множество мелких грехов.
Для подстраховки арестованного посадили в изолятор Министерства национальной безопасности. Теперь оставалась проблема с настоящим племянником и его матерью. Их долго убеждали отправиться в район, где у сестры Кафарова были родственники. Родственники жили в высокогорном селении Чичи, в Кубинском районе, и добраться туда было довольно сложно. Селение было не особенно большое, отрезанное от других трудными дорогами, но на всякий случай в самом селении обосновались двое сотрудников местной службы безопасности, а настоящий племянник получил бесплатную путевку в Турцию и с удовольствием поехал в это турне. Чумбуридзе пришлось дать взятку в триста долларов в ОВИРе, чтобы парню быстро сделали паспорт. Раскрываться было нельзя, а на законных основаниях в ОВИРе паспорта не выдавали вообще, мотивируя это отсутствием пустых бланков.
О поездке молодого человека в Турцию знали только Рустам, майор Чумбуридзе и руководитель отдела в Министерстве национальной безопасности, с которым и координировалась вся деятельность СБК. Теперь оставалось ждать. В соседней с Кафаровыми квартире, где жили его вдова и две дочери, теперь жил сам майор Чумбуридзе и двое сотрудников МНБ. Теперь все ждали визитеров.
По логике Чумбуридзе, незваные гости должны были появиться именно в день приезда Рустама в Ашхабад. Один из сотрудников МНБ целый день продежурил у дома, изображая из себя продавца газет и журналов. В городе была огромная безработица, и многие молодые люди подрабатывали, торгуя газетами и журналами. У офицера даже купили несколько журналов, но никто не появлялся рядом с домом Кафаровых. Это очень сильно тревожило Чумбуридзе. Всю ночь он не спал, прислушиваясь к шагам на лестничной клетке, словно надеясь, что незваные визитеры пожалуют ночью. Но так никто и не появился.
Едва дождавшись утра, он взял автомобиль и проехал к дому, где жила сестра Кафара Кафарова. Там тоже никто не появлялся ночью и ни о чем не расспрашивал. Он не успел вернуться к себе, когда позвонил телефон и взволнованный сотрудник МНБ, который вел наблюдение за домом сестры Кафарова, доложил, что у дома побывало двое людей, которые расспрашивали соседей, куда именно уехали хозяева и когда это случилось.
Чумбуридзе понял, что пора ждать гостей. В соседней квартире уже давно были установлены микрофоны, и они могли слышать все, что там происходило. В половине десятого в квартиру позвонили.
– Кто там? – спросила одна из дочерей Кафарова.
– Мы принесли небольшую посылку для Маира, – сказали из-за двери.
Девушка позвала мать. Время было трудное, опасное. В городе было полно беженцев, дезертиров, просто опасных людей, промышлявших грабежом. Открывать двери незнакомцам было опасно. Одна из дочерей была замужем, но зять уже уехал на работу.
– Что вам нужно? – спросила вдова. – Маир здесь не живет.
– Мы знаем, – ответил голос, – мы были у него на квартире, и нам сказали, что он уехал. Вы не знаете, куда именно он уехал? Нам нужно передать ему посылку.
– Ничего не знаю, – ответила вдова, и без того расстроенная арестом сына, – Маир уехал, кажется, в Турцию. А его мать у родственников, скоро вернется.
– Она уехала в Кубу? – уточнил неизвестный. Чумбуридзе тихонько выругался, когда ему перевели вопрос незнакомца. Он не знал азербайджанского языка, и весь разговор ему переводил один из офицеров МНБ. Все-таки на другой квартире прошла утечка информации. Но это было пока не так страшно. Чумбуридзе на всякий случай приготовил пистолет. Если незнакомец узнает еще что-нибудь или задаст дополнительный вопрос, придется их брать. Другого выхода просто нет. А Рустаму нужно заканчивать игру, он может оказаться под угрозой разоблачения.
– Вы не знаете, в какой именно город уехал Маир? – настаивал незнакомец. Чумбуридзе насторожился: неужели они хотят полететь для проверки и в Турцию? В это трудно было поверить.
– Не знаю, – ответила вдова, – у нас горе, сына моего арестовали, а вы пристаете с какими-то вопросами. Вот приедет зять, с ним и поговорите.
– А когда арестовали вашего сына? – настаивал незнакомец. Чумбуридзе покачал головой. Этого они не предусмотрели, в Ашхабаде вполне могут заподозрить неладное, узнав, что сын Кафарова арестован только несколько дней назад. Хотя, с другой стороны, все правильно. Именно после ареста Кафарова его двоюродный брат и решил поехать в Ашхабад.
– Несколько дней назад, – печально ответила женщина, – уходите, у меня одна дочка на выданье дома. А вы стоите и кричите за дверью. Соседи могут подумать невесть что.
– Извините, – сказал незнакомец, отходя от двери.
– Мы можем вызвать наружное наблюдение, – предложил один из сотрудников МНБ.
– Нет, – твердо возразил Чумбуридзе, – этого делать нельзя. Иначе мы провалим операцию с нашим сотрудником. Эти типы могут заметить наблюдение, и тогда все плохо кончится. Нет, нет, ни в коем случае не нужно за ними следить, пусть уходят.
Теперь, когда этот неприятный разговор наконец закончился, он перевел дыхание. Все-таки они затеяли очень опасную игру, которая вполне может стоить жизни его товарищу.
– Вы думаете, они успокоятся? – тихо спросил один из офицеров.
– На первом этапе да, – кивнул Чумбуридзе, – нам нужно выиграть время. Хотя бы несколько дней. Пока проверяют на примитивном уровне. Где он, куда уехал, есть ли вообще племянник. Значит, подозревают не так сильно. А вот когда начнут подозревать, то поедут в селение за сестрой Кафарова и постараются найти фотографию настоящего племянника. Пока, к счастью, они этого не делают.
Через два часа после этого разговора в Ашхабад позвонили из Баку.
Коротко поговорив, Ибад поблагодарил своего собеседника и вышел во двор, где Курбан-ака сидел с еще несколькими почтенными старцами.
– Можно вас на минуту, – извинился Ибад.
Старик быстро поднялся. Он был достаточно энергичен для своих семидесяти лет. Они прошли в дом.
– Звонили из Баку, – доложил Ибад, – племянник у Кафарова действительно есть. По рассказам соседей, он уехал в Турцию.
– Давно?
– Несколько дней назад. А сына Кафарова действительно арестовали.
– Когда?
– Тоже несколько дней назад.
– Куда делась сестра Кафарова, мать его племянника?
– Она уехала в район, к своим родственникам.
Старик покачал головой.
– Ты смотри, как все гладко получается. Одного арестовали, другая уехала. А наш племянник, говорят, уехал в Турцию. Может, действительно уехал, нужно было все проверить.
– Они проверили, – терпеливо объяснил Ибад, – ходили в дом к самому Кафарову. Его вдова подтвердила, что племянник действительно уехал.
– Это не доказательство, – раздраженно ответил Курбан, – уехал, не уехал. Лицо мне нужно предъявить. Пусть фотографию этого племянника сюда пришлют, пусть дадут нам его фотокарточку. Хотя нет, подожди. Проверим быстрее. Отправь прямо сейчас фотографа, и пусть он пощелкает нашего гостя. А потом по факсу фотографии передай в Баку. И пусть наши друзья проверят, действительно ли племянник Кафарова приехал к нам. Или он все-таки уехал в Турцию, а нам подставили вместо него кого-то другого. Проверь все сам. Это очень важно.
– Я понял, хозяин. Сейчас все сделаю.
Рассерженный старик вернулся к своим гостям, а Ибад поспешил искать фотографа.
Рустам в это время сидел в своей комнате и задумчиво рисовал портрет девушки. По непонятному капризу его руки изображение все время напоминало Надю Виноградову, с которой они работали уже больше года. Он старательно вымарывал набросок и начинал рисовать другой портрет. Но и другой рисунок также неуловимо напоминал Надю, и он уничтожал этот рисунок так же безжалостно, как и остальные.
Когда дверь открылась, он решил, что принесли обед. Кормили неплохо, и он не имел оснований жаловаться, если не считать своего вынужденного заточения. Но вместо привычного лица одного из его охранников он увидел маленького, лысоватого, подвижного человека, вошедшего в комнату с фотоаппаратом в руках.
– Добрый день, – весело поздоровался незнакомец, – вы разрешите мне сделать несколько снимков?
– А это для чего? – нахмурился Рустам.
– Меня попросили сделать несколько ваших фотографий, – вежливо ответил фотограф. В комнату вошли два охранника. И тот самый Ибад, которого он запомнил еще по дому Курбана-ака.
– Просто сядь нормально, и тебя сфотографируют, – мрачно посоветовал Ибад, – нам нужны твои фотографии.
– Вы, вероятно, перепутали меня с каким-то артистом, – огрызнулся Рустам, – я ведь не телезвезда.
Он обязан был до конца играть роль, отведенную ему по сценарию. Но, похоже, в этот раз произошел сбой. Они не могли предусмотреть такой вариант. Старик оказался гораздо умнее, чем они предполагали. Трюк с фотографией мог оказаться смертельно опасным для Рустама.
– Сиди смирно, – уже с угрозой приказал Ибад и, повернувшись к фотографу, махнул рукой, – давай быстрее. – Они сделали десятка два фотографий и молча вышли из его комнаты. Дверь была заперта, как и прежде.
Рустам встал, прошел в ванную комнату, умылся. Такой вариант они не предусмотрели. Похоже, ему придется принимать самостоятельное решение и бежать отсюда как можно быстрее. Неужели вся операция сорвется из-за подозрительности этого старика? Нужно придумать что-то другое, нужно выбить из привычного равновесия Курбана-ака, заставить его поверить в гостя и в итоге признать в нем «своего». Рустам задумался. Его чемоданчик тщательно проверили, прежде чем передали ему в комнату. Там не было ничего необычного. Смена белья, запасные носки, свежевыглаженные рубашки, одна пара брюк, бритвенный набор, обычные предметы туалета. Паспорт с его фотографией и инициалами чужого человека у него отобрали. А без документов далеко не убежишь. Он огляделся. Конечно, здесь не будет никакого оружия и даже подобия оружия. Но ждать нельзя. Они могут выслать фотографии с первым рейсом. Они даже могут передать их по факсу. А уследить за каждым соседом Кафарова в Баку практически невозможно. Человек, посланный для проверки, может подойти даже к ребенку и, показав фотографию, спросить, похож ли он на дядю Маира, живущего в этом дворе. И тогда все. Конец. Крах.
Сотрудники Бюро координации были подготовлены на уровне мировых стандартов и имели в своем распоряжении разного рода технические средства. В его бритвенном наборе имелось специальное электронное устройство, позволяющее подать сигнал о помощи. Однако его следовало подавать только в самом крайнем случае. Сигнал передали бы в местную службу национальной безопасности, и его, конечно, освободили бы. Но на этом вся операция была бы завершена. А это никак не входило в его планы, ибо он рассчитывал продержаться еще немного в этом городе.
Рустам огляделся. Нужно искать выход. Нужно придумать какой-нибудь вариант, при котором он может отсюда выйти и не разрывать окончательно своих связей с Курбаном. Этот почти немыслимый вариант он обязан придумать как можно быстрее. Если его опередят люди Курбана в Баку, то через час или два сюда ворвутся охранники с оружием в руках. И повезут его на заклание. А может, просто прибьют прямо здесь. Нужен выход. Нужно придумать, как выйти из этого положения, не прибегая к самому крайнему средству. Он обязан придумать другой вариант.