Харон открыл глаза, когда шасси «Чебурашки» – «Ан-72» – коснулись бетонных плит авиабазы. Вот он и дома. Черт возьми, он до сих пор не верил, что выпутался из той паучьей сети, куда угодил по собственной глупости. Как баран полез за свежей травкой и не увидел яму…
К его удивлению, на ВПП его никто не встречал. Оркестра, понятное дело, Харон не ждал, ожидал «группу товарищей» в штатском или форме. Вместо этого у края бетонной полосы стоял одинокий внедорожник «Хонда Пилот».
– Вас ждут там… – Неразговорчивый прапорщик-техник ткнул пальцем в сторону джипа.
За весь полет никто из экипажа транспортника не обмолвился с Хароном ни единственным словом. Понимали, что не простого пассажира в столицу везут. Простому личный борт командующего ВВС Западного направления не положен.
Харон спустился на остывающий от дневной жары бетон и неторопливо зашагал в направлении стоящей автомашины. Когда до «Пилота» оставалось метра три, боковое окно со стороны водителя отъехало вниз и прозвучал тихий голос:
– Здравствуй, бродяга… Располагайся на переднем сиденье.
За рулем сидел не кто иной, как Виктор Локтионов. Руководитель управления специальных операций Службы национальной безопасности. Харон не раз и не два соприкасался с ним на совместной работе.
– Здравствуй, Весельчак, – сказал Харон, садясь рядом.
Локтионов добродушно улыбнулся и нажал на педаль газа. Но в круглых синих глазах Весельчака Харон явственно видел полярный холод. Словно сама смерть окатила пассажира ледяным дыханием.
Прозвище Локтионов получил из-за своего сходства с персонажем мультфильма «Тайна третьей планеты». С виду Виктор – обаятельный толстячок, с отличным чувством юмора, готовый болтать о чем угодно. Не знающий Весельчака человек определил бы его как душу любой компании и предположил бы, что работает Виктор менеджером среднего звена. Знающие люди, а таких были единицы, всегда поражались тому, что за маской добродушного и мягкого в общении человека скрывается хладнокровный и расчетливый руководитель и участник тайных операций – настоящая машина убийств и террора, не знающая сбоев и промахов.
– Рассказывай, как тебе в голову пришла идея на «Цессне» через линию фронта лететь?
– А что, были варианты?
Вариантов у Харона действительно не было. После того как дома у той персидской сучки их накрыли какие-то непонятные коммандос, из всей спецгруппы выжил только Харон. Не просто выжил, но и прихватил с собой запись допроса фрау Зейны Хенкель, где персидская эмигрантка что-то болтала про могущественный тайный орден.
Харон не принял бы это всерьез, посчитал бы бредом, если бы не последующие события. Не прошло и пятнадцати минут с момента их проникновения на виллу герра Хенкеля, как наружное наблюдение засекло несколько групп физически развитых субъектов, грамотно блокирующих виллу в фешенебельном районе Берлина. Изначально Харон думал, что это агенты контрразведки, но потом, когда увидел интегрированные глушители на автоматах «HK-5», понял, что ошибался. Никто не собирался ловить «руссиш шпион». Их пришли убивать. Контрразведка так себя не ведет. Для них захватить вражеского диверсанта живьем – первейшая задача. Эти же сразу стали «мочить» – бить на поражение.
Харону удалось выжить. Снова обмануть смерть, вырвавшись из западни, броситься в путаницу берлинских улиц, скрываясь от преследования. Информация, записанная на камеру, теперь напоминала ядерную бомбу, готовую взорваться в любой момент.
– Молодец. Молодчина, Харон… – кивнул Весельчак, выслушав первую часть рассказа Харона и намекая, что ждет продолжения.
Больше недели Харон отсиживался в «берлоге». В заброшенном, недостроенном из-за кризиса доме в районе Нойкельн. Двухэтажная коробка стояла заброшенной уже больше года, и ни у кого не хватало денег и времени с ней что-то делать. В подвале, как и следовало ожидать, имелось население: здесь обосновались две пары хиппи, безобидных людишек овощной породы, куривших глиняные трубки с гашишем «чарас» и слушавших древний ламповый радиоприемник. Парни были бородаты, тощи и волосаты, неумело бренчали на гитарах, девицы тоже худы и неопрятны. Богема, одним словом, отбросы общества потребления. Первоначально Харон хотел просто прирезать всех четверых и ночью закопать в обширном саду за домом, но потом передумал. У хиппи вполне могли быть друзья, которые способны поднять тревогу. Еще Харон понимал, что его искали. Так что дом, где жили хиппари, был хорошим прикрытием. Вряд ли кто подумает, что матерый диверсант будет жить в одном доме с грязными неформалами.
Харон поселился на втором этаже, соорудив себе что-то вроде потайной комнаты. Хиппари не поднимались выше первого, предпочитая сухой и темный подвал. Так что за десять дней в Нойкельне Харон ни разу и не столкнулся с хиппи лицом к лицу. К счастью для последних. Десять дней он провел практически лежа, изредка делая вылазки за продуктами в соседний дом. Там имелся обширный холодильник в подвале и маленькое окно, через которое было удобно залезать. У соседей хранилось много полезного имущества, но Харон не брал ничего. Боялся лишний раз привлечь внимание. Его искали, искали умело и тщательно.
На третий день возле «недостроя» притормозил фургончик газовой компании. Двое, в стандартных рабочих комбинезонах, внимательно изучали каменную коробку напротив, затем один из ряженых подошел к невысокому заборчику и одним движением перепрыгнул через него. Харон отполз в дальний угол своего схрона и вытащил нож с обоюдоострым лезвием. Но ряженый «газовщик» не стал подниматься наверх: ему хватило обнаруженных в подвале хиппи. Через пятнадцать минут фургон газовой службы уехал, но приехал серебристый «Ауди» с тремя мордоворотами внутри. Мордовороты сидели смирно, явно чего-то ожидая. Оживились они только с появлением незаконных поселенцев. Прихватили хиппарей за жабры, сунув им под нос какие-то жетоны. Хиппи стали возмущаться, и в итоге их отпустили, но один из мордоворотов остался. Чего-то ждал, вернувшись в машину, отпустив своих напарников на такси.
«Меня ждешь, бестолочь», – подумал Харон, стараясь не шевелиться лишний раз и подавляя голод и жажду. Наблюдение сняли только через двенадцать часов, когда убедились, что, кроме хиппи, в доме никто не живет.
Одно было плохо – в Берлине, за исключением древних ламповых приемников, никакая связь не работала. По всей Германии, а может, и по всей Европе тоже.
«Наши… Вот это да! А я думаю, почему в Берлине ни связи, ни Интернета… Поди, жахнули ядреную бомбу – связь по всей Европе и отключилась. Наши это могут».
Надо было сваливать. Фронт рядом, можно постараться. Маскарад с переодеванием Харон отмел сразу. Расколют на первом же посту MAD[12]. Это не лохи из берлинской «шупо»! Военная полиция – дядьки суровые, стреляют без промаха.
Мысль о самолете пришла почти сразу. Аэропорт Темпельхоф недалеко, там множество частных аэроклубов, обслуживающих небольшие спортивные самолеты и вертолеты. «Цессны», «Дорнье», FD. То, что нужно. По хипповскому радио под утро сказали, что русские находятся в двухстах километрах от Берлина. Осталось добраться до аэропорта, найти исправный и желательно заправленный самолет и свалить. Если вырубилась электроника, то радаров, ракет и реактивных перехватчиков можно не опасаться. Значит, должен проскочить. Двести километров для любого самолета – это тьфу! Змеей выползая из своего схрона, Харон бесшумно спрыгнул вниз, на кучу песка, сложенную за домом.
Как и следовало ожидать, большинство самолетов оказалось в ангарах. Частная авиация – удовольствие для богатеньких, богатые – люди в основном семейные. В «Цессну-172» нормальная бюргерская семья не влезет. Так что самолеты бросили, отчалив из Берлина на машинах. Берлин вообще здорово обезлюдел за последнюю неделю. Целые кварталы опустели, заметно больше стало полиции, появились военные патрули. Газеты теперь снова стали популярны, печатные издания сообщали крупным штифтом о новом вторжении гуннов и наступлении апокалипсиса. Смешно, но Русь теперь сравнивали с империей Аттилы.
– Короче, ты молодец, Харон. Здорово с самолетом придумал, а что, заправлены были?
– Да нет, Весельчак, я еще бензин из резервуара ручной помпой два часа накачивал.
– А чего ручной?
– Да в Темпельхофе электричества не было. Как и в половине Берлина. Вот так ручной помпой литр за литром и качал. Потом взлетел.
– Слышал, без проблем не обошлось.
– Да так, мелочь. Уже в пяти верстах от линии фронта из «Гепарда» обстреляли, часть левого крыла оторвало. Сел на нейтральной полосе, чуть свои не пристрелили…
Весельчак согласно кивнул круглой головой на короткой массивной шее… Харон заметил, что они едут уже полчаса по осунувшейся из-за войны Москве, причем Весельчак, спрашивая и болтая, постоянно нарезал круги, не отъезжая далеко от района Кунцево.
– Куда едем? – наконец спросил Харон, чувствуя сигналы тревоги в собственном мозгу.
– Увидишь. Недолго осталось.
Наконец «Пилот» повернул в узкий переулок между двумя высотками и остановился перед обычным офисным зданием за симпатичной литой оградой без всякой вывески.
– Пошли, летчик-камикадзе. – Весельчак, несмотря на комплекцию, легко выпрыгнул из машины и двинулся к дверям. Мучимый дурными предчувствиями, Харон вышел на прохладный утренний воздух и пошел следом.
В кабинете с зашторенными окнами его ждал один человек. Увидев его, Харон облегченно вздохнул.
– Здравствуй, сынок.
Навстречу ему поднялся единственный человек, которому Харон доверял на сто процентов, – генерал-майор ГРУ Корженевич, бывший боевик-чистильщик по прозвищу Бульбаш.
– Здравствуй… те, господин генерал-майор, – отчеканил Харон.
– Не пыли, Харон. Давай, что там у тебя…
Харон многозначительно покосился на скромно стоящего у дверей Весельчака. Отношения между спецслужбами Руси напоминали отношения голодных скорпионов, волею судеб запертых в банке. Информацией делиться никто не спешил.
– Все нормально, сынок. Это совместная операция. Я внимательно слушаю… и смотрю.
Запись, доставленная Хароном, попала к Стрельченко часов через пять после того, как «Ан-72» коснулся бетонки в Кубинке. Рабочий день Стрельца уже приближался к восемнадцатичасовому рубежу, поэтому неудивительно, что глава государства поддерживал работоспособность с помощью психостимуляторов и крепкого черного чая с сахаром, который потреблял литрами, несмотря на предупреждения лейб-медиков.
Просмотрев запись, Стрелец еще раз пересмотрел интересующие его моменты. Отодвинул от себя пульт и, вздохнув, поднял глаза к потолку. Подобную информацию следовало переварить лично, не советуясь ни с кем и не устраивая пустых скандалов и обвинений. Спецслужбы, даже самые эффективные, не могут знать всего.
«Как же тяжело! Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Вроде пашешь, пашешь как трактор, но света в конце тоннеля не видно. Верно говорил товарищ Абакумов: государство вести – это не м… трясти».
– Что выяснили по этому Братству Волков?
Сидящие за столом переглянулись. Отвечать пришлось Блинову: только его контора сумела нарыть хоть какую-то информацию.
– Мои архивариусы нашли кое-что. Потом нашли одного ветерана ГБ, который даже их разрабатывал. Сейчас ему восемьдесят три года, но мы старикана с кровати подняли и тоже допросили. Но говорю честно, информации мизер. Какие-то обрезки немецких архивов, обрывки агентурных сообщений, домыслы…
– Давай что есть, Коготь. Не до сантиментов. Мизер лучше, чем ничего.
Руководитель СНБ открыл черную пластиковую папку и, смерив взглядом окружающих, начал читать.
– Итак, первые упоминания о неком Ордене Волка относятся к осени 1929 года. Тогда в Харькове был задержан некто Василий Засс, бывший штабс-капитан. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Прибыл Засс в Харьков с целью ликвидации начальника местного ОГПУ и совершения террористических актов. Именно Засс на допросе и поведал про этот орден. Это организация молодых белоэмигрантов, отколовшихся от РОВС[13] в 1925 году и ставящая во главу угла интеграцию русской эмигрантской молодежи в западный истеблишмент. Борьбу с СССР они планировали вести через инфильтрацию в политические и военные круги запада. Образно говоря, парни хотели стать шеей, на которой вертится западная голова. Странная позиция для нищих эмигрантов-чужаков. Василий Засс с этим не был согласен, вернулся в РОВС, ушел в террористы и закончил свой путь в подвале харьковского ГПУ. Да… чуть не забыл, стать террористом Вася захотел после того, как чудом пережил два покушения. Решил вернуться в СССР, надеялся, что выживет там.
Лубянка взяла этот орден в разработку, но работать было сложно. Во-первых, Орден Волка был создан в Бизерте. Это Тунис, не Париж или Берлин, и агентурных источников у ГПУ там не было. Во-вторых, все участники Ордена Волка поменяли свои русские фамилии на французские или итальянские, многие приняли католичество…
– Умно, – хмыкнул шеф ССБ, генерал-лейтенант Ляхов. – В те времена простая смена фамилии могла серьезно осложнить поиски. А почему Орден Волка? Странное название…
– Меня этот вопрос тоже заинтересовал. Здесь нам помог старый чекист Игнатов, которого мы ночью допрашивали. Но давайте обо всем по порядку.
– Давайте, давайте… – раздраженно кивнул Стрелец. – Здесь все люди занятые, можно поактивней рассказывать?
– Короче, ГПУ потыкалось, потыкалось и отвалило. Других дел было невпроворот. Снова выплыл этот орден аж в 1958 году. Тогда КГБ разоблачил предателя в собственных рядах, подполковника Парамонова. Парамонов служил «особистом» в штабе РВСН и обеспечивал контрразведывательное прикрытие. Каково было удивление оперативников, когда выяснилось, что Парамонов сливал данные на Запад! Причем не ЦРУ или «Интеллинжент сервис», а некому частному лицу. Зацепили Парамонова в 1956 году в Венгрии, предоставив ему возможность встретиться со своими родственниками, живущими за границей. Тогда такое было часто. Войны, две мировые, Гражданская, рассеяли русских по миру. Несмотря на сверхжесткий контроль со стороны ГБ и партийных органов, у многих находились за рубежом мнимые и настоящие родственники. По словам Парамонова, один из его «связников» за чашкой кофе проговорился, что работает на некий Орден Волка, частную организацию, связанную с влиятельными политическими и военными кругами запада. Уровень завербованного агента потряс руководство ТГУ КГБ[14], за Орден Волка снова взялись. Уже основательно. Благо оперативная техника и агентурные возможности КГБ за эти годы выросли на порядок. Однако снова пусто. Единственное, что удалось узнать про орден – что он принимал участие в создании и деятельности ОАС[15]. К началу шестидесятых ОАС была разгромлена французскими спецслужбами и обезглавлена. Соответственно пострадал и орден. Про него быстро забыли и вспомнили только в 1974 году… Тогда завербованный КГБ американский дипломат рассказал про сеть антикоммунистических тренировочных лагерей в странах Южной Америки. От Боливии до Чили и Аргентины. Финансирование этих лагерей шло через Орден Волка. Именно из этих лагерей вышли полевые командиры – основатели знаменитых «эскадронов смерти», наводящих ужас на левых партизан и активистов по всей Латинской Америке. Вот тогда в КГБ создали специальный отдел, который стал заниматься этой проблемой. Старик Игнатов пришел в этот отдел в 1976-м и работал до 1991-го… Отделом руководил генерал Мишарин.
– Это не тот Мишарин, который в 1984 году на самолете расшибся в Афгане?
– Тот самый. Но главное не это… Все документы, собранные отделом, были переданы в особый архив в апреле 1992 года и внезапно переданы Франции и Швейцарии под видом исторических документов спустя полтора года. Сами помните, какой тогда бардак был… Дальше – еще интересней. Большинство сотрудников отдела Мишарина к 1994 году были уже мертвы… Несчастные случаи, нападение неизвестных грабителей, Чечня… Игнатову повезло. После распада СССР тот ушел на пенсию и работал в службе безопасности «Газпрома», где ездил по всему миру, нигде особенно не задерживаясь. С 1995-го постоянно живет на даче. Поэтому, видимо, жив до сих пор…
– Так что он рассказал? Блинов, не тяни жилы-то…
– Да немного… что Орден Волка был создан бывшим морским офицером Петром Забелиным в 1926 году в Тунисе. Тот принял католичество и считал, что так проще свалить СССР. Забелин стал Пьетро Забелли, долго служил в Иностранном Легионе, после ранения подался в священники… Там же в Тунисе. Служил в католическом храме Вознесения Господня… В годы войны участвовал в Сопротивлении, был арестован и расстрелян гестапо в январе 1943-го… Именно он, Забелин, предложил название Орден Волка, или Общество Сильных. Смысл названия: будучи волком, прикидываться овцой. Это пока все… сейчас сортируем архивы. Еще Игнатов вспомнил, что у него есть некие записи, которые он вел за годы службы. Обещал посмотреть…
Стрелец энергично кивнул. Это хоть что-то… Уже лучше полной неизвестности.
– Я только одного не понял… при чем здесь мы, если СССР нет больше двадцати лет? Хотели бороться с СССР – да нехай! Мы-то здесь каким боком? – Начальник службы контрразведки Министерства национальной обороны Денис Поливанов изумленно пожал плечами.
– Такое бывает. Это как Общество Лотоса… Сначала взялись крестьян от феодалов защищать, потом стали игорный бизнес держать и дурь толкать, – рассудительно ответил Сальников, всемогущий министр внутренних дел Руси.
– Слушай, Блинов. Ты охрану к этому Игнатову приставил? – спросил Ляхов, закуривая уже третью подряд сигарету.
– Да… нет.
– Лучше приставь. Дело какое-то мутное…
Блинов согласно покивал… В суматохе и потоке информации он действительно забыл это сделать.
– Извини, Стрелец, я выйду на секунду, надо звонок сделать срочный… – Называя главу государства по прозвищу, известному еще по криминальным делам «лихих девяностых», руководитель СНБ принимал тон, заданный Стрельченко. Он – Коготь, Сальников – Сыч и так далее…
– Иди… Хотя нет… Тебе же Ляхов посоветовал… Так что конспирация сейчас неуместна, звони отсюда.
Через пятнадцать минут после звонка Блинова в Ясенево дверь открылась, и внутрь комнаты совещаний проник бессменный референт Стрельченко – Диана Сабирова, чрезвычайно умная, ответственная и обаятельная женщина. Появление ее здесь, на закрытом совещании, говорило о каком-то чрезвычайном происшествии. Извинившись, она склонилась к уху президента и что-то прошептала.
– Блинов, тебя снова из Ясенева разыскивают. По первой линии.
У Блинова все внутренности свернулись в ледяной комок… Первая линия правительственной связи – это прямой канал со всеми ведомствами. Пользуются им только в чрезвычайных ситуациях. Например, в случае начале войны… Именно по этому каналу Стрельченко отдал приказ открыть ответный огонь по польской территории из-за обстрела Калининградской области, тем самым запустив маховик Третьей мировой… Если сейчас его, руководителя Службы национальной безопасности, срочно вызывают по первой линии, это означает полный абзац. Хотя он уже догадывался, о чем пойдет речь.
Стрельченко жестом остановил поднимающегося Блинова и сказал в селектор:
– Громкую связь.
Через секунду в зале загремел голос первого заместителя службы Лапникова.
– Господин Блинов…
– Это Стрельченко. Докладывайте, вас слушают.
– Понял, господин президент. Опергруппа, выехавшая к Игнатову, обнаружила его мертвым. Три огнестрельных ранения. Два в область сердца, одно в голову. Ввиду того, что приказ от руководителя службы был срочным, я принял решение воспользоваться первой линией.
– Правильно сделали, Лапников. Все, отбой.
Глава государства взял лежащую перед ним гелевую ручку и неторопливо постучал ею по лакированной поверхности дешевого офисного стола для совещаний.
– Поздравляю вас, господа. То, что этого Игнатова просто пристрелили, а не организовали несчастный случай типа инфаркта или пожара, говорит о том, что убийцы торопились. А это значит, что у нас есть крыса. Причем крыса на самом верху… которая прогрызла нору прямо здесь.