Командир полка майор Бармин встретил их неласково. Алексей Викторович был в отвратительном настроении. Из тридцати двух лет жизни почти половина – четырнадцать лет были отданы Балтийскому флоту. Командовал 10 ИАП, спешно сформированным в начале войны и вооруженным И-16 и И-153. Он был практически уничтожен, сам Бармин попал в госпиталь. После выписки получил приказ сформировать новый полк под Москвой, чем и занимался уже более месяца. Сначала радовало то, что летчики подбирались с реальным боевым опытом, дало командование такую возможность. Потом несколько расстроило вооружение. Полк, имевший к тому времени две полные эскадрильи, получил Harricane Mk.2. Прост в управлении, но тяжел на маневр, вооружение из 12 пулеметов винтовочного калибра слабовато для борьбы с немецкими бомбардировщиками, бронезащита намного хуже И-16. Освоили их летчики, привыкшие к непростому в управлении И-16, легко и быстро и теперь ожидали возвращения на фронт.
Майор всей душой рвался обратно, хотел поскорее вернуться под Ленинград и бить ненавистного врага там, на берегах любимой Балтики, а вместо этого получил приказ готовиться к перебазированию на Брянский фронт. К тому же вместо обещанной полновесной третьей эскадрильи прилетела ровно половина машин, всего шесть, да еще отличных от машин полка. И о дальнейшем пополнении руководство велело забыть, полноценной третьей эскадрильи не будет.
Поэтому он передал, не читая, их документы начальнику штаба майору Волку и отправил размещаться в общежитие для летного состава – мрачный барак на окраине городка на берегу реки Нищенки.
Внутри барак оказался намного лучше, чем снаружи. Все шестеро новичков разместились в большой комнате, где вполне хватало места не только шести кроватям с тумбочками, но и трем большим платяным шкафам, двум большим столам, десятку стульев и роскошному дивану. Самого молодого, Северова, пытались немного подколоть, но новички сразу показали, что они слетанный коллектив, а не просто зашли в гости. А когда выяснилось, что на шестерых у них сбитых больше, чем у всего остального полка, отношения стали гораздо более уважительными.
На проверку новичков и все остальные дела Бармин имел время максимум до конца марта, хотя подозревал, что меньше, недели две. Учебные бои устроили через день, после сдачи зачета по району полетов штурману полка. Рано утром 11 марта было малооблачно и тихо. На КП собрались Бармин, Волк и заместитель командира полка майор Трегубов. Вскоре должен был подойти комиссар полка, батальонный комиссар Каменев. Комэск-1 старший лейтенант Коля Бараев со своими ведомыми младшим лейтенантом Димой Окуневым и старшим сержантом Сергеем Сергеевым должен был проверить, чего стоят новички в воздухе (да, полк еще летал трехсамолетными звеньями).
Те стояли около своих машин, ожидая команд руководства. Майор Трегубов объявил о начале тренировки.
– Сначала ваше первое звено работает против звена Бараева, потом второе звено. Высота две тысячи, уходите в этот район, оттуда идете курсом 30, обнаруживаете противника и атакуете его. А он вас. Кстати, как вы звенья поделили?
– Мы работаем парами, товарищ майор. Звенья должны быть четырехсамолетными, – доложил Рома Воронин.
Трегубов некоторое время размышлял, потом спросил:
– Ваши предложения?
– Работаем парой против звена, – Воронин покачал головой. – Только, товарищ майор, наши машины более скоростные.
– Ты нос-то не задирай! Здесь тоже не кружок начинающих планеристов. Давайте, первая пара по машинам!
Все было организовано так, что бой должен был проходить в районе аэродрома. Вот только произошло не так, как рассчитывало командование полка. «Киттихауки» маневрировали настолько энергично, насколько позволяли эти тяжеловатые машины. Третий самолет в звене «Харрикейнов» предсказуемо стал первой жертвой противника. А через пять минут Бармин скомандовал прекратить бой. Взлетела пара Соколова. Результат был тот же. Последней взлетела пара Северов – Железнов. Эти управились даже немного быстрее, Бармин приказал всем идти на посадку.
Надо сказать, что новички никаких эмоций по поводу своей победы не проявили, а вот местные летчики выглядели смущенными. Люди опытные, они понимали, что дело не только в превосходстве техники. Командир полка тоже сделал правильные выводы, поэтому после обеда пригласил летчиков новой третьей эскадрильи в штаб на беседу. Северов, уже расспросивший летчиков первой и второй эскадрильи об их тактике, к разговору был готов. Когда Бармин предложил высказаться по поводу учебного боя, он попросил слова и сказал:
– У немцев вовсю летает «Фридрих» – Messerschmitt Bf.109F и, я уверен, очень скоро появится следующая модификация. Но даже у «Фридриха» скорость, и особенно скороподъемность, ощутимо выше. Про маневренность я не говорю. К тому же на «Харрикейнах» стоят только пулеметы винтовочного калибра, сбить двухмоторный бомбардировщик из них очень непросто. Но дело не только в технике. В звене третий самолет – потенциально первая жертва. Собственно, во всех трех боях так и было. В 12 ИАП, где я начинал войну, мы перешли на пары и четырехсамолетные звенья еще летом 1941-го. Я так понял, что новое наставление по тактике истребительной авиации вы недавно получили. А мы многие приемы отработали в запасном полку. Поскольку наши самолеты уступают противнику в маневренности и скороподъемности, эшелонирование по высоте жизненно необходимо. К тому же все машины оснащены хорошими радиостанциями, так что с управлением в бою вопрос можно считать решенным. Если предельно коротко, то все.
На вопрос комполка, что думают другие, Воронин сказал, что им добавить нечего. Бармин отпустил их и задумался.
– А думать тут нечего, – сказал Волк. – Я его бумаги почитал, справки кое-какие навел. Он эскадрильей уже командовал. Восемнадцать сбитых имеет, два ордена. И про новую тактику не просто так говорил, он этим еще в 12-м полку занимался. Так что ставь его на эскадрилью, а там посмотрим.
И завертелось. Активным сторонником освоения новой тактики стал комэск-1 старший лейтенант Бараев. Коля сказал своим подчиненным:
– Я как представил, что это «Мессер» мне в хвост зашел, сразу у меня в мозгу все на свои места и встало. Если жить хотим, надо учиться.
Занимались в классе, устроенном в большой комнате здания штаба полка. Занимались пешим по-летному. Отрабатывали слетанность пар, звеньев, эскадрилий. Проводили воздушные бои и тщательно их разбирали. Летный состав серьезно занялся гимнастикой. Олег помнил про тренировки по стрельбе и когда узнал, что у Волка есть целых два охотничьих ружья, изложил свою идею командованию. Командование идею одобрило, теперь каждый день на импровизированном полковом стрельбище звучали выстрелы. Не забывали и о стрельбе из личного оружия. Все летчики тщательно пристреляли свои пистолеты и обслужили их. В мастерских были пошиты и укомплектованы разгрузочные жилеты. Комиссар полка с удовлетворением отмечал растущую сплоченность коллектива. А Бармин, Трегубов и Волк, принимающие активное участие в процессе боевой учебы, радовались, наблюдая, как на глазах растет мастерство их подчиненных. Многие не просто учились, а сами предлагали новые тактические приемы, помогали друг другу в учебе. Обратили внимание командования полка на недостаточную бронезащиту летчика на «Харрикейнах», в мастерских была организована переделка бронеспинок, ставили от И-16.
Ровно через две недели после первого учебного боя Северов и Бармин на ПС-84 полетели в Кострому за запчастями для самолетов. Комполка взял Олега в качестве переводчика, часто случалось, что некоторые документы не успевали перевести, нужен был человек, который не только переведет какой-нибудь техпаспорт или инструкцию, но и понимает о чем речь. И вот тут лейтенанта ждал настоящий сюрприз. После того как на складах отыскались нужные запчасти и все было проверено, комполка остался подписывать документы, а Северов вышел на улицу и обнаружил Шпунтика, весьма зачуханного и грязного, ругающегося с каким-то старшиной. Старшина, холеный и мордастый, одетый в прекрасный белый полушубок и валенки, грозно напирал на Пашу Шведова, тряс перед его носом внушительным кулаком и кричал, что ему надоели всякие дармоеды, которые норовят только пожрать побольше, а работают плохо. Паша кричал, что они должны и аэродром от снега чистить, и в моторах копаться, и всякое барахло грузить. Увидев подошедшего Северова он замолк, какое-то время осмысливал увиденное, а потом радостно закричал:
– Товарищ командир, сержант Шведов в ваше распоряжение прибыл!
Старшина поперхнулся очередной угрозой, но на Северова смотрел набычившись.
– Кто такой? – наконец сквозь зубы спросил он.
Это было явное хамство, не увидеть в Олеге старшего по званию было невозможно. В свое время Северов научился удару в живот, от которого противник почти с гарантией валил в штаны. Опыт пригодился. Соответствующий запах появился намного раньше, чем старшина обрел способность нормально дышать и говорить.
– Пошел вон, засранец, крыса тыловая!
Держась за живот, старшина на полусогнутых удалился, а летчик от души обнял Шпунтика и принялся расспрашивать его об остальных. Оказалось, что здесь же находятся Булочкин, Аверин, Винтик, Михалыч, Тарасюк, а также четыре летчика – Ларионов, Бабочкин, Баградзе и неизвестный Олегу Брянцев. Полк понес большие потери, его отправили на переформирование. А несколько летчиков и техников оставили для передачи материальной части новому полку. После этого их загнали в Кострому, видимо, по ошибке. Никаких следов их полка здесь не было, местное командование вяло интересовалось у вышестоящего, что делать с несколькими приблудными летчиками и техниками, и в ожидании ответа использовало их для затыкания дыр, которых всегда хватало. За этим разговором они зашли за ангар, и Северов увидел там остальных, отдыхающих после махания лопатами. После этого Олега чуть не задушили в объятиях. Внезапно к Северову бросился, отчаянно мяукая, здоровенный тощий серый котище. Валера! Олег подхватил кота и прижал к груди, тот ткнулся мордой ему в шею и завел что-то по-своему, по-кошачьи.
Когда наконец основные страсти улеглись, практичный Северов спросил у Петровича насчет их дальнейшей службы.
– Ждем неизвестно чего, – погрустнел Булочкин. – Парни самолеты облетывают, мы тоже копаемся.
– Ждите здесь, сейчас все решу! Если кто будет права качать, говорите, что вы из 33 ИАП КБФ! Понятно?
И Олег бегом побежал искать Бармина. Комполка он застал выходящим со склада.
– Товарищ майор! Требуется ваше вмешательство!
– Что случилось? – удивился Бармин. – Чего бегаешь как сумасшедший? А кота куда потащил?
– Это мой кот, я его еще в 12-м полку потерял, а теперь нашел! Но я о другом. У нас ведь начальника БАО на новом аэродроме еще нет?
– Нет.
– А техников у третьей эскадрильи некомплект?
– Некомплект. Да что ты спрашиваешь? Сам же все знаешь!
– Алексей Викторович, я своих сослуживцев встретил. Командир БАО, старшина, командир роты охраны, три механика высшего класса, четыре летчика. Троих из них знаю, что надо летчики! А командир БАО просто золото, сто раз мне потом спасибо за него скажете!
– Ну пойдем, посмотрим на твоих сослуживцев.
Невзрачный вид людей Бармина не смутил, он задал несколько вопросов, удовлетворенно кивнул.
– Я тебе, Олег, верю. Так что сейчас пойду ваш вопрос решать с местным командованием, а вы собирайтесь в дорогу.
Бармин вернулся через полчаса, ему отдали всех нужных людей без особых проблем. Прежний полк, уже не 12, а 486 ИАП переформировали и направили куда-то далеко на юг, в нем сменилось руководство, его пополнили личным составом, и этих нескольких человек получил тот, кто проявил инициативу, – командир 33 ИАП КБФ майор Бармин.
Из разговора с друзьями Северов узнал, что Ларионов теперь лейтенант. Не расстреляли, не послали черт знает куда. Просто понизили в звании и отправили обратно на фронт. Игорь считал, что повезло. У него теперь одиннадцать сбитых лично и семь в группе, у Бабочкина семь личных и пять в группе, у Баградзе пять и пять, а у лейтенанта Севастьяна Брянцева восемь и четыре. Серьезные ребята! За прорыв из окружения на танке и спасение генерала Петровского Булочкин получил орден Красной Звезды, а Новоселов, Глазычев и Шведов – медали «За отвагу». Аверин после госпиталя попал в пехоту, командиром разведки дивизии. Просто оказался на тот момент лучшей кандидатурой, учитывая навыки прежней службы. В составе сводной полковой группы в октябре прикрывал отход частей 50-й армии, принял командование остатками группы, стоял насмерть, вышел из окружения со взводом бойцов – всеми, кто остался в живых. Награжден орденом Красного Знамени. Своих встретил, как водится, случайно, ожидая нового назначения. Вернулся, так сказать, в родные пенаты. Тарасюк за оборону Киева также получил медаль «За отвагу». Да еще Булочкин стал майором, Аверин – капитаном, Каха Баградзе – старшим сержантом, а Винтик и Шпунтик – сержантами. Вот такой расклад.
Всю дорогу до Бронниц Валера не слезал с рук у Северова, сидел в самолете, прижимая уши, тесно прижавшись. По прилете вновь прибывшие хорошенько помылись в бане, как следует поели и улеглись спать. Комполка распорядился их до утра не трогать, пусть люди отдохнут немного. А довольный как слон Северов вымыл и накормил Валеру. Сразу кормить его до отвала Олег побоялся, но ничего, теперь отъестся на хозяйских харчах! Когда кот уснул на его кровати, лейтенант отправился к командиру полка. Надо было позаботиться о машинах для новых летчиков.
– И какие мысли? – Бармин внимательно посмотрел на своего комэска-3. – Вижу ведь, придумал что-то!
– Так точно, придумал. Я в Костроме «Киттихауки» видел, их туда в ящиках привозят и собирают. Если дадут, то полная эскадрилья получится, десять машин.
Северов немного помолчал, чтобы дать начальству подумать, и добавил:
– Но это еще не все.
«Кутить так кутить!»
– Я там еще кое-что нашел. Помните, я об АСС говорил, авиационной спасательной службе?
– Помню, и что?
– Я там видел Lockheed A-28 Hudson. Стоит без дела пока, не знают, куда его пристроить. Для транспортного самолета он маловат, для боевого – слабо вооружен. А вот доставить отделение спасателей и вывезти сбитого летчика – в самый раз!
– Подожди! Как у тебя просто все! Кто нам его отдаст?
– Да отдадут, если попросить. Я узнавал. А командовать АСС может Аверин, если включить ее в состав роты охраны отдельным взводом. Он дело знает, бывший разведчик, как и Булочкин.
– Ты подожди, не части! Тут обдумать надо, – вмешался Трегубов.
– Надо технику себе заграбастать успеть, – неожиданно поддержал Олега Волк. – Я в Костроме знаю кое-кого, давай, командир, я слетаю!
Бармин на несколько секунд задумался, а потом махнул рукой:
– Хорошо, Василий Иванович, только с начальством свяжусь. Я, если честно, сам уже этой идеей загорелся. А с тебя, – повернулся он к Северову, – все основные документы по АСС! Ты говорил как-то, что вы с Ларионовым эту тему еще летом обдумывали, вот и работайте!
Олег был воодушевлен до крайности. Пошла удача, о которой он и не мечтал. Нашлись друзья, командование полка схватывает нововведения на лету. Ну, здесь ничего удивительного нет. Бармин, Волк, Трегубов, Каменев повоевали немало, до чего сами не догадались – оценивают правильно. Да и летчики в полку все тертые. Эх, времени бы побольше на учебу, но ведь его всегда не хватает…
Чтобы получить «Киттихауки» для новых летчиков, потребовалось согласование со штабом ВВС ВМФ, Бармину и Волку пришлось слетать в Москву, чтобы получить его, но дальше дело двинулось быстро. Начальник штаба вылетел в Кострому прямо из Москвы и через пару дней вернулся обратно.
А еще через три дня сразу за Волком прибыли два подполковника – из штаба ВВС Брянского фронта и авиатор из наркомата ВМФ. Скоро полк должен перебазироваться на фронт, они хотели оценить его готовность. Увиденное их удовлетворило. Настоящим сюрпризом для Северова стали изданные (!) наставления для командиров частей ВВС с изложением новой тактики воздушных боев. Представитель наркомата ВМФ отметил, что командование полка уже внедрило новые разработки, что не может не радовать. Поэтому полк признается готовым к боевой работе и в ближайшее время будет перебазирован и передан в распоряжение Брянского фронта.
А еще через четыре дня прибыли четыре «Киттихаука» для новых летчиков и «Хадсон». За это время Аверин с Булочкиным сформировали не только роту охраны, но и взвод АСС. Этому способствовали два обстоятельства. Во-первых, пришло очень хорошее пополнение из Сибири и Дальнего Востока, молодые мужчины, хорошие следопыты и стрелки, кое-кто даже с боевым опытом Халхин-Гола и Хасана. Во-вторых, Олег Петрович обладал целым рядом ценных качеств, среди которых было умение договариваться. Он мог и мертвого уговорить, так что сумел убедить работника штаба Западного фронта выделить ему из запасных полков десяток солдат (сколько под это дело пришлось выпить, история умалчивает).
Командование полка уже в полной мере оценило Новоселова, Шведова и Глазычева, Бармин был ими очень доволен. А потом Ларионов и его звено облетали новые самолеты, они их успешно осваивали.
Булочкин и Тарасюк убыли на новое место базирования, аэродром восточнее Мценска, километрах в тридцати от линии фронта, с ними уехала рота охраны. А в полку появился новый инженер. Штатного не было, работал временный человек, который откровенно тяготился возможным назначением и последующей за этим отправкой на фронт. Его наконец отозвали обратно, в свой запасной полк, вместо него прибыл немолодой уже военинженер 3 ранга Кузнецов, небольшого роста, с внушительной лысиной и тонкими усиками. Петр Иванович человеком был тихим и вежливым, каким-то совсем невоенным, но дело свое знал превосходно. Он тут же взял в оборот весь технический состав. Сам очень аккуратный, он не просто требовал этого от подчиненных, но и создавал условия. Всегда была теплая вода, чтобы технари могли нормально помыться, вовремя проводились уборки, запчасти, крепеж и прочие железки больше не валялись где угодно, а складывались в нужных местах. Кроме того, он оказался хорошим педагогом и наладил обучение технического состава, деятельное участие в котором принимали Новоселов, ставший правой рукой инженера, и, как ни странно, Винтик и Шпунтик. Ребята здорово выросли как технические специалисты под неусыпным присмотром Михалыча и теперь могли многому научить других, что и делали. Кузнецов всех троих очень хвалил. Командование полка было своим инженером чрезвычайно довольно, а Северов подумал, что эти двое с Булочкиным друг другу очень подходят.
Наконец 12 апреля полк начал перебазирование. Бармин в свое время, как только узнал о решении передать полк Брянскому фронту, сразу поставил вопрос о хорошем зенитном прикрытии неизвестного пока нового аэродрома. К его некоторому удивлению, его просьба никакого неудовольствия у командования ВВС фронта не вызвала. Более того, в штабе его выслушали и ответили, что иначе и быть не может.
Лететь было не очень далеко, менее трехсот километров. Вылетали поэскадрильно, последним ушел «Хадсон». Автоколонна с техникой уехала еще два дня назад под командой Кузнецова, с ними отправился и комиссар полка Арсений Арсеньевич Каменев. Он немало удивил Бармина, да и всех в полку, когда объявил, что будет летать в качестве пилота на «Хадсоне». Пилотировал он превосходно, опыт полетов на «ПС-84» имел огромный, так что в его способностях никто и не сомневался. Он не был истребителем и, в силу возраста и имевшихся привычек к транспортным самолетам, стать им уже не мог. Но нашел себя в другом! И это только повысило его и так немалый авторитет.
Перелет прошел спокойно, «гансы», по словам представителя штаба ВВС фронта, почти не летали. Похоже, что копили силы перед активными действиями, которых было не так и долго ждать. По прогнозам командования, в последней декаде мая противник должен активизироваться и попытаться переломить ход войны.
Севший одним из первых Бармин с удовлетворением увидел внушительное зенитное прикрытие аэродрома. Шесть 37-мм, а также четыре 85-мм орудия. А на небольшом возвышении у границы аэродрома стоял радиолокатор РУС-2с «Пегматит»! Для размещения штаба и основных служб были подготовлены полуземлянки, сухие и просторные. Летный и технический состав разместились в бараках, для самолетов были готовы капониры. Все это было хорошо замаскировано, кружившие перед посадкой над аэродромом летчики объектов не видели и с удивлением обнаруживали всю инфраструктуру уже после посадки. А Северов отметил очень грамотно организованную охрану, а ведь много чего он, естественно, и не увидел. Булочкин был, как всегда, на высоте, за что и получил благодарность от командира полка. А за обедом все смогли оценить новую организацию питания. Кормить стали намного лучше и вкуснее. Окончательно добил Бармина старшина Тарасюк. Он пришел после обеда в сопровождении высокого солдата лет тридцати пяти и принес новые английские меховые сапоги вместо старых унтов.
– Ваши унты, товарищ майор, того и гляди каши запросят. А тут союзнички нам помощь оказали. Размер ваш, я проверял. И еще, рядовой Сакс теперь ваш ординарец. Зовут Бруно, эстонец он, хотя всю жизнь под Ленинградом прожил. Как у Христа за пазухой будете!
К такой заботе майор не привык, но возражать не стал. Ему вообще очень нравилось то, что происходило в последнее время в полку. Уровень выучки личного состава заметно вырос, с приходом Булочкина и Кузнецова вспомогательные службы стали работать заметно эффективнее, появились интереснейшие нововведения – РЛС для управления и АСС. В штабе уже стоял планшет для отражения воздушной обстановки, штабные работники под чутким руководством Леши Бабочкина осваивали новое дело. Да, Алексей свое увлечение не забыл и много думал над этим вопросом, так что оказался готов разбираться уже на практике. А Игорь Ларионов оказал большую помощь Северову в организации АСС, тоже обдумывал это дело с тех пор.
Полк подчинялся непосредственно командующему ВВС фронта, поэтому Бармин сразу поехал представляться генерал-майору Острякову. Вернулся он на следующий день, но не один, а с двумя автожирами ЦАГИ-А7.
– Вот какая история, – рассказал он своим подчиненным. – Увидел я у них эти штуки, заинтересовался, что за зверь такой, их летчики рассказали. Меня сразу осенило, вот бы нам в спасательную службу такие! Автожир ведь сядет туда, где даже У-2 не рискнет, проверено! В общем, убедил командование их мне отдать.
– Вот так запросто и отдали? – по поводу доброты начальства Трегубов был настроен очень скептически.
– Ну нет, конечно, – махнул рукой Бармин. – С ними инженеры из КБ прибыли, отчеты писать будут, а мы должны все оформить как фронтовые испытания. Но это ерунда все, подумаешь, бумажки. Главное, для нашего дела они очень полезны могут оказаться!
С этим согласились все.
Кот Валера проделал путь до нового места с Михалычем. Он уже основательно отъелся и даже обзавелся приятелем. У Георгия Георгиевича Трегубова тоже был кот. Васисуалий Михайлович был небольшим кругленьким черно-белым котишкой, спокойным и ласковым. Трегубов боялся, что если Валера до него доберется, то просто разорвет на части, настолько тот был огромным по сравнению с Васисуалием. Но коты неожиданно подружились, охотно вместе играли и совсем не дрались. А по приезде на новое место Валера спас Васисуалия от посягательства аборигенов. К аэродрому заявилась пара местных котов, наглых и опытных в драке. Небольшому Васисуалию пришлось бы совсем плохо, но Валера подоспел вовремя. От ударов его лап коты разлетелись в разные стороны, после чего Валера стал уничтожать их поодиночке. С трудом вырвавшись, неприятель позорно бежал с поля боя, несмотря на численное преимущество.
Днями было тепло, снег растаял, и аэродром раскис. Но грамотный Булочкин подобную ситуацию предвидел, поэтому бойцы прокопали под его руководством канавки, которые и отводили лишнюю воду в ближайший овраг. По ночам изредка подмораживало, а на случай полного раскисания у Петровича был приготовлен импортный металлический настил, который он углядел еще в Костроме и выбил для полка. Его и использовали.
В течение трех дней освоили район, сдали зачеты штурману полка, более-менее разобрались с использованием «Пегматита».
Первым заданием было прикрытие двух девяток Ар-2, летевших на бомбежку разведанного места сосредоточения танкового подразделения противника. От линии фронта было недалеко, километров тридцать, так что «Пегматит» видел вражеские самолеты задолго до их появления перед формацией наших пикировщиков. Первая эскадрилья шла в непосредственном прикрытии, а третья по наведению с земли перехватила две четверки «Мессеров» задолго до того, как те увидели объект атаки. Третья изначально шла с превышением, поэтому немцы, не имеющие локатора, о них просто не знали. И заметили, когда две последние пары в каждой четверке разлетелись огненными брызгами. Оставшиеся две пары попытались вывернуться, но напоролись на «Харрикейнов» первой эскадрильи. Двенадцать пулеметов для «Мессера» вполне достаточно, еще два ганса отправились к земле. Оставшиеся два «Мессера» имели в принципе шанс уйти, если бы просто попытались оторваться без всякого маневрирования. Но они полезли вверх, а там их уже ждали. Итого – оба в землю. Нападать на отходе немцы не решились, так как Бармин поднял в воздух всю вторую эскадрилью для прикрытия. Вылет признали удачным. Северов и Железнов записали по два «Мессера», Бабочкин, Баградзе, Соколов и Воронин – по одному.
Активность немецкой авиации была невелика, они придерживали силы для летнего наступления, когда поддержка Люфтваффе будет определять успех действий наземных войск, это было понятно. Но совсем не реагировать на действия советских авиаподразделений немцы не могли, поэтому воздушных боев хватало. В ходе этих боев определились их главные для летчиков 33-го полка особенности. Основной самолет, «Харрикейн», очень сильно уступал «Мессершмитту» по характеристикам. Проигрывал в скорости, проигрывал в маневре. Залп из двенадцати пулеметов накрывал противника, как из душа, но сбить вражеский самолет было делом непростым. Особенно «Юнкерс-88» или «Хейнкель-111». Явно требовались крупнокалиберные пулеметы и пушки. Поврежденных было много, но сбивать удавалось гораздо реже. Основная доля сбитых летчиками первой и второй эскадрильи приходилась на «штуки», Ю-87.
«Киттихауки» также были недостаточно маневренны, но более живучи и лучше вооружены. Северов был категорическим противником увлечения маневренными боями. В условиях, когда противник обладает подавляющим техническим преимуществом, он сам будет выбирать, когда заканчивать бой, да и когда начинать, – чаще всего тоже. В таких условиях ни к чему, кроме лишних потерь, такая тактика не приведет. Наличие радара позволяло быстро наращивать силы в нужном квадрате либо избегать встречи с вражескими самолетами. Летчики полка рвались в бой, и командованию полка, которое прекрасно все понимало, стоило определенных усилий убедить своих подчиненных в том, что важнее не сбить как можно больше вражеских самолетов и геройски погибнуть самим. Важнее выполнить задание, сохранить прикрываемые бомбардировщики и штурмовики, сохраниться самим, чтобы воевать дальше. А сбить лишний самолет и сгинуть – это никакая не помощь Родине, это переложение тяжести дальнейшей борьбы на других. Гораздо хуже обученных, кстати. Другое дело, что иногда приходилось делать так, как не надо. Втягиваться в маневренные бои с превосходящими силами противника, пилотировать до потемнения в глазах, выстреливать все до последней железки, сжигать все топливо до капли. В таких делах полностью выкладывалась именно третья эскадрилья, умение ее пилотов и качество самолетов давали гораздо бо́льший шанс на успех, чем у других эскадрилий. Вторая гусарская забава стала своеобразным кредо третьей эскадрильи. Надо сказать, что все это понимали, уважение со стороны других летчиков и наземного персонала было совершенно искренним. И никто из летчиков третьей ни разу не позволил себе снисходительного или высокомерного отношения к другим. Кому больше дано, с тех и спрос больше.
Третьей эскадрилье пока удавалось избежать потерь. Повреждения самолетов были, но техники их исправляли, и самолеты снова поднимались в воздух. Командование полка отдавало себе отчет в том, что только отсутствие концентрации немецкой авиации позволяет сохранять личный состав. Бармин вел бесконечные переговоры со штабом ВВС фронта, настаивал на перевооружении полка более современными истребителями. В штабе все и сами прекрасно понимали, но возможности пока не имели. Командование фронта отдавало себе отчет в уникальности полка и обещало перевооружить в первую очередь. А пока воевали на том, что есть.
Очень выручала АСС. Взвод осназа был великолепен. Булочкин с Авериным умудрились найти двух якутов, которые стали во взводе снайперами. Стреляли они просто фантастически, при этом были чертовски выносливы и терпеливы, прекрасно маскировались. Их учили рукопашному и ножевому бою, ребята схватывали быстро. Одному, Степану, было двадцать пять лет, другому, Василию, двадцать семь. Третий снайпер, Тимофей, был степенным тридцатипятилетним мужчиной, из забайкальских казаков. Учен с детства отцом и дедом, затем в армии. Пулеметчики тоже были далеко не рядовые. Гоняли их Петрович с Денисом от души. Зато если случался боевой выход, что не было редкостью, говорили потом, что на тренировках приходится тяжелее. А прикрывали «Хадсон» с осназом летчики третьей эскадрильи. Дополнительным бонусом для ее летчиков стало увеличение количества сбитых ими вражеских самолетов. И если сбитые у первой и второй нередко были бомбардировщиками, в большинстве Ю-87, то на долю третьей чаще приходились истребители. И после каждого боя Северов тщательно проводил разбор. К этому уже все привыкли, проходили они быстро и эффективно.
В течение апреля бывало всякое. Три раза сбитых за линией фронта летчиков удалось вывезти на «Хадсоне», местность позволяла. Четыре раза вывозили на автожирах. Отделение осназа десантировалось, находило сбитого летчика и, отбиваясь от ищущих летчика немцев, уходило в квадрат, где их забирал «Хадсон». Удивительно, но потерь среди осназовцев не было. Раненые были, а вот убитых не было. И не в одном везении дело. Тут как у Суворова: раз везение, два везение, а где умение? Умение было, и воздушное прикрытие было. И был конкурс на замещение раненых осназовцев из роты охраны. Это считалось признанием умений и заслуг, попавшие в осназ из роты охраны гордились этим, словно медаль получили.
В последний день апреля случилась у третьей эскадрильи очередная, вторая гусарская забава. Прикрывали отход штурмовиков, первая и вторая выложились полностью, израсходовали и так невеликий боезапас – немногим более трехсот патронов на ствол. А радар показывал, что на подходе новые вражеские истребители, по два звена подходили с разных сторон. Встретились прямо над линией фронта, десять против шестнадцати. И тут Северов удивился – одна из восьмерок была Focke-Wulf Fw-190! Насколько Олег помнил, появились они на Восточном фронте намного позже. К счастью, восьмерки «Фоккеров» и «Мессеров» подошли не одновременно, поэтому немцев удалось отсечь от уходящих штурмовиков и прикрывающих их «Харрикейнов». Против «Фоккера» у «Харитона» шансов минимум, каким бы опытным ни был пилот, тем более что немецкие летчики новичками не были. Когда подошли «Мессеры», третья уже вовсю хороводилась с «Фокке-Вульфами». «Гансы» попались наглые, видимо, новички на нашем фронте. За это и поплатились. Полезли наверх, а там их встретила четверка Ларионова. Один «Фоккер» повалился к земле огненным клубком, другой потянул на свою территорию, его не преследовали, не до того – в свалку включились «Мессеры». Самое время было отрываться и уходить самим, но «гансы» такой возможности пока не давали. Хуже всего пришлось, естественно, нижнему звену. Самолеты Воронина и Хомякова вышли из схватки, они были сильно повреждены и держались в воздухе только благодаря упорству и мастерству пилотов. У Ромы в крыльях зияли огромные дыры, левый элерон практически оторван. У Вадима мало что осталось от хвоста. Ребята пошли на вынужденную на нашей территории, надеялись, что машины можно будет эвакуировать и отремонтировать. Но их отход и посадку надо было прикрыть. Ребята Ларионова парами пикировали сверху, наносили удар и уходили обратно на высоту. Ввязываться в маневренный бой Олег категорически запретил. Свалились, клюнули, ушли на высоту, только так. Иначе схарчат. Зато мешали «гансам» свободно маневрировать, выбирая удобный момент для атаки. Тем постоянно приходилось следить за ними и уклоняться от атак. Удалось не всем. Сбили одного «Мессера» и повредили еще двоих. А отдувалась за всех пара Северов – Железнов. Соколов и Журавлев свою задачу выполнили, не сбили пока ни одного, но повредили троих, те тоже ушли обратно. Теперь против восьми машин третьей эскадрильи осталось восемь «гансов». Северов приказал Соколову и Журавлеву отрываться, что они и сделали, завалив на прощанье «Мессер». Все-таки шесть крупнокалиберных пулеметов – это серьезно. Если попало хорошо, то повреждения будут очень тяжелыми. А Антоша всадил очередь прямо в кабину. Ларионов насел сверху, не давая оставшимся немцам преследовать звено Соколова, а пара Северова закрутила с оставшимися семью новый смертельный хоровод. У немцев стали заканчиваться боеприпасы, а у наших запас еще был! В результате приземлили троих, один из них пытался уйти, его даже не преследовали, но уже над своей территорией вдруг перевернулся через крыло и врезался в землю. Итог – 6:2, причем наши живы и машины повреждены, но есть шанс отремонтировать. К тому же у немцев еще шесть оказались повреждены, неизвестно, как долетели.
Все остальные машины третьей эскадрильи тоже оказались повреждены, хотя и дотянули до своего аэродрома. Пилоты тоже пострадали, хотя серьезных ранений удалось избежать. Журавлеву осколок пробил сапог и вонзился в икроножную мышцу. Олегу пуля скользнула по правому боку, царапина глубокая, до ребра, но это пустяки. Вскоре ребята из АСС привезли Воронина и Хомякова, выжатых как лимон, но живых и почти здоровых. Хомякову прострелили правую руку, он с трудом посадил машину, управляя в основном левой. Все живы, это главное.
Всех раненых перевязали, после чего Северов собрал эскадрилью на лавочках около медчасти для разбора последнего боя. Прикидывали и так и эдак, но сошлись на том, что грубых ошибок никто не совершил, потому и безвозвратных потерь нет. Обратили внимание на то, что самолеты у немцев значительно превосходили ранее встречавшиеся по своим характеристикам. Северов «предположил» (точнее, знал наверняка), что это новая модификация «Мессершмитта» и не встречавшийся ранее на Восточном фронте «Фокке-Вульф-190».
Командованию полка было сразу доложено о встрече с новыми вражескими машинами, начальник штаба с отделением АСС отправился осматривать места падения немецких истребителей на нашей территории. Вечером, вернувшись с шильдиками, Волк доложил, что Северов не ошибся. «Мессеры» оказались новой модификацией, Me-109G (Густав), а другие самолеты – Fw-190 A-2. Подробный рапорт ушел наверх незамедлительно.
Следующий день ознаменовался появлением в полку представителя Главного политуправления РККА. Каково было удивление Северова, когда в этом представителе, важно вылезшем из ПС-84, он узнал старшего батальонного комиссара Кольского. Лева разъелся, стал объемист, как бочонок, физиономию не каждой тарелкой накроешь. На роскошном кителе сиял «Большой Концертный Зал». Дополняла образ и делала его откровенно комическим маленькая кобура пистолета ТК, которая на объемистом чреве Левы смотрелась игрушечной. Любоваться Левой не было никакого желания, поэтому Олег на правах раненого удалился. Впрочем, Кольский его тоже заметил. Через некоторое время возникла какая-то суета, полковой врач Карен Барсегян рысью умчался в сопровождении медбрата Аристарха, вернулся примерно через час и рассказал, давясь от смеха, об очередном «подвиге» товарища Кольского. Оказалось, что Лева взгромоздился на крыло только что притащенного «Киттихаука» Вадика Хомякова, чтобы сфотографироваться. Фото на фоне побитого истребителя должно было выглядеть особенно героически. Накладочка вышла. Лева поскользнулся и навернулся с крыла, подвернув ногу, и был унесен в свой ПС-84 как древний спартанец на щите с поля битвы. Карен обладал несомненными артистическими задатками, живописал в лицах весь процесс, все хохотали до упаду.
Запланированный митинг не состоялся.
Раны у ребят заживали успешно. Карен диву давался, насколько быстро затягивается рана у Олега. Уже через три дня Северов вовсю летал. Вскоре доктор отпустил и Журавлева. Вадик пока оставался под его наблюдением.
Очередное заседание Ставки подошло к концу. После заседания остались Жуков, Василевский и Петровский. Был приглашен также Дмитрий Федорович Устинов. Сталин хотел знать, как зарекомендовали себя нововведения – новая тактика, по поводу которой писали свои докладные записки Петровский и Снегов, и новая техника, первые образцы которой стали поступать в войска Брянского фронта.
– По новой технике. На фронтовые испытания поступили всего несколько образцов, но даже их испытания еще не завершены, окончательные выводы делать рано. А предварительные таковы. На базе танка Т-70 товарищем Астровым разработана самоходная артиллерийская установка СУ-76. Масса 16 тонн, двигательная установка от базового танка, моторно-трансмиссионное отделение сзади. Лобовая плита толщиной 60 мм имеет наклон 60 градусов, что обеспечивает неплохую защиту от вражеских снарядов. Вооружена пушкой ЗиС-3. Первые впечатления самые положительные, но необходимо подождать окончания испытаний.
– Базовый танк весит в полтора раза меньше, – задумчиво сказал Сталин. – Маневренность машины вопросов не вызывает?
– Оценена как достаточная. Изделие имеет модернизационный потенциал, – ответил Устинов. – Товарищи с завода № 75 все-таки довели до ума свой В-4, он рассматривается для установки на СУ-76. Также на нее можно будет поставить новую мощную 76-мм пушку, разработка которой на основе зенитки должна завершиться летом. На этом шасси будут создаваться и другие самоходки, в частности товарищ Астров планирует зенитные установки и противотанковую САУ с орудием еще большей мощности. Кстати, ему переданы все наработки по Т-50, к нему в КБ перешла и часть специалистов из бюро 174-го завода. Задумки у них обширные, но это отдаленная перспектива. Товарищ Шапошников знаком с его докладной запиской и оценивает ее положительно.
Сталин кивнул, но вдруг сменил тему разговора и перевел взгляд на Василевского.
– Я надеюсь, что вы бережете здоровье Бориса Михайловича и не утруждаете его чрезмерно. Ему необходимо время, чтобы восстановить силы после операции.
Сразу после Нового года Верховный Главнокомандующий настоял на лечении маршала, после проведенного тщательного обследования ему была сделана операция. Сталину доложили, что вместо предполагаемой язвы желудка была обнаружена опухоль, но, похоже, болезнь была в начальной стадии. Сейчас Шапошников восстанавливался после тяжелой операции, и Сталин следил, чтобы его не перегружали работой. После кивка хозяина кабинета Петровский продолжил:
– Новая противотанковая пушка М-42 на базе 53-К очень хорошо себя показала, идет подготовка к ее серийному производству взамен предшественницы.
– Производство на 172-м заводе планируется развернуть к июню, – сказал Устинов, заглянув в свои бумаги. – Также максимально ускорены работы над малокалиберными зенитными пушками. Предпринимаются попытки наладить серийное производство 72-К, подключился 88-й завод, ведется работа над спаренным вариантом. После окончания работ по 30-мм авиационной пушке на ее основе будет создаваться зенитная установка. Еще по бронетехнике. На базе Т-34 разработан инженерный танк-мостоукладчик, испытания проводятся на Брянском фронте.
– Учтен опыт проектирования прежних машин этого класса, поэтому отзывы положительные, – кивнул Петровский.
– Да, проблема в налаживании выпуска, пока важнее боевые машины, – продолжил Устинов. – Работа над новым средним танком продолжается, но окончание ее примерно через полгода.
– По данным разведки, – добавил начальник Генштаба, – немцы усиливают броню своих троек и четверок, а также увеличивают мощность их орудий. Появление танков нового поколения ожидается примерно через год, но это, конечно, очень приблизительные сроки. В любом случае завершить их разработку и наладить серийное производство они раньше начала 1943 года не смогут.
Сталин кивнул:
– Я знаком с докладной запиской по этому вопросу, а что у нас? Каковы перспективы по бронетанковой технике на сегодняшний день? Обрисуйте картину в целом, а не по отдельным моделям!
Присутствующие быстро переглянулись, и отвечать стал Василевский:
– Работы ведутся в следующих направлениях. Первое, собственно танки. Через полгода в серийное производство пойдет модернизированный Т-34. Основное отличие от выпускающихся сейчас машин – новая башня с командирской башенкой и более мощная пушка С-54. Проводятся также работы по усовершенствованию двигателя и трансмиссии. Разработка нового среднего танка будет завершена в конце года. Отличие от Т-34 буквально во всем – поперечное расположение более мощного дизеля, торсионная подвеска, более толстая броня и мощная пушка. Рассматриваются 85-мм орудие на базе зенитки и 100-мм. Окончание работ по тяжелому танку – первое полугодие 1943 года, но пока нет окончательного проекта, предполагать сроки постановки на конвейер очень трудно. Да, с очень интересным предложением выступили товарищи из КБ завода № 9. Они в инициативном порядке работают над гладкоствольным противотанковым орудием большой мощности. В принципе оно будет пригодно и для установки на танк, но это очень отдаленная перспектива, задел на будущее. Далее, самоходные артиллерийские установки. Чтобы определиться с их разработкой, необходима их четкая классификация. Помогли товарищи из Академии им. Ворошилова. Итак, штурмовые орудия. Проектируются САУ со 122-мм гаубицей М-30 на базе Т-34 и 122-мм пушка А-19 и 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 на базе КВ. Последние могут использоваться и в качестве противотанковых. Противотанковые САУ. Разрабатываются с 85-мм и 100-мм орудиями на базе Т-34, к ним относится также уже упомянутая СУ-76. Окончание работ – четвертый квартал текущего года, кроме СУ-76. Зенитные САУ. На новом шасси СУ-76 проектируются 37-мм установки с 61-К, в том числе спаренные, и 25-мм спаренные и счетверенные с 72-К. И собственно самоходная артиллерия, те же А-19 и МЛ-20, а также М-10. Но это также отдаленная перспектива, для них пока не готово даже шасси. Таким образом, в этом году в войска поступят СУ-76 и модернизированный Т-34. Надеемся, что в конце года пойдут зенитные установки. В первом полугодии 1943 года должны появиться штурмовые орудия. По остальным образцам о сроках говорить рано даже приблизительно.
– А что, у нас не было четкой классификации САУ? – несколько удивленно спросил Сталин.
– Наибольшее внимание уделялось танкам. Ведь на начало войны у нас не было ни одной серийной самоходки, одни опытные образцы, – развел руками Василевский. – А классификация предполагает требования, так что работа проведена важная и нужная.
– Хорошо, продолжайте, товарищ Устинов.
– По авиации я также ориентируюсь на справки соответствующих наркоматов. Производство ШКАС сворачивается, переориентируемся на крупнокалиберные пулеметы. На базе УБ разработана пушка Б-20, которая легче ШВАК почти в два раза, запускаем в серию. Испытания ЛаГГ-5 с мотором М-82 проведены, устраняются выявленные недостатки, запуск в серию запланирован на июнь. Товарищ Климов завершил работу над своим новым мотором мощностью 1500 л. с. и налаживает его производство. КБ Яковлева представило новую модификацию своего истребителя с этим двигателем, называется Як-1Б. О крупносерийном выпуске речи пока нет, поэтому ими будет укомплектовано несколько авиаполков.
– Мы посчитали, что передавать такую технику россыпью в обычные авиачасти нерационально. Первыми их получат гвардейцы, причем на весь полк сразу, – подключился Василевский.
– Су-2 в варианте пикирующего бомбардировщика зарекомендовал себя очень хорошо, – продолжил нарком вооружений. – Мощное вооружение, броня, неплохая скорость и боевая живучесть. Ил-2 с двухместной компоновкой значительно превосходит свой одноместный вариант, потери от атак истребителей ощутимо снизились. Ту-2 также очень понравился, испытания завершены успешно. Летчики ждут эту машину. Испытания нового истребителя Поликарпова также завершаются. Пе-2 с новыми двигателями имеет превосходные характеристики, но есть нюансы. Все больше специалистов склоняется к мнению, что переделка тяжелого истребителя в пикирующий бомбардировщик не удалась. Имеет смысл вернуться к его истребительному прошлому, а роль пикировщика пока будут исполнять Су-2 и Ар-2. Последний является самолетом с очень неплохими данными, но это самолет прошлого поколения. Его использование считаем целесообразным до насыщения войск Ту-2, но, учитывая текущую ситуацию, произойдет это не скоро. Сейчас в серии только Су-2, ожидаем двухместный Ил-2 через пару месяцев. По остальным машинам очень многое зависит от двигателей, вернее от их запуска в серийное производство. По стрелковому оружию. Для автоматов ППШ разработан коробчатый магазин емкостью 35 патронов, фронтовикам он понравился, налаживаем выпуск. Товарищ Судаев завершает работу над своим пистолетом-пулеметом, который очень прост и технологичен в производстве. Испытания будут проводиться в войсках Ленинградского и Брянского фронтов. Товарищ Владимиров получил задание на 14,5-мм пулемет, он использует задел по проектированию авиапушки, планируемый срок изготовления опытного образца – декабрь этого года. Ведутся работы над единым пулеметом по типу немецкого МГ-34, но пока похвастаться нечем, конкурсные испытания запланированы на четвертый квартал текущего года. Также на фронтовые испытания поступил противотанковый гранатомет, разработанный в ракетном институте на основе РС-82, но он нуждается в значительной доработке, хотя оружие очень интересное и перспективное. И последнее. Хочу выразить удовлетворение работой Комиссии по техническому перевооружению армии, координация действий и обмен информации между наркоматами значительно улучшились.
Сталин ходил по кабинету молча. Обычно он задавал много вопросов, а новую технику обсудить вообще любил, но в этот раз только кивнул головой и взглянул на командующего Брянским фронтом.
– По новой тактике, – Леонид Григорьевич старался быть предельно кратким и конкретным, – штурмовые инженерно-саперные подразделения зарекомендовали себя самым лучшим образом. Мы отработали их применение, когда проводили частные операции по выравниванию линии фронта и захвату выгодных позиций. В целом удалось несколько сократить протяженность линии боевого соприкосновения и, что более важно, создать глубоко эшелонированную оборону на наиболее важных участках, подготовиться к летнему наступлению противника. Заслуживает внимания опыт 33-го истребительного полка КБФ по применению радиолокатора для управления и отображения воздушной обстановки. Используя радиолокатор и современную истребительную тактику, полк показывает высокую боевую эффективность и низкий уровень собственных потерь. И это при том, что на вооружении у них состоят «Харрикейны», по всем статьям уступающие современным немецким самолетам. Сейчас они работают над созданием авиационной спасательной службы, для этого им выделены два автожира и поставленный по ленд-лизу единичный экземпляр самолета Локхид «Хадсон». Что касается нового Боевого Устава пехоты, то можно однозначно сказать – его требуется немедленно внедрять повсеместно. И максимально насыщать войска современными средствами связи! Связь – основа управления.
– Спасибо, товарищ Петровский. А что же вы не рассказываете, как товарищ Жуков гранатомет испытывал?
– Товарищ Сталин! Это случайность, от которой на войне никто не застрахован! – Жуков был несколько смущен. – Зато убедился, что подбить танк из гранатомета вполне реально.
– Танк из гранатомета подбить реально. Это и без вас понятно. А вот то, что мой заместитель вынужден из гранатомета по танкам стрелять и вражескую атаку отбивать, как простой лейтенант, вот это никуда не годится!
– Товарищ Сталин! Кем бы я был, если бы при возникновении опасности от врага бегал! Я уж не говорю об авторитете как генерала, а как заместитель Верховного Главнокомандующего лучше бы я там в земле остался, чем побежал!
Сталин вздохнул:
– В вашей личной храбрости никто никогда не сомневался. Но в следующий раз при посещении переднего края учтите, что ваша жизнь намного более ценна, чем вражеский танк.
– Эффект получился неожиданным, – вмешался Василевский. – Мало того, что атакующий силами около батальона противник был уничтожен в рукопашной схватке. Командир полка быстро сориентировался и атаковал неприятеля, на его плечах ворвался в первую линию окопов и захватил ее с минимальными потерями. А товарищ Жуков своей властью отдал необходимые распоряжения, поддержал инициативного комполка, благодаря чему важный опорный пункт немцев был взят.
– Где представление?
Петровский подал лист бумаги, Сталин прочитал и кивнул:
– Ордена Красного Знамени достоин безусловно. И вообще, присмотритесь к этому майору, товарищ Петровский, возьмите на заметку. Если будет и дальше так же успешно действовать, выдвигайте на дивизию. Не стесняйтесь выдвигать талантливых командиров, нам с ними эту войну заканчивать! И еще один момент. Учтите сами и передайте товарищу Лестеву, что линию по минимизации потерь, по бережному отношению к личному составу необходимо проводить с максимальной жесткостью. Если командир любого уровня не бережет своих подчиненных, если из-за его неправильных действий личный состав несет неоправданные потери, решительно освобождайте таких людей от командования. Если есть предпосылки, передавайте дело в трибунал. Только строго следите за тем, чтобы никто не переусердствовал, за соблюдением законности. А то тут Мехлис опять развернулся, военная прокуратура на него жалуется! Не перегибайте палку, досконально разбирайтесь с каждым случаем.
Иосиф Виссарионович любил время от времени устраивать рокировки командующих фронтами, но действиями Брянского фронта был очень доволен, поэтому, в своей манере, просто прирезал приличный участок с севера, передав в состав фронта 50-ю, 10-ю и 16-ю армии. Петровский понимал, что определенная логика в этом была. Сталин наперед готовил позиции для разгрома группы армий «Центр» и ликвидации бородавки Ржевского выступа.