Отшумел Первомай сорок первого, отшумел, как и в минувшие годы, радостно, весело, разливая жизнеутверждающие песни, заполняя центральные улицы городов колоннами празднично одетых людей.
Под восторженные аплодисменты ликующих трибун прошли по Красной площади парадные батальоны, прогрохотала боевая техника. И хотя военный парад, как и всегда, завораживал, восхищал, наполнял гордостью за могущество родной Красной армии, многим запомнилось то, что все мероприятия праздника словно бы носили нарочито мирный оттенок!
Кто мог предположить, что это последний первомайский парад перед долгими четырёхлетними испытаниями суровой войны? Кто? Наверное, очень и очень немногие. Во всяком случае Сталин, принимая парад и демонстрацию трудящихся, не мог не подумать с некоторой грустью о том, что этот праздник завершает мирные годы социалистического строительства, что завтра – война?!
Завтра – конечно, понятие образное. Первого мая ещё не была точно установлена дата нападения гитлеровской Германии на СССР, но то, что это нападение готовится и что оно неминуемо, Сталин прекрасно понимал, причём понимал лучше других, лучше даже тех государственных и военных деятелей, среди которых были и такие, кто заблуждался, а были и такие, кто умышленно отстаивал свою точку зрения. Она заключалась в том, что Гитлер не совершит нападение на Советский Союз, пока полностью не разделается с Англией. А такая постановка вопроса приводила к самым неопределённым прогнозам, поскольку Англия не собиралась сдаваться на милость победителя.
Отшумел праздник мира и труда, и первым майским мероприятием, отнесённым Сталиным к числу наиболее важных, был торжественный приём выпускников военных академий РККА, назначенный в Кремле на 5 мая 1941 года.
Сталин принял решение выступить перед выпускниками давно, возможно, ещё в конце декабря 1940 года, то есть сразу после того, как к нему на стол легло сообщение о речи Гитлера, произнесённой 18 декабря. Гитлер выступил по поводу выпуска из военных училищ пяти тысяч германских офицеров. Это была речь, настраивающая на агрессию, на захват чужих территорий и прежде всего – территории Советского Союза.
Сталин пробежал глазами текст. Отметил, что Гитлер заявил об исторической несправедливости, сложившейся на планете – 60 миллионов великороссов владеют одной шестой частью земного шара, а около 90 миллионов немцев ютятся на клочке земли.
Прочитав, Сталин усмехнулся: «Какие же это 60 миллионов?! Свыше двухсот!»
Известно, что к июню 1941 года в СССР было 209,3 млн человек.
Сталин прекрасно понял, что выдумкой неправильных цифр Гитлер хотел усилить эффект так называемой несправедливости!
Тогда уже Сталин решил ответить Гитлеру на его хамское выступление и ответить серьёзно, но не афишировал детали этого ответа. Ведь давным-давно уже стало ясно, что подобные выступления делаются зачастую не только ради тех, кто собран их выслушать, но и для тех, до кого нужно донести либо слова, проникнутые миролюбием, либо устрашающие слова. Ведь даже в том случае, если столь публичные выступления делаются для узкой аудитории и обустраиваются как секретные, нельзя дать гарантии, что о них не станет известно тем, кому они далеко не безынтересны.
Было ясно, что заявление сделано не случайно. И действительно, в конце декабря 1940 года Сталину стало известно, что Гитлер утвердил план нападения на СССР под наименованием «Вариант Барбаросса», деталей которого пока ещё вскрыть не удалось, да и дата нападения не была определена с точностью, поскольку в ту пору ещё не назначена. Ну а то, что Гитлер принял решение идти войной против Советского Союза ещё летом 1940 года, разведка докладывала и раньше.
Тогда уже Сталин решил, что настала пора сказать своё слово и донести это слово руководителя Советской Державы до её защитников. Но и этого мало. Уже в начале года он посчитал необходимым произвести новые назначения в армии. До постановки вопроса о них на заседание Политбюро поехал посоветоваться с Маршалом Советского Союза Борисом Михайловичем Шапошниковым. Не стал приглашать заслуженного военного к себе. Зайдя в кабинет, поздоровался, справился о самочувствии и, коротко охарактеризовав международную обстановку, задал вопрос:
– Борис Михайлович, думаю, настало время назначить на должность начальника Генерального штаба товарища Жукова! Подскажите, не ошибаемся ли мы с таким решением?
Шапошников ответил не сразу. Ответил, не торопясь, стараясь аргументировать каждое слово:
– Товарищ Сталин! Тут вопрос серьёзный. Годится ли он для штабной работы? Помните характеристику Рокоссовского, сделанную ещё в тридцатом году? Вы мне сами о ней говорили…
Да, действительно, Константин Константинович Рокоссовский, в то время командовавший 7-й Самарской кавалерийской дивизией, 8 ноября 1930 года написал в аттестации, что, учитывая уровень знаний и склад характера, командир 2-й кавалерийской бригады Г.К. Жуков «может быть использован с пользой для дела на должности помкомдива или командира мехсоединения при условии пропуска через соответствующие курсы. На штабную или преподавательскую работу назначен быть не может – органически её ненавидит».
– Вы же понимаете, товарищ Сталин, что ненависть к штабной работе неминуемо приводит к желанию иных командиров ломить, как говорил Михаил Юрьевич Лермонтов в поэме «Бородино», стеною, – заметил Шапошников. – Да вот только теперь времена иные. Ломить стеною, не размышляя над сложными замыслами, гибельно.
– Это я понимаю, – сказал Сталин. – Но тут вот в чём дело. Идёт дипломатическая война, война действий и символов. Нужен ответ на выступление Гитлера перед выпускниками военных училищ. Не символизирует ли его выступление подготовку к войне? Вполне понятно, что символизирует. Думаю, что хорошим ответом будет назначение начальником Генерального штаба, во-первых, великоросса – раз уж Гитлер о великороссах заговорил, во-вторых, победителя японцев на Халхин-Голе! Тем более наркомом обороны мы уже назначили победителя финнов товарища Тимошенко, представителя украинского народа! Пусть Гитлер задумается! Во главе Красной армии представители двух братских народов – русского и украинского, – и оба уже разгромили агрессоров, выступавших против Советского Союза!
– Ну если политические интересы требуют, тогда другое дело. Язык символов – действенный язык. Понимаю, что необходимо оттянуть войну на возможно больший срок.
Шапошников сделал паузу, полагая, что Сталин скажет ещё что-то, но Сталин ждал его советов. И Шапошников прибавил, хотя, быть может, и скрепя сердце и не будучи на все сто уверенным, что сказанное полностью соответствует действительности:
– Впрочем, ведь и времени достаточно прошло после характеристики Рокоссовского. Жуков набрался опыта.
– Вот и порешили! – сказал Сталин, как показалось Шапошникову, с некоторым облегчением.
14 января было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О начальнике Генерального штаба и командующих войсками военных округов». Генерал армии Жуков занял место Мерецкова на должности начальника Генерального штаба РККА.
На 5 мая 1941 года был назначен в Кремле торжественный приём в честь выпускников военных академий. А накануне состоялось важнейшее событие в жизни страны, событие не случайное, знаковое, символизирующее сосредоточение Советского Союза в подготовке к отражению любой агрессии. Авторитету Гитлера на мировой арене, пусть дурному, пусть порочному, но авторитету, противопоставлялся авторитет Сталина, имя которого не сходило со страниц мировой прессы.
4 мая члены Политбюро ЦК ВКП(б) собрались на очередное заседание. Настала пора представить всему миру в противовес полновластному руководителю Германии полновластного руководителя СССР. До сих пор Сталин, возглавлявший партию, государственных постов не занимал. Партия руководила государством, а партией руководил Сталин. Почти все, за редким исключением, руководители министерств, ведомств, производств, военачальники были членами партии, а стало быть, подчинялись её руководителю в порядке партийной дисциплины. Но для всего мира такое подчинение не совсем было понятно. Возглавлять государство должен если не президент, то руководитель правительства, хоть и по оглашению исполнительного органа, но на самом деле фактически органа, руководящего в полной мере и в полном объёме.
По итогам заседания состоялось постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о назначении Сталина Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, а Молотова – заместителем Председателя СНК СССР и руководителем внешней политики СССР с оставлением его на посту Народного Комиссара по иностранным делам. Жданов становился заместителем Сталина по Секретариату ЦК.
Но опубликовано это постановление было не как обычно, на следующий день, то есть 5 мая, а только 6 мая.
Что же произошло 5 мая? В тот день утром на стол Сталину легли самые свежие сообщения, полученные военной разведкой, о политических событиях в Германии, которые значительно обостряли и без того напряжённую обстановку.
В донесении начальника внешней разведки Народного комиссариата государственной безопасности СССР (НКГБ СССР) сообщалось о секретном выступлении Гитлера перед немецкими офицерами:
«Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает: 29 апреля Гитлер в речи, произнесённой в “Спортпаласе” (огромном культурно-спортивном центре, построенном ещё в 1910 году и рассчитанном на 100 тыс. посетителей. – Н.Ш.) перед молодыми офицерами-выпускниками, содержание которой в прессе опубликовано не было, заявил: “В ближайшее время произойдут события, которые многим покажутся непонятными. Однако мероприятия, которые мы намечаем, являются государственной необходимостью, так как красная чернь поднимает голову над Европой”. Эти сведения получены источником от нескольких офицеров, но подлежат дополнительной проверке».
Далее говорилось, что вечером 4 мая Гитлер выступил в Рейхстаге «с программной речью, в которой даже и не упомянул СССР! Как будто государства, занимающего одну шестую часть земного шара, с которым у Германии договор о ненападении, не существует».
Приводились и некоторые выдержки, в которых опять-таки звучали лживые заявления об исторической несправедливости…
Почти одновременно поступил очередной доклад начальника разведуправления Генерального штаба генерала Голикова. Согласно этому докладу, «количество немецких войск против СССР достигло 103–107 дивизий…».
Выдвижение войск к границам СССР продолжалось…
И в то же самое время нарком обороны Тимошенко и начальник Генерального штаба Жуков пытались убедить Сталина, что войной ещё и не пахнет.
Так, ещё 11 марта 1941 года Жуков представил доклад, в котором говорилось, что после окончания войны с Англией «…Германия, вероятнее всего, развернёт свои главные силы на юго-востоке от Седлец (район Чехии) до Венгрии с тем, чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину…».
Далее Жуков утверждал, что Гитлер начнёт войну против СССР не ранее победы над Англией.
А спустя несколько дней – 20 марта 1941 года – подобное же заявление сделал в докладе Сталину и начальник разведуправления Генерального штаба генерал Голиков. Он высказал мнение, аналогичное мнению Жукова:
«1. …считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почётного для Германии мира.
2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».
В феврале 1941 года вскоре после своего назначения Жуков, при поддержке Тимошенко, добился перевода в подчинение Генерального штаба военной контрразведки, которая прежде относилась к ведомству НКВД. Ну представьте себе, переведя всё на язык нынешний, что глава какой-то крупной фирмы обращается к высшему надзорному органу и говорит, мол, вы тут нам проверку хотите прислать, так, пожалуйста, отдайте этих самых проверяющих в наше полное подчинение…
Смешно? Смешно. А в феврале 1941 года случилось именно так. Воспользовавшись тем, что началась реорганизация, которая предусматривала разделение НКВД СССР на два наркомата НКВД и НКГБ, Тимошенко направил Сталину и Молотову докладную записку с просьбой передать военную контрразведку в ведение Генерального штаба. В этой записке он отметил, что «коренная перестройка функций командования, направленная на укрепление единоначалия и сосредоточения в руках командира всех органов управления», требует соответствующих изменений и в этом важнейшем органе. То есть начальник Особого отдела РККА должен подчиняться наркому обороны и начальнику Генерального штаба и назначаться на должность приказом наркома. Сыграло роль то, что в данный период принималось немало различных решений, направленных на исправление недостатков, обнаженных в ходе советско-финской войны. Этим и воспользовался нарком обороны, убедив Сталина, что передача в его подчинение военной контрразведки укрепит единоначалие в Красной армии. Сталин нередко вынужден был идти навстречу руководству армии, если обоснования были вразумительными. А уж Тимошенко постарался… Так же точно при своём назначении наркомом он вытребовал упразднение института военных комиссаров, и с июля 1940 года в армии вместо комиссаров появились политработники, уже не имеющие таких прав, которые имели комиссары.
Вот и теперь, 3 февраля 1941 года, было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О передаче Особого отдела из НКВД СССР в ведение Наркомата обороны и Наркомата Военно-морского флота СССР».
Пройдут годы, и маршал Жуков будет писать и говорить о том сложном времени так: «И.В. Сталин допустил непоправимую ошибку, доверившись ложным сведениям, которые поступали из соответствующих органов…» А как же быть с тем фактом, что одним из этих органов был возглавляемый им Генеральный штаб, с тем что и сам он пытался убедить Сталина в том, что Германия войны не начнёт, пока не разделается с Англией. Как быть с тем, что многие разведданные, получаемые наркоматом обороны от военной разведки, высшему руководству страны не докладывались?
Согласно данному постановлению, Особый отдел Главного управления Государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР был ликвидирован. Вместо него созданы третьи управления в наркомате обороны и наркомате ВМФ, в задачу которых входили борьба с контрреволюцией, шпионажем, диверсией, вредительством и всякого рода антисоветскими проявлениями, выявление и информирование руководства наркоматов обо всех недочётах в состоянии воинских частей и сил флота и обо всех имеющихся компрометирующих материалах и сведениях на военнослужащих.
И всё это оставалось на решение наркома и начальника Генерального штаба, а они многое скрывали от руководства страны.
В марте 1941 года нарком обороны Тимошенко вышел с предложением к Сталину о создании Ставки Верховного Главного командования под своим управлением и с огромными полномочиями. На тот момент Сталин всецело доверял руководству наркомата обороны, но подобное считал более чем преждевременным. Что же касается самого предложения, то он обратил на него внимание и сделал выводы о том, что нарком обороны и начальник Генерального штаба всеми силами стремятся вывести военное ведомство из-под контроля государственной власти СССР.
И действительно, Сталин не знал очень много из того, что необходимо знать…
На совещании высшего командного состава Красной армии в декабре 1940 года начальник штаба Московского военного округа генерал-лейтенант Василий Данилович Соколовский говорил о главных целях и задачах такого важного вида боевых действий, как оборона. Он напомнил, что главная цель обороны состоит в отражении наступления превосходящих сил противника, нанесении ему максимального урона и удержании важных рубежей, что жёсткая и прочная оборона создаёт условия для перехода в решительное наступление с целью полного разгрома противника. В войне с сильным противником, которым является Германия, необходима глубокоэшелонированная оборона. И при построении такой обороны, усилия в которой наращиваются от рубежа к рубежу, не нужно опасаться даже временного оставления части территории. Необходимо допустить и такой вариант развития событий, при котором ударные группировки противника вклинятся в нашу оборону, где будут остановлены и разгромлены. Это создаст условия для освобождения своей территории и овладения территориями агрессора.
Вскоре после этого совещания по инициативе Сталина была введена должность второго заместителя начальника Генерального штаба по организационно-мобилизационным вопросам, на которую уже в феврале 1941 года был назначен генерал-лейтенант Соколовский. Он сразу же занялся разработкой плана разгрома агрессора с помощью жёсткой обороны с последующим переходом в наступление, но только после поражения ударных группировок врага, причём разгрома их на территории Советского Союза.
Сталин считал важнейшим и основным вариант, предложенный генерал-лейтенантом Соколовским, тем более он полностью отвечал принципам военного искусства вообще и был проверен веками.
Достаточно взять успешные примеры применения такого метода. На Чудском озере Александр Невский нанёс поражение псам-рыцарям в оборонительном бою и разгромил их решительным контрударом. То же самое сделал и Дмитрий Донской на Куликовом поле, с оборонительной операции началось и стояние на Угре, которое тем и закончилось, поскольку противник так и не решился наступать. Классические примеры явило сражение при Прейсиш-Эйлау в 1807 году, когда в результате жёсткой обороны с проведением мощных контрударов русские генералы трижды поставили Наполеона на край гибели. И спасло его только предательство барона Беннигсена, что повторилось и в ходе Бородинского сражения, когда, по признанию начальника наполеоновского штаба маршала Бертье, французскую армию спасло от полной гибели только опять же предательство барона Беннингсена, лишившего Кутузова мощного резерва, созданного для контрудара левым флангом против правого фланга французов.
А вот классический пример поражения даёт нам битва на Калке, в которой русские князья как раз и затеяли наступление на наступающего противника.
Словом, Сталину по душе было классическое отражение агрессии. Оборона, контрудары, пусть даже отход в глубь территории и затем решительное победоносное наступление.
В апреле 1941 года был окончательно принят план генерал-лейтенанта Соколовского, который и направлен в войска.
В соответствии с этим планом было поручено командующим войсками округов создать соответствующие группировки. Округа планировалось усилить десятью противотанковыми бригадами, задача которых перекрыть направления наступления германских войск на Ригу, Даугавпилс, Минск, Барановичи и Волковыску, и способствовать стрелковым дивизиям в прочном удержании рубежа Шауляй – Каунас – Лида – Гродно – Белосток.
Подготовленные к боевым действиям пять воздушно-десантных корпусов должны были действовать уже при развитии наступления и освобождении от германского фашизма Европы.
Но Сталин, в силу того, что органы военной контрразведки оказались в ведении наркома обороны и начальника Генерального штаба, не знал, что по поручению Жукова первый заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Ватутин разрабатывает альтернативный план вступления в войну, который, если сказать проще, как раз и отражает план, принятый русскими князьями в печально знаменитой битве на Калке, поражение в которой предшествовало тяжелейшему ордынскому нашествию.
Конечно, времена иные, конечно, вооружение не сравнить, но существуют методы ведения боевых действий, которые становятся символами на века, как, к примеру, известные «Канны». Ведь каждому известно, что окружение гитлеровских войск под Сталинградом назвали «Каннами двадцатого века». А ведь этот классический пример окружения противника с применением тактики «клещи» и полного разгрома произошёл в районе города Канны на юго-востоке Италии аж 2 августа 216 года до н. э. в ходе Второй Пунической войны. Между прочим, эти самые классические клещи Кутузов планировал использовать в Бородинском сражении для полного уничтожения грабительской наполеоновской банды. Ударная группировка генерала Тучкова, усиленная Московским ополчением, должна была нанести мощный удар по завязшему в Семёновских флешах правому флангу французов, причём нанести одновременно с ударом кавалерийского корпуса Уварова и донского казачьего корпуса Платова по французскому левому флангу. Канны восемнадцатого века не состоялись только потому, что низкий убийца императора Павла, барон Беннигсен, в канун сражения вывел из Утицкого леса на открытый склон всю ударную группировку Тучкова, и французы сразу изменили свою диспозицию, а затем нанесли колоссальный урон артогнём этой ничем не прикрытой группировке русских. В приказах некоторых военачальников на протяжении вековой истории часто нередко были откровенные, но трудно доказуемые предательства.
Как оценить план мгновенного встречного удара, разрабатываемого Генштабом не только в тайне от Сталина, но и в нарушении плана, утверждённого Советским правительством в октябре 1940 года? На всех учениях и всех штабных играх по приказу наркома и начальника Генерального штаба отрабатывались именно действия по немедленному встречному контрудару по начавшему агрессию противнику. Согласно этим своим намерениям, руководство наркомата обороны размещало и соединения приграничных округов, и аэродромы, и склады с вооружением, боеприпасами, горючим и другим военным имуществом.
План немедленного встречного или даже превентивного удара, предложенный в 1940 году на декабрьском совещании высшего командного состава, Сталин осудил и забраковал.
Тогда же было принято и решение – в развитие плана Соколовского – о формировании и сосредоточении в глубине обороны армий Резерва Главного Командования на рубеже Западная Двина – Днепр, причём важным было то, что, даже частично находясь на территории Западного Особого военного округа, командующему округом эти армии не подчинялись, что и уберегло их от разброда и шатаний.
Планы планами, но самым важным фактом в их исполнении были всё-таки люди – личный состав соединений Красной армии. Поэтому Сталин и решил выступить на торжественном приёме в честь выпускников военных академий. На характер его выступления повлияло и полученное 30 апреля сообщение о том, что германские войска высадились в Финляндии, и о том, что в морской порт Або, находящийся на юго-западе Финляндии в городе Турку у впадения реки Аурайоки в Архипелаговое море и имеющий выход в Балтийское море, прибыл 12-тысячный контингент германских вооружённых сил.
А через несколько дней Андрей Александрович Жданов получил письмо, подписанное псевдонимом «Гражданин». Жданов, прочитав письмо, тут же представил его Сталину, сочтя написанное в нём весьма и весьма важным. В письме, в частности, говорилось:
«Гитлер, заняв Югославию, Грецию, кинется на Турцию, и нам уже скоро из Чёрного моря будет закупорен выход, как он закупорен из Балтийского моря в результате занятия Германией Норвегии… нельзя больше “сидеть ожидать, когда Гитлер окружит нас со всех сторон и предъявит ультиматум – пропустите мои войска в Индию”».
Видимо, писавший хорошо знал историю, а потому эксплуатировал старую тему. Действительно, в своё время Наполеон ставил целью нашествия на Россию обеспечение своего прорыва в Индостан через русскую территорию и с помощью русских, прежде всего казачьих, формирований. Наполеон был не настолько глуп, чтобы не понимать: завоевать, поработить, колонизировать Россию и русский народ просто невозможно. Но теперь то было совершенно иное дело – в задачу германских паханов европейской бандитской шайки, презревшей человеческие законы и жившей по понятиям организованной преступной своры, входило именно истребление большей части населения России и порабощение остальной, необходимой для обеспечения рабочих мест. Теперь война предстояла не на жизнь, а на смерть.
В 18 часов 5 мая 1941 года в Большом Кремлёвском дворце началось торжественное собрание выпускников шестнадцати военных академий и девяти военных факультетов, созданных при высших учебных заведениях страны. Были приглашены и представители профессорско-преподавательского состава, и военачальники.
Нарком обороны открыл заседание и предоставил слово для доклада начальнику управления военно-учебных заведений РККА генералу Смирнову, выпускников приветствовал Михаил Иванович Калинин.
И тут Тимошенко объявил, что будет выступать Сталин. Зал взорвался аплодисментами.
Сталин заговорил не спеша, очень проникновенно и доверительно:
– Товарищи, разрешите мне от имени Советского правительства и Коммунистической партии поздравить вас с завершением учёбы и пожелать успеха в вашей работе. Товарищи, вы покинули армию три-четыре года тому назад, теперь вернётесь в её ряды и не узнаете армии. Красная армия уже не та, что была несколько лет тому назад. Что представляла из себя Красная армия три-четыре года тому назад?
Поставив такой вопрос, Сталин подробно рассказал о том, как усовершенствовалось вооружение Красной армии за минувшие годы. Остановился на том, что ещё недавно стрелковые войска были вооружены винтовками, которые необходимо перезаряжать после каждого выстрела. И вот уже в войска поступают, кроме ручных и станковых пулемётов, автоматы. Поступают новые пушки, имеющие высокую скорострельность и значительно возросшую начальную скорость полёта снаряда. Коснулся и первых боевых опытов, отметив, «что многие товарищи преувеличивают значение событий у озера Хасан и реки Халхин-Гол с точки зрения военного опыта», и пояснил:
– Здесь мы имели дело не с современной армией, а с армией устаревшей. Не сказать вам всего этого, значит, обмануть вас. Конечно, Хасан и Халхин-Гол сыграли свою положительную роль. Их положительная роль заключается в том, что в первом и во втором случае мы японцев побили.
Но настоящий опыт в перестройке нашей армии мы извлекли из русско-финской войны и из современной войны на Западе.
Далее Сталин рассказал о многих изменениях, причём сообщил данные, которые были секретными. Недаром подбирали на эти торжества людей проверенных, надёжных, недаром много раз перетрясали списки. Он говорил, и выпускники слушали затаив дыхание…
В зале были те, кто уже через месяц, то есть после отпуска, предоставляемого сразу после выпуска, прибудут в войска на самые различные должности. Им предстоит влиться в воинские коллективы и в этих коллективах встретить всё, что суждено встретить стране.
Они носили разные звания – эти выпускники высшей военной школы, – они направлялись на различные должности и в различные рода войск, но они были объединены единым боевым порывом, единым боевых духом…
Речь была действительно важной, но все ждали ещё чего-то такого, что не могло не произойти после столь долгой и серьёзной подготовки аудитории.
Чуточку глуховатый голос Сталина доходил до сердца каждого, потому что в каждой фразе чувствовалась доброжелательность:
– Что представляет из себя наша армия теперь? Раньше существовало сто двадцать дивизий в Красной армии. Теперь у нас в составе армии триста дивизий. Сами дивизии стали несколько меньше, но более подвижны. Раньше насчитывалось восемнадцать – двадцать тысяч человек в дивизии. Теперь стало пятнадцать тысяч человек. Из общего числа дивизий – третья часть механизированные дивизии. Об этом не говорят, но это вы должны знать. Из ста механизированных дивизий – две трети танковые, а одна треть механизированные. Наши танки изменили свой облик. Раньше все танки были тонкостенные. Теперь этого недостаточно. Теперь требуется броня в три-четыре раза толще. Есть у нас танки первой линии, которые будут рвать фронт. Есть танки второй-третьей линии – это танки сопровождения пехоты. Увеличилась огневая мощь танков.
После короткой паузы Сталин продолжил рассказ о состоянии родов войск, об артиллерии, которая, кроме гаубиц, стала получать пушки, поскольку их роль в бою поднял опыт современной войны. Коснулся авиации РККА. Он напомнил, что прежде «скорость авиации считалась идеальной четыреста – пятьсот километров в час».
Не без гордости заявил:
– Теперь это уже отстало. Мы имеем в достаточном количестве и выпускаем в массовом количестве самолёты, дающие скорость шестьсот – шестьсот пятьдесят километров в час.
Военно-воздушные силы Красной армии спешно оснащались боевыми самолётами – в первую очередь истребителями, бомбардировщиками и штурмовиками, способными противостоять германскому люфтваффе. И эти самолёты уже в достаточных количествах поступали в приграничные округа. Если бы только их умели или не столько умели, сколько хотели некоторые крупные военачальники правильно применять! Впрочем, Сталин, увы, в тот день и час, когда выступал перед выпускниками военных академий, вряд ли мог себе представить, что результаты самоотверженного, титанического труда советских людей обречены на уничтожение, причём обречены не столько благодаря боевому опыту врага, сколько из-за невероятных, не поддающихся объяснению действий командования приграничными военными округами, а особенно командования Западным Особым военным округом.
Сталин напоминал простые, ясные для каждого командира и начальника истины:
– Можно иметь хороший начальствующий состав, но, если не иметь современной военной техники, можно проиграть войну.
Он отметил, что в войне моторов важны не только мастерство и талант полководца, но и боевые средства, на которые может опереться этот талант.
Сказал о необходимости уделять внимание и такому «ценному роду оружия, как минометы». Относительно миномётов он сделал вывод ещё по результатам финской кампании. И под его нажимом миномёты стали внедряться в войска. Особенно же Сталин отметил:
– Чтобы управлять всей этой новой техникой – новой армией, нужны командные кадры, которые в совершенстве знают современное военное искусство.
Для выпускников военных академий и особенно для профессорско-преподавательского состава, представители которого присутствовали на торжественном приёме, особенно важной была Сталинская оценка деятельности военно-учебных заведений:
– Наши военные школы ещё отстают от армии. Обучаются они ещё на старой технике. Вот мне говорили, в Артиллерийской академии обучают на трехдюймовой пушке. Так, товарищи артиллеристы?
Сталин сделал паузу, пристально всматриваясь в зал. Но никто не проронил ни звука, хотя, конечно, многие были согласны с замечанием Сталина. А он обратил внимание, что Военно-воздушная академия обучает ещё на старых машинах И-14, И-16, И-153, СБ, и твердо заявил:
– Обучать на старой технике нельзя. Обучать на старой технике – это значит выпускать отстающих людей. Наши военные школы должны и могут перестроить своё обучение командных кадров на новой технике и использовать опыт современной войны. Наши военные школы отстают, это отставание нужно ликвидировать.
Сталин сделал очередную короткую паузу, чтобы привлечь внимание к тому важному, что собирался сказать дальше. Ведь ни для кого не было секретом, что весь мир с ужасом следил за победным шествием германской армии по Европе, за тем, как терпели поражения европейские армии, которые казались сильными и способными к ведению войны.
Сталин поставил вопросы, которые волновали всех:
– Почему Франция потерпела поражение, а Германия побеждает? Действительно ли германская армия непобедима? Вы придёте в части из столицы. Вам красноармейцы и командиры зададут вопросы, что происходит сейчас. Вы учились в академиях, вы были там ближе к начальству, расскажите, что творится вокруг.
Заметил, что на эти вопросы каждому, сидящему в зале, придётся отвечать по приезде в войска, поскольку в них заключено то, что волнует в эти дни каждого бойца и командира. Подчеркнул:
– Надо командиру не только командовать, приказывать, этого мало. Надо уметь беседовать с бойцами. Разъяснять им происходящие события, говорить с ними по душам. Наши великие полководцы всегда были тесно связаны с солдатами. Надо действовать по-суворовски.
Сталин часто вспоминал имя великого Суворова, но он перед войной возвратил Отечеству и многие другие славные имена, оплёванные в первые послереволюционные годы теми, кто примазался к революции социалистической, имея душонки мелкие, мещанские.
Заговорил и о причинах успехов германской армии, которые неразрывно связаны с тем, что происходило в Германии.
– Вас спросят, где причины, почему Европа перевернулась, почему Франция потерпела поражение, почему Германия побеждает? Почему у Германии оказалась лучше армия? Это факт, что у Германии оказалась лучше армия и по технике, и по организации. Чем это объяснить? Ленин говорил, что разбитые армии хорошо учатся. Эта мысль Ленина относится и к нациям. Разбитые нации хорошо учатся. Немецкая армия, будучи разбитой в тысяча девятьсот восемнадцатом году, хорошо училась. Германцы критически пересмотрели причины своего разгрома и нашли пути, чтобы лучше организовать свою армию, подготовить её и вооружить. Военная мысль германской армии двигалась вперёд. Армия вооружалась новейшей техникой. Обучалась новым приёмам ведения войны. Вообще имеется две стороны в этом вопросе. Мало иметь хорошую технику, организацию, надо иметь больше союзников. Именно потому, что разбитые армии хорошо учатся, Германия учла опыт прошлого.
Далее Сталин коснулся более глубокой истории, рассказал о причине поражения французов в 1870 году. Тогда немцы победили, «потому что они дрались на одном фронте». Ну а поражения немцев в 1916–1917 годах связаны с тем, что они дрались на два фронта. Французы же ничего не учли из прошлой войны 1914–1918 годов?
Сталин напомнил:
– Ленин учит: государства гибнут, если закрывают глаза на недочёты, увлекаются своими успехами, почивают на лаврах, страдают головокружением от успехов. У французов закружилась голова от побед, от самодовольства. Французы прозевали и потеряли своих союзников. Немцы отняли у них союзников. Франция почила на успехах. Военная мысль французской армии не двигалась вперёд. Она осталась на уровне тысяча девятьсот восемнадцатого года. Об армии не было заботы, и ей не было моральной поддержки. Появилась новая мораль, разлагающая армию. К военным относились пренебрежительно. На командиров стали смотреть как на неудачников, как на последних людей, которые, не имея фабрик, заводов, банков, магазинов, вынуждены были идти в армию. За военных даже девушки замуж не выходили…
Коснувшись причин неудач европейских армий, Сталин вновь перешёл к размышлениям об отношении к армии в стране и, возвысив голос, заявил твёрдо и проникновенно:
– Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства – в этом величайшая моральная сила армии. Армию нужно лелеять. Когда в стране появляется такая мораль, не будет крепкой и боеспособной армии. Так случилось и с Францией. Чтобы готовиться хорошо к войне, не только нужно иметь современную армию, но надо войну подготовить политически. Что значит политически подготовить войну?
Политически подготовить войну – это значит иметь в достаточном количестве надежных союзников из нейтральных стран. Германия, начиная войну, с этой задачей справилась, а Англия и Франция не справились с этой задачей. Вот в чем политические и военные причины поражения Франции и побед Германии.
Понимал Сталин и то, что для каждого сидящего в зале очень важно получить ответ на самый животрепещущий вопрос:
– Действительно ли германская армия непобедима? Нет. В мире нет и не было непобедимых армий. Есть армии лучшие, хорошие и слабые. Германия начала войну и шла в первый период под лозунгом освобождения от гнета Версальского мира. Этот лозунг был популярен, встречал поддержку и сочувствие всех обиженных Версалем. Сейчас обстановка изменилась. Сейчас германская армия идёт с другими лозунгами. Она сменила лозунги освобождения от Версаля на захватнические. Германская армия не будет иметь успеха под лозунгами захватнической завоевательной войны. Эти лозунги опасные.
Сказал и о том, что ждёт агрессора:
– Германия уже воюет под флагом покорения других народов. Поскольку старый лозунг против Версаля объединял недовольных Версалем, новый лозунг Германии – разъединяет. В смысле дальнейшего военного роста германская армия потеряла вкус к дальнейшему улучшению военной техники. Немцы считают, что их армия самая идеальная, самая хорошая, самая непобедимая. Армию необходимо изо дня в день совершенствовать. Любой политик, любой деятель, допускающий чувство самодовольства, может оказаться перед неожиданностью, как оказалась Франция перед катастрофой.
И завершил выступление:
– Ещё раз поздравляю вас и желаю успеха.
После официальной части состоялся приём в Большом Кремлёвском дворце. Сталин провозгласил там два тоста – совершенно обычных в таких случаях. В первом он сказал:
– Разрешите поднять тост за наши руководящие кадры академий, за начальников, за преподавателей, за ликвидацию отставания в деле изучения современной материальной части.
Снова указал на причины отставания военной школы, на то, что надо переучиваться, в качестве недостатка назвал и то, что «наши органы снабжения в армии не дают новую технику в школы и академии: эту новую технику необходимо дать нашим слушателям для изучения, для ликвидации отставания наших школ и академий».
Второй тост был за здоровье бойцов и командиров родов войск Красной армии:
– Во всех войнах главным родом войск, обеспечивавшим победу, была пехота. Артиллерия, авиация, бронетанковые силы защищали пехоту, обеспечивали выполнение задач, поставленных перед пехотой. Крепости, города и населённые пункты врага считали занятыми только тогда, когда туда вступала нога пехоты. Так было всегда, так будет в будущей войне. Первый тост я предлагаю за пехоту. За царицу полей – пехоту!
Далее прозвучала здравица в адрес артиллеристов, танкистов, авиаторов, конников, связистов.
Затем слово было предоставлено участнику встречи – генерал-майору танковых войск, который, как бы в духе времени, провозгласил вполне привычный тост «за мирную сталинскую внешнюю политику». Сталин словно ждал этого или подобного ему тоста…
Когда он снова встал и поднял бокал, в зале наступила тишина.
Сталин заговорил, и все присутствующие замерли, обратившись в слух…
– Разрешите внести поправку. Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны – теперь надо перейти от обороны к наступлению.
Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом.
Сталин коснулся аксиомы военных действий. Он вовсе не отметал оборону, как вид боя, напротив, он говорил об обороне, как о виде боевых действий, конечная цель которых – наступление. Он говорил о ведении обороны на заранее намеченных, эшелонированных в глубину рубежах, в сочетании с контратаками и широким применением огневых засад, устройстве заграждений и разрушений важных объектов. Всё это было чёрным по белому записано в боевых и полевом уставах Красной армии, всё это должно было отрабатываться на учениях. Таковой порядок отражения агрессии противника был утверждён правительством ещё в 1940 году.
Выступление Сталина 5 мая 1941 года было необыкновенно важным, действенным, а главное – чрезвычайно откровенным.
Грозовые тучи сгущались над страной, и в первую очередь они сгущались над войсками первых эшелонов прикрытия государственной границы, тучи сгущались, но далеко не везде делалось всё необходимое для успешного ведения боевых действий в начальный, самый сложный период войны. И всё, что было либо недоделано, либо умышленно или по халатности сделано не так, как утверждено советским правительством, больно, жестоко, а порою просто изуверски ударило и по тем, кто вынужден был принимать бой в крайне невыгодных условиях, и по всему советскому народу, принося кровь, горе потерь, все невзгоды войны, начатой с запланированных или пропущенных по каким-то не укладывающимся в сознании причинам.
Это испытали на себе и герои романа, начиная с верховного руководителя страны, не ожидавшего многочисленных подвохов со стороны тех, кто должен был в первую очередь радеть за обороноспособность страны, и заканчивая рядовыми тружениками, вынесшими испытания страшного деяния человеческого, имя которому – война.