Ровно в четыре тридцать ярко вспыхивают потолочные лампы, и сержант Гау широкими шагами входит в спальню.
– Подъем! – вопит он безо всяких вступлений. – Оправиться, умыться, одеться в сине-зеленое. Это такая одежда с пятнами. Если нужна помощь – обратитесь к ПП, раздел «УНИФОРМА, ПОЛЕВАЯ, ИНДИВИДУАЛЬНАЯ». Утренняя поверка в четыре пятьдесят пять, так что поживее.
Через двадцать минут мы уже одеты и стоим перед шкафчиками. Если сержант Гау и доволен тем, что мы готовы за пять минут до назначенного времени, он этого не показывает. В стене комнаты старшего инструктора есть окно, и я вижу – он прекрасно знает, что взвод построен и ожидает поверки, но все же не выходит к нам до тех пор, пока часы над входом не показывают ровно 4:55.
Маршируем на завтрак. Это всего лишь третий наш поход в столовую, но компании, случайно собравшиеся за столиками в первый день, уже закрепились. Шестерка за нашим столиком пока что не поменялась. Я и моя соседка Халли, Риччи, тощий парень с рубцами и нелепой бороденкой, и Гамильтон, спортивного вида девица с длинными светлыми волосами. Еще есть Каннингем, покрытая татуировками и носившая стрижку под ноль задолго до того, как решила пойти в армию. И, наконец, Гарсия, темноглазый парень, никогда не заговаривающий первым. Халли родом из СиТакВана, Риччи – из метроплекса Даллас/Форт-Уэрт, а Гамильтон – из Юты. Каннингем записалась на службу в каком-то фермерском городишке в Теннесси, а Гарсия попросту качает головой, когда его спрашивают о родном городе.
– В какие войска вы пошли бы, если б могли выбирать? – спрашивает Риччи, поглощая яичницу с тостом.
– Блин, – Халли смеется, – да я рада буду, если не вылечу из учебки. Потом пусть посылают куда хотят.
– Ну же, – настаивает Риччи. – У каждого есть предпочтения.
Халли отправляет в рот еще один кусок яичницы и пожимает плечами, прежде чем ответить.
– Я не знаю, честно. Они решат, на что мы годимся, в конце подготовки. Я была бы не против посидеть за рулем или штурвалом. Пилот десантного корабля, может быть, или танкист.
– Как насчет тебя? – спрашиваю я у Риччи.
– Я хочу во флот, – отвечает он. – Рассекать на звездолете. Не бегать куда попало под огнем. Чем угодно бы занялся там, серьезно. Драить палубы, чистить толчки – не важно.
– А попадешь в десантуру, – говорит ему Халли. – Или хуже – в пехоту.
Наши знания о видах вооруженных сил ограничены информацией из противоречащих самим себе сетевых шоу да пропагандистских роликов, которые нам крутили в вербовочных пунктах, когда поняли, что не смогут отпугнуть нас от службы.
У флота в распоряжении тяжелое вооружение – звездолеты, что прыгают между колониями и обеспечивают огневое преимущество в борьбе за территорию, – а морская пехота воюет на поверхности колоний. На флот отбирают лучших из лучших, и кандидаты отправляются во Флотскую школу на Луне сразу после тренировочного лагеря. Космическому десанту требуется больше всего народа для обеспечения защитных гарнизонов почти на полутысяче миров, так что, скорее всего, большинство из нас туда и попадет.
Территориальная армия – для тех, кто не прошел ни туда, ни туда. Это бойцы, поддерживающие порядок на самой Земле, схватываясь с любой из сотни земных наций. Пехотинцы не летают на космических кораблях и не защищают колонии, они – мусорщики вооруженных сил. ТА приходится разбираться со всеми земными агрессорами, включая тех, кто слишком беден или неразвит для космической экспансии. Еще ТА – основной инструмент государства для разборок с бунтовщиками внутри САС. Спускаться на незнакомую планету или защищать новую колонию от вторжения Сино-Русского десанта опасно, но слово «опасность» приобретает новое значение, когда тебя сбрасывают в середине бунтующего Коммунального Кластера, а вокруг пять миллионов людей на разных стадиях возбуждения и недовольства.
– Пусть только попробуют засунуть меня в пехоту, я сразу порву контракт, – говорит Риччи.
– Ты серьезно? – спрашивает Каннингем. – Пройдя Начальную подготовку?
– А то, блин, – отвечает он. – Не для того я сюда записался, чтобы мне башку прострелили. Флот или ничего. В конце концов, три месяца нормальной еды – это тоже неплохо, правда?
– А ты как? – спрашивает меня Халли после завтрака, пока мы несем подносы к стойке. – Кем ты хочешь стать после подготовки?
Я пожимаю плечами, так же, как и она в разговоре с Риччи.
– Да без разницы, – говорю я. – Что угодно лучше, чем возвращаться домой.
Я представляю, что будет, если меня отчислят, и каким мерзким и самодовольным будет лицо моего отца, когда я приползу в КК, не пройдя даже Начальной подготовки. Он будет счастлив узнать, что его сын продержался меньше, чем он сам, уволенный за недостойное поведение. Он умрет, зная, что был не самым главным позорищем семьи, а я не хочу дарить ему даже этой маленькой победы.
Я замолкаю на мгновение, пока она ставит свой поднос на решетку.
– Но я хочу попасть в космос, – добавляю я, в свою очередь избавляясь от подноса. – Убраться с этой дерьмовой каменюки, может быть, подышать нефильтрованным воздухом какой-нибудь колонии.
Сержант Гау злобно сверлит нас взглядом издали – разговаривать дозволено только за столом, – и мы торопливо присоединяемся к остальному взводу, ожидающему снаружи.
После завтрака мы получаем оружие.
Арсенал находится на цокольном этаже казармы. Окон здесь нет, и внушительная стальная дверь отделяет оружейную комнату от остального подвала. Сержант Гау выстраивает нас в коридоре перед оружейкой и берет у дежурного винтовку. Мы смотрим на оружие в его руках, зловещее сочетание металла и полимеров, которое выглядит одновременно массивным и изящным.
– Это винтовка системы М-66Т, и она будет вашим лучшим другом на протяжении всей подготовки. «Т» значит, что это тренировочный вариант оружия, которое вы получите на месте службы. Она идентична вашей будущей винтовке в весе, балансировке и принципе работы, с одним только исключением.
Дежурный передает ему квадратную полимерную коробку, и он, перевернув, вставляет ее в гнездо на нижней части оружия.
– Отличие в том, что эта винтовка не стреляет боевыми патронами. Она использует одноразовые автономные магазины, как и настоящая, но в тренировочных магазинах нет ничего, кроме электрических цепей, груза и батареи. Выстрелы симулируются и оцениваются электроникой.
Сержант Гау извлекает магазин, передергивает затвор и прижимает винтовку к себе, шагая мимо шеренги новобранцев.
– М-66 – это многоцелевое персональное оружие, предназначенное для ликвидации разнообразных боевых целей. Его основной компонент – автоматическая импульсная винтовка, использующая безгильзовые трехмиллиметровые флешетты из одноразовых магазинов на двести пятьдесят патронов. Винтовка работает в полуавтоматическом, полностью автоматическом и произвольном режимах и способна производить как одиночные выстрелы, так и очереди любой длины. В режиме огня очередями скорость зависит от степени угрозы и колеблется от двухсот до шестисот выстрелов в минуту. Дополнительный компонент – встроенный сорокамиллиметровый гранатомет, использующий широкий ассортимент гранат низкого давления. Разновидности зарядов для гранатомета включают бризантные, бронебойные, осколочные, дробовые, зажигательные, термобарические, химические и нелетальные боеприпасы. Мы называем эту пушку «Боль-на-заказ». Просто сменив гранату, можно перейти от сбивания бунтовщиков с ног к разрушению укрепленных одноэтажных зданий. Каждый из вас получит под роспись одну винтовку системы М-66Т. Ее серийный номер будет привязан к вашему личному номеру и ДНК-профилю. И запомните накрепко: если вы нацелите оружие на другого человека без команды или позволения, вылетите с Начальной подготовки сразу же. Брать оружие в руки только по приказу. Полученные винтовки нести в казармы за плечом. Там вы уберете их в шкафчики, и если только попробуете тронуть их до начала стрелковой подготовки – хана вашему статусу рекрута.
Он смотрит на новобранцев, оценивая, достаточный ли эффект имели его слова.
– Сейчас вы по одному подойдете к дежурному сержанту и распишетесь в получении оружия. Получив винтовку, займите место в конце строя. Выполнять.
Я наблюдаю, как стоящие передо мной рекруты один за другим получают винтовки. В первый раз чувствую, что мы действительно в армии. Мы одеты в камуфляж и теперь получаем оружие, пусть и неспособное стрелять по-настоящему. Я рассматриваю винтовки за плечами сослуживцев, шагающих мимо меня в конец строя. У винтовок плоские корпуса из черного полимера с кучей изгибов и по большей части без углов. Они выглядят почти живыми.
Потом наступает мой черед расписываться в получении. Винтовка тяжелая, несмотря на свой компактный размер, и я поправляю ее на плече, прежде чем встать в конец строя.
Когда все мы вооружены, сержант Гау строит нас перед зданием, а затем ведет в казарму.
– Откройте дверцы и поместите винтовки в фиксаторы в правой части шкафчиков. Убрав оружие, не трогайте его, не смотрите на него и не думайте о нем до тех пор, пока не прикажет инструктор.
На задней стенке каждого шкафчика обнаруживаются обитые тканью зажимы, а в полу – пластиковая опора, по форме идеально повторяющая приклад винтовки. Я фиксирую пушку, закрываю дверцу и присоединяюсь к остальным в центральном проходе спальни. Сержант Гау бесстрастно ожидает в стойке «вольно» с руками за спиной, пока весь взвод не выстроится перед ним.
– Теперь вы полностью экипированы. Пора приступать к военной подготовке. Я передаю вас вашим инструкторам. Следуйте их приказам, делайте все, как сказано, и, может быть, через двенадцать недель я увижу парочку из вас на выпуске.
Он поворачивается к двери, и трое сержантов входят в комнату, шагая в ногу. Они явно ожидали у входа, пока сержант Гау закончит речь. Мы опасливо разглядываем их, пока они маршируют по проходу, чтобы остановиться перед сержантом Гау. Все трое бесстрастны и подтянуты, без единой унции жира. У сержанта, стоящего впереди, под тремя шевронами видна дуга, что делает его штаб-сержантом. У двух других – только шевроны, значит, они просто сержанты. Старший инструктор – самый низкий из трех. Двое других выше, но выглядят не так злобно. Один – гигантский чернокожий мужчина с наголо стриженой головой, второй – рыжеволосая женщина. У нее уставная стрижка с выбритыми затылком и висками, медные волосы длиной меньше половины сантиметра.
Старший инструктор отдает честь сержанту Гау, который резким движением салютует в ответ. Потом сержант Гау разворачивается на каблуках, обходит строй новобранцев по левой стороне спальни и покидает комнату, не сказав ни слова. Низенький старший инструктор осматривает нас так, будто мы экспонаты в унылом маленьком зверинце.
– Меня зовут штаб-сержант Берк. Это сержанты Райли и Харрис. Наша работа – спровадить большинство из вас домой и выяснить, на что годятся остальные.
Сержанты Райли и Харрис выходят из-за спины старшего инструктора и встают по обе стороны от него, ровно на шаг позади.
– Переодеться в спортивную форму и кроссовки. Выполнять, – рявкает сержант Берк.
Мы разбегаемся к шкафчикам. Пока мы сбрасываем камуфляж и переодеваемся в синие спортивные костюмы, Райли и Харрис расходятся в разные концы прохода, а сержант Берк остается в середине комнаты. Вся троица инструкторов начинает одновременный обратный отсчет:
– Двадцать. Девятнадцать. Восемнадцать. Семнадцать. Шестнадцать…
Понятия не имею, что случится, если на мне не будет тренировочного костюма, когда они дойдут до нуля, и особо не хочу выяснять. На цифре «семь» я заканчиваю завязывать шнурки и возвращаюсь на свое место в центральном проходе на счет «четыре». Все мы успеваем вовремя, хотя двое или трое отставших встают в строй за секунду до окончания отсчета.
– Большинство из вас никуда не годны, – объявляет сержант Берк. – Вы сидели на жопе по домам, пялились в Сеть и жрали мусор. Не знаю, как можно растолстеть на том дерьме, которым вас кормят, но в этой комнате слишком много жира.
Сержант Берк говорит в такой же манере, что и сержант Гау. Если бы не легкий южный акцент, он звучал бы в точности как мастер-сержант. Интересно, проходили ли они курс особого инструкторского голоса.
– Сейчас мы устроим вам небольшую зарядку. Надо выяснить, кто из вас в состоянии хотя бы начать входить в форму.
Он отступает на шаг назад, и его место занимает сержант с рыжими волосами. Она кидает на нас взгляд острый, как кремень.
– Взво-од! – лает она. – Построение на улице в две шеренги, живо!
Мы со всех ног несемся мимо инструкторов, но, подозреваю, на этом этапе любая скорость будет признана ими недостаточной, даже если мы умудримся мгновенно телепортироваться вниз.
– Я сказала живо, мальчики и девочки! – кричит она. – Время – деньги!
Мы ссыпаемся по ступенькам, как стадо перепуганных горных козлов. Снаружи взвод собирается в две шеренги, как приказано.
Инструкторы выходят из здания шагом. Сержант Берк снова встает перед нами, рыжеволосая сержант – слева от двух наших шеренг. Бритый чернокожий сержант занимает зеркальную ей позицию с правой стороны.
– Мы с вами сыграем в игру под названием «Следуй за лидером». Сержант Райли будет лидером.
Он кивает на рыжую женщину слева от нас.
– Сержант Райли поведет взвод на небольшую пробежку. Ваша задача – держаться рядом с ней. Сержант Харрис будет замыкать строй. В ваших интересах бежать строго перед сержантом Харрисом и позади сержанта Райли.
Сержант Райли выглядит так, словно готова пробежать марафон, но я вполне уверен в своей способности не отставать от нее. Она одета в камуфляж и армейские ботинки, мы – в спортивные костюмы и кроссовки, к тому же последние три месяца в Коммунальном Кластере я бегал по лестницам, готовясь к армейским тренировкам.
По приказу мы поворачиваем налево, образуя колонны, сержант Райли начинает бежать, а взвод следует за ней.
Час спустя я уже не так уверен в своей выносливости.
Я в середине взвода, сержант Райли в двадцати метрах от меня. Насколько мне видно, она даже не запыхалась. Мы бежим в одну и ту же сторону со времени старта, а конца базе все еще не видать. Мимо нас в обоих направлениях пробегают другие взводы, и рекруты в них двигаются идеально слаженно. Взвод же 1066 представляет собой аморфную массу кашляющих, отдувающихся и пыхтящих салаг разной степени убогости. Сержант Райли не замедляется. До сих пор никто не осмелился оказаться позади сержанта Харриса.
Наконец сержант Райли отклоняется от прямой линии, по которой бежала весь прошедший час. Сбоку от дороги – огромный парк техники, и она сворачивает к нему, до омерзения легко перескочив через бордюр. Взвод направляется следом, некоторые лишь чудом не споткнулись. Сержант Райли замедляется до быстрого шага и останавливается, когда бо́льшая часть взвода оказывается на площадке.
– В два ряда, девочки и мальчики. Тут вам армия, а не школьная переменка. Становись!
Мы копошимся, выстраиваясь согласно приказу.
– Оставьте побольше места между собой и теми, кто впереди, – инструктирует она задний ряд, и я понимаю, что будет дальше.
– Отжимания, – объявляет сержант. – Я считаю, вы делаете. Не пытайтесь меня обогнать, а не то начнем сначала.
Она опирается на руки и смотрит, как мы делаем то же самое.
– Раз.
Она опускается, почти дотронувшись до земли подбородком. Я бросаю взгляд по сторонам и вижу, что сержанты Харрис и Берк тоже отжимаются, и оба наблюдают за взводом, следуя командам сержанта Райли.
– Я хочу видеть усердие, – кричит сержант Райли. – Касаемся носами земли на каждый счет.
– Раз, – начинает она заново. – Два. Три. Четыре. Пять.
Мы добираемся до третьего десятка, когда первые новобранцы начинают замедляться. Как только становится понятно, что кое-кто из нас не справляется, сержанты по бокам от взвода бросают отжимания и приближаются к отстающим.
– Если ты не можешь сделать тридцать отжиманий, смысла оставаться до конца подготовки нет! – кричит сержант Берк одному из рекрутов, который пытается угнаться за сержантом Райли на дрожащих руках. – Пожалей себя и падай уже на свое брюхо.
Рекрут выдерживает еще одно отжимание на трясущихся руках и опускается на землю со стоном. Сержант Берк с отвращением хрюкает и идет дальше.
Чуть погодя лишь некоторые из нас еще держатся наравне с сержантом Райли. Я добираюсь до сорока девяти, прежде чем мои руки одолевает слабость и приходится сдаться. Мне немножко стыдно, но к этому времени бо́льшая часть сослуживцев уже упала на живот, так что моя гордость пострадала лишь слегка. Сержант Райли продолжает отжиматься и наблюдает, как активная часть взвода съеживается до четверых, потом троих и двоих. Последней, кто еще способен отжиматься, оказывается Гамильтон, сухая и мускулистая девушка из-за нашего обеденного стола.
– Ну что ж, – говорит сержант Райли, бросая отжимание на середине и вспрыгивая на ноги. – Придется над этим поработать. Только одна из вас в приличном состоянии.
Она смотрит на Гамильтон, оставшуюся в упоре лежа.
– Встать, – командует она, и Гамильтон подчиняется.
– Взвод 1066, познакомьтесь со своим новым взводным, – говорит сержант Берк. – Курсант Гамильтон возглавит наш обратный бег к казармам.
Улыбка, едва появившаяся на губах Гамильтон, снова исчезает.
Днем мы учимся ходить по-военному. Это называется строевым обучением и заключается в попытках всех трех сержантов заставить нас двигаться в ногу и моментально реагировать на команды. Более продвинутые взводы владеют этим в совершенстве, но наша первая попытка выглядит не слишком впечатляюще.
– Звучит хреново, – заключает сержант Харрис, пока мы маршируем перед казармой, пытаясь двигаться в унисон. – Вы, ребята, двигаетесь, как стадо припадочных козлов. Я хочу слышать, как все левые каблуки ударяют в землю одновременно.
После двух часов громких и однообразных приказов я обнаруживаю, что строевая удается лучше всего, когда полностью отключаешь мозг и действуешь как робот на голосовом управлении. Кажется, весь взвод пришел к тому же заключению. Мы все еще выглядим позорно, но не так, как поначалу.
Странное это ощущение – идти в ногу с кучей одинаково одетых людей. Я чувствую себя шестеренкой в механизме, но я не против этой части армейской жизни. Когда делаешь все по приказу и не оказываешься ни лучшим, ни худшим в любом деле, ты сливаешься с толпой и так хоть ненадолго можешь скрыться. Выпуск кажется сейчас недостижимо далекой целью, и я пока что назначаю себе более актуальную. Я хочу пережить эту тренировку, не попав под горячую руку инструктора и не заработав дополнительных отжиманий. Потом я смогу отработать следующее занятие, а там, глядишь, и день закончится.
Остаток дня мы проводим, сидя вдоль шкафчиков в спальне и слушая инструкторские лекции на темы вроде «Свод военных законов», «Виды вооруженных сил» и «Субординация». Большинство из нас утомлены утренней тренировкой и послеобеденной строевой подготовкой, но, когда первый новобранец отключается, нам показывают, что необходимо всегда быть начеку. Сержант Берк внезапно прекращает излагать историю и задачи Территориальной армии, выпрямляется и убирает руки за спину.
– Рядовой Олафссон! – гавкает он.
Олафссон, сидящий прямо напротив меня, вскидывается, проснувшись, и панически оглядывается.
– Кажется, у вас проблемы с концентрацией внимания, – дружелюбно говорит сержант Берк. – Подозреваю, что дело в нехватке кислорода. Встать на ноги, сейчас же!
Рядовой Олафссон подчиняется, явно напуганный тем, что стал центром внимания.
– Присоединитесь к сержанту Райли на взлетке, – говорит Берк, указывая на переднюю часть комнаты взвода, где между первым рядом коек и инструкторским закутком остается свободное пространство. Сержант Райли уже стоит посреди взлетки, сложив руки за спиной.
Может быть, упражнения под командованием сержанта Райли и призваны восполнить недостаток кислорода в организме Олафссона, но эффект они имеют прямо противоположный. Пятнадцать минут спустя сержант Берк заканчивает лекцию о Территориальной армии, а лицо рядового Олафссона, выполняющего шестой цикл отжиманий и приседаний, делается багровым.
– Все внимание на меня, – рявкает сержант Берк, заметив, что некоторые смотрят в сторону взлетки. – Я обещаю, что в последующие двенадцать недель каждому из вас будет предоставлена такая же возможность провести время на взлетке.
Он переходит к истории и задачам флота, а рядовой Олафссон продолжает трудиться, и бесстрастная сержант Райли стоит над ним, пока он пытается одолеть очередной десяток отжиманий.
Еще одиннадцать недель и пять дней, говорю я себе. Восемьдесят два дня беготни, командных воплей и наказаний на взлетке.
Ненадолго меня охватывает желание подойти к сержанту Берку и объявить, что я ухожу, а не рвать неделями задницу, прежде чем бесславно вылететь отсюда. Потом я вспоминаю КК – запах мочи и блевотины в коридорах и на лестницах, горы мусора, отморозков, нападающих на людей просто со злобы и от скуки, – и прогоняю эту мысль. Как бы отвратительны мне ни были тренировки и помыкания, вернуться туда – все равно хуже. Я буду, как мать и отец, не жить, а существовать.
Какого черта, думаю я, пока сержант Берк бубнит об организационной структуре Флота Содружества. В конце концов, я буду в отличной форме, когда выберусь отсюда.