Ежели о каком-то правителе говорят, что он был добр,
значит царствование его не удалось
Король Заморский
Для них выслали шлюпку.
Когда в предрассветной серой дымке, окутавшей залив, появились первые очертания кораблей наместника, Акулий плавник был полностью готов как к переговорам, так и к хорошей драке.
Ингеборга в сопровождении Вен Лин, Скомороха и Маркиза неторопливо поднялась на борт «Царицы Софии», жемчужины не существовавшего более союзного флота.
На палубе их встречали сам наместник, царевич Елисей, неизвестно, как и когда пробравшийся на корабль, его супруга и несколько офицеров.
Горстка солдат из Южного изображала почетный караул. Чуть поодаль прогуливались вооруженные до зубов матросы.
– Добро пожаловать на борт, – иронично поклонился наместник, встретив изучающий взгляд Инги Федоровны Тизенгаузен.
Лицом к лицу они еще не встречались. Владислав Георгиевич, в отличие от высокого и дородного брата, был жилист, моложав, одет в военный мундир без единого украшения. Он даже саблю носил в простых, видавших виды ножнах. В профиль наместник походил на хищную птицу, длинные иссиня-черные волосы, единственное, что в его внешности можно назвать красивым, были туго стянуты шнурком.
– Обойдемся без долгих приветствий, – холодно улыбнулась Ингеборга. – Ни я, ни Вы удовольствия от общения не испытываем. К тому же, ежели мы не вернёмся на корабль по истечении получаса, «Александра» откроет огонь. Я думаю, Вы наслышаны о ее канонире. Отчаянная женщина, и целой щепки здесь не оставит.
– О, я не собираюсь Вас задерживать. Мои люди уже сообщили, что пролив перегорожен и к форту нам не подойти. Отдавать царевну Вы не намерены. К тому же Его Высочество, царевич софийский, скорее всего, поддержит Вас, вонзив, тем самым, нож мне в спину, – видя лёгкое удивление, наместник с улыбкой пояснил, – Его Высочество сумел переиграть моего старшего брата. Будет странно, ежели я вдруг стану верить каждому его слову.
– В вашем голосе совсем не слышно горечи утраты, – нахально заметил Елисей и, как бы невзначай, попытался задвинуть супругу себе за спину, но получил локтем в бок и оставил сию затею.
– У меня нет причин сожалеть о брате… слишком сильно, – пожав плечами, наместник сделал вид, что ничего не заметил.
– Так почему же Вы здесь? – поинтересовалась Ингеборга.
– Я политик, графиня. Знаете, чем они похожи на корабли? Всегда плывут туда, куда дует ветер, подстраиваясь под подводные течения. Царевна нашла покровителя и хочет свой трон? Пусть забирает. Но меня Вы не тронете. Более того, склоняюсь к мысли, что Ее Высочество наградит меня должностью при новом дворе.
– Каков наглец, – почти восхищенно усмехнулась Инга Федоровна. – С чего бы вдруг?
Елисей поднял руку, предупреждая все последующие высказывания. Младший царевич отлично помнил появление наместника на своей собственной свадьбе. Владислав Георгиевич никогда не действовал без подстраховки, хоть и отличался смелостью, граничащей с безрассудством.
Откровенно говоря, Елисей был большим поклонником сочетания этих качеств.
– По-другому мне было никак не встретится с Вами, графиня, – наместник обозначил легкий поклон в сторону стоявшей с надменным лицом Ингеборги. – Сдаётся мне, Вы и есть тот самый человек, без которого флот, защищающий от меня царевну, моментально перестанет существовать, превратившись в то, чем он, по сути, и является. Горстку отбросов, воюющих между собой. Признаюсь, сперва я хотел просто избавится от Вас, но в последний момент передумал… Ведь в этом мире все можно купить или продать, лишь бы цена была подходящей.
– Вы всерьез считаете, что сможете заручиться моей поддержкой?! – голос капитана «Стрелы» прозвучал презрительно.
Владислав Георгиевич холодно улыбнулся.
– До меня дошли слухи, что графиня завещает родовое поместье Тизенгаузен и все свое имущество дочери опального адмирала Кизгайло. Ну, кто бы мог подумать, что насквозь скучный и правильный граф наставлял рога адмиралу?! Впрочем, сие не первый случай в истории, когда адъютант путается с женой своего командира.
– Так к чему Вы ведете? – уточнил царевич, всерьез опасаясь, как бы Ингеборга не сорвала переговоры, бросившись на наместника с кулаками.
– Я подумал, раз Инга Федоровна воображает себя женой графа и даже обеспечила будущее его дочери, так, быть может, она захочет получить в личное пользование и его самого? Воссоединение любящих сердец – благое дело, достойное похвалы и некоторой компенсации за усердие, – с самодовольной усмешкой произнес Владислав Георгиевич.
Повисло молчание.
Дул ветер, скрипели снасти, палуба покачивалась под ногами.
Ингеборга очнулась первой.
– Ваше Высокопревосходительство, Вам дурно? У меня служит прекрасный заморский доктор, могу порекомендовать. Адмирал-графа Кизгайло казнили на главной площади! Я сама была тому свидетелем!
– И что же Вы видели? – вкрадчиво поинтересовался Владислав Георгиевич, проигнорировав оскорбление.
– Я прибыла одной из последних, выбралась из экипажа, но далеко пройти не смогла, – неторопливо начала вспоминать Ингеборга. Каждое слово болью отзывалось в сердце, напоминая о том, как страшно было опоздать всего лишь на пару мгновений. – Толпа у помоста просто обезумила, туда было не пробиться. Но я видела, как вывели заключенных, как с них снимали кандалы и скручивали руки веревкой для последней молитвы.... Слышала, как оглашали приговор, как называли имена… его имя!
– А Вы их считали?
Вопрос был настолько абсурдным, что собравшиеся на палубе люди недоуменно переглянулись.
– Я не понимаю, о чем Вы говорите, – едва сдерживаясь, процедила Ингеборга.
Смерив наместника хмурым взглядом, Скоморох придвинулся поближе к ней. Все происходящее ему решительно не нравилось.
Понимая, что держать дальше театральную паузу становится просто опасно, наместник соизволил пояснить предыдущий вопрос:
– Сомневаюсь, что Вы заметили. Количество осуждённых на казнь и число имён в списке не совпадало. Один из них на своей собственной казни не присутствовал. Как ни старались обвинить графа Кизгайло те, кому сие было выгодно, цесаревич софийский посчитал основания недостаточными и в последний момент заменил приговор заключением. Все делалось в спешке, имя графа из списка убрать не успели. А может, и не захотели. Настоящим заговорщикам, сумевшим избежать наказания, сие было только на руку. Им нужно было заставить адмирала замолчать. Якобы умерший от инфекции граф Кизгайло был переведён в другую крепость подальше от любопытных глаз. Уж не знаю, почему мой брат его просто не убил. Благодаря Вам, теперь уже и не спросишь. Признаюсь, мне он там совершенно не мешал. Я даже забыл о его существовании, до того вечера, когда мне донесли, чья дочь, унаследует Акулий плавник. Кажется, этот вопрос касается ее напрямую. Время на исходе, ежели она разнесет мой корабль в щепки, никогда не узнает всей истории. Трагично, Вы не находите?
Маркиз переглянулся со Скоморохом. Капитан "Неуловимого" был не единственным, кому не нравилось все происходящее.
– Ложь! Вы считаете, я поверю небылице? – холодно поинтересовалась Ингеборга, но голос ее дрогнул на последнем слове, выдавая смятение чувств. Она не знала, хочет ли, чтобы все сказанное оказалось правдой.
– Разумеется, нет. Посему, вопреки логике и здравому смыслу, я решил предъявить Вам адмирала лично. Но помните, внезапно воскресший, он непременно умрёт вместе со мной.
Наместник сделал едва уловимое движение рукой, и из трюма выбрались два матроса, ведущих под руки мужчину в простой одежде. Безукоризненная осанка выдавала в нем человека военного. Морской ветер растрепал волосы, не позволяя разглядеть лицо, но, когда человек подошёл ближе, Инга Федоровна Тизенгаузен со стоном отпрянула назад, не чувствуя, как пальцы Скомороха до синяков сжимают ее плечи, уберегая от падения.
Мужчина поднял голову и взглянул на них. Давно не чесанные светлые волосы обрамляли исхудавшее благородное лицо с такими знакомыми чертами, что ни у кого не оставалось сомнений. Сходство Виолетты Вивьен Кизгайло с отцом-адмиралом было просто поразительным.
Сторона, представляющая интересы царевны, лишилась дара речи.
– Теперь, когда все убедились, что я не лгу, мы можем продолжить, – наместник торопился вернуть внимание к своей изворотливой персоне. – У графини Тизенгаузен есть флот и влияние на царевну, а у меня – граф Кизгайло, – после короткого кивка, один из матросов упер нож в бок пленнику, – как будем меняться?
– А что Вы желаете? – по лицу Елисея было заметно, он лихорадочно что-то обдумывает.
– Стать послом при дворе короля Заморского.
– Боюсь, сие едва ли не единственная просьба, которую мы никак не сможем удовлетворить. И Вы знаете, почему.
– О, а я думал, что не знаете Вы. Очень жаль. Не рискуйте понапрасну жизнью адмирала. Будет очень трагично, ежели он все-таки погибнет.
– Ничуть. Просто дайте мне умереть, – хрипло произнес граф Кизгайло, в упор глядя на Ингеборгу, словно не существовало больше никого на этой палубе.
Давно забытый голос, что когда-то звучал для нее райской мелодией, запустил невидимый механизм. Ингеборга словно ослепла от боли и ярости. Она отчаянно бросилась вперед, с неожиданной силой вырываясь из рук Скомороха.
Матрос опоздал всего на мгновение, ожидая приказа наместника. Нож был выбит у него из рук разгневанной фурией и улетел в сторону. Второй конвоир выхватил однозарядный пистолет и прицелился в пленника. Все, что успел сделать бросившийся следом Скоморох, отшвырнуть адмирал-графа в сторону в самое последнее мгновение.
Грянул выстрел.
Гвардейцы Южного сомкнули строй, закрывая собой царевича с супругой. Люди наместника оттеснили к трюму своего капитана, обнажая оружие.
Обернувшаяся на грохот Ингеборга непонимающе смотрела на Скомороха, зажимающего рану в боку. Из-под пальцев капитана «Неуловимого» текла кровь. Слишком много крови.
Скоморох пошатнулся. Ингеборга бросилась к нему, не позволяя упасть.
Позабытый всеми пленник, сидя на палубе, яростно рвал зубами верёвки на запястьях.
– Что ты сделал?! Зачем?!
– Все то время, что он был мертв, я хотел его убить. А теперь, когда он жив – я его спасаю, – Скоморох закашлялся. – Ну не глупец ли?
Ингеборга в отчаянии оглянулась. К ней уже спешил один из гвардейцев, на ходу сбрасывая китель. Вдвоем они уложили Скомороха на палубу.
– Сделайте что-нибудь! – рявкнула Ингеборга, обнаружив, что капитан «Неуловимого» потерял сознание. – С того света его достаньте, ежели потребуется. Мы не договорили!!!
Ни на кого больше не глядя, графиня Тизенгаузен поднялась на ноги. В душе ее яростным пламенем поднималась жажда мщения.
– Убей!!! Вен Лин, убей его!!
Воспользовавшись всеобщей суматохой, тень кошкой взобралась на ванты и абсолютно бесшумно спрыгнула за спину наместника с баснословной высоты.
Маркиз поймал обеспокоенный взгляд Елисея.
Тень не послушается ничьего приказа, кроме обезумившей Ингеборги, и остановить ее они не успеют. А значит, будет новое восстание. Знать, поддерживающая Владислава Георгиевича, не приемлет его убийства без суда и следствия. Без того изнуренную страну вконец обескровят новые жертвы, избежать которых не удалось.
Но тут произошло нечто из ряда вон входящее.
Наместник неторопливо обернулся. Встретившись взглядом с тенью, чье лицо частично закрывал платок, он так же медленно опустился на колени, чем изрядно озадачил свое охранение.
– Сдавайтесь, – резко приказал Владислав Георгиевич своим людям. Те неохотно подчинились. – «Царица София» переходит под командование Его Высочества.
После минутного замешательства оружие со звоном посыпалось на палубу, под ноги ничего не понимающей команды корабля, даже в такой оскорбительной ситуации беспрекословно слушающейся своего капитана. Тень, словно не расслышав приказа, продолжала стоять за спиной наместника.
Ингеборга, про которую все забыли, на бегу подхватила с палубы один из оброненных клинков и замахнулась…
Сталь скрестилась со сталью, выбивая искры. Вен Лин отшвырнула Владислава Георгиевича в сторону, клинком встречая свою госпожу. Ингеборга перехватила абордажную саблю, но нового удара не последовало.
– Говори, – встрепанная, с побледневшим лицом и в окровавленном платье, она казалась воплощением мести.
– Я должна ему жизнь. Хочешь убить его, я должна умереть первой, – Вен Лин отбросила оружие.
Ингеборга, не раздумывая, вскинула саблю… чтобы вонзить ее в палубу.
Ярость придала графине небывалую силу. Находящиеся подле нее мужчины оторопело смотрели, как клинок входит в щель между досками как нож в масло.
– В трюм. Обоих. В клетку его, – отрывисто произнесла она. – Любого, кто приблизится, убить без разговоров.
Повинуясь красноречивому взгляду цесаревича, гвардейцы поспешили исполнить указание.
Пользуясь всеобщим замешательством, Маркиз протянул руку адмиралу Кизгайло, про которого как-то все забыли, и помог тому подняться.
– Сейчас не самое лучшее время, но позвольте представиться. Ивон Рин, старпом судна “Александра”, я муж Вашей дочери. Со вчерашнего дня.