Глава 1. Увольнение

Я вышла из дома, он ждал меня за углом. Андрей, коллега и по совместительству сосед, каждое утро заботливо подвозил меня на работу. Еще по одному совместительству Андрей мой друг. Именно друг, мы оба люди семейные, в браке счастливы, а еще объединены одной важной штукой – немножко ненавидим нашу работу.

– Ну, что поделать, Оль, – говорит Андрей, когда мы поворачиваем к красному кирпичному зданию. Это наш офис, типография. – Ты же знаешь, какая сейчас ситуация. А у меня сын в институт поступает через год. В наше время любая работа счастье, без денег никуда.

– Да, конечно, – вздыхаю я и оглядываю новую тачку Андрея. Вот молодец мужик, опять обновил стального коня. Каждый год новая. Не то что мы, как-то все из долгов и кредитов выбраться не можем.

– Не спорю, ты прав. Но сил больше нет. Ты же знаешь Парамонову, – говорю я.

Парамонова Инна Константиновна – моя начальница. Нет, она не самый главный начальник, она всего лишь возглавляет финансовую службу. Но порою мне кажется, что ее боится сам генеральный.

– Представляешь, в эти выходные снова работаем. И в следующие.

– Зато вам насчитают переработку. К новому году деньги не лишние.

– Да если бы, Андрей. Ничего нам не насчитают, мы неофициально выходим. Мы из любви к отечеству.

– Да уж. На, держи, – протягивает мне Андрей шоколадку. Он как все мужчины ужасно боится женского нытья, и, не дай боже, слез, поэтому с собой всегда имеет стратегический шокозапас.

С карамелью, мой любимый. Может жизнь не так уж и плоха.

Я бегом поднимаюсь на второй этаж по лестнице. На часах пять минут десятого. Опять опоздала, ну что ты будешь делать.

– Ольга Денисовна, – не поднимая глаз говорит мне Парамонова. Господи, какой у нее жуткий голос. – Вы на часы смотрели, Ольга Денисовна? По какому поводу опоздание?

– Инна Константиновна, возле детского сада пробка, – вздыхаю.

Блин, да как же так получается. Мы выходим работать в выходные без приказа и боимся сказать против хоть слово, чтобы только не потерять место. А за пять минут опоздания – получи, пожалуйста, выговор.

– Я не удивлюсь, если она мне приказ принесет, о лишении премии за сегодняшнее опоздание, – говорю я девочкам в пятиминутный перерыв. Один раз до обеда и один раз после нам разрешается всем кабинетом пить чай в «архиве». Тут как раз и пригождаются Андрюхины шоколадки.

– О-оль, – тянет экономист Шурочка, – вряд ли, это уж совсем будет. Ты у нас волочешь работу за три единицы. Я не думаю, что у нее хватит совести.

– Хватит, Шур, – вздыхаю я. Не часто ли я вздыхаю, как старушка, в свои-то тридцать шесть? – У нее хватит.

Сама Парамонова ходит пить чай к заместителю директора, мы для нее второй сорт. О нашей нелюбви к себе она прекрасно знает и ее это ни капельки не смущает. Мне бы такие нервы. У Парамоновой нет ни мужа, ни детей, зато вагон и тележка свободного времени. Поэтому она регулярно вызывает нас на работу по выходным, задерживает по вечерам и не слушает наши просьбы взять дополнительных людей на свободные ставки. У этих ставок совсем другое назначение – из них сложится годовая премия. Вот только я не уверена, что мы тоже попадем в заветный список.

Инна Константиновна – прирожденный начальник. Наглая, самоуверенная, человек без нервов. Именно такой характер нужен, чтобы идти по головам. Поэтому Инна пришла из дальнего провинциального филиала сюда, прямиком по головам и сразу в начальники. Она умеет дружить с кем надо и ставить на место кого надо. Мне такого таланта не отсыпали.

У меня другое. Я абсолютно не умею никому отказывать, и почему-то всегда так получается – на меня сваливают все, что только можно. И было так не только здесь, в типографии.

На этом месте я работаю всего восемь месяцев. Цель у меня одна – дотянуть до нового года, получить эту злосчастную годовую, а дальше… Дальше разберемся. Поэтому я мужественно терплю все нападки, невозможные графики и работу в выходные. Еще мы с девочками терпим посылки в магазин. Это когда Парамонова, как бы между прочим, заявляет: «Девочки, что-то хочется минералочки и киевский торт, сходите кто-нибудь в магазин.» Я не удивлюсь, если скоро она начнет нас просить убраться у нее дома.

Я терплю. Дело в том, что за последние два года это у меня третье место работы. На предыдущем было примерно то же самое. И до этого.

Я не знаю, почему так получается. То ли характер у меня безотказный. То ли не умею с людьми ладить. Но сценарий примерно один и тот же. На меня взваливают тонну работы, я ишачу, ишачу. А потом, в какой-то момент, не выдерживаю и увольняюсь. С каждым разом время работы все короче, а новое место я ищу все дольше.

Хорошо, что муж меня понимает. Его зарплаты нам хватает с натяжкой, пока я нахожусь в поисках, но он всегда меня поддерживает и говорит, что лучше бы я сидела дома. Тогда все спокойно, все сытые и меня иногда видят родные. Я бы и сама с большим удовольствием домохозяйничала, мне это совсем не приедается. Я обожаю заниматься простыми домашними делами, играть с детьми и готовить обед из пяти блюд. Но – кредиты, ипотека и бесконечные поборы то в сад, то в школу. А еще дети так быстро растут и происходит этот бесконечный круговорот одежды. Только купил – бамс, и малое.

– А еще, – говорил мне вчера вечером муж Семен, – еще у нас бесконечный круговорот твоих платьев и туфель. Мне кажется, если бы ты не работала, мы могли бы серьезно подправить наш семейный бюджет. Если бы перестали их покупать.

В чем-то он прав. Но я же не виновата, что работа в офисе превращается в соревнование «кто сегодня всех милее, всех румяней и белее». Как можно ходить в одном и том же платье, когда секретарша Людочка переодевается даже после того, как сходит пообедать. А Ирина сама умеет маникюр делать, через день хвастается новым дизайном. А Света опять шубу новую купила, или может любовник ей подарил. Неважно.

– Ты же не хочешь, чтобы я на фоне коллег была чувырлой, – ответила я Семену вчера вечером, листая в соцсетях страничку интернет-магазина модной одежды. – Смотри какое платье, и цена смешная, совсем недорого.

– Я хочу, чтобы ты приходила домой не поздно, и не нервничала, – отвечал Семен. – А красивая ты в любой одежде, и без каблуков, и не накрашенная.

Нет, Семен у меня не жадный. Он просто любит меня такую как есть. А еще ненавидит, если я возвращаюсь домой злая и уставшая.

– Бросай ты эту работу, ко всем чертям, – сказал он мне в воскресенье, когда я пришла в семь вечера, в выходной.

– Кредит, срок выплаты двадцать пятого, ты забыл? И новогодние утренники. И подарки я не купила. И стол на праздник собирать.

– Но я же получу зарплату и премию, нам хватит.

– Ну Семен, я хочу закрыть все долги. И летом поехать не в Геленджик, а в Турцию.

Примерно так выглядят наши диалоги в последний месяц. Он просит меня уволиться, видите ли компот ему вовремя не сварили. Я прикидываю бюджет и понимаю, что это не вариант. На следующий день возвращаюсь с работы злая, рассказываю про Парамонову и все повторяется снова.

– Ольга Денисовна, о чем задумались, – опять этот противный голос.

– Я не задумалась, я формирую акт сверки, – отвечаю я спокойно. Это ей не понравилось, что телефон лежит у меня на столе. Нам не разрешается использовать гаджеты в рабочее время в кабинете. А Андрей как раз скинул мне ржачный мем, про работу в выходные. Я не могу удержаться и пересылаю его девочкам в мессенджере. В кабинете начинается синхронное хихиканье.

Парамонова сменила цвет лица с розового на бордовый и заорала:

– Что такое? Что происходит? Чем вы занимаетесь в рабочее время? Ольга Денисовна, чему вы постоянно улыбаетесь?

И тут что-то произошло. Говоря точнее, именно все то, что происходило и ранее на предыдущих местах работы. Нервы мои сдали и, что называется, Остапа понесло.

Я даже не слышала свои слова. Возможно я кричала. Возможно матом.

Я объясняла Парамоновой, как она не права. Что мы можем смело пойти жаловаться в трудовую инспекцию. Что это не лезет ни в какие ворота. Что объем работ превышает все допустимые нормы. Что когда мы выходим на работу во внеурочное время, нам это не засчитывают. Зато обычные пустяки не прощают. Но говорила я это все конечно другими словами, эмоционально и с метафорами. Пыль столбом, документы летают по кабинету. Очнулась я, когда акт сверки плавно приземлился к моим ногам, прямо к моим туфелькам графитового цвета.

«У Людочки вчера были такого же цвета туфли» – почему-то подумалось мне. Никакую другую информацию мозг не захотел сейчас впускать, он цеплялся за эти туфли и надеялся проснуться. Но нет, это не сон, я снова сорвалась.

Парамонова несколько секунд молча открывала и закрывала рот, судорожно хватая воздух. На секунду мне показалось, что сейчас она грохнется в обморок. Интересно, если с ней случится сердечный приступ, я понесу наказание? Надо будет проконсультироваться у Андрюхи, он все-таки юрист.

Парамонова нахватала нужное количество воздуха и походкой разъяренного мамонта вышла из кабинета.

Я глянула на девчонок. У них были перекошенные от ужаса лица. Вчера Никитка смотрел мультик про Спанч Боба. Я ему не разрешаю, так он втихаря. Я зашла в комнату, он с перепугу поставил на паузу и у Спанч Боба получилось смешное перекошенное лицо. Примерно такие сейчас были у девочек из отдела.

– Ну ты даешь, – прошептала Шурочка.

– А как же ты теперь? – с ужасом произнесла Маша.

– А никак. Не могу я больше, – я спокойно складывала вещи в сумку. – Увольняюсь.

– Блин, но как же…

– Все нормально девочки.

– А кто за тебя теперь все будет доделывать?

– А пусть Парамонова и доделывает.

Загрузка...