Давид
Приехав домой, мы с Матвеем разбежались по своим комнатам, как и каждый день. Сначала душ, переодевание, ужин и потом уделяем время любимому псу. Увидев нас, Барон радостно виляет хвостом и прыгает на двух лапах, показывая, как ему хочется выйти из вольера. Матвей открывает калитку, и пёс тут же прыгает на него требуя, чтобы ему почесали пузо.
– Пойдём к реке? – спрашивает меня, поиграв немного с Бароном.
– Пошли, – пожимаю плечами.
Мы часто спускаемся к реке, когда гуляем с собакой, так что это привычное дело. Схватив игрушечную тарелку для пса, мы идём в сторону ступеней, по которым спускаемся к берегу. Барон несётся вперёд, возвращается обратно, позволяя почесать его за ухом, и опять убегает вперёд. Всё как обычно, ничего нового. Но когда доходим до большого старого дерева на берегу реки, я понимаю, что сегодняшняя прогулка не совсем обычная.
– Что это? – спрашиваю, прищурившись.
Под тем самым деревом расстелено покрывало, а на нём бутылка вина, два бокала и какие-то закуски.
– Кажется, мы кому-то помешали, – проговариваю, осматриваясь по сторонам.
– Нет, мы никому не помешали, – улыбается Матвей, и из тени дерева выходит дядя Ваня – мужичок, который работает на территории усадьбы.
– Всё как заказывали, – подмигивает старичок Матвею и, кивнув мне, удаляется.
– Что происходит? – ещё больше прищуриваюсь я, подойдя к дереву.
– Я решил устроить… – замолчав, он поджимает губы, явно не зная, как это объяснить. – В общем, подумал, что неплохо посидеть… вдвоём, – на последнем слове поднимает глаза на меня.
Какого-то чёрта моё сердце пропускает удар, и я заметно начинаю нервничать. Я, конечно, память потерял, но голова работает, и отличить романтическую обстановку от простых посиделок не так уж и сложно. Вино, фрукты, сырная нарезка… свечей только не хватает для полной комплектации.
– Матвей… – вздыхаю я.
– Давай мы не будем ничего обсуждать, а просто посидим, – тут же перебивает, наверняка поняв мои мысли.
– Ладно, – киваю, соглашаясь, после небольшой паузы.
Мы уселись по разные стороны импровизированного стола, и по началу присутствует напряжение и какая-то неловкость. Только Барону всё равно, он бегает за тарелкой, приносит нам и ждёт, когда мы снова её бросим.
– Держи, – Матвей протягивает мне бокал с вином, и я не могу не заметить, что руки у него подрагивают ровно так же, как и у меня.
Молчание длилось долго, точнее, до третьего бокала, и первым сдаюсь я, получив достаточную дозу «смелости».
– Ты меня удивил, – пьянеющими глазами смотрю на своего доктора и улыбаюсь.
– Это и было целью, – усмехается он и, не выдержав моего пронзительного и, наверное, многоговорящего взгляда, отворачивается и осушает бокал одни глотком.
– Я хотел извиниться, – говорю я, смотря перед собой. – За своё поведение, когда приехал Андрей, – произношу быстро, чтобы не передумать.
– Ничего страшного не было, – сдержано улыбается Матвей.
Он какой-то смущённый, взволнованный, и я впервые вижу его таким. Я и сам почему-то волнуюсь, а вечер перестаёт быть томным. Барон, словно решив оставить нас вдвоём, ну или, может, просто набегался, улёгся в нескольких метрах от нас в траве. Близится закат, делая атмосферу ещё интимнее.
– Давид, я… – небольшая пауза, которую я не смею нарушать. – Чёрт! – нервно усмехается, мотнув головой. – Чувствую себя подростком на первом свидании, – проговаривает доктор.
– Не помню, какими должны быть первые свидания, но ощущения… интересные, – поддерживаю его, показывая, что я и сам смущён.
– Сегодня мне открыли глаза, дали пинка, так сказать, – поджав губы, он поднимает взгляд на меня. – Это странно, но очень волнительно и трепетно, – серьёзным тоном произносит, и я задерживаю дыхание. – Я достаточно взрослый мужик, отношения у меня были, но впервые я что-то чувствую к человеку своего пола, – ошарашивает меня своим признанием.
Невольно в голове всплывает моя злость на него и Андрея, и мгновенно приходит осознание, что то, что я испытывал, было чистой ревностью.
– Я мог бы сопротивляться, потому что нам внушают, что это не нормально. Но я не хочу, Давид, – с каждым словом его голос хрипнет, а моё сердце ускоряет свой ритм. – И Андрей прав, – морщусь, услышав это имя, но молчу. – Неважно, что у человека между ног… – замолчав, он встаёт с покрывала, подходит ко мне и садится напротив. – Меня к тебе тянет, и это далеко не дружба, а нечто большее, – признаётся, глядя в мои глаза, буквально затягивая меня в омут.
– Я… – пытаюсь что-то сказать, но слова застревают в горле, когда Матвей подаётся вперёд и накрывает мои губы своими.
Меня словно током пронзает, сердце грозится сломать мне пару рёбер своим бешеным стуком, а кровь в жилах просто бурлит от испытываемых эмоций.
Матвей отстраняется и, глядя мне в глаза, пытается понять мою реакцию. Долго не думаю, ставлю на импровизированный стол бокал, даже не заметив, что тот сваливается, разливая остатки вина по покрывалу. И, положив руку на затылок Матвея, притягиваю его к себе и припадаю к чувственным губам.
Какая-то необузданная страсть заставляет меня лечь на спину и притянуть мужчину на себя, не разрывая поцелуй. Проникаю языком в его рот, чувствуя терпкий вкус вина. Обнимаю обеими руками, и буквально вжимаю крепкое тело в свою грудь.
Как в той поговорке, что аппетит приходит во время еды, так и сейчас, чем дольше длится поцелуй, тем сложнее отрываться от уже опухших губ. Теряю голову и связь с реальностью, мозги плавятся, а руки судорожно гуляют по телу Матвея.
Не знаю, бывало ли у меня раньше такое, но что-то подсказывает что нет. Такие острые ощущения, такая буря эмоций, что кажется просто взорвусь к хренам собачьим. Матвей ничуть не уступает моему напору, отвечая с упоением на поцелуй и так же сжимая моё тело с бешеной страстью.