Соответственно различались иерархические уровни бытия: общественный, городской, семейный и т. п.
Например, Л. Г. Ионин под социологией повседневности понимает «своеобразную область социологии культуры» [1997б].
Основой особой формы социальности повседневности выступает интерсубъектное понимание. Человек руководствуется предположением, что его партнеры по взаимодействию видят и понимают мир так же, как он. Но при этом исчезает личность, а остается только тип (например, «парикмахер» или «клиент»).
Французский писатель и критик Морис Бланшо писал, что повседневность – это «вечнонулевое» пространство – вечное и нулевое одновременно (см.: [Бойм, 2002. С. 11]).
Термин был впервые предложен в 1969 г. американским онкологом-исследователем В. Р. Поттером.
Впрочем, возможности этнометодологического эксперимента ограничены. С одной стороны, экспериментатор не может освободиться от уз повседневности, занять по отношению к ней абсолютно стороннюю позицию. С другой стороны, в этнометодологическом эксперименте необходимо учитывать морально-этические ограничения.
При этом устанавливалась своеобразная иерархия, в которой повседневная жизнь рассматривалась как подготовительная стадия для изучения внеповседневных событий.
См., в частности, серию «Повседневная жизнь человечества» издательства «Молодая гвардия», посвященную реконструкции повседневной жизни – от греческих богов и первых христиан до сталинской Москвы. Или воениздатскую историческую серию «Редкая книга», в которой в числе прочих сюжетов присутствует и история повседневности.
История повседневности существенно раздвигает источниковую базу исследований за счет синтеза работы с различными группами источников: документами местных архивов и индивидуальными биографиями, аудиовизуальными средствами и этнографическими материалами. О реконструктивных возможностях истории повседневности см.: [Журавлев, 2000. С. 15–16].
Периодические издания – газеты, журналы и иные повременные издания.
Например, полемика о вкусе, развернувшаяся в 1954–1955 гг. на страницах «Нового мира», или кампания по улучшению качества бытовых услуг и товаров народного потребления, захватившая советскую печать во второй половине 1950-х годов.
О чем свидетельствует, например, изменение политики репрезентации советского человека на страницах журнала «Советский Союз»: многие опубликованные в нем очерки были посвящены повседневности отдельной советской семьи.