Когда Кирилл вернулся, было за полночь. Его невесты уже и след простыл – это было видно с порога. Когда женщина уходит, вольно или невольно она забирает с собой тепло, потому прежнее жильё и кажется бесприютным и необитаемым. Вот и квартирка, что они снимали чуть больше года, тотчас после ухода Жени превратилась в гостиничный номер – чистый, удобный, но чужой.
Кирилл чувствовал свою вину, но не мог понять: почему Женя-то так легко уступила Рыси? Не поверила ему? А Рыси, что бы та ни сказала, поверила?
На глаза попался сотовый телефон Жени – его подарок. Подарки… Ими не баловал Кирилл свою девушку, в их отношениях обошлось без цветов, без обычных ухаживаний, а телефон этот ему пришлось купить, потому что Женин сломался безвозвратно. Да и от этого подарка Женя, стесняясь, отнекивалась…
Брошенный жених поискал записку, но ничего похожего не было. Кастрюли с вкуснейшей едой – у Жени всё было вкусно, что ни приготовит – стояли на плите. Его разом затопила грусть-тоска по невесте и горечь. Убежала. Почему не подождала его? Куда прячется от него? Хоть бы ничего с собой не сделала…
Ключи от квартиры лежали посреди пустого кухонного стола и говорили больше любых слов. Кирилл включил свет и сел; в открытую дверь кухни полоса света указала на висевшее на дверце шкафа в комнате свадебное платье, которое Женя сегодня (или вчера?) принесла из салона. Они договорились взять его в аренду, и любимая согласилась, хоть ей и хотелось своё платье, но Кирилл считал это пустой тратой денег – и дорого, и больше не оденешь. Женя уступила – она всегда соглашалась. Сейчас, в вынужденном одиночестве, у Кирилла было чувство, будто Женя в отъезде: никогда такого не было, поэтому услужливая сообразительность подсказала ему, почему вдруг он остался один. Жаль только, что приезд Жени не ожидается.
Теперь не будет ничего, кроме пустых забот, потому что деятельная, милая сердцу хлопотунья сбежала, бросила, ушла. Может, хорошо, что сейчас, а не потом? Женя, зачем ты со мной так?
В дверь звонили, потом стучали, но Кирилл сидел, игнорируя вторжение: вряд ли бы Женя билась, если б даже ей угрожала гибель – куда угодно, только не сюда. В жизни он не встречал человека застенчивее, и девушка жила тихонько, деликатно и ненавязчиво. Первое время он не знал, как с ней обращаться: она терялась от его необдуманных слов, а технари не больно-то следят за речью. Позже Кирилл понял, что отчасти это было последствием потери матери: Женя была единственным ребенком в семье и сильно привязана к ней. Это было понятно ему: Кирилл сам потерял отца, когда был подростком. Обидеть девушку было легко, но от него-то Женя такого не ждала, а то, что она обиделась (или оскорбилась), не вызывало сомнений.
Он открыл дверь рывком – тут же порог переступила Рысь с бутылкой в руке. Как к себе домой.
– Долго открываешь, – на ходу бросила она, проходя в комнату, а затем на кухню, – мы одни, надеюсь? Спал, что ли?
Вопросы Рыси не обязательно требовали ответа, Кирилл знал это, потому и промолчал.
– Стаканов не нашла, – она вышла из кухни, на ходу тряхнув причёской, – фужеров тоже!
«И не найдёшь», подумал Кирилл хмуро. Женя прекрасно готовила, к спиртному относилась негативно, он и подавно в напитках не разбирался, так что крепче пива в доме ничего не бывало, а его можно пить и из кружки.
– Открой, – Рысь кивнула на принесенную бутылку коньяка, – что стоишь? Есть повод отметить.
Открыть было недолго, Кирилл плеснул коньяка в её чашку, приложился из бутылки сам. Он не ел весь день, думал, приедет, вместе с Женей и поужинают. Слабо подумалось о Жениной стряпне на плите. Как неуловимо изменились декорации! Их квартирка превратилась в чужое постоялое место, слишком большое и дорогое для него; вместо застенчивой Жени мельтешила нахрапистая девка, которую Кирилл видел-то – по пальцам пересчитать! Зачем она здесь, Кирилл не знал и не интересовался, – достаточно того, что она оставила его одного. Ещё Кирилл не чувствовал к Рыси ненависти, но знал, что она уже в нём. А сейчас надо ему самому измениться, хоть ненадолго, под стать декорациям, иначе произойдёт что-то ужасное и непоправимое.
Жених снова приложился, ещё раз неприятно обожгло внутренности, а Рысь, влив в себя содержимое чашки, помахала перед его носом бумагой:
– Спешила обрадовать, у папы выпросилась.
Это был договор, согласно которому его изобретение будет выпускаться компанией «Коротов-прогресс», то есть отцом Рыси. Он выиграл конкурс! Женечка, куда ж ты делась? Сколько раз он рассказывал, что, возможно, произойдёт, если выиграет конкурс, а девушка слушала, удивлялась, может, и не очень-то верила ему, но сочувствовала и переживала за него. Он победил, и Женя должна быть здесь, с ним!
– Очень хорошо, – бутылкой он чокнулся с её протянутой чашкой и вновь выпил из бутылки. Нестерпимо жжёт – вот уж огненная вода! Примерно ясно, что могла сказать эта… дочь своего папаши Жене.
– Папа сказал, что если эта идея не единственная, то он не против…
Так и есть! Песня о любви друг другу предназначенных исполнилась Рысью вторично, пусть вскользь, но уже не шутя. «Я-то тут при чём?» – хотелось спросить, но хищница не ждала:
– Я привезла твой аванс, – глаза Рыси победно блеснули – вот и прыжок на спину!
Кирилл, видно, уже пьянел, раз вместо благодарности криво усмехнулся и хлебнул коньячку. Не обращая внимания на его состояние, Рысь подошла к нему и положила руку на плечо так, чтобы был виден красивый маникюр:
– Ты зря дуешься, дорогой. Как ни посмотри, я спасла тебя. Успела вовремя.
Дорогой! Вам с папочкой дёшево достался. Во всяком случае, вы слопали и не подавились. Аванс-то отработать придётся. Но расчёт железный – от перспектив и денег Кирилл не откажется. Даже ради Жени (ей бы не пришло в голову ставить Кирилла перед выбором). Сделает, как требуется.
– Когти, что надо, – сказал он чужим голосом, – художественно.
– Нравится? – оживилась Рысь, – Для тебя старалась. Готова хоть сейчас…
– Влезешь в платье – завтра же… – поправил Кирилл сроки, забыв, что следующий день уже начался.
И вновь Рысь блеснула глазами. Добилась своего! Победительница…
Пока она в азарте примеряла платье – неужели завтра наступит? – Кирилл пил коньяк, стараясь побыстрее потерять чувство реальности. Когда он заметил, что предметы стали чуть-чуть расплываться, а ноги слабеть, почёл это за благо. А когда Рысь, наконец, подскочила к нему – белое навязчивое пятно – и возбуждённо закричала, вертясь перед ним:
– Ну, как я? Мне красиво? Мне идёт?
Кирилл не удивился, как она умудрилась влезть в платье – Рысь была другая. Женя же… У Жени…
Между тем новой невесте приспичило его обнять, а ему было необходимо уединиться в туалете – ситуация комическая, если б его не выворачивало. Запершись, Кирилл судорожно давился рвотой, считая, что виноваты в этом не пустой желудок и коньяк, а духи Рыси, что обдавали его густой душной волной, пока она лезла обниматься…
Проспав чуть не до обеда, полутрезвой головой Кирилл отверг «вчерашнее» своё поведение, как детское и недостойное, но также понял, что вариантов осталось столько же, сколько и было накануне:
– бежать и плевать на всё;
– искать Женю и самому объяснить, что да как;
– «повзрослеть» и принять правила игры благодетеля и почти родственника.
Приехали приглашённые друзья и тем самым отрезали первые два варианта: Кириллу было бы стыдно объяснять, что его сегодняшняя невеста – это не та девушка, с которой он собирался связать свою жизнь, а другая, которая сама пришла, на ходу выдумав, что у них любовь до гроба, – никто не звал, а женится он на ней, потому что обстоятельства сложились так, да и за всё заказанное к свадьбе заплачено вперёд. Пусть отдыхают и думают, что у него всё хорошо, приехали-то они веселиться, а не выражать сочувствие.
Удачно вышло, что родственников на свадьбе не будет: мама отговорилась, что не успеет приехать, но Кирилл догадывался, что она не хочет оставлять хозяйство на своего лентяя-любимого сыночка, тот без неё за пару дней сгноит всё. Сказала, что они лучше выпьют за его и невесты здоровье. Отец Жени ехать на свадьбу отказался наотрез, и девушка, Кирилл знал, переживала из-за этого, но будущий тесть полагал, что не такой человек должен быть с его дочерью. Это было очень досадно, потому что Кириллу-то будущий родственник понравился – настоящий мужик! Такой бы, не слушая, взял Женю за руку и увёл от него. Раз такого не произошло, значит, Кирилл пришёлся ко двору. А может, это было Женино влияние на отца? Стало быть, прав тот оказался – не быть ему с Женей. И ещё была горечь: пожалуй, кроме работников ЗАГСа, никто и не заметит подмены – Женя настаивала не знакомить её ни с кем и не рассказывать о ней никому. Глупенькая, она думала таким образом защититься, как будто можно хрупкость и застенчивость противопоставить грубости и силе…