Я ощутила легкую дрожь, вызванную приятным волнением – а может быть, это была просто похоть, – когда увидела среди входящих электронных писем и-мейл от него. От: Питера Чемберса. Тема: Комитет по этике. Пит хирург-ортопед, и я познакомилась с ним четыре месяца назад, в самый первый день моей работы в больнице, когда он зашел в больничную аптеку, чтобы задать уточняющий вопрос по поводу антикоагулянта, который он прописал больному. Наша беседа была недолгой, но он произвел на меня неизгладимое впечатление.
Пита нельзя было назвать красивым в общепринятом смысле этого слова – черты его лица были слишком неправильными. Но у него было мускулистое тело, а от глаз лучиками расходились морщинки вплоть до самых ушей, так что казалось, что он улыбается, даже когда это было не так. А еще он обладал потрясающей харизмой, этакой аурой всемогущества, которая мне показалась невероятно сексуальной. По-видимому, это присуще многим хирургам, хотя пока что я еще знаю их в недостаточном количестве, чтобы подтвердить эту мою гипотезу или опровергнуть ее. После нашей первой встречи в аптеке мы с ним не раз случайно встречались друг с другом и в больнице, и рядом с ней. Пит, казалось, всегда был рад меня видеть – и даже чуть-чуть со мной флиртовал, – однако наличия на его безымянном пальце платинового обручального кольца было достаточно, чтобы убивать в зародыше любые романтические помыслы на его счет, которые у меня, возможно, и возникали. Хотя я и нахожусь в активном поиске, у меня есть строгий моральный кодекс – и отношения с женатыми мужчинами для меня табу.
Мы с Питом оба являлись членами больничного Комитета по этике – мультидисциплинарной площадки для обсуждения вопросов этического плана, влияющих на оказание помощи пациентам; собственно, Пит в данный момент был исполняющим обязанности председателя этого комитета. Вскоре после того, как я начала работать в больнице, Комитет распространил призыв к вступлению в его ряды новых членов, и я решила, что это будет хорошим способом поддерживать контакты с коллегами из других отделений, а также украсит мое резюме. Комитет заседал раз в квартал, и сегодня во второй половине дня мне предстояло участвовать в его заседании впервые.
Я кликнула по электронному письму Пита, и оно тут же открылось.
«Привет, Меган!
Пишу, чтобы удостовериться, что ты придешь на сегодняшнее заседание. В составе Комитета пока нет специалиста по фармацевтике, так что твое участие в его работе будет очень полезным. Не знаю, когда у тебя заканчивается смена, но после заседания некоторые из членов Комитета вместе идут куда-нибудь, чтобы немного выпить, и мы будем более чем рады, если ты пойдешь с нами.
Я кликнула «Ответить».
«Я с нетерпением ожидаю сегодняшнего заседания и буду рада внести посильный вклад в работу Комитета. Предложение выпить звучит заманчиво. Возвращаюсь к работе:)
Заседание Комитета оказалось куда интереснее, чем я ожидала. Сегодня обсуждались вопросы установления критериев, которым должны соответствовать пациенты с почечной недостаточностью, чтобы быть включенными в лист ожидания пересадки почки, а также озабоченность врачебного персонала больницы тем, что на очередность оказания хирургической помощи тем или другим пациентам, включенным в лист ожидания плановых операций, влияет давление со стороны местных СМИ. До начала заседания у меня не было возможности поговорить с Питом – он был слишком поглощен беседой с одним из старших специалистов по клиническим исследованиям, – но как только оно началось, он тепло меня поприветствовал и, похоже, с огромным интересом слушал то, что я имела сказать о токсическом воздействии некоторых препаратов на пациентов с хроническими болезнями почек. Заседание закончилось около пяти, большинство его участников сразу же ушли, и только несколько человек задержались, болтая между собой. Поставив кружку, из которой я пила кофе, обратно на поднос, я подумала, что, возможно, никто так никуда и не пойдет, чтобы выпить, но тут рядом со мной возник Пит.
– Ну что, идем в паб? – спросил он, слегка приподняв брови.
Я кивнула.
– Веди. Я за тобой.
И только когда мы уже шли по коридору, я заметила, что за нами никто не идет.
– А остальные встретят нас уже там? – спросила я Пита.
Он открыл дверь, выходящую на парковку, и галантно отступил в сторону, пропуская меня вперед. Когда я проходила мимо него, наши тела на миг соприкоснулись, и я почувствовала аромат его лосьона после бритья, в котором преобладали цитрусовые нотки.
– Боюсь, там будем только мы. Я не знал, что у всех остальных имелись другие дела. Надеюсь, ты не слишком разочарована.
– Я нисколько не разочарована, – ответила я, подавляя улыбку.
Мы направились не в «Митру», ближайшее к больнице питейное заведение и обычное место сборищ работающих в больнице врачей. Вместо него Пит повел меня в элитарный и дорогой гастропаб «Три короля», расположенный в десяти минутах ходьбы. Поскольку была пятница, клиентов здесь было довольно много, однако Пит сумел добыть нам столик на антресольном этаже, вдали от гула голосов, так что мы могли слышать друг друга. Он заказал у бармена первую порцию выпивки и принес ее наверх, после чего мы какое-то время обменивались больничными сплетнями, говорили о том, как прошло заседание Комитета, и обсуждали нового руководителя отделения онкологии, который, похоже, кое-кого раздражал.
– Итак, как тебе нравится твоя новая работа? – спросил он, когда мы приступили к нашей второй порции напитков, причем он настоял на том, чтобы заплатить и за нее. – Это ведь твоя первая должность в больнице?
Я кивнула.
– Я в полном восторге, хотя посменный график работы оказался более утомительным, чем я ожидала.
– Да, он сбивает биологические часы организма и здорово мешает общению с друзьями и походам в свет, но ты еще молода – ты к этому привыкнешь, – сказал он, и в уголках его голубых глаз собрались очаровательные морщинки. Потом провел большим пальцем по краю своего пинтового пивного бокала. – А твоя вторая половинка тоже работает в области медицины?
Я покачала головой.
– Вообще-то говоря, у меня нет спутника жизни.
– В самом деле? Мне удивительно это слышать.
Я почувствовала, как на моих щеках расцветает смущенный румянец.
– Думаю, я еще не встретила того, кто бы мне подошел. А как насчет тебя? Твоя жена тоже врач?
– Нет, она юрист. – На его челюсти заходили желваки. – Но судя по тому, куда все движется, она скоро перестанет быть моей женой.
Его откровенное признание застало меня врасплох. Мы с Питом, в общем-то, не были друзьями, для этого мы были знакомы друг с другом недостаточно долго, и мне показалось странным, что он вот так мне доверился, разве что… У меня вдруг началось трепетание в груди, как будто там била крылышками каким-то образом попавшая туда бабочка.
– В самом деле? – сказала я, не зная, как правильно реагировать на такое признание.
Он печально улыбнулся.
– У Фионы и у меня уже давно две разные жизни. Когда-то нам казалось, что мы могли бы исправить дело, но в конце концов нам обоим стало ясно, что наши попытки ни к чему не приведут.
– Мне очень жаль это слышать.
– Не надо об этом жалеть. – Он посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Я ощущала тепло, исходящее от его бедра, которое почти касалось моего.
Я прочистила горло.
– А у вас с Фионой есть дети?
– Да, двое – сын и дочь. Они оба сейчас учатся в частной школе-пансионе.
– Разве ты по ним не скучаешь?
– Скучаю отчаянно. Я бы предпочел, чтобы они жили дома, вместе с нами, но Фиона считает, что это нецелесообразно, поскольку мы оба работаем допоздна. Правда, детям нравится их нынешняя жизнь, и они оба учатся невероятно успешно. Если честно, это даже хорошо, что они сейчас не дома, потому что из-за наших с Фионой натянутых отношений атмосфера там весьма напряженная. – Он положил руки на стол ладонями вниз. – Но я не буду утомлять тебя рассказами об удручающем состоянии моего брака. Ты уроженка Лондона?
– Нет, я выросла в Ригейте, в графстве Саррей. Мы жили там в основном потому, что оттуда недалеко ездить в аэропорт Гатвик. Папа раньше был пилотом в одной крупной авиакомпании, а мама работала стюардессой – до тех пор, пока не родила меня. – Я замолчала, рисуя в голове мысленный образ моих родителей. – Они по-настоящему влюблены друг в друга даже после сорока лет брака. Представь себе, они даже держатся за руки, когда вместе закупают продукты или ходят по магазинам.
Пит улыбнулся.
– По-моему, это прекрасно. А как насчет братьев и сестер?
– У меня один брат, младший. Он тоже летчик.
– А почему ты решила нарушить вашу семейную традицию и выбрала карьеру клинического фармацевта?
– Мне хорошо давались точные и естественные науки, и я хотела стать кем-то, кто будет помогать людям. Я знала точно, что не смогу продержаться десять лет, которые уходят на обучение и подготовку полноценного врача, так что фармацевтика показалась мне вторым по привлекательности полем деятельности, ненамного уступающим тому, чем занимается врач.
– Мудрое решение. Фармацевтика – это одна из наиболее быстро развивающихся отраслей здравоохранения, так что в этой сфере открываются блестящие перспективы. – Пит поднял свой осушенный бокал. – Повторим? Или у тебя есть какие-то другие дела?
Было уже поздно, когда мы вышли на улицу, оба немного подшофе. Когда мы прощались друг с другом у станции метро, Пит попросил у меня номер моего телефона. Что в этом плохого? – подумала я и набрала свой номер на его мобильнике.
Всю дорогу до дома я улыбалась. Мне не терпелось рассказать об этом вечере Хлое. Я несколько раз упоминала Пита в наших с ней беседах, и она знала, что я им немного увлечена… ну, вообще-то увлечена весьма и весьма сильно. Прошло уже дня два с тех пор, как я видела ее в последний раз, и я знала, что сейчас она очень занята на работе. Она участвовала в масштабном проекте – ее театр готовил постановку пьесы, в которой речь шла о душевной болезни, эта постановка включала в себя всевозможные сложные сценические эффекты, и когда я говорила с ней в последний раз, она, похоже, была здорово из-за этого напряжена. Возможно, мне надо предложить ей вместе пойти куда-нибудь после работы, чтобы расслабиться. Я даже могла бы пригласить и Сэмми. После ее переезда к нам прошло уже две недели, и инцидент с фотоальбомом теперь уже казался чем-то далеким и неважным. Разумеется, с тех пор ни я, ни она его не касались. Я была уверена, что Сэмми ничего не рассказала об этой истории Хлое, иначе Хлоя бы мне сказала.
Когда я пришла домой незадолго до одиннадцати, свет в кухне все еще горел. За столом в одиночестве сидела Сэмми и пила чай из ромашки.
– Привет, Меган, почему ты сегодня так припозднилась? Что, возникла какая-то чрезвычайная ситуация на работе? – спросила она, пока я наполняла чайник водой из-под крана.
Я открыла одну из кухонных полок, ища фарфоровую кружку, которую Хлоя подарила мне на новоселье. Она была украшена надписью «Лучшей в мире подруге», окруженной множеством розовых сердечек. Это была часть нашей с Хлоей шуточной игры, состоящей в том, чтобы покупать друг другу что-нибудь безвкусное с надписями о «лучших подругах», причем чем более слащавый будет у подарка вид, тем лучше. И тут я увидела: из этой самой кружки уже пьет Сэмми. Я ощутила укол раздражения, но быстро подавила его, сказав себе, что это с моей стороны просто ребячество – ведь речь идет всего-навсего о какой-то кружке.
– Да нет, – ответила я ей, беря упаковку чайных пакетиков – с настоящим, а не ромашковым чаем; я терпеть не могу эту дрянь. – Я была в пабе – пила пиво с одним из моих коллег.
Сэмми закусила нижнюю губу, как будто ее что-то беспокоило.
– Ах, вот как. Просто Хлоя говорила, что сегодня вечером ты собираешься пойти с ней на занятие йогой.
Я шлепнула себя по лбу.
– Черт, это совершенно вылетело у меня из головы. Хлоя сильно разозлилась?
– Уверена, что она тебя простит. Ведь именно так и поступают лучшие подруги, не правда ли? – сказала Сэмми, заведя руку за шею и рассыпав свои невероятно блестящие волосы по плечам, словно в рекламе шампуня. – Она отправила тебе текстовое сообщение, спрашивая, не опаздываешь ли ты, но ты на него не ответила.
Я застонала от досады, вспомнив, что выключила на своем телефоне звук на время заседания Комитета по этике и забыла включить его обратно, когда мы с Питом отправились в паб.
– Я знаю, с каким нетерпением Хлоя ждала этого сеанса йоги. В голове не укладывается, что ей пришлось пропустить его из-за меня, – пробормотала я, не в силах поверить, что я сделала такую глупость.
– О, она его не пропустила, – сказала Сэмми. – Вместо тебя с ней пошла я.
Я нахмурилась.
– Не знала, что ты увлекаешься йогой.
– Я и не увлекалась. Это был мой первый сеанс, и должна сказать, что мне это очень, очень понравилось. – Я уловила в ее глазах искорку какого-то чувства – удовольствия и жалости, слившихся воедино. – Я сказала Хлое, что пойду с ней и на следующей неделе, если она не будет против.
– Хорошая мысль, – бодро сказала я, как будто это меня нисколько не волновало. И встала из-за стола. – Мне следует пойти к ней и извиниться. Где она – у себя?
Сэмми широко зевнула, продемонстрировав красную влажную внутренность своего рта.
– На твоем месте я бы подождала до утра. Хлоя уже давным-давно легла, и сейчас она наверняка спит.
Проигнорировав этот совет, я поднялась по лестнице и остановилась на площадке второго этажа, чтобы проверить, видна ли под дверью спальни Хлои полоска света, но ее там не оказалось. Я знала, что, когда она отправится завтра утром на работу, я буду все еще спать, и отметила про себя, что надо будет послать ей текстовое сообщение, как только я проснусь. Я терпеть не могла подводить или разочаровывать людей, особенно если речь шла о моей лучшей подруге.