Я пожалела, что взяла Меру в тренировочный центр. Здание казалось ей мрачным, слишком громоздким, герметичные двери между помещениями – похожими на люки подводных лодок, а зал для тренировок по ее версии напоминал какое-то место для экспериментов над людьми. Отчасти так оно и было в реальности. Но эксперименты эти помогали нам выжить.
Все ей тут представлялось излишне секретным, все напрягало и раздражало.
Включая охранников, что дежурили по периметру здания и возле дверей.
Мера уже на середине разминки сошла с дистанции и плюхнулась на маты, что были расставлены возле стен. Там и просидела до ее завершения, читая новости в коммуникаторе.
Я же к концу разминки чувствовала себя так, будто снова спасалась от потопа, потом – от тварей и опять от потопа.
С меня буквально сошло семь потов.
Я еле двигалась, однако передохнула и приступила к занятиям на симуляторах. Меру пригласили туда тоже.
Как ни удивительно, я прямо ощущала – куда надо стрелять, хотя, по словам Андерса, атаки симулировались чаще, чем это случалось в настоящих боях. Мне не было особенно тяжело. На заднем плане я слышала, как Мера вскрикнула.
– Хорошо! Я убита! Празднуйте, твари!
У меня же не было ни единого ранения.
Установка сигнализировала о травмах и ранах громким протяжным гудком. Если гудков было два – все серьезно, если же три – конец – ты уже мертв.
Спустя приличное время, когда мышцы начали ныть, а шея едва поворачивалась, я стреляла уже на чистой интуиции, порой даже не крутя головой. Один раз все-таки проворонила атаку, и к концу тренировки оказалась легко пострадавшей.
Гаоль Андерс объявил:
– Все показали хорошие результаты. Новички, в основном, тоже.
А затем подошел ко мне и похвалил:
– Кирай. Я про вас много слышал. Вашу историю спасения из речного поселения многие знают и передают ее из уст в уста. Ее даже планетарные новости показывали. Но должен признать, что сегодня вы меня поразили значительно больше. У вас удивительное чутье на врагов. Физическая подготовка, правда, оставляет желать лучшего…
– Ну да… мы с подругой долго вели сидячий образ жизни в своем городе. Я так, немного занималась зарядкой. Но… не особо и не так часто.
– Вам необходимо подтянуть этот момент. Вы сможете, я в этом абсолютно уверен. Ваши показатели после разминки восстановились до нормы, я следил по вашему коммуникатору. Значит, со здоровьем все довольно неплохо. Так, что, если хорошенько потренируетесь, вполне будете в силах выполнять нашу программу.
– Вы, действительно, считаете, что у меня чутье?
– Да. Я такое видел только у…
– Теллы Терновой?
– Вы правы…
Он сказал вроде бы абсолютно нейтрально, но голос дрогнул, а глаза просияли. И этот ее любит, и этот – у ее ног! Я слегка злилась, но все равно не завидовала.
Вот зачем Телле два роскошных мужика?
Андерс тоже был красавцем каких мало.
Белокурые волосы, голубые глаза, не богатырь, но тело атлета.
О нем многие женщины вздыхали, мечтали…
Ладно. Телла, действительно, заслужила. Пока мы тихонько отсиживались в тылу, она постоянно сражалась на передовой. И, уж если честно, если бы не Телла, я бы не спаслась. Это отряды Терновой очень вовремя отвлекли врагов на себя и защитили нас во время побега…
Домой мы с Мерой ехали отдохнуть, в надежде на теплый душ, ужин у костра… А угодили в самое пекло…
…Возле города лесников гремел бой. И путь нашей колесницы проходил по месту, где наши яростно отбивали атаку.
Мы могли остановиться, вылезти и спрятаться, выжидая, когда все закончится.
Но я решила проверить навыки в бою.
Не знаю – что нашло и почему. Раньше я панически боялась атак тварей.
У меня ноги дрожали и сердце колотилось при мысли, что придется с ними столкнуться.
Я столкнулась недавно и едва выжила.
А сейчас… сейчас… после тренировки на симуляторах и тренинга на концентрацию, я вдруг ощутила, что, похоже, могу…
Наверное…
Вот только подставлять Меру я прав не имею.
Поэтому я остановила колесницу и попросила:
– Мера… Пробирайся туда, – указывая рукой безопасное направление. – Через поле отчуждения, в город.
– А ты? Кирай?!! Ты куда?
– Я хочу поучаствовать в битве.
– Ты совсем дура или прикидываешься? Это тебе не симуляторы и не фиктивные твари! Если тебя убьют, тебя, действительно укокошат! А не сирена прогремит несколько раз!
– Я знаю, – выдохнула я. – Мера, иди. Вон, видишь, поле отчуждения близко.
– Но у тебя нет оружия! – возмутилась подруга.
Я усмехнулась.
– Мне дали для самозащиты! – и продемонстрировала маленький разрядник, с которым не расставалась с момента, когда получила его от местного воина.
– Да это же пукалка, а не оружие!
– Она вполне подойдет для ближней атаки. На месте мне дадут мощный разрядник. Там есть резерв – у каждого воина по три запасных «дула» на поясе!
– Кирай! Я не хочу тебя потерять! – Мера прижалась ко мне, тихо всхлипнула.
А мне почему-то было настолько спокойно, что сама поражалась до глубины души. Как будто пережитое выработало иммунитет к паническим настроениям, позволяя сохранять хладнокровие даже в бою.
Я убедилась, что Мера зашла в поле отчуждения – там она обернулась, махнула рукой.
– Да пошли! Зачем ты там вообще им нужна? Кирай! Там без тебя полно хороших солдат!
Я махнула ей рукой, выдохнула и решительно двинулась в сторону сражения.
По дороге вспоминала мемуары Терновой.
«Я почему-то чувствовала, уже вблизи поля битвы, как враги готовятся для атаки и начала стрелять в них еще там…»
Я тоже почувствовала и открыла огонь.
Несколько мерзких зеленых шмотков непонятно чего упали на землю, и вдруг резко растворились в пространстве.
Я не наблюдала, как умирают враги воочию, лишь только на видео.
В реальности это было гротескно и как будто даже не совсем по-настоящему. Ведь ни крови, ни трупов я не увидела. Дымок, какая-то гадкая лепешка полупрозрачной слизи – и все. А потом и этого не осталось.
Впрочем, размышлять долго над ситуацией времени не было. Я почувствовала еще нескольких врагов – и торопливо открыла огонь.
А затем присоединилась к тройке, которая только что лишилась бойца – его как раз уносили на носилках.
Мне молча всучили огромный разрядник, и на секунду я испытала… паническую атаку, истерику, что ли…
Горло сдавила петля, страх прошелся по позвоночнику ледяным вихрем и закрутился удавкой на шее.
Я поняла – пути назад нет.
Раньше я еще могла убежать, скрыться в городе, за полем отчуждения.
Теперь – нет, я оказалась в бою.
И либо выживу, либо… погибну.
Кураж вдруг покинул, силы, словно бы, тоже. Все мышцы, что устали после разминки Гаоля Андерса, начали ныть.
Я ошарашенно смотрела, как вокруг летали ветки, сучья метили в глаза и уши, как камни реяли по воздуху, словно ими жонглировали невидимые циркачи, и нас атаковали с разных сторон. Отовсюду, как мне показалось…
Внезапно в затылок прилетел камень.
Боль вонзилась в темя, прошлась по телу волной и почему-то отозвалась злостью. Я ощутила, что нечто теплое и влажное выступило на голове, и неожиданно еще больше озверела.
Вдруг словно бы резко переключилась. Вспомнила недавнюю тренировку и принялась яростно палить во врагов.
Я как-то понимала – где именно тварь – справа, слева или же за летящим предметом. Даже отчасти ощущала врагов в небе, где они еще себя вовсе не обнаруживали. Парни из моей тройки, было приготовившиеся прикрывать дурочку, что влезла в битву по глупости, из-за гормонального сбоя, успокоились и занялись своим делом.
Я – своим.
«В какой-то момент ты перестаешь думать о ранениях, травмах и гибели. Думаешь лишь, что ты победишь. Наверное, это и есть самое главное».
Звучал в голове голос Теллы Терновой из ее знаменитых видео-мемуаров.
Помогало. Еще как помогало!
Наверное, еще шпорила мысль: «Она смогла! И я тоже смогу!»
Это ощущение «я не хуже нее, просто он не смог оценить меня до конца» поддерживало лучше чего бы то ни было… Я сражалась практически наравне с остальными. По крайней мере, с самыми слабыми воинами.
Было бы глупым и ошибочным утверждать, что я соперничала с лучшими лесниками. Конечно же, нет. Я задыхалась, когда приходилось отбегать или прыгать, чтобы увернуться от ветки или же камня. У меня банально не хватало дыхания, чтобы сделать три перебежки сразу, так что моим партнерам приходилось порой притормаживать, чтобы дать мне очухаться, перевести дух.
Иногда же я просто терялась – как будто моя «сверхспособность» обнаружения врагов неожиданно отключалась неведомой кнопкой.
Но получила я лишь легкие травмы. Пару раз по касательной – небольшими камнями, ветками меня задевало без счета. Все руки были исцарапаны, как будто я дралась с тысячью бешеных кошек.
«Но разве боль не парализует? Не замедляет? И не пугает?» – спрашивала журналистка у Теллы Терновой.
«Каждый на боль по-своему реагирует. Но, если войти в раж, в азарт битвы, боли не чувствуешь, если это не серьезная травма».
«Совсем?»
«Абсолютно! Я допускаю, что кого-то боль останавливает. Он концентрируется именно на ней: думает, рефлексирует. Но это совершенно не про меня».
Я чувствовала сейчас очень похоже. Как будто, реально, опыт спасения из речного города что-то неуловимо во мне изменил. Я посмотрела смерти в лицо, обвела костлявую вокруг пальца, и поняла, что такое очень даже возможно.
Так ребенок однажды с друзьями первый раз прыгает с метрового забора. Вначале он висит и боится. Смотрит, как остальные снизу зовут. Все вроде целы, может, кто-то чуть поцарапался или коленки немного содрал при падении. Но все веселые, задорные и игривые…
А у него ступор, ужас и паника внутри взрываются бешеным пульсом, и аж искры из глаз от страха посыпались…
Но потом он отделяет себя от забора, зажмуривается – и делает шаг в пустоту…
Вдруг обнаруживает, что вполне цел и даже приземлился относительно удачно.
А спустя неделю или, может быть, две уже первым, как сиганет вниз с забора и как побежит дальше на кураже…
Похоже, со мной случилось нечто подобное.
Я многие годы пряталась в речном городе, боясь даже мельком встретиться с тварями.
Но однажды мне пришлось это сделать…
И теперь… теперь где-то там, в душе опасливой серой мышки-попаданки врубился мощнейший режим берсерка.
«Если не думаешь, как можешь пострадать, то и выходишь из боя практически целой» – я не понимала этих откровений Теллы, думала – они скорее урапатриотические, чтобы другие не боялись и шли воевать.
Но теперь поняла, что все было правдой.
Телла не лукавила ни одним словом!
Раньше мне чудилось – мы очень разные. Она боевая, решительная, отчаянная, а я… я… трусиха, каких мало.
Но вот теперь, как выяснялось, мы больше похожи, чем я считала и воображала когда-то.
К концу боя я начала уставать, и стала обузой для своей тройки. Я банально не успевала реагировать на атаки, и парни торопливо меня прикрывали, спотыкалась во время бега и прыгала уже чисто на инерции, приземляясь за счет кувырка. Что опять же замедляло темп схватки – мне ведь требовалось еще и встать на ноги. Я – не какой-то там каратеист из кино, чтобы кувыркаться и стрелять одновременно.
Поэтому, заметив, близкое подкрепление, я махнула рукой и побежала в сторону поля отчуждения лесников, отстреливаясь уже на чистом чутье.
Ноги несли меня туда, как заведенные. Я почти не чувствовала земли под стопами.
Мягкая почва подталкивала – вверх и вперед…
В последний момент меня настиг сук – он летел прямо в глаз, но я упала на землю и… «бревнышком» вкатилась в спасительное поле отчуждения.
Тварь за мной последовать не могла.
Я шла сквозь зону фактически безопасности и чудилось – вокруг кипит жизнь. Та самая, что виделась мне в глюках.
Но сколько ни щурилась, ни пыталась настроить зрение – странных существ разглядеть, увы, не смогла.
За полем отчуждения я упала без сил, и меня подхватили под руки медики. А спустя полтора часа я – помытая, обработанная и переодетая в свежее – лежала в своей палате, выслушивая претензии рассерженной Меры.
– Это просто чудо, что ты не погибла! Что ты делаешь, Кирай, и зачем? Что ты хочешь доказать и кому?
Она вдруг остановилась и припечатала:
– Хотя, знаю кому. Вот только все это зря!
Я не собиралась ничего доказывать Граду. Я хотела помогать – и помогла. Считать, что меня полюбят лишь потому, что сражалась с ним бок о бок в Темной войне… было бы самонадеянно и нелепо.
Однако внезапно дверь палаты открылась и внутрь заглянул… Сиолилан Град.
Сам! Нет, это, правда, был он!
Огромный, как медведь, и красивый… такой красивый, что хотелось кричать…
– Кирай… Это было совсем безрассудно. И я прошу вас так больше не делать. Но вы, действительно, очень смелая и отчаянная. Единственная женщина, которая также поступила бы…
– Телла Тернова? Я угадала? – Мера вскинула голову и зыркнула на Сиолилана с толикой злости.
– Да, именно так, – спокойно ответил ей Град. – А теперь, Кирай, если вы немного пришли в себя, разрешите пригласить вас с подругой на праздник в честь нашей победы! Бой был очень страшный, кровавый. Но мы выстояли. В том числе, и благодаря вам, Кирай Ойлис.
– Где праздник?
Казалось, недавно у меня сил не было даже подняться, а тут вдруг выяснилось, что я готова плясать!
– В центре поселения. Сразу увидите.
Сиолилан вышел, а Мера покачала головой и произнесла:
– Ты дура и он не меньше дурак. Ты сохнешь по мужику, который явно зациклен на своей несравненной Телле Терновой. А он… он зациклен на Телле.
– Ну, что поделать? – я усмехнулась. – Пойдем, что ли, хотя бы повеселимся? Порыдать и посетовать еще успеем.
Град был прав – едва выйдя из госпиталя, мы увидели отблески огня – в ночном лесу они выглядели, как лепестки огромного фантастического аленького цветочка.
Залихватская, громкая музыка ворвалась в уши. Я даже поразилась звуконепроницаемости больницы. Там, с закрытыми форточками, мы совсем ничего не слышали.
Особых нарядов у нас не было, поэтому мы с Мерой надели то, что нам принесли. Спасибо медсестрам – подсуетились. Мы были в плотных свободных платьях, подпоясанных кожаными ремнями. Близилась осень, поэтому начало холодать, и нам вручили еще шерстяные колготки. Я такие не носила с тех пор, как угодила сюда из родного мира.
Не знаю почему, но настроение было что надо.
Мы победили! Я победила свой страх и задала жару этим ублюдкам! Да, именно так! Оказывается, еще с момента, когда они избивали нас, истязали, пока мы, уставшие, измотанные, еле живые ползли из речного города, я жаждала мести. Но не осознавала, не отдавала себе отчета.
Казалось – я отомщена в этот раз.
Но ощущали себя почти, как институтки, что идут на свой первый бал.
Ближе к месту мы уже бежали вприпрыжку.
А та-ам… Все плясали возле костра, водили хороводы, подпевали музыке, кричали и угощались шашлыками…
В речном городе за десятилетия я не видела такого веселья.
Там вообще все было тихо, степенно, и как-то уж больно отстраненно, дистанцировано.
Люди на улицах практически не разговаривали. Если ты, вместо того, чтобы изучить карту в своем коммуникаторе, спрашивал прохожих – какая нужна колесница, чтобы добраться, куда тебе требуется – получал странный взгляд и неохотные пояснения.
Казалось, под землей, без настоящего солнца и его радужного тепла, люди разучились делиться теплом друг с другом, берегли его внутри себя, а зачем и сами не знали.
Тут тепла, радушия и веселья хватало на всех. И делиться ими не переставали.
– Пошли в хоровод! – закричала Мера восторженно и решительно потянула меня за руку.
Мы приблизились к танцующим, и они тотчас разомкнули ряды, предлагая встать в круг.
Мы побежали, подпевая, проникаясь и пропитываясь общим восторгом, и куражом.
Можно сказать – вошли в раж, а может даже – и в транс.
Кричали, плясали возле костра. Потом хоровод разделился, и некоторые принялись перепрыгивать через пламя в месте, где оно было пониже.
Мера подошла посмотреть.
Какой-то лесник – огромный, молодой, хохочущий показал ей рукой: мол, уступаю, иди, если хочешь.
Мера аж попятилась и рукой замахала:
– Нет-нет! Пожалуй, я воздержусь.
Лесник повернулся ко мне и подмигнул.
Я еще раздумывала. Но тут появился Град, разбежался и… сиганул через пламя. Я разогналась и прыгнула тоже. А затем очутилась… в его объятиях. Нет, не совсем. Град подхватил меня и закружил в танце…
Наверное, это сложно передать словами, поэтому столько стихов, столько песен. Потому что иначе… ну сложно.
Мне казалось – весь мир стал другим. Небо кружится над головой, как эдакий чудной купол бального зала. Земля ушла из-под ног и не только потому, что Град с его силищей вел так, что я едва касалась носками почвы. Еще и потому, что все мое существо вдруг переполнило это восторженное, тревожно-праздничное волнение. Когда и страшно от того, как тебе хорошо, и здорово, потому что так страшно. Когда бросает то в жар, то в холод. И хочется, чтобы это никогда не заканчивалось…
Град танцевал неплохо, не то, чтобы прямо умело, но не как медведь, это уж точно. Я летела, плыла, горела и плавилась в руках генерала. Было так хорошо… словами не передать. Я смотрела в его улыбчивое, открытое лицо и смеялась, смеялась, смеялась без остановки…
А Град кружил, подкидывал, временами даже сажал на плечи, как и еще некоторые лесники. Это был дикий, отчасти почти языческий, но восхитительный танец.
Не тот, что чинно выводят в бальном зале, выписывая руками и ногами отточенные фигуры. Но тот, от которого внутри все поет и кричит – как же хорошо жить в этом мире, пусть даже постапокалипсиса, зато в удивительном танце, вдвоем.
Я заметила, что и Меру пригласил лесник – и они и то и дело мелькали неподалеку. Весь мир рассыпался на мириады мазков, звуков, которые то сплетались в диковинные образы, а то снова распадались на фейерверки света и музыки.
Костер полыхал, запах шашлыка щекотал ноздри и жутко захотелось поесть.
Очень вовремя или невовремя Град остановился, а спустя секунду – и музыка стала другой – плавной и немного менее подходящей для диких плясок, которые мы исполняли.
Я надеялась, что мы еще «потопчемся» в медляке. Но Град отпустил и жестом пригласил к костру, где уже вовсю дегустировали сочное мясо.
Мы сели рядом, и я с удовольствием взяла из рук одной из женщин, что готовили угощенье, шампур с поджаренными кусочками.
Рядом примостилась и Мера, и со смаком вгрызлась в сочное мясо. А потом пихнула меня в плечо и кивнула на Града, который с аппетитом ел и улыбался всем окружающим.
Мол, вон вы, как зажигали. Может он, как раз, передумал, когда увидел тебя в бою?
Я пожала плечами. Хотелось бы верить. Хотя все внутри меня подсказывало, что обольщать себя надеждой не стоит. Но надежда такая странная штука. Ее не зовешь – а она приходит, ее гонишь – а она остается, а потом покидает именно тогда, когда ты больше всего в ней нуждаешься.
Впрочем, будь надежда иной, вряд ли стала бы той самой ниточкой, что соединяет с жаждой жизни даже, когда все, казалось бы, совсем плохо.
Я ела и воображала: а, что, если…
Если, в самом деле, увидев меня в бою, он сравнил меня с Теллой и… неожиданно понял, что я не хуже. Вдруг осознал, что и ко мне что-то испытывает. Ведь можно любить двоих? Разве не так?
Тем более, что Телла никогда бы так с ним не отплясывала.
Вообще она как раз куда больше подходила для жизни именно в подземных поселениях.
Еще в реабилитационном центре для попаданцев я заметила, как она чурается лишних касаний, как закрывается, когда слишком уж лезут в душу и прошлое, и как отстраняется, если кто-то рвется сквозь стену ее защиты от мира.
Они с сыном словно были одним целым, а все остальные – чем-то иным и никак эти две «субстанции» не смешивались.
Телла была суровой, сильной, волевой, но никогда не стала бы душой компании. А я смогла бы! Уже сумела!
Мы еще поели, поплясали, правда, уже без Града. Просто на волне всеобщего веселья, мы с Мерой танцевали, как на дискотеке.
А затем, уже ночью, отправились в госпиталь.
Возле его дверей меня встретил Град.
Я ощутила, как внутри словно что-то сжалось, а затем вдруг расправилось – и все тело обдало приятным теплом.
Мера скользнула в здание, позволяя мне насладиться уединением с генералом.
Град кивнул охране госпиталя, взял меня под руку и отвел слегка в сторону от здания.
– Спасибо за танец, – улыбнулся широко и почти по-мальчишески. – Давно у меня не было такой задорной партнерши…
– Вам спасибо… Это было… ну просто…
Он кивнул.
– Смотри. У меня есть к тебе предложение. Ты можешь и дальше обучаться, но вылезать вот также в битву, без предупреждения, не станешь. Позже, когда окончательно подтянешь физическую форму, выносливость, я вполне готов принять тебя в войско.
– Правда? – я аж подпрыгнула.
– Ну у тебя вышло отличное боевое крещение!
– Да ла-адно! – я аж смутилась. – Бой не выдержала. Не сдюжила…
– Ты была молодцом, Кирай. Конечно, воины с лучшей физподготовкой дольше держатся и меньше задыхаются… Это правда. Но у тебя есть то, что так важно в борьбе с тварями.
– Чутье? – догадалась я.
– Да! Я такое видел только у Теллы. Она словно знала – где враги или видела их как-то по-своему.
– Кхм… Сегодня Елизар Остафьев пригласил меня на свой эксперимент, и сказал, что чутье и видения странных существ возникает у тех, кто либо пришел из нашей реальности, либо имеет в роду попаданцев. У него есть теория на сей счет.
– Я знаю, – коротко кивнул Град. – Он просил у меня разрешения предложить тебе участие в опытах.
– И что вы сказали?
– Я сказал, что решать тебе.
– Спасибо… За все.
Его лицо было совсем близко – Град наклонился, чтобы общаться шепотом – лесной город потихоньку засыпал и на улице стало совсем тихо. Его темные глаза словно затягивали, а лицо в свете фонаря возле госпиталя казалось таким красивым и вдохновленным…
Я не знаю, что на меня накатило, но я поднялась на цыпочки и поцеловала Града в губы.
Он отстранил меня – целиком, но очень бережно и осторожно. Просто как будто чуть переставил подальше от себя.
Вздохнул и какое-то время молчал, глядя куда-то вдаль, на темные силуэты деревьев, что обступили город немыми стражами.
Я ждала, понимая, что ничего хорошего не услышу. Реакция генерала была гораздо красноречивей любых слов. Дико хотелось расплакаться, разрыдаться у него на груди. Я знала – Град попробует успокоить, утешить. Именно поэтому, видимо, и держалась. Мне не нужна была его жалость и отношение, как к большому ребенку, у которого вдруг отняли велосипед.
После нескольких мгновений тягостного молчания, от которого аж в груди стало тесно, Град еще раз вздохнул и произнес:
– Кирай. Ты смелая, ты отчаянная и очень отважная. Ты всегда мне нравилась. Но… Я не люблю тебя. Я мог бы взять тебя в походные жены, как делают некоторые мои воины. Как женщина ты мне вполне симпатична, приятна… ну ты понимаешь. Я взрослый и здоровый мужчина и, конечно, женщина мне не помешала бы…
Я кивнула.
– Но я так не хочу. Я хочу быть с той, без которой тоска, с той, которую только видишь – и все, ты просто безумно, глупо и восторженно счастлив. С той, ради которой свернешь горы. И себя вывернешь наизнанку. Я понял, почему Телла ушла. И очень надеюсь, смогу доказать, что вырос, как человек и мужчина и стал достоин ее любви…
Он опять медленно и рвано выпустил воздух из легких и добавил:
– Прости меня, Кирай, если хоть раз, хотя бы чем-то дал ложную надежду…
– Не дал, – произнесла я как могла твердо, хотя голос слегка вздрагивал и ноющие нотки нет-нет, но прорывались в слогах. – Вы всегда были честны со мной, генерал.
– Давай на ты. Мы же теперь друзья?
Он ждал, а я не могла выдавить, выцарапать из себя эту жуткую фразу. Слишком уж она была мне чужда. Слишком было тяжело признать это вслух.
Но я смогла драться с тварями, несмотря на первобытный, животный страх перед ними. Смогу и это.
У меня все получится.
Я прочистила горло и произнесла:
– Да. Мы друзья.
И стало чуть легче.
Словно я выпустила наружу то, что внутри царапалось и болело. То, что оно оставило – вывернутые, обожженные внутренности – не заживало. Но, по крайней мере, я смогла все осознать и отказаться от глупых надежд.
Снова. И, хотелось бы верить, уже окончательно.
Не знаю почему, но это решение и понимание еще больше настроило меня на эксперимент Остафьева. Хотя должно было вроде бы наоборот. Я ведь решилась на него ради Града, на что-то надеясь, несмотря ни на что…
Я улыбнулась через силу – буквально мышцами растянула губы и сказала:
– Спокойной ночи, генерал. Я буду воевать в рядах лесников. Натренируюсь так, что многим дам фору.
– Даже не сомневаюсь, Кирай. Спокойной ночи.
Он крутанулся на пятках и резко скрылся в потемках.
Я еще немного постояла снаружи, подышала свежим ночным воздухом, воспринимая мир вокруг, как нечто поразительное и непривычное. Но такое родное и такое желанное!
Где-то далеко ухала сова, в небе то чирикали птицы, а то резко замолкали на какое-то время.
Деревья покачивались от ветра, словно медленно танцевали и помахивали ветками в ритме.
Ветер впечатывался в лицо, убирал пряди волос и швырял их назад – будто не мог понять, как мне больше идет. Ощупывал тело пальцами, как массажист и вдруг затихал, оставляя прохладу.
И я неожиданно осознала, почему так рвалась в эксперимент Остафьева, несмотря на все, что сказал Сиолилан.
Я очень хотела, чтобы все это снова и уже навсегда принадлежало людям.
Колючки снега на лице, от которых все горит и мерзнет одновременно.
Запах прогретой на солнце хвои, который будто расправляет легкие так, как еще никогда.
Солнце… теплое, жаркое, щекотное на коже и даже жгучее, если сгорел…
Мягкая почва под ногами, запахи нектара, от которых сладко сосет под ложечкой и улыбка сама просится на губы.
Мы должны все это себе вернуть!
Пока сидела в речном городе, в каком-то искусственном мире, я не настолько это осознавала и понимала.
Теперь же прониклась, как никогда.
Я вдохнула, выдохнула и отправилась в госпиталь.