Рихард направил коня по дороге, махнул Феликсу, чтобы тот не отставал. Повозка тронулась следом, Плетка на своей рыжей лошади держалась чуть сбоку.
Второй раз. Второй, да. Рихард слишком хорошо помнил первый, и сейчас, орудуя ножом над кабаньей тушей, снова во всех подробностях представил себе тот день. Это было весной, пару месяцев назад, когда уже пробилась свежая трава и распустились листья на деревьях. Принц Даниэль всегда вел тайную переписку со многими знатными людьми, которые поддерживали династию Нортеров – а теперь, понимая, что приближается август и Небесный суд, принц стал обмениваться посланиями куда чаще прежнего. Не желая подвергать опасности ни себя, ни своих сторонников, он доверял письма только Верту. И сам принц, и Рихард прекрасно понимали, что люди Лейнеров знают о переписке и наверняка ищут гонца, что рано или поздно они нападут на след, – но Верт был уверен в себе, а принц Даниэль – в нем. Из раза в раз все проходило гладко, но в конце концов Рихард, возвращаясь с ответным письмом из Истарала в замок Нортеров, наткнулся на засаду в придорожном трактире.
Он отбился от нападавших, выскользнул и через пару минут был уже в лесу – хорошо, что не стал заводить лошадь в конюшню при трактире, а оставил на коновязи у самого входа. Все окрестные лесные тропинки Верт знал куда лучше нападавших, и поэтому вскоре почувствовал, что его уже точно никто не преследует. В схватке он получил укол шпагой под левую ключицу и понимал, что ему еще очень повезло: пройди клинок хоть чуточку ниже – и Рихард истек бы кровью за несколько минут.
До рубежа Истарала и приграничного замка Нортеров оставалось не так и далеко, но Верт почувствовал, что не доедет. Кровь не останавливалась, прижать рану было нечем. Левая рука немела, в плечо при каждом шаге лошади словно втыкали раскаленный гвоздь, перед глазами сгущалась темная пелена. Не хватало только хлопнуться с седла в обморок прямо посреди леса. Рихард знал, что в замке Эльза приведет его в порядок за несколько дней, но до замка надо было еще добраться. Он вспомнил, что рядом есть охотничья заимка у ручья, и направил лошадь к избушке, надеясь отлежаться хотя бы пару часов. Лучше довезти письмо с опозданием на полдня, чем вовсе не довезти. Если заимка пуста – он немного передохнет, если там вдруг охотники – попросит у них помощи.
В крошечной избушке никого не оказалось. Рихард с трудом спешился, ослабил подпругу, но снимать седло не стал – побаивался, что потом не сможет его поднять. Он стреножил лошадь, отпустил ее пастись у ручья и наконец растянулся на толстом соломенном тюфяке – никаких кроватей на простенькой лесной заимке не было. Несколько минут Рихард просто лежал, не шевелясь, потом почувствовал, что звон в ушах начинает стихать, и нашел в себе силы стянуть сапоги. Действовал он осторожно – кровотечение наконец прекратилось, но Верт опасался, что от неловких движений оно может снова начаться.
Он не помнил, как забрался под валявшееся на тюфяке покрывало. Наверное, он на какое-то время задремал, и очнулся только от громкого топота и криков за стенами избушки.
Значит, его все-таки нашли.
Дверь распахнулась, и в избушку влетела всклокоченная девчонка. Топот и крики стали отчетливей – за девчонкой гнались, и преследователи были с каждым мигом ближе. Он быстро откинул покрывало в сторону.
– Ныряй сюда и не высовывайся.
Девчонка юркнула к нему, Рихард быстро опустил покрывало.
– Только не шевелись. Я худой, ты тощая, покрывало толстое, – никто и не заметит, что тут не один человек, а двое.
Она прильнула к нему и замерла. Рихарду казалось, что он чувствует, как колотится ее сердце. Топот и голоса были совсем рядом, он пытался по звуку понять, сколько человек гонятся за беглянкой, но в голове у него все словно плыло. В следующий миг дверь снова распахнулась, и в избушку влетели двое. Еще кто-то явно остался снаружи.
– Где эта тварь? – заорал один из преследователей.
– Кто? – еле слышно откликнулся Рихард, стараясь, чтобы голос звучал совсем слабо.
– Девка. Каторжница.
– Я тут один. Не было никого, да я и не подпустил бы – подцепил где-то в пути горячку, хочу тут переждать, чтобы не тащить заразу дальше.
Рихард знал, что смотрится он сейчас вполне подходяще – начиналась лихорадка, лицо пылало, глаза наверняка сверкали. Да и горячка в самом деле порой волнами прокатывалась и по Истаралу, и по соседним странам.
Вошедшие отступили к двери.
– Тьфу, скотина. Хоть бы предупредил.
– Не успел. Только задремал – и вы тут. Да не бойтесь, вы ж почти не приближались.
– Не было девки, значит?
– Никого не было.
Он выждал несколько минут, и только потом, убедившись, что преследователи и правда ушли, приподнял покрывало.
– Ну, выбирайся.
Девчонка вынырнула. Впрочем, нет, не девчонка, – так ему только поначалу показалось, слишком уж невысокая и тонкая. Сейчас Рихард понял, что перед ним вполне взрослая молодая женщина. Лет двадцати, а то и постарше, наверное.
– Спасибо, – тихо пробормотала она. – Почему ты меня не выдал?
– Потому что вооруженные мужчины не должны охотиться на безоружных женщин.
– Я с каторги сбежала.
– Я слышал.
Она отбросила от лица прядь темных, свалявшихся от грязи волос, и Рихард заметил татуировку на руке. Ничего себе. Не просто каторга, а пожизненная. Девушка перехватила его взгляд, но промолчала.
– А если бы они не ушли? Стали бы меня искать?
– Пришлось бы подраться, – неожиданно улыбнулся он.
– Ты не очень-то выглядишь для драки.
– Ничего, на пару минут меня бы хватило.
– Их там четверо.
– Значит, по полминуты на каждого, – он осторожно подвинулся, приподнимаясь на тюфяке чуть повыше. – Меня зовут Рихард.
Лицо девушки вдруг померкло.
– Я… я не хочу вспоминать свое имя. И врать тебе не хочу, ты меня спас. На каторге меня прозвали Плеткой, пусть будет так.
Прозвище ей, быстрой и резковатой, и в самом деле подходило.
Что же у нее за имя, если даже каторжная кличка лучше этого имени?
– Как скажешь, Плетка так Плетка.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила она.
– Вряд ли ты удирала с каторги, прихватив корпию и чистое полотно.
– Не оставлять же тебя так.
– Ничего страшного, не привыкать.
– Точно? – она отступила к двери, свет из проема упал на лицо, и Рихард обратил внимание на высокие резковатые скулы и необыкновенно красивый рисунок ее бровей. – Ладно. Мне надо удирать. Спасибо тебе.
Плетка выскользнула из избушки так же стремительно, как несколько минут назад влетела в нее. Он плотнее завернулся в покрывало, закрыл глаза и то ли забылся, то ли заснул. А когда проснулся – заметил рядом мешок из рогожи. Рихард дотянулся до мешка, развязал веревку и в уже сгустившихся сумерках принялся перебирать содержимое.
Небольшая бутылка вина, ржаная лепешка, два яблока, кусок копченой баранины. Полотняные бинты, чем-то щедро пропитанные, – похоже, заживляющей смолой.
Он засмеялся и ребром ладони отбил бутылочное горлышко – ковыряться с сургучной пробкой было лень.
Спасенная девчонка почему-то запомнилась – хотя что за ерунда, Рихард и видел-то ее всего несколько минут. В начале мая, когда разлившиеся реки вернулись в свои русла, а дороги окончательно подсохли, Верт стал готовиться к походу, чтобы к августу точно уж довести принца до грота Небесного суда. Принц хотел взять с собой дюжину стражников, но Верт отговорил его – отряд, движущийся по Истаралу, сразу бы привлек внимание, а вот скромная повозка бродячих лицедеев могла спокойно раскатывать по любым дорогам. Перед отъездом Рихард покупал все необходимое на городском рынке. Приобретать что-то на территории Истарала ему не хотелось, чтобы не привлекать лишнего внимания, а тут, в стороне от границы, можно было спокойно все найти, – и Верт, никогда никому не доверявший выбор снаряжения и оружия, сам направился на рынок. Он придирчиво разглядывал каждую мелочь – от котелков и фляг до теплых войлочных ковриков и одеял из овечьих шкур. В шорном ряду он задержался около одного из прилавков: амуниция там была дороговата, но очень уж хорошо сделана, и Рихард раздумывал, сумеет ли он уговорить прижимистого принца Даниэля на лишние расходы. Возле соседнего прилавка в раздумьях топтался грузный мужчина – судя по одежде, не слишком удачливый купец – а рядом вертелся мелкий тонкий мальчишка с бумагами в руках. Мальчишка быстро читал вслух бумаги, составленные на мудреном силийском, и тут же пересказывал их купцу простыми словами.
Рихард застыл. Он узнал эту гордую осанку, низковатый голос, эти тонкие точеные руки. Руки, кстати, сейчас были в дешевых перчатках с обрезанными пальцами. Ну еще бы.
– Обратите внимание, господин, – мальчишка указал на какие-то строки, – тут написано, что если после сделки прошло три дня и вы не заметили никаких недостатков в товаре, то дальше продавец ни за что не отвечает.
– Меня это не устраивает, – возмутился купец, обращаясь уже не к мальчишке, а к продавцу. – А ты ступай, свое отработал, спасибо.
В ладонь парнишки легла монетка. Парень отвернулся от купца, скользнул взглядом по торговым рядам в поисках новых заказчиков.
– Неплохо смотришься в мужской одежде, – тихо усмехнулся Рихард.
Синие глаза с испугом уставились на него, но уже через миг Плетка улыбнулась в ответ:
– Оклемался, значит?
– Давно уже, – Верт снова окинул ее взглядом, отметил про себя, что драную тюремную робу девушка сменила на не менее драные штаны и куртку. – У тебя все хорошо?
Плетка резко вскинула голову и прикусила губу.
– Помощь не нужна, спасибо.
– Ты давно в последний раз спала в нормальной постели, не вздрагивая при каждом шорохе? – спросил Рихард, разглядывая темные синяки под ее глазами. Ни голодной, ни совсем уж оборванной Плетка не выглядела, но он видел, что беглая каторжница совершенно измотана.
– Все в порядке, – упрямо повторила она.
Со времен Вильгельма Нортера и его приобретения замка род Вертов жил в просторном доме неподалеку – Фредерик Верт купил тогда дом для будущих потомков, понимая, что обосноваться в приграничных горах пришлось надолго, на несколько поколений. Сейчас Рихард оставался в этих хоромах один – его младшая сестра вышла за силийца и давно перебралась к мужу, а родители решили на старости лет пожить в теплых краях, приобрели небольшой замок у моря и уехали туда вместе со всей челядью. Рихард же вполне обходился конюхом, кухаркой и парой слуг.
– А если я тебе предложу безопасное место, где ты сможешь отдохнуть и спокойно решить, что тебе дальше делать?
Плетка посмотрела на него в упор.
– Я каторжница, Рихард. Беглая каторжница.
– Да, помню. Идем?
Ответить она не успела – к Рихарду подбежал один из торговцев.
– Господин Верт, вы спрашивали, сколько у нас еще тех веревок? Я отправил сына в кладовку, чтобы пересчитать.
– Да. Я загляну позже, спасибо.
Он кивком отпустил торговца и поймал на себе взгляд темно-синих глаз.
– Верт? – переспросила Плетка, чуть склонив голову набок. – Вы… вы что, Рихард Верт?
– Да.
– Небесные судьи, я должна была сразу понять!
– Так что, идем?
Каторжница на миг замерла, потом быстро ответила:
– Да.
В трактире у самого входа на рынок Верта ждал слуга с лошадьми, туда же один за другим сбегались посыльные от торговцев, принося оплаченные Рихардом седла, попоны, вяленое мясо и другие покупки. Рихард протянул слуге монету в четверть иста и кивнул, указывая на сложенные в углу вещи:
– Я возьму твою лошадь, а ты найми повозку и возвращайся на ней со всем этим.
Потом он обернулся к каторжнице.
– Ты умеешь ездить верхом?
– Да.
– Тогда идем.
У коновязи она растерялась, и Верт, поняв ее замешательство, легко подсадил девушку на лошадь и подтянул стремена на пару дырочек. В седле Плетка держалась прекрасно, а вот сесть сама не могла – словно привыкла, что ей всегда помогает грум. Рихард усмехнулся этой дурацкой мысли.
– Откуда ты знаешь силийский? – спросил он, когда городские ворота остались позади.
– Я выросла на севере Истарала.
Верт понимающе кивнул – в северных землях, вплотную прилегавших к Силии, по-силийски говорил едва ли не каждый первый.
К вечеру, когда гостья, немного отдохнув и отоспавшись, вышла из предоставленной ей комнаты, Рихард велел подать ужин на небольшой веранде. Синяки под глазами Плетки так и не исчезли – похоже, каторжница была слишком измучена, и недолгого сна ей не хватило. Но выглядела она уже куда свежее.
– Спасибо, – улыбнулась девушка, изящно и непринужденно управляясь с серебряными столовыми приборами. – Вы правда мне очень помогли.
– При прошлой встрече мы вроде были на «ты»?
– Да, простите. Но тогда я не знала, кто вы, – она чуть замялась, словно хотела о чем-то спросить, но не могла решиться. – Я уйду завтра утром, но… можно мне тут переночевать, чтобы не уходить сейчас, почти ночью?
– Я похож на человека, который может выставить ночью на улицу беззащитную девушку?
– Беглую каторжницу, – тихо уточнила Плетка, опустив глаза. – Нет, ничуть не похожи. Спасибо.
– Тебе есть куда идти?
– Я что-нибудь придумаю.
– А твои родные? Укроют тебя, спрячут?
– Есть причины, по которым я не могу вернуться к ним. Не расспрашивайте меня об этом, пожалуйста, господин Верт. Но я направлюсь на север, это ведь мои родные места.
Рихард не ответил. Он подлил вина себе и гостье, поднял бокал, стараясь незаметно рассмотреть девушку. Могли ли ее подослать Лейнеры? Королева Леонора, разумеется, понимает, что принц Даниэль постарается прибыть на Небесный суд. И уж точно понимает, что отвечать за этот поход будет именно он, Рихард. И вполне может подослать к нему шпиона или убийцу. Женщину? Почему бы и нет. Щепотка яда в бокал вина – с этим женщина легко справится. Пожалуй, куда легче, чем мужчина.
Но будь девушка подослана, она бы не оставила его на охотничьей заимке одного. Бросилась бы втираться в доверие – помогать, лечить, ухаживать. Хотя в постороннем уходе он тогда вовсе не нуждался, да и повязку потом вполне смог наложить одной рукой. И уж точно Лейнеры, зная его вкусы – а похождения Верта по спальням благородных дам ни для кого секретом не были – выбрали бы для такого дела яркую пышную красотку из знати, а не тоненькую каторжницу с синими, как восточный лазурит, глазами.
– И ты уверена, что доберешься до севера?
Плетка засмеялась в ответ:
– Вовсе не уверена. Но надо же что-то делать. Я много где бывала там, так что куда-нибудь да доберусь.
– Много где – это где?
– Росла около Островерхих гор, что за силийской границей. У меня есть родня в Силии, – Плетка на миг замялась, словно решая, что можно говорить, а что нет. – Но и в других местах по побережью часто бывала, так что все там знаю.
Рихард поймал ее взгляд, она не отвела глаз. Островерхие горы? Неужели все-таки подослана Лейнерами? Именно у Островерхих гор, на самом севере, на краю земли, находился грот Небесного суда. Прошлым летом Верт побывал в тех краях, чтобы хоть немного присмотреться. А теперь, готовясь к походу, изучил все карты, которые смог найти, расспросил не одну дюжину бродяг и путешественников и прочитал о северных землях все, что отыскал в скудной библиотеке замка Нортеров. Рассказы очевидцев противоречили картам, карты – книгам, и Рихард понял, что разбираться придется уже в пути. Да, он немного познакомился с северными землями, но этого знакомства явно не хватит.
Верт еще раз посмотрел гостье прямо в глаза.
– Островерхие горы? Не иначе как Небесные судьи сделали так, чтобы наши дороги пересеклись.
– О чем вы?
– Ты наверняка знаешь о гроте Небесного суда? – сказал он, скорее утверждая, чем спрашивая. Никаких сомнений, что знает, не было, – Рихард уже успел оценить и манеры собеседницы, и на редкость чистую речь. Да еще и по-силийски читает. Наверняка получила неплохое образование. Скорее всего, работала в каком-то благородном семействе Истарала, пока не случилось что-то, из-за чего девушка оказалась на каторге.
– Конечно, – кивнула она. – Вы шутите? Все в Истарале это знают. Да и в окрестных странах, наверное.
– Поддерживаешь какую-нибудь из династий?
– Я что, вельможа или служитель Небесных судей, чтобы моя поддержка хоть что-то значила? – Плетка даже растерялась от его слов. – Ни до одних, ни до других мне дела нет, да и им до меня тоже.
Рихард промолчал. Если бы каторжницу подослала королева Леонора – девчонка бы стала уверять, что ненавидит всех Лейнеров до седьмого колена, да еще наверняка придумала бы историю, как именно по милости королевской семьи на нее нацепили кандалы. Но Плетка только удивилась.
– Почему вы спрашиваете?
– Собираюсь в ближайшие дни отправиться на север, – начал он. – Как раз на самый край света, к Островерхим горам.
Девушка понимающе кивнула.
– Поведете принца Даниэля к гроту Небесного суда?
– Да. Я был там один раз, но, по большому счету, не знаю ни тамошней погоды, ни местности, ни обычаев. Ничего. Моя сестра замужем за силийцем, но они никогда никуда не выбираются из своего поместья, да и живут не на севере, а на южных силийских островах.
– И вы не хотите ее впутывать.
– Не хочу, – спокойно подтвердил Рихард. – Лилия давно живет своей семьей, к Истаралу она никакого отношения не имеет и даже, кажется, никогда там не бывала. Да и клятву верности Нортерам в нашей семье дают только мужчины, Лилия никаким словом не связана.
– И вы даже не спрашиваете, за что я попала на каторгу?
– Не спрашиваю.
Она кивнула, Рихард заметил на тонком лице быструю благодарную улыбку.
– Я не могу вам рассказать этого, господин Верт. Но уверяю, что не представляю никакой опасности для его высочества. И если вам в походе нужен человек, хорошо знающий север, – я готова.
– Королева Леонора наверняка будет ждать нас, выслеживать и всячески мешать. Так что путешествие окажется не самым простым. И может статься, что мы до грота не доберемся.
Плетка снова кивнула.
– И даже если доберемся – Небесные судьи вполне могут снова отдать власть династии Лейнеров, и тогда королева Леонора наверняка решит расправиться с нами прямо на месте. На всякий случай.
– Разве его высочество принц Даниэль не захочет поступить точно так же, если власть будет отдана ему?
Рихард не стал отвечать, понимая, что эти слова – не вопрос, а утверждение.
– Но есть все-таки шанс, что мы доберемся, и что Небесные судьи отдадут власть Нортерам. И тогда, обещаю, я буду просить у его высочества – то есть тогда уже у его величества – чтобы с тебя сняли любые обвинения.
– Вы же не знаете, за что я…
– И знать не хочу, – соврал он.
Так Плетка оказалась в крошечном отряде, сопровождавшем принца Даниэля. И пока еще Рихард ни разу не пожалел о том, что взял эту каторжницу в дорогу.