Семнадцать секунд. Именно на такое количество времени я задержала дыхание и приняла форму бревна, пока мы ждали, когда этот тип соизволит в кои-то веки до-шаркать до двери.
Я не жалуюсь, просто можно как-то побыстрее всё делать, а? Уф-ф, ладно. Я просто маленько нервная особа, могу и зарядить… мизинцем… в глаз. Если не повезёт и палец поведёт в сторону, то и в ноздрю попаду. Кому как посчастливится.
Ой, ключ поворачивает. Куда бы приткнуться? О, мама. Спрячусь за ней.
Юркнув за мамину спину, уловила её недоумевающее выражение лица.
Так надо, мама. Смотри вперёд.
– Папа? – прозвучал раздражённый голос чернявого. – Я же тебе в смс всё ответил.
– Я интонацию не понял. Решил уточнить, – жёстко произнёс Дима, что у меня по спине аж пробежал холодок. Никогда не слышала в полной мере его воспитательный тон, даже его: «Ай-яй-яй, Лиза, как нехорошо!» вызывали, скорее, желание смеяться, чем подчиняться. Ещё в самом начале появления отчима в нашей семье, он категорически запретил мне обращаться к нему «дядя Дима», только «Дима». Хоть дяденьке-то уже сорок пять лет стукнуло в прошлом году. А его слова: «Давай так, мелочь, ты мне поможешь завоевать твою маму, а я помогу тебе завоевать весь мир!» – я запомню на всю жизнь. Конечно, я согласилась. Лишняя помощь мне никогда не помешает. Вот только Диме знать о том, что он покорил маму с первого взгляда, лучше не стоит. Пусть добивается её и дальше, а мы с мамой так и будем продолжать скромненько за этим наблюдать. Хитрожопая семейка.
– Отец… – надорванно процедил сын отчима.
– Так и будешь нас держать на пороге или всё-таки соблаговолишь не позорить меня?
О-ёй, беги, парень, сейчас тебе ремня дадут.
– Проходите… – устало произнёс брюнет и скрылся в квартире. Ладно, хоть дверь не захлопнул.
– Он не очень-то рад нас видеть… – пискнула я из-за маминой спины. – Очень жаль. Но ваш ветеринарный центр накрылся… Поехали домой?
– Ничего-ничего. Он сейчас проснётся как следует, расходится и примет тебя как свою! – подбадривающе пробормотал Дима, схватив меня за локоть и выуживая из укрытия. – Давай, малявка, не робей! – и несмотря на моё сопротивление, мягко втолкнул меня в помещение. – Иди и покажи класс.
Так я уже… показала класс… До сих пор стыдно.
Неловко потоптавшись на месте, я неуклюже стянула обувь и сделала пару шагов вперёд. Уютно. Свежий ремонт. Большой коридор. Хозяина не видно.
– Лизунь, ты чего какая амёбная сегодня? – наклонилась к моему уху мама. – Проходи вперёд.
– М-м-м… Угу.
Будешь тут амёбной. Если этот парень сейчас скажет родителям, что я вытворяю в их отсутствие… Увезут меня насильно в «дали дальние» дружить с кенгуру.
Или другой вариант. Заставят дружить с этим парнем… Что хуже?
Пересилив напряжение в теле и последовав за мамой и Димой, мы вошли в просторную гостиную, где на большом кожаном диване восседал недовольный брюнет. Стоило мне появиться в поле зрения, как он цепким взглядом впился в моё лицо.
Вспомнил? Или нет?
Он казался невозмутимым и никак не показывал своих эмоций. Только взгляд. Изучающий. Пристальный. Сканирующий.
Кое-как изобразила нейтральную заинтересованность цветом обоев. Синие.
Хм… Синий цвет символизирует спокойствие и уравновешенность. Я бы разбавила жёлтыми оттенками… повеселее было бы…
Так! Стоп! Ничего не разбавляем. Я тут жить не буду.
– Пётр, познакомься! Это Лиза. Я говорил тебе о ней утром, – воодушевлённо воскликнул Дима.
– Та самая, которая хорошая и примерная девочка? – усмехнулся чернявый, не сводя с меня сверлящих голубых глаз.
Вспомнил…
– Которая очень самостоятельная и ответственная? – продолжил Пётр. Мне кажется, или попахивает стёбом?
– Которая целыми днями прилежно учится? Не шляется где попало и не напивается до беспамятства?
Да он издевается! Стискиваю зубы, чтобы не ляпнуть в ответ парочку слов, которые при мамах не говорят.
– Она самая, – подтвердил Дима, довольно улыбаясь. Неужели, кроме меня никто не заметил сарказм?
– Мой ответ – нет, – стальным голосом произнёс Пётр, переводя резкий взгляд на отца.
– Обоснуй, – вспыхнул Дима, подходя вплотную к сыну и угрожающе над ним возвышаясь.
– Мне не нужны проблемы, – ни разу не дрогнув, ответил парень.
– Петя, пожалуйста… – села на диван мама, прожигающе глянув на Диму. – Я тебя прошу. Мне будет намного спокойнее, если ты присмотришь за Лизой. Вспомни себя в восемнадцать лет. Словно бесы крутят. Инстинкт самосохранения не работает, а попа так и чешется найти приключения… Ты взрослый, обязательный человек. Сумеешь вовремя за шкирку оттащить от неприятностей.
– Вера… – устало вздохнул чернявый. – Пойми меня правильно. Я всё понимаю… Но нянькой я не нанимался быть…
– Э-э-э…а меня никто не хочет спросить? – ошарашенно спросила я.
– Подожди, Лиза, – строго бросила мама.
Чего ждать? Когда все договорятся сделать меня пленницей у этого «обязательного» человека? Договор на подпись не принести?
– Никто не просит тебя быть няней… – ласково улыбнулась мама.
О. Всё. Не отвертится теперь брюнетик. Фирменная мамина улыбка и желаемое у неё в кармане. Это только я выдерживаю и стойко держу оборону, а вот «пипл хавает», да ещё и добавки просит.
– Петя, ты старше. Будь мудрее! В конце концов, Лиза – твоя будущая семья, – лёгкий намёк в воздух, мимолётная улыбка Диме и… о-ба-на:
– Не обсуждается, Пётр! Лиза будет жить с тобой! – громогласный указ отца и недовольная мина сына.
– Но, пап… Я не могу. Карина…
– Опять ты со своей Кариной! – прогремел Дима. – Твоя девушка у меня уже поперёк горла стоит!
– Я собирался пригласить её жить со мной и… – вскочил на ноги юноша.
– Нет! – оборвал Дима. – Я уже сказал, в этой квартире будет жить в ближайшее время Лиза. Притеснять свою будущую дочь я не позволю. Не забывай, сын. Половину стоимости этой квартиры оплатил я.
Руки парня сжались в кулаки, а грудь от рваного дыхания заходила ходуном.
Сейчас как грянет… Вон даже мама втиснула голову и с настороженностью поглядывает то на своего мужчину, то на его отродье… э-э-э… простите, сына.
– Я тебе всё верну, я же сказал, – злобно выпалил Пётр.
– Вернёшь. Ещё как вернёшь. Тем, что заткнёшь своё самолюбие, и сделаешь, как тебе говорят, а именно: примешь Лизу с распростёртыми объятиями и сделаешь так, чтобы она ни в чём не нуждалась. А иначе…
– Что? – возмущённо поднял подбородок брюнет.
– А иначе не жди от меня помощи с работой. Хотел замолвить за тебя слово перед твоим директором Фёдоровым, чтобы побыстрее посадить тебя в кресло главы технического отдела, но вижу, что ты и сам вон какой пробивной…
– Ты же обещал! – обиженно буркнул сын.
– Ты мне тоже когда-то обещал, что ты непременно поможешь, если я обращусь к тебе за поддержкой… Что в итоге? Карина важнее, чем отец? – мрачно произнёс Дима и, отвернувшись от сына, как-то уж взвинченно поправил на себе свитер и плюхнулся рядом с пришибленной мамой на диван.
По всей вероятности, время вокруг замедлилось, так как все свои ощущения я стала чувствовать очень ярко и остро. В голове – каша, в ушах – вата, во рту пересохло, нервы натянулись и вымученно трясутся, стремительно приближая меня к состоянию аффекта. Сейчас порву на себе одежду, с кличем Тарзана запрыгну на люстру и буду там энергично раскачиваться, светя голой попой и безумными глазами.
Подростковая необузданность, она такая.
Если не слушать и не слышать, что мы говорим, мы покажем пятую точку и побежим шкодить, чтобы привлечь внимание взрослых.
Обвела присутствующих шокированным взглядом. Диму таким грозным вообще никогда не видела. Мама хмурится, глядя на него и молча гладит его по плечу, а этот Петя… смотрит гневным проклинающим взглядом… на меня?
Чур меня.
Сузила глаза в ответ и сложила руки на груди. Где тут у него соль? Ах да. Это запретная тема. Незаметно обвожу ногой вокруг себя круг.
Мысленно задушив меня всеми подручными средствами, Пётр нехотя повернулся к отцу и выдавил из себя тихое:
– Ладно.
– То есть согласен? – выжидательный Димин взгляд.
– Да, – обречённо выдохнув, опустил плечи брюнет. – Пусть живёт.
– Хорошо. Я рад, что ты принял верное решение, сын, – даже и не попытался скрыть победную улыбку мужчина.
– Я дико извиняюсь, что прерываю вашу душещипательную сцену, но никто не хочет ради приличия поинтересоваться… а оно мне нужно вообще, не? – негодующе заметила я.
– Лиза! – гаркнула мама и одарила меня таким взглядом… предупреждающим?
– Что, Лиза, мам? – приняла я воинственную позу. – Неужели ты думаешь, что я соглашусь? Дим, ты знаешь, что я тебя люблю, но твой сын несносен. Я не собираюсь каждый день терпеть его кривую рожу и… Вот! Видите-видите? – начала судорожно тыкать указательным пальцем на перекосившееся лицо чернявого. – Его аж коробит! А это он ещё в вашем присутствии сдерживается… Я так поняла со слов Димы, что и девушка у него – Дракониха та ещё… Не-е-е!! Я лучше на вокзале перекантуюсь! – торопливый разворот и решительным шагом к выходу, пока не повалили на пол.
– Стоять! – рявкнула мама.
Чёрт, чуть-чуть до двери оставалось…
– Елизавета, вернись сейчас же! – стены что ли плавают? А, нет. Это я трясусь от страха. Рефлекс на мамины удушливо-режущие нотки в голосе.
– Ну? – главное – не показывать свой страх.
– У тебя нет другого выхода. На вокзале тебя сожрут бомжи, а твой отец вернётся только через четыре месяца.
– У меня ещё есть Машка… она живёт в этом подъезде. Попрошусь к ней! – смело сказала я.
– К Матвеевой? – уточнила мама. – Я тебя умоляю, – снисходительная ухмылка в мою сторону. – Её родители ещё с вашей школы одержимы успеваемостью дочери, так что тебя даже близко не подпустят на их территорию, – и под конец – ликующий оскал.
Кто-то громко вздохнул. Перевожу внимание на брюнета и отчётливо вижу, как в его глазах бьётся в агонии надежда.
– Он и его девушка меня будут терроризировать… – последний рывок.
– Только попробуйте, Пётр, и я тут же вылечу первым рейсом, – пригрозил Дима.
– Если она не будет путаться под ногами! – ядовито выплюнул парень.
Что?
– Петя! – второе предупреждение от Димы.
– И сразу обговорим, я оплачивать её потребности не обязан. Возить её куда-либо не обязан. Кормить и убирать за ней не обязан. Следить за её… честью не обязан!
Ловите мою челюсть, пока зубы не разлетелись по полу.
– Петя!
Убейте его!
– Тогда и я дополню, – сделала шаг к наглой роже. – Слушать твой бред и тем более выполнять твои грязные пожелания не обязана. Улыбаться тебе и твоей девушке не обязана. У нас будут равные права на время моего здесь проживания, почувствую ущемление с твоей стороны, тут же доложу Диме… И мне плевать, что это по-детски, зато ты огребёшь по полной. Я здесь не по своему согласию и любезничать с тобой не собираюсь. Как ты ко мне – так и я к тебе. Всё просто, – на этих словах я гордо вздёргиваю подбородок и, стараясь не замечать убийственные взгляды мамы и отчима, направляюсь к выходу, не забыв кинуть напоследок: – Приеду завтра. У тебя есть целый день, чтобы поплакаться в подушку и смириться со своим положением.
До боли в позвоночнике выпрямляю спину и прямым шагом иду к лифту, чтобы спуститься к Маньке и пожаловаться на свою судьбу. Так-то и у меня всего один день, чтобы успеть надышаться.
Что я там говорила про то, что провалюсь под землю и вылезу только, когда он уйдёт.
Пф-ф. Я передумала. Моё бесстыжее тело теперь будет валяться у него под ногами постоянно. Всегда и везде. Петя-Петя-Петушок. Тьфу, петух общипанный… Клювом не вышел, чтобы голосить на меня.
Ну ладно, вышел… но к делу это не относится!